978-5-906827-87-6
ISBN :Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 14.06.2023
Подошли поближе (Баграт с собеседником не умолкая проследовали мимо) и пристроились за спинами, напротив гитариста. По обе стороны от огня в песок были воткнуты узловатые, корявые, черные ветки местного кустарника; его густые заросли начинались сразу за складами. Над костром висел чайник и круглый, закопченный котелок. Крышка его, неожиданно блестящая, чистая, валялась на песке рядом.
«Уже успели закоптить, – подумалось Стаею. – А ведь наверняка только сегодня со склада получили…»
Паренек справа уставился в огонь, нянча на коленях полуразобранный АК. У ног, на песке, на аккуратно разложенной тряпице лежали масленка и ершик, рядом из высокой круглой коробки с нарисованными на синем боку засахаренными лимонными дольками торчал блестящий затвор с длинным стержнем газового поршня. Оранжевые отблески костра играли на полированной стали. Видно было, что пацан собрался чистить оружие, да отвлекся, заслушался.
– Хорошо им, – шепнул Стась Лене. – Почистил ствол – и никаких проблем с Переносом, знай слушай да чаек прихлебывай. Не то что мы, грешные…
– Ну да, – тоже шепотом отозвалась Лена. – «Каждый раз, как только тебя скрутит, садись и чисти автомат». Так, что ли?
– Так, – кивнул Стась. – Вообще, полезно, когда есть чем руки занять… и мозги. Проще жить, знаешь ли.
– Проще больше не будет, – покачала головой Простева. – Для них это пока что поход, забавное приключение. А назавтра взрослые наверняка что-нибудь придумают и вернут их к папам и мамам. И никто еще не понял, что взрослые ничего не придумают, и это все – навсегда.
«А мы-то сами это разве поняли?» – подумал Крайновский, но кивнул. Спорить с Леной не хотелось.
– Голубевским все-таки легче, – продолжала Лена. – Они не первый год вместе, ездят по походам и вообще привыкли друг за друга держаться. Книги Владислава Петровича, знаешь ли, к этому располагают…
Стась пожал плечами. В отличие от остальных казаковских друзей, он не был поклонником творчества Крапивина. Но тут с Леной трудно было не согласиться: в их ситуации книжное противопоставление «мира детей» «миру взрослых» могло, пожалуй, сыграть на руку.
Сидящий по ту сторону костра гитарист перестал играть, подкрутил колки и снова взял аккорд. Ему сразу стали подпевать. Стас припомнил: эту песню как-то пел Голубев, и Малян тогда еще едко о ней отзывался. Андрюха, помнится, здорово бесился, он не ладил с Багратом. Но здесь песня звучала… уместно, что ли?
Надежда, я вернусь тогда,
Когда трубач отбой сыграет,
Когда трубу к губам приблизит
И острый локоть отведет.
Надежда, я останусь цел:
Не для меня земля сырая,
А для меня – твои тревоги
И добрый мир твоих забот.
«Не заигрались бы только, – подумал про себя Стась. – А то ведь у этих мальчиков автоматы вполне себе взрослые…»
У костра пели все громче. Из темноты подтягивались новые слушатели и вставали за спинами. Кое-кто уже подтягивал:
Но если целый век пройдет,
И ты надеяться устанешь,
Надежда, если надо мною
Смерть распахнет свои крыла,
Ты прикажи, пускай тогда
Трубач израненный привстанет,
Чтобы последняя граната
Меня прикончить не смогла.
«…Удивительно. Ведь слова-то те же, что каждый из нас каких-то лет пять-семь назад пел на школьных линейках. Ну, может, не эти, может, похожие… только там это было тоскливой повинностью, надоедливой формальностью, и все мы ждали, когда это кончится и можно будет заняться чем-то действительно важным: скажем, списать задачку на урок математики, поиграть в школьном вестибюле в "конный бой", а то и вовсе сорваться с уроков в кино… А потом, уже в институте, мы хихикали, когда застроенные институтской самодеятельностью сокурсники выводили со сцены официозные баллады о БАМе или Малой земле…
Что же здесь – иначе? Что произошло в мозгах этих подростков, вполне циничных, как это принято в 86-м, не самом романтическом году? Или дело в особом таланте Окуджавы, что заставляет верить самым истертым словам?»
А стоящие за спинами Котят ребята и девчонки теснее сомкнули круг. Стась не заметил, как на плечи ему легли чьи-то ладони – весь круг сплелся руками. Вон и Лена, всегда резко пресекавшая попытки притронуться к ней – пусть в шутку, случайно, – тоже положила руки на плечи щуплому долговязому студенту и девице лет семнадцати и тоже подпевает…
Но если вдруг когда-нибудь
Мне уберечься не удастся,
Какое б новое сраженье
Ни покачнуло б шар земной,
Я все равно паду на той,
На той единственной, гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах
Склонятся молча надо мной.
«Споем “Флага древко – боевое копье…" – вспомнилась Стаею любимая книга. – А потом – “Нас было семеро друзей". Что бы там ни было – с песней легче…»[1 - Михайлов В. Тогда придите, и рассудим.]
Да. С песней легче.
Что будет завтра – думать категорически не хотелось. Хотелось стоять вот так, сомкнув руки и плечи в неразрывный круг, и слегка покачиваться – вместе, все, одни против всего мира, против всех миров, сколько их есть…
Гитара замолкла. Круг постоял еще несколько секунд, потом люди зашуршали, завозились, освобождая руки, плечи… Видно было, что некоторые удивлены и даже смущены своим внезапным порывом, другие же, наоборот, присаживаются к костру, радуясь новым соседям, как обретенным друзьям. Давешний Котенок вогнал на место затвор, щелкнул крышкой ствольной коробки. Стась искоса наблюдал, припоминая последовательность сборки. Вот – поставил автомат стоймя на приклад, лязгнул затвором, потом звякнул спуск, и рожок на место, «до характерного щелчка»… А ведь Голубев, пожалуй, ничуть не покривил душой: мальчуган все делает правильно, его на самом деле неплохо обучили…
Хозяйственно прибрав жестянку со смазкой, Котенок подвинулся, впуская на обрубок бревна девчонку лет пятнадцати в экономной юбочке. АК он пристроил между ног, не переставая коситься на круглые коленки соседки.
«Вот еще им занятие, – усмехнулся своим мыслям Стась. – Да, теперь они точно до утра не вспомнят ни о Переносе, ни о других наших заботах. Кстати, и криков из леса больше не слыхать. И хорошо, и ладно…»
– Стась! Простева! – Голос Крапивки бесцеремонно вторгся в идиллию. – Вы где там? Саня всех собирает на совет, вон в том коттедже, пошли…
Глава V
Теперь попросим на трибуну начальника транспортного цеха. Пусть доложит об изыскании внутренних резервов. Доложьте нам!
М. Жванецкий
От каждого – по способностям.
Каждому – по труду.
К. Маркс
– В общем, так или иначе, разместили всех.
Высокий широкоплечий парень с круглым лицом и слегка сбитым набок носом боксера аккуратно сложил листок и убрал его в карман куртки-стройотрядовки. Куртка была новой, еще необмятой – успел позаимствовать на складе. Поверх нее талию перетягивал новенький офицерский ремень, на котором ладно висела кобура с ТТ и армейская фляга в брезентовом чехле. Докладывал обстоятельно, неторопливо, то и дело сверяясь с записями, сделанными мелким, бисерным почерком.
