Анатолий Крашенинников "Носки"

– Да посмотрите вон в коробке, – воткнул я в его заключение.

– Где остальная гуманитарка? Как вы здесь оказались, чёрт возьми?– снова заорал он.

– Мы попали под обстрел. Грузовик сгорел. Удалось спасти только коробку с носками. Но носки необычные, –ответил я.

– Это всё вилами по воде… Это ты у нас с Енисея, писатель?– недовольно спросил командир.– Бывал я у вас в Красноярске. Мне что запомнилось, так это большая река и клуб «Че Гевара». Я одного понять не могу, как вы, двое гражданских, оказались на линии боевого соприкосновения?– возмущённо допытывался он.– Ну, а ты, с Оби, чего молчишь? – обратился он к Илье.

– Да всё так и было. Урал сгорел. Носки это действительно то, что осталось,–ответил Илья.

– Я спросил, какого хрена вы здесь делаете, а ты чего мне лепишь?–снова начал орать командир.

– Мы просто сюда пришли ночью в темноте, не разобравшись, куда идти, –с появившейся нервной улыбкой проговорил Илья.

– Слыхали, ребята? Какая правдоподобная история. Они просто пришли пешком сюда, заблудившись. Вот это да, – засмеялся командир. – Короче, берите этих двоих и уходим!–приказал он своим бойцам.

– А как же носки?–воскликнул я, указывая на коробку.

– Дайте мне эту коробку уже, а то писатель не успокоится, – сказал, усмехнувшись, командир.

Один из бойцов поднял коробку и передал командиру.

Командир стал вытаскивать содержимое.

– Действительно, носки. Правда, насколько они волшебные, мы ещё поглядим. Верно, писатель?–немного толкнув меня плечом, сказал он.

– Смотри-ка, не только носки. Здесь и шоколад ещё, – разулыбался под смех бойцов командир.

– Так это ж наш,красноярский!–радостно воскликнул я, увидев знакомую обёртку. – Так значит, она из Красноярска, –подумал я вслух.

– Кто это, она?–спросил командир.

– Да это он в женщину эту влюбился заочно, – засмеялся Илья.

– В какую женщину? Что у вас вообще здесь происходит? Понять не могу, –спросил командир.

– Ну, эти волшебные носки связала какая-то женщина, а писатель уже навоображал и влюбился. А теперь ещё и обрадовался, что она из его города, –давясь улыбкой, произнёс Илья, глядя на нас какими-то котячьими глазами.

– Ну, он понятно – писатель. А ты его камердинер что ли?–засмеялся один из бойцов.

– Ребят, шоколадку не хотите?– спросил у бойцов бородач.

– Да, кстати, у нас самый лучший шоколад, – бессознательно отрекламировал я.

– Ну, конечно,по берегам Енисея столько какао-бобов, как облепихи прям, –расхохотался один из бойцов.

– А откуда вы пришли?– спросил командир.

Мы, как братья близнецы, указали направление.

– Так там же мины, командир!– сказал один из бойцов.

– Да уж. И откуда вы на мою голову?–посмотрев в небо и на мгновенье задумавшись, произнёс тихо командир. – Вы вообще в курсе, что мы сейчас находимся в окружении?– произнёс он вкрадчиво и, махнув рукой,приказал:

– Ладно. Уходим. Двое вперёд, потом идиоты, один замыкает.

Похоже, это тот самый квартет из ночного шоу, который переиграл целый оркестр, отчего казалось, концертмейстер просто в недоумении шлёпнулся куда-то в яму, и даже дирижёр, по всей видимости, пребывая в полной неожиданности от столь внезапной самодеятельности, куда-то удалился. Возникший антракт без занавеса ставил постановку под угрозу.

Поднявшийся ветер, скорее всего, избавит нас от дронов. Обнаружить нас будет тяжелее. И только я подумал об этом, сразу же в нашу сторону обрушился какой-то легко-взрывной «недолёт», упав в метрах двадцати от нас. Мы вынуждены были выйти на открытый участок. Другой дороги не было. Вскоре по нам началась стрельба, и мы с Ильёй как-то инстинктивно залегли в ямки.

– Смотри-ка, прилегли!– указывая на нас, удивлённо сказал один из бойцов.

– Командир, впереди, похоже, БМП!–доложил ещё один.

– Ясно. За нами, значит, – сказал командир.– Ну что, братцы, пешком нам не убежать от БМП. Вы поступаете в моё распоряжение. Вопросы есть?– обратился он к нам.

– Думаю, вариантов у нас нет. Верно?– уточнил Илья.

– Так точно! Нет! – улыбнувшись, сказал один из бойцов.

– Дрозд, дай им по автомату, –скомандовал командир.

– Оружие держали когда-нибудь в руках? В армии служили?– спросил нас Дрозд, протягивая знакомый АК-74 М.

– Да держал пару раз, – сказал Илья.

– Где служили?– спросил командир.

– Я не служил, – ответил Илья. – Вообще-то я в пейнтбол играл несколько лет, – вскорости добавил он, словно побоявшись, что ему автомат не достанется.

– Ясно. Ты чего, писатель, мечтаешь? Где служил?– занервничал командир.

– Центральная комендатура в Москве. Автобат. Водителем, – ответил я.

– Ну, зря ты это сказал,– пробормотал один из бойцов.– Ой, как в ОДОНе мы их не любили. Слабились они конкретно по службе, – добавилон тут же.

– Ну что, водитель, надо выезжать, – подав мне автомат, сказал командир.

– Потом, может быть, напишешь про нас что-нибудь.

Одиночными выстрелами нас пытались прощупать. И они, к слову сказать, уже были слишком рядом. От этого в груди всё сжалось, и я не мог сделать глубокий вздох, словно у меня отёк лёгкого. Навязчивая мысль-воспоминание моей детской игры то и дело показывала мне, как я умираю от выстрела в спину. Словно бы я предсказал свою гибель в том далёком детстве.

– Принцип стрельбы из АК знаете?– спросил ещё раз командир.

– Да, – ответил я.

– Ну, тогда идём на прорыв, – неожиданно заявил он.

И это звучало столь уверенно, что на мгновение показалось, как будто это и вправду возможно.

– Значит, есть группа небольшая вон там за сарайкой, – указывая рукой, сказал командир.

– Командир, БМП на подходе. Надо сматываться, – обратился один из бойцов.

– Всё, выходим с двух сторон. Через эти кусты, – последнее, что я слышал от командира.

Я снял автомат с предохранителя. Попробовал прицелиться и понял, что изображение относительно прицельной планки и мушки расплывается так, словно бы я смотрел через мутное стекло.

Дрозд начал отвлекать огнём по сарайке, и мы выбежали с Ильёй, как сумасшедшие. Несмотря на отвлекающий огонь Дрозда, казалось, сотни пуль обратились в нашу сторону. Кого-то из наших ранило, и он упал. Мы же бежали невредимые практически в полный рост, словно убегая от роя пчёл.

Илья, к моему удивлению, оказался проворным бегуном и бежал так, словно сдавал стометровку. Он так несся, что проскочил мимо, и оказался сзади вражеской сарайки, только тогда поняв, что пора остановиться. Он мастерски, как в игре, практически снёс голову очередью одному из боевиков и застыл. Я же, добежав из последних сил, увидел второго и судорожно дёргал курком, выплюнув около половины магазина и практически изрешетив неприятеля. Руки схватила какая-то ломота, к голове прилил жар, и жуткая боль проявилась во лбу.

В глазах токало, и веко дёргало. Я убил человека.

Не меньше ошарашенный Илья стоял, как бронзовая статуя в лучах заката.

Стрельба не закончилась. Но мы не сразу это поняли. Я оглянулся и увидел, что командир ранен, и ещё один с ним ползёт. Сарайка была взята.

– Ну, и свалилась же на мою голову, чудо-юдо, рыба-кит, –проговорил командир.– Мы, опытные вояки – трёхсотые, а эти два идиота без единой царапины взяли сарайку, – добавил он.

– Это всё носки, – сказал я.

– Вообще-то, это правда. У меня нога вообще прошла!– подтвердил Илья.

– У меня тоже!– согласился я.

– Ну, вы даёте. Двое из ларца, –проговорил командир, держась за ранение чуть выше колена.

Перебравшись за сарайку, наша группа зализывала раны.

Я заметил, чтокоробка с носками торчала из рюкзака того раненного штурмовика. Я подскочил к нему и, расстегнув рюкзак, вытащил её, и сразу же отскочил, как собака, вырвавшая у кого-то кость.

– Ты чего, писатель?– от неожиданности возмутился штурмовик.

Я схватился за коробку, чтобы достать носки с умыслом приложить их волшебство к ранам командира и бойцов, но руки не то чтобы дрожали, они тряслись, как будто их било током, и я не мог это остановить. Они не слушались, что ужасно пугало меня, отчего они ещё сильнее дёргались совершенно неестественным образом. Эта тряска передалась всему моему телу, словно бы я болен был какой-то лихорадкой.Я так и не смог открыть коробку. От этого бессилия я задыхался и невольно почувствовал, как по лицу потекли слёзы, коих не ощущал я с самого детства.

– Чего вы хотите? Писатель…Тонкая натура, –проговорил командир, накладывая себе повязку.

– Главное, чтобы с ума не сошёл, – сказал лежащий рядом боец, также со знанием дела перевязывавший себе обе ноги, и при этом ещё выкуривая сигарету.

Илья глядел на меня с ужасом, и его изумлённое лицо ещё больше доводило меня до истерики.

– А где Дрозд и Воробей?– спросил командир.

– Когда мы попали под перекрёстный огонь, я их потерял из виду, –сказал раненный боец.

Нас снова прощупывали одиночные выстрелы откуда-то издалека. В этой суматохе мы совсем забыли про вражеский БМП, который мчался к нам на всех парах до того, как мы решили идти на прорыв, ну, точнее сказать, командир решил.

Было удивительно, что БМП так и не появился, пропав из вида.

– Я, кажется, вижу их. «Вон там слева две фигуры на карачках тащатся», —сказал, прищурившись, Илья. –  Похоже, они тоже ранены, –добавил он.

– Я сейчас,–сказал Илья и, взяв в коробке две пары носков, направился к ним.

– Куда? Отставить! Отставить, я сказал! На исходную!– кричал командир, выдавив жилы на шее и огромную вену на лбу.

Но Илья уже ничего не слышал. Он, как сайгак, поскакал к ним.

– Что ты будешь делать? Бежит, как лось, ещё и в полный рост. Твою ж налево, –ругался командир.

Отвлёкшись на разворачивающиеся события, я и не заметил, что руки почти перестали трястись, но внутри в теле что-то ещё продолжало сжиматься и то и дело сотрясаться непроизвольными подрагиваниями. Но я уже мог хоть как-то оценивать обстановку.

Илья, несмотря на выстрелы, проскочил, как бешеный, и уже был на месте.

– Под суд у меня пойдёте, волонтёры недоделанные, – психанул командир.

Я достал носки и передал ему и бойцу.