Дарина Бьянко "Дорога к себе"

– Куда скажешь… – громкий гогот молодчиков вырвался сквозь музыку.

Я присела и отвернулась. Рев мотора с визгом сорвал орущую машину и исчез за поворотом.

– Такси. Экскурсии, – послышался негромкий мужской голос. Машина стояла в пяти метрах от меня. Водитель рылся в записной книжке, не поворачиваясь лицом.

«Если бы были деньги… Если бы деньги…» – обреченно думала я, лежа на скамейке.

«Она поможет вам!» – вспомнились слова парня из отеля.

– Неля Сергеевна, помоги. Пожалуйста, – пробормотала.

– Ты же знаешь Марину. Она вечно всем недовольна. Вот и сейчас всех колотит… – прозвучал басовитый женский голос. Мимо прошли две немолодые женщины крупного телосложения в длинных юбках, просторных туниках и платках на голове.

– Как можно столько пить, чтобы по скамейкам валяться? Вокруг алкаши и наркоманы… – громко сказала вторая, и я поняла, что это про меня.

Я осторожно поднялась. Кружилась голова. Еще семь женщин в длинных нарядах прошли к роднику, и мне открылся черный микроавтобус. Из него показались трое мужчин. Один из них в рясе.

«Куда бы ни ехали, буду проситься…» – я рванула к ним.

Сделав несколько шагов, я подпрыгнула от восторга. Мужчина в черной рясе показался отцом Анатолием. Он стоял ко мне спиной.

“Да. Конечно. Это он. Ведь неделю назад приглашал в паломническую поездку по монастырям”.

– Отец Анатолий, – крикнула я.

Священник степенно развернулся, и его холодный взгляд остановил меня. Робко добавила:

– Извините, ошиблась…  Можете меня выслушать? – мое желание говорить медленно умирало.

Он испытующе смотрел, прячась за густой седой бородой, усами и длинными волосами. Голова с прищуренными глазами на неподвижном теле наводила страх.

– Я поехала в поездку к морю, и у меня …

– Благословение брала? –  перебил он.

– Нет, –  осторожно ответила я.

– В церковь идти надо, а не по дорогам шастать. На исповедь. На причастие. В церковь, –  прогремели его слова, и он направился к источнику.

Я развернулась. Из такси на меня смотрели добрые глаза и улыбка с волчьим оскалом. Водитель поднял руку, словно манил к себе. В его руке что-то сверкнуло и по ней потекла кровь. Я зажмурилась.

“Солнечный удар или опять мираж? Показалось…”

– Иди за мной, – и я подалась назад. Словно разлитая вода, на асфальте проявлялись мокрые пятна и вели к машине паломников.

– Девушка, вам чего? – послышалось, как только я остановилась перед открытой пассажирской дверью. За рулем сидел молодой мужчина.

Я спешно обошла автобус и, поправляя растрепанные волосы, быстро объяснила ситуацию. Меня трясло. Я одергивала майку и почесывалась. Слезы давили горло и от отчаянья готова была рыдать.

– Все понятно. Вы не волнуйтесь. Такое часто бывает на дорогах… Мы едем мимо вашего города. Только будем заезжать еще в один монастