Я оторвалась от своих записок, обвела взглядом комнату и потрясла головой. Как будто выплыла на поверхность воды после долгого нырка. Захотелось отфыркаться, подышать глубоко, оглядеться. Странное это дело – сочинять истории. Как будто впадаешь в транс и строчишь что-то, не отдавая себе отчёт в том, что получается. Может, это и не я придумываю? Может, этот текст уже существовал где-то в другом измерении, а я просто его записала, перевела в нашу вселенную?
Перечитала текст, поморщилась. Нет, Тим бы не сказал мне спасибо за такую историю. Он наверняка предпочёл бы очутиться в библиотеке, академии или в научной лаборатории. Но нет, блин! Он у меня трупы динозавров таскает! Прости, дорогой друг, сейчас исправлю! И я снова с воодушевлением принялась писать.
* * *
«Когда спустя несколько часов шаттл подлетел к космическому кораблю, пылевая завеса вновь заволокла всё вокруг. И дело было не в работающих турбинах шаттла. Пыльная буря была в разгаре. Сквозь мутную пелену Тим с трудом различил яйцеобразную форму корабля на длинных тонких опорах. Внизу яйца открылся люк и шаттл залетел внутрь. На дрожащих ногах Тим выбрался из шаттла и поковылял за пилотом. «Надеюсь, он нападает только на животных, не трогая людей», – мелькнула мысль.
В раздевалке Тим привалился спиной к стене. Вид у него был совершенно измученный. По бледному лицу текли струйки пота, губы были сухие и обветрившиеся, взгляд бездумно блуждал вокруг. Но смотреть, честно говоря, было особо не на что: железные шкафчики, как в школьной раздевалке, грубые скамейки, стены, явно не в первый раз выкрашенные серой краской… Этот космический корабль повидал в своей жизни немало.
Тим вздрогнул от резкого звука: в стекло его шлема постучали. Пилот шаттла уже успел снять свой шлем и оказался женщиной с короткой наискось подстриженной чёлкой, стрижкой каре и насмешливыми тёмными глазами. Она что-то говорила ему, но Тим опять не слышал ни звука. Шлем скафандра надёжно хранил его не только от враждебной атмосферы чужих планет, но и от разговоров.
Выяснилось, что «маньяка» зовут Эль. Если бы не она, Тим бы ни в жизнь не догадался, как отстёгивается шлем. Эль сняла скафандр. Он был потёрт, изношен и хранил следы не только чьих-то когтей, но и зубов. Этот скафандр идеально сочетался с не менее потрёпанным и много повидавшим на своём веку космическим кораблём.
Тим вспомнил охоту на динозавра, в которой ему волей-неволей пришлось принять участие. Мышцы до сих пор ныли от перетаскивания туши зверя.
– Хорошо, что это был не тиранозавр, – наконец, с трудом сказал он.
Эль бросила на него удивлённый взгляд:
– Кто? А. Ну нет, на Эльдорадо крупные хищники не водятся.
– Эльдорадо?
– Так называется эта планета.
– А почему здесь нет крупных хищников?
Эль пожала плечами:
– Неблагоприятный климат.
Тим утёр пот со лба.
– Слишком жарко?
– И слишком жарко, и слишком холодно.
– Это как? По ночам холодно?
– Нет, с другой стороны планеты слишком холодно.
Тим так смешно вытаращил глаза, что Эль рассмеялась.
– Эльдорадо вращается только вокруг звезды, но не вокруг своей оси.
– И к чему это приводит?
– Как к чему! Одна сторона планеты всё время направлена к светилу. Там находится выжженная пустыня. А с другой стороны – вечные льды.
– А лес?
– Лес растёт узкой полосой на границе этих двух зон. Только там существует пригодная для жизни среда.
Тим так усиленно соображал, что Эль снова рассмеялась.
– Так вот что за служба доставки динозавров это была…
– Да, если бы я его не усыпила на время и не отвезла к лесу, он бы умер от обезвоживания. У местных псевдорапторов есть такое свойство: увлекаются погоней за добычей и не могут найти дорогу обратно. Теряются и гибнут.
– Честно говоря, я сначала подумал, что ты на него охотилась. Подстрелила дичи себе на обед, так сказать.
Тут уж Эль вытаращилась на Тима. А потом заливисто расхохоталась.
Когда она наконец успокоилась, то порылась в одном шкафчике и достала оттуда комплект одежды.
– Возьми, переоденься. Это самый маленький размер бортового костюма, меньше нет. Душ – вон там.
Сверху лежал тёмно-зелёный браслет.
– А это ещё что?
– Это? Универсальное средство связи.
Эль оставила Тима одного. Он с облегчением выбрался из скафандра.
– Вот, значит, как себя чувствует краб, когда ему приходится менять свою раковину на домик побольше, – негромко пробормотал он.
Под скафандром Тим неожиданно для себя оказался в джинсах и тёмно-синей рубашке. Вся его одежда была промокшей насквозь от пота. Расстегнул рубашку. Мокрая ткань цеплялась за тело, он с трудом стянул её.
Покрутил в руках браслет. Универсальное средство связи? Интересно, насколько универсальное. Можно ли с его помощью связаться, например, с Рири? Выяснять, как работает браслет, совершенно не было сил.
– Всё потом. Разберусь с тобой завтра. Сейчас в приоритете душ и сон.
* * *
«День был тяжёлый» – это просто слова. Слова, за которыми стоят предвкушение приключений, горечь разлуки с друзьями, зной пустыни, страх от встречи с динозавром, тяжесть его тела, сомнения, потерянность, боль, пот, надежда… Неужели это всё можно вместить в три жалких слова «день был тяжёлый»?
Тим был уверен, что уснёт до того, как успеет укрыться одеялом. Тело, измученное нагрузками и перепадами, требовало отдыха. Но спасительный сон не спешил. Тим смотрел в темноту над собой и ждал, когда его мозг утомится так же, как тело. Но мозг жизнерадостно принялся обдумывать сложившуюся ситуацию.
Жизнь Тима в безопасности. Это хорошо.
Но космический корабль, на который он попал, видимо, очень маленький. Это хорошо или плохо? Может ли он взять дополнительного пассажира?
Эль его не оставит на безлюдной планете. Не оставит же? Если уж она подбирает обезвоженных динозавров, навряд ли она позволит засушиться в пустыне особи одного с ней вида.
Но что скажет тот, кто принимает решение о составе команды? Тиму нужно не просто попасть в безопасное обитаемое место. Ему надо найти Рири и Мышку. Им необходимо снова быть вместе. А для этого надо суметь до них добраться.
Как договориться, чтобы Тима оставили на корабле? Чем он может пригодиться? Даже если его возьмут в команду, как их убедить лететь туда, куда хочет Тим? И где сейчас подруга и сестра? Не могли же они заблудиться в этой пустыне? Наверняка они очутились в каком-то другом месте. Как же он всё-таки откололся от девочек? Почему он оказался один?
Слишком много вопросов. И ни одного ответа.»
* * *
Я вновь отложила перо и с удовольствием взяла в руки листы со своими записями. Герой моих записок был очень похож на Тима. И вёл себя как Тим, и говорил как он, и сомневался в себе, размышлял. В общем, достоверность была на высоте! Мне самой очень нравилась эта история. Даже жаль, что это выдумка. Наверняка Тим с Мышкой сейчас так и торчат в комнате с Экзаменатором. Вот бы связаться с ним как-то, узнать, что происходит.
Кстати, я же умею делать вещи просто из воздуха! У меня же есть волшебная мусорка! В моей фантазии Тиму вместе с формой выдали браслет. Пусть это и будет средством связи. Этакий магический телефон.
Воодушевлённая этой мыслью, я написала коротенькую сказочку:
Жили-были три верных друга, три надёжных товарища. Были они между собой ближе, чем родные братья. Но вот пришла пора им жениться и разъезжаться по разным домам-городам. И дали они друг другу клятву: что бы ни происходило, как бы судьба не повернулась, они всегда услышат друга и придут к нему на помощь.
Но как же им выполнить эту клятву? Пошли они на болото к старой ведьме, поклонились ей в пояс и попросили у неё совета да помощи. Понравились старушке их вежливость да учтивость. И решила она им помочь: подарила им по браслету волшебному. Достаточно надеть его на руку и подумать о ком-то, с кем бы ты хотел поговорить, как загорается зелёная кнопка и включается связь. Быстро, удобно и бесплатно. Ведь волшебный браслет работает на силе дружеского чувства.
Вернувшись домой, друзья спрятали свои браслеты в надёжном месте. И с их помощью всегда знали, что происходит у остальных, и никогда не терялись.
Дописала, бросила листок в мусорку, потянулась и широко зевнула. На меня навалилась такая усталость, как будто меня выдернули из розетки.
– Стоп машина, – пробормотала я себе под нос, потирая глаза. – Кажется, кое у кого кончился бензин.
Глава 4
Я окинула взглядом комнату, вздохнула. Жилище я сочинила шикарное, только забыла вписать сюда кровать! Ну ничего, сойдёт и диван. Расшвыряв подушки, я легла спать. Впрочем, нет, не легла, а прямо свалилась. И сразу же раздражение начало вытеснять сонливость. Диван был слишком мягким, он совершенно не давал опоры. Ощущения были самые неприятные: как будто тонешь в густом желе. Попа проваливалась, а голова прижималась к груди. Меня всю как будто сворачивало в клубок. Разве так уснёшь!
Злясь на саму себя, я выкарабкалась из ловушки. Видимо, в моей сказочке не стоило писать, что у принцессы был «мягчайший диван»! Попробовала прикорнуть в кресле-качалке – ещё хуже! От усталости хотелось заплакать.
Я взяла несколько подушек с дивана и подошла к единственному оставшемуся варианту: к сундуку. Он был достаточно велик, чтобы служить мне кроватью, хотя ноги немного свешивались с края. В сундуке не только нашлась куча всякой одежды, но и постельное бельё и даже небольшой матрас. Я с наслаждением скинула обгоревшую на рукаве майку и не особо чистые джинсы, в которых ползала по полу. Затем переоделась в уютную пижаму и соорудила себе лежанку.
Сундук был жёстким, а матрас тонким, но у сундука была ровная крышка без каких-либо узоров или торчащих шляпок гвоздей. Немного поворочавшись, я провалилась в сон.
Во сне я увидела Мышку. Она смотрела на меня огромными испуганными глазами. Губы её не шевелились, но я могла слышать её мысли.
* * *
«Я вас прошу, я вас умоляю: ни звука! Постарайтесь не издать ни шёпота, ни шороха, ни вздоха! Я могу только мысленно вас молить об этом, потому что я застряла.
Я стою по колено в снегу. Ледяной холод обжигает голые ноги. Больше всего на свете я боюсь, что от холода застучат зубы. Я видела, как сюда залетела легкомысленная птичка. От трепета её крыльев всё в этой снежной пещере как будто вздрогнуло и приготовилось. Птичка уселась в центре пещеры, старательно осмотрела свои аккуратные пёрышки и самодовольно чирикнула. Одного негромкого звука было достаточно, чтобы с потолка обрушился огромный пласт снега, заваливший птичку. Но глупая пичуга была ещё жива. Из-под завала раздался пронзительный свист испуганного существа. И это был её конец… Там, где только что высилась гора снега, образовался бездонный провал.
Неужели нет никакого выхода? Я озираюсь по сторонам, осматриваю себя. Всё тело сотрясает крупная дрожь. Интересно, что вероятнее – что я замёрзну насмерть или подхвачу воспаление лёгких? Уголком глаза ловлю какую-то быстро движущуюся тень. Забыв обо всём – об осторожности, о необходимости молчать, о том, что это место очень опасно – разворачиваюсь в сторону, где мне почудилась тень, и спрашиваю:
– Тим?
Говорю даже не вполголоса, это больше шёпот, чем реальный звук. Но одно неосторожное слово тут же вызывает лавину, которая, без всяких сомнений, похоронит меня здесь!»
* * *
Я подскочила на сундуке, как будто меня ударило разрядом тока! Я смотрела перед собой немигающим взглядом, а память услужливо напоминала мне, как всё начиналось.
День рождения Тима. Он с сияющим лицом смотрит на меня, держа в руках подарок от меня. Это продолжение компьютерной игры, которую мы с ним проходили вместе. Первая часть называлась «Двенадцать дверей», вторая – «Исчезающий Маяк». Её выхода мы ждали больше года.
– Круто! – говорит Тим, разглядывая коробку с игрой. – Можно будет побывать в путешествии, не дожидаясь каникул!
Мышка – младшая сестра Тима – упрашивает взять её с собой в игру. Хорошенькая даже в своих нелепых очках и со смешной причёской, напоминающей ушки на макушке, она с надеждой заглядывает в лицо брата. Он соглашается нехотя.
А вдруг мой сон вещий? Что, если её действительно отправили в пещеру снежных лавин и обвалов? Неужели её игра закончится, едва начавшись? Ну уж нет, я сейчас досплю этот сон! И он закончится исключительно благополучно! И никак иначе!
Я улеглась обратно на жёсткий сундук, прикрыла глаза и представила Мышку среди снежной лавины. Передо мной начал разворачиваться сон.
* * *
«Снежная пещера как будто ждала сигнала, чтобы начать атаку! Издалека слышится гул, в лицо, руки, ноги Мышке впиваются злые укусы снежинок и льдинок, она закрывает голову руками…
И тут её руки хватают и выдёргивают из сугроба. Легко, как куклу, поднимают и ставят на что-то твёрдое. Девочка цепляется за куртку своего спасителя так, что ткань чуть не трещит в зажиме её кулачков.
Он едет на сноуборде, умудряясь маневрировать и придерживать девочку. Время от времени он направляет доску прямо в тёмные провалы и издаёт резкие звуки. И тогда в провалы обрушиваются тонны снега, закрывая их, делая проходимыми.
Мышка вся трясётся, прижавшись к груди спасителя с крепко зажмуренными глазами. Кругом свистят падающие льдинки, громыхают снежные обвалы, вся пещера содрогается и изменяется. И тут негромкий женский голос, легко перекрывая свист и грохот творящегося вокруг безумия, объявляет:
– Морозильный отсек три тысячи двенадцать. Эвакуировать продовольственные запасы. Включить режим разморозки.
Голос спокойный, приятный, размеренный. Это становится последней каплей. Мышка впервые в жизни теряет сознание.
* * *
Мышка приходит в себя, но открывать глаза не спешит. Она лежит, накрытая чем-то тёплым. Невдалеке раздаются мужские голоса.
– Что значит, оставим тут? Секретари своих не бросают! – возмущается кто-то звонкий и напористый.
– С чего ты взял, что она своя? – отвечает ему глуховатый, низкий голос. – Мы, секретари, сильные, ловкие, незаметные…
– Красивые! – уверенно добавляет первый.
– Ага, – хмыкает третий голос, резкий и недовольный, как будто его обладатель держит во рту половинку лимона. – Гайс у нас чрезвычайно красивый, Вентор – на редкость умный, а Кукер – невероятно незаметный!