– Часть народу пока переночует в спортивном и актовом залах интерната. Это в основном те, кто помладше, ну и некоторые девицы возжелали. Остальные в палатках, благо погоды стоят теплые. А там видно будет. Здание позади пятиэтажки – это, если кто не в курсе, УПК – учебно-производственный комбинат при том же НПО «Энергомаш», что и сам интернат, – пока решили не трогать. Я его открыл, пробежался по помещениям: полно оборудования, станки, приборы, учебные классы. Лучше покамест народ туда не запускать, а то растащат, перепортят, а в нашем положении этому УПК цены нет – можно сказать, основа будущей промышленной базы. Я наскоро глянул, там только по металлообработке раз в пять больше, чем на складах, во всяком случае, если судить по спискам, что дал Саня. По дереву – пилорама во внешней подсобке. Там вообще много чего имеется, я толком не успел…
Александр довольно кивнул. Этот кандидат встал на место временного начхоза лагеря-колонии в самый раз, тютелька в тютельку, как штатный патрон входит в казенник винтовки. Студент четвертого курса техникума авиационного приборостроения Николай Маркелов попал в казаковско-простевскую компанию любителей фантастики случайно. Звезд с неба не хватал, натурой отличался куркулеватой, хозяйственной, что и пригодилось теперь чрезвычайно. Сразу после подавления бунта «техникумных» Николай принял у Колосова полномочия завскладом и, мобилизовав с десяток добровольцев, принялся за организацию лагеря – прежде всего за распределение палаток, спальников, одеял и прочего походного имущества. Две комнаты, доверху набитые одна разобранными панцирными кроватями, другая – полосатыми, в комках ваты, матрацами, нашлись в интернате. Было решено употребить это добро на первичное обустройство быта обитателей больших армейских, на двадцать рыл, шатров, взятых со складов. Туда поместилась примерно половина тех, кому не нашлось места в интернате; остальные довольствовались спальными мешками и шестиместными туристическими палатками.
Назавтра Маркелов обещал организовать изготовление дощатых поддонов для палаток, на случай дождя. Идею эту Казаков приветствовал с ходу, припомнив организацию быта в армейских летних полевых лагерях.
– …Короче, корпус УПК я пока запер, – подвел итог Маркелов. – Поставил караул, двое при оружии. Имеют строжайший приказ ночью делать обходы снаружи, проверять, не забрался ли кто в окна. Завтра Толик, – кивок на Танеева, – проведет полную ревизию. Да, за корпусом хоздвор – гараж с ямой, правда без машин, кое-какие мастерские, подсобка, будка с трансформатором, сварочный пост… Да, еще под рубероидом штабель пиломатериалов. На глаз не меньше вагона: доски, брус, вагонка, фанера даже – это кроме того, что по спискам должно быть в ангарах. Я это добро велел особо охранять, чтобы не растащили на дрова. Ну и сам хоздвор, понятное дело, тоже… Ключи от здания и помещений вот. – И Николай выложил на стол тяжело звякнувшую связку.
– Пусть Толик и возьмет, – отмахнулся Казаков. – Раз уж будет завтра осматривать… И вообще – вы двое и Димка среди нас самые твердые технари. Вот и займетесь в перспективе строительством и промышленностью, ну и всем, что с этим связано. Транспорт там, топливо, стройматериалы, лады?
Танеев, Маркелов и Колосов синхронно кивнули. Довольный Толик сгреб со стола связку ключей от УПК.
– Лады, Сань. Тогда, если ты не против, я там и переночую, с караульными. Своим глазом пригляжу, а то мало ли…
– Пригляди, пригляди… – ворчливо отозвался Казаков. – Теперь ты, Стась…
– У пирса стоят два судна, – начал Крайновский. – Большой мореходный катер и крейсерская парусно-моторная яхта. Катер, кстати, паровой… и вообще, никакой это не катер! Я тут бумаги просмотрел наскоро – оказывается, нам дали тральщик типа «Альбатрос», специальной постройки суденышко, еще дореволюционное, 1910 года. Не такая мелкая посудина: сто десять тонн, два котла, угля берет на шесть сотен миль экономическим ходом. Суденышко вполне мореходное, по Черному морю такие хорошо бегали.
– Тральщик? Военный, значит, корабль? – подобрался Голубев. – А как у него…
– Только тумбы под легкую пушку и пару пулеметов, – разочаровал главнокомандующего Стась. – Но ты не расстраивайся: судя по описи, вооружение хранится отдельно. К яхте тоже, кстати, кое-что прилагается, вот… – И он протянул Голубеву бумажку. Тот немедленно принялся черкать в блокноте.
– На складе оно… – буркнул Казаков, заглянув в свой листок. – Стеллаж номер… впрочем, неважно. Продолжай.
– Да, так о яхте. На вид – посудина вполне мореходная, вооружена как йол… нет-нет, Андрей, это я про паруса. На глаз, тонн двадцать пять – тридцать. Дизель, как и было сказано, на консервации, и сколько с ними надо мудо… возиться, чтобы привести в рабочий вид, сказать не могу. Пока. На песке, под брезентами, четыре шлюпки: два яла-шестерки и два больших барказа. Снабжения… ну, весел, мачт, парусов, такелажа, мелочевки всякой – нет. Моторов подвесных тоже.
– Все на складах, – повторил Александр, снова сверившись с бумажкой. – Там еще, судя по спискам, три мотолодки типа «Казанка» и отдельно моторы для твоих шлюпок. Ну ладно, флот для нас пока не самый актуальный вопрос. Но ты, Стась, все же с утречка проверь, эти посудины хоть надежно пришвартованы? А то мало ли шторм какой?
Крайновский кивнул.
– Так, теперь перепись. – Казаков повернулся к девушкам, устроившимся рядом, на краю обширного дивана. Простева держала в руках бледно-желтую картонную папку с тесемками и жирной черной надписью «Дело №…». Вика обошлась жиденькой пачкой замызганных листков. – Докладайте, что там у вас получилось?
– В общем, так, ребят… – Вика разложила листки на столе большим веером. Листки были смяты, кое-где прорваны. Графы в кривых, нарисованных от руки, без линейки, таблицах были заполнены где карандашом, где шариковой ручкой, а где и вовсе фломастером. – По поселку… простите, мы пока так условно будем называть – «поселок» и «интернат».
Собравшиеся закивали, Вика продолжила:
– Значит, у нас всего семьсот семь душ. Из них четыреста пятьдесят два, обоего пола, – дети и подростки до шестнадцати лет. Большая часть старше четырнадцати, есть и несколько совсем мелких. Остальные от восемнадцати до двадцати семи. Семеро в возрасте до пятидесяти двух лет, из них три женщины. Кроме того, эти… ну сами знаете. Всего тринадцать человек, я их в общие списки не включала… правильно?
Вокруг завздыхали и закивали. Это была больная тема: после попытки захвата складов компания старших парней, в основном учащиеся профтехучилищ, была посажена в подвал интерната под замок.
– Раскладка по профессиям есть? – поинтересовался Маркелов. – Хотя бы для тех, кто старше восемнадцати?
– Очень приблизительная, – ответила за Вику Лена Простева. – Времени, сами понимаете, не было совсем, а потому многих записали просто как «студентов» или «учащихся техникума». Тут еще предстоит уточнить. Но кое-что имеется…
Она откашлялась, покопалась в разложенных Викой листках, приведя их в совершеннейший беспорядок.
– Я тут наскоро сгруппировала по профессиям, хотя и получились некоторые пересечения… Сначала – строительство. Здесь в основном студенты со стройотрядовским опытом. Это те, кто счел нужным уточнить. Может, и другие есть. Кроме них, два крановщика, один – дядечка сорока лет, последние два года заведовал какой-то базой «КлинСтройСпецТехники», там краны вроде бы хранятся…
– Полезный товарищ, – немедленно влез Танеев. – Инженер?
– Говорит, курсы повышения квалификации пять лет назад, – справилась со списком Лена. – Я вообще-то про образование уточняла только у тех, кто постарше, или если должности руководящие.
– Тоже неплохо. Беру, – одобрил Танеев, делая пометку. – Сань, ты говорил, на складах есть краны и лебедки?
– Ты погоди, не того… – ответствовал координатор. – Берет он… складом строительной техники, говоришь, заведовал? Вот мы его и пристроим на наш склад промышленного оборудования. Пусть разбирается, а там видно будет. А ты забирай второго крановщика.
Танеев хотел было заспорить, но на него зашикали со всех сторон. Лена снова кашлянула и продолжила:
– Еще штукатуры, маляры, стекольщики и отделочники, десять человек. Да, еще один паркетчик. Вот список.
– Давай, – потянулся Маркелов. – Стекольщики, говоришь? Надо их к Сан Санычу послать, а то интернатские без стекол ночами померзнут… Сань, в списках вроде было листовое стекло?
– Леш, достал, а? – возмутился Крайновский. – Ты вообще-то тут не один! И хорош Ленку перебивать, дай дослушать!
– Да я что, я ничего, – примирительно буркнул Маркелов, но список взял и принялся внимательно изучать.
– …два плотника и столяр, – продолжила Простева. – Я их отдельной графой…
Маркелов снова поднял голову, но, встретившись с тяжелым взглядом координатора, смолчал, пожал плечами и черкнул что-то себе в блокнотик.
– Сварщики – двое, один табельщик, не знаю, что это такое… женщина, сорок два года.
– Это учет рабочего времени, – пояснил Валерьян. – Наряды на работы, то-се… Если с опытом – очень пригодится. По собственному опыту говорю: без хорошего табельщика на стройке – как без рук. Лен, черкни фамилию…
– Да что ж это такое? – хором возмутились Крапивко и Крайновский. – Так мы никогда не закончим! Сань, скажи, чтобы Валерка с Лехой губенки подзакатали!
– Верно, Валерьян, – поморщился Казаков. – Давай так – Лена… хм… огласит весь список, а потом будем решать, кто куда. Что там у тебя осталось по строителям? – обратился он к Простевой. – Давай в общих чертах, без подробностей.
– Один преподаватель строительного техникума, кровельщик, распиловщик дисковой пилы, остальные – бетонщики и эти… как их… арматурщики. Как я и говорила, почти все – стройотрядовцы. Среди них, кстати, твой, Валерка, коллега – был комиссаром стройотряда. МИСИ, второй курс…
– И ты такого кадра в бетонщики записала? – возмутился Валерьян. – Да еще из МИСИ? Готовый же прораб! А ну давай сюда, и без возражений! Сань, это особый случай, ты же понимаешь…
– Комиссары в пыльных шлемах? – подал голос Баграт. До сих пор он молчал, нахохлившись в глубоком кресле в углу. – Рыбак рыбака…
– Водителей семеро. Тут полнейший разброд, от троллейбуса до карьерного самосвала. Еще пятеро несовершеннолетних уверяют, что умеют водить машину. Я их на всякий случай тоже внесла. Так, два бухгалтера… то есть бухгалтерши… медиков трое, из них две медсестры и один аспирант Первого меда. Повар, на Земле заведовала заводской столовой. Четверо всяких механиков, один из них – техник-смотритель ЖЭК, тоже не понимаю, что это, записала с техниками.
– Молчать, господа гусары! – гаркнул Казаков, прежде чем Танеев и Маркелов успели издать хоть звук. – Дальше, Лен.
– Рабочие разных промышленных специальностей – токаря, слесаря, этот, как его… шлифовальщик – всего семь человек. Два инженера, теплотехник и завлаб из электротехнического техникума. Связистов, электронщиков нет, – вы просили особо уточнить, – зато есть сержант-сверхсрочник из войск связи. Говорит, дежурный оператор какой-то там станции. Подойдет?
– Ага, – подтвердил кто-то за спиной Крайновского. – Все же лучше, чем ничего…
– Студент-металлург с четвертого курса стали и сплавов, уверяет, что до института работал в Электростали на металлургическом комбинате.
– Больше военных нет, кроме этого связиста? – осведомился Голубев. – Или, может, кто из милиции?..
– Есть стрелок вооруженной охраны, – ответила на этот раз Вика. – Мужик за тридцать, по-моему, сильно пьющий. Но это ведь не то, Андрюш?
– Не то, – вздохнул Голубев. – ВОХРа мне даром не надо. Хотя…
– Все? – перебил Казаков, с неудовольствием поглядывая на Голубева.
– Нет еще, – отозвалась Простева. – Вот, отдельно, ты просил, – геологи или те, кто имеет отношение. Три человека. Инга Имантс, третий курс МИИГАиК, геодезия. Я ее в этот список, правильно? Потом, двое студентов геологоразведочного, со второго и четвертого курсов. Который старше, служил в армии, механик-водитель… какой-то «мотолыги», записала на всякий случай…
– Многоцелевой тягач, легкий, бронированный. МТ-ЛБ, – пояснил Голубев. – У нас в части такие были. Ценный кадр.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом