– Так меня тоже выбрал ваш этот…
– Альфа, – напомнил друг, переступая с ноги на ногу. – Нет, он тебя не выбирал. Тебя укусил я.
– Класс, – я усмехнулся. Слушать и дальше этот бред не хотелось, но я старательно делал вид, что мне это интересно. – И зачем? Тебе стало скучно без меня?
– Если бы был выбор, я бы никогда с тобой так не поступил. Ты мой друг, и лучше бы ты смирился с тем, что я никогда не вернусь. Но выбора у меня не было. Ты умирал, истекал кровью. Сестра умаляла тебя не бросать ее. Травма головы чуть не стоила тебе жизни, Алекс. Волки чуют смерть, поэтому я принял решение. Укус изменит тебя навсегда, но ты будешь жить.
– А что с Амелией? – стоило произнести ее имя вслух, как что-то резко изменилось.
Плечо прострелило болью, будто к коже прижали кусок раскаленного докрасна железа. Перед глазами заплясали точки, я стиснул зубы с такой силой, что явственно услышал их скрежет.
Подоспев ко мне за долю секунды, Марк оголил плечо прямо через ворот футболки. На коже красовалось алое клеймо в виде солнца и луны, объединённых наполовину. Оно жгло огнем, и я едва смог подавить крик.
– Что это?!
Замявшись, друг нахмурился. Он ответил не сразу:
– Похоже на метку Ядовитой Луны, но она какая-то странная. Я такой никогда не видел.
Тут он перевел взгляд на меня и у Марка в буквальном смысле отвисла челюсть.
– Что? – зло спросил я, пытаясь унять боль, которая все нарастала. Хотелось царапать клеймо ногтями, сдирать кожу, лишь бы избавиться от странной отметины. – Шерсть на лбу выросла?
Метнувшись к стеллажу с инструментами, Марк откопал среди них старое треснувшее зеркало, которое я иногда использовал, чтобы рассмотреть труднодоступные места под капотом. Он до сих пор помнил, что и где у меня лежит, но я был в таком шоке, что не стал этому удивляться.
– Твои глаза, – сунув зеркало мне в лицо, произнес он почти шепотом. – Так не должно быть. У тебя есть еще тридцать шесть часов, пока альфа не призовет.
Я не мог отвести взгляд от отражения, думая одновременно что это какой-то фокус и что я все еще не оправился после стычки со "змеями" и лежу в коме.
Но… Что бы это ни было, оно идеально вписывалось в историю Марка.
– Теперь ты мне веришь? – на выдохе спросил друг, вглядываясь в голубое мерцание моей радужки.
Неестественное мерцание. Нечеловеческое.
Верю ли? Что на это ответить? Я не знал. Но откуда-то появилась твердая уверенность, что это всё связано с Амелией так или иначе.
Глава 6. Амелия
– Что ж, вроде бы всё. Не забывай, тебе нужно принимать антибиотики еще три дня. Повязку сможешь снять завтра. – я согласно кивнула, глядя, как Мона отключает медицинскую аппаратуру. – Вижу, ты уже почти собрала вещи. Есть кому отвезти тебя домой?
– Да, Кристина обещала приехать. Спасибо.
– Не за что, милая, – медсестра что-то черканула ручкой в моем бланке. – Сделай одолжение, никогда больше не попадай сюда в качестве пациента.
Она тепло улыбнулась и пригладила мои волосы. Оставив лекарства рядом с сумкой, Мона попрощалась и вышла. Мне же страшно хотелось домой, а рана под повязкой едва ощутимо ныла и чесалась.
Кристи опаздывала, и это было на нее не похоже. Я еще раз набрала номер подруги, но в ответ услышала лишь привычные длинные гудки, а ведь мы заранее договорились, что она заберет меня из больницы.
Вздохнув, я села обратно на кушетку и с тоской оглядела сумку. Как всегда, ее оказалось мало. Не влезли пара учебников, шампунь и расческа. Можно было конечно, постараться силой впихнуть оставшиеся вещи, но тогда моя дорожная малютка рискует разойтись по швам.
– Неужели тебя выпускают под подписку?
Стоило увидеть Макса, как я вскочила с койки. Губы сами собой растянулись в улыбке, в ответ на теплый взгляд рыжеволосого парня.
Я машинально пригладила волосы. Почему-то мне хотелось ему понравится, хотя сам факт, что Макс оказался в моей палате не первый раз за два дня, уже говорил о том, что я его чем-то зацепила. Вот только чем? Вопрос. Не сказала бы, что раньше парни мною интересовались. Особенно такие эффектные.
– Ты так говоришь, будто я отсидела срок.
– Ну, во многом так и есть. Тут даже сеть ловит через раз. И телевизора нет. Скука смертная.
Хотела сказать, что я не смотрю телевизор, но внезапно в голове возник образ:
Моя гостиная, миска с попкорном в руках, которая опасно накренилась. Он почти рассыпался. Темнота, прогоняемая лишь свечением экрана…
"– Иди сюда… "
Голос, которым были сказаны эти слова, был мне знаком. Даже слишком. Я его любила. А потом мне стало тепло, как если бы на плечи опустился мягкий плед с ароматом морозной свежести и шалфея.
– Амелия… Посмотри на меня, – я моргнула и перевела взгляд на Макса, который оказался в опасной близости от меня. К лицу прилила кровь. – О чем ты задумалась?
Хотела промолчать, но почему-то не смогла. Будто что-то внутри меня подчинилось его голосу.
– Это как… воспоминание вспыхнуло в голове. Ерунда какая-то, – с трудом оторвав взгляд от его внимательных глаз, я отвернулась, стараясь скрыть смущение. – Красивые цветы, жаль, придется выкинуть.
– Уверен, тот, кто их прислал, подарит тебе еще.
Алые бутоны уже потеряли упругость и чарующий аромат, но мне почему-то всё равно было жаль отправлять букет в мусорку. И все же я это сделала, хоть и скрепя сердце.
Едва колючие стебли оказались в ведре, я подняла голову и воскликнула:
– Алекс!
Он молча стоял и смотрел, как я избавлялась от роз, а потом перевел взгляд на Макса и черты его лица неуловимо заострились. В них появилось что-то дикое, делающее знакомого мне парня похожим на хищника. От неожиданности я вздрогнула.
– Что ты здесь делаешь?
– Мне сказали, что тебя выписывают. Я принес тебе сумку побольше, – поймав мой недоуменный взгляд, Алекс показал свою черную спортивную сумку и пояснил: – У тебя все время не помещаются вещи. Давно заметил, что ты не умеешь трезво оценивать вместительность пространства. Но вижу, ты нашла себе другого шофера. Молодец.
– Ну, во-первых, Макс не шофер, – Алекс вопросительно выгнул бровь, облокотился на дверной косяк и сложил руки на груди. – Макс мой… приятель.
– Приятель, да? – голос Алекса сочился пренебрежением и чем-то еще, чего я не смогла распознать. Он швырнул сумку в угол палаты, и та едва не задела шаткий столик для еды. – Я рад, что ты не скучала в одиночестве, Бэль.
От его слов мне сделалось неуютно, и я поежилась. Будто уловив мое настроение, Алекс расслабился и выдохнул, а его плечи опустились. Появилось ощущение, что сейчас он извинится за эти резкие слова, вот только Макс расслабляться не собирался. Он встал напротив парня и вздернул подбородок.
– Кажется, тебе лучше уйти, – холодным голосом произнес он, будто металл заскрежетал о металл. – Можешь не волноваться за Амелию, доставлю домой в целости и сохранности.
– Я никуда не уйду, – не отступал Алекс, а я заволновалась.
Ну и что мне делать? Прогнать бывшего друга, который меня обманывал? Или попросить уйти нового друга, один вид которого заставлял мурашки бежать по коже? А может, пусть сами разбираются? В конце концов, я не приглашала ни того, ни другого.
И третьего я тоже не приглашала…
– Ого, сестренка, да из-за тебя они вот-вот подерутся.
Стихли все звуки, кроме биения моего сердца. Впрочем, оно тоже скоро затихло. Мне не хватало воздуха, и я начала задыхаться. Перед глазами все поплыло, но лицо брата осталось неизменно четким.
Марк изменился. Я помнила его улыбающимся юношей с копной черных волос и озорным блеском в карих глазах. А сейчас… Он стал молодым мужчиной. Мощнее, даже в чем-то привлекательнее. Легкая щетина шла ему. Вот только блеска в глазах больше не было, его место заняла печаль.
Кажется, Алекс знал меня лучше, чем я думала. Как иначе объяснить то, что стоило мне пошатнутся, потеряв ориентацию в пространстве, как его сильные руки подхватили меня и прижали к себе?
– Это можно было сделать деликатнее, кретин! – я уже не обращала на них внимания, просто повисла в объятиях бывшего друга, заставляя себя дышать.
Морозная свежесть и шалфей… Так знакомо.
– Я не умею деликатнее! – голос у Марка тоже изменился. Стал глубже, но все равно он был родным. Когда этот голос перестал наполнять наш дом, я с ужасом думала, что больше никогда его не услышу. – Ты знаешь, что я прямой как рельса. Амелия… Всё хорошо. Я вернулся.
– Живой? – зачем-то уточнила я и крепче вжалась в Алекса.
Может, это мираж? Может я сплю и мне снится Марк? Шутки подсознания, которое выдает мои самые смелые мечты за действительность?
– Конечно живой! Что мне сделается? – я всхлипнула и почувствовала, как по щекам текут горячие слезы. Увидев это, брат метнулся ко мне и сомкнул пальцы на моем лице, слегка отстраняя от Алекса. – Тише, сестренка. Я вернулся, видишь. Хочешь, ткни в меня пальцем. Только не в глаз, пожалуйста. Ну же, не плачь.
Он поцеловал меня в лоб, так, как делал сотню раз, когда я грустила, и только тогда я поверила, что мой брат и правда реален. И что он вернулся ко мне.
К нам. Нужно сказать маме! Представляю, как она обрадуется! Может даже оживет, станет ближе к своим детям и сбросит с себя груз скорби, который медленно ломал ее все эти три года.
Забрав меня от Алекса, Марк заключил мое хрупкое тело в объятиях, награждая теплом за всё это долгое время ожидания.
Мне показалось, Макс тоже хотел подойти, но Алекс его остановил:
– Выметайся отсюда! – рыкнул он, и я не стала спорить. Не до этого.
– Ты не научил перевертыша уважать чистокровных?
Марк повернулся к нему и внезапно напрягся. Его руки, которые все еще стискивали мои плечи, стали заметно тяжелее.
Я не понимала смысл слов, сказанных Максом, но остальные, как мне показалось, поняли.
– Тебе лучше уйти, – в голосе брата я впервые слышала такие острые, угрожающие нотки. – Это семейное дело.
– Так ведь до этого светлого момента осталось недолго, Марк.
– И всё же он пока не наступил. Оставь мою сестру.
– Ладно, – как-то легко согласился Макс, потом повернулся ко мне и подмигнул, награждая плутоватой улыбкой: – До вечера, Амелия. Надень белое.
***
Я металась по своей комнате из стороны в сторону. Нет, это какой-то бред! Оборотни, волки, обращение… И самым нелепым было то, что этот бред нес мой брат! Марк, как никто знает, как я отношусь ко всей этой сверхъестественной ерунде.
И теперь он снова исчез, сославшись на какие-то срочные дела едва они с Алексом привезли меня домой, и пообещал приехать к ночи, чтобы поговорить с мамой. Вот только солнце давно село, небо окрасилось в чернильный цвет, а Марк так и не появился. И что я должна думать?! Что он опять сбежал и вернется через несколько лет?
От этих безрадостных мыслей голова шла кругом. Чтобы хоть как-то занять руки и продержаться до прихода брата, я спустилась на кухню ради кружечки горячего кофе. Включила кофеварку, попутно закинув в рот таблетку антибиотика, как вдруг услышала наверху приглушенный стук.
Снова еноты пробрались? С этих мелких паршивцев станется, особенно если в спальне осталось что-то съедобное.
Да уж, лучше бы это были еноты.
– Алекс! – удивилась я, когда увидела парня, спешно поднимающегося на ноги рядом с открытым окном, из которого в комнату врывались резкие порывы ветра. – Что ты здесь забыл?!
Он выпрямился и отряхнул серые джинсы.
– Пришел поменять лампочку на крыльце, – продемонстрировал он ее. – Сама ты не дотянешься.
Я нахмурилась и сложила руки на груди.
– И поэтому залез в окно моей спальни? Тебе не кажется, что есть более быстрый путь?
– Есть, – кивнул Алекс, приближаясь. – Но еще мне нужно с тобой поговорить, а я боялся, что, если появлюсь на пороге, ты меня не пустишь.
Правильно боялся. И желание указать ему на дверь было чертовски велико, вот только лампочка и правда несколько дней назад перегорела, да и я после всех этих страшилок чувствовала себя неуютно.
– Постой, откуда ты вообще знаешь про лампочку? – я перехватила его серьезный взгляд, но ответила злобным шипением: – Ты опять за свое?!
– Пожалуйста, выслушай…
Всё желание находиться с Алексом в одном помещении как рукой сняло.
– Меняй ее и уходи! – отрезала я, и развернулась, чтобы тоже сделать ноги, как парень ловко перехватил мою ладонь и потянул к себе.
– Хорошо, но ответь мне на один вопрос, – от его проникновенного голоса у меня буквально подкашивались ноги. Это ж надо быть таким… настойчивым! – Где твой пистолет? Вернее, твоего отца.
Такого вопроса я точно не ожидала. Рука парня обжигала, разливая по остальному телу волны жара. Алекс молча смотрел, как я удивленно хлопала глазами, пока ко мне наконец не вернулся дар речи.
– Ты не можешь про него знать.
На его лице произошла молниеносная перемена, но я не поняла, что она означала, пока он вкрадчиво не прошептал, все еще удерживая мою ладонь в своей:
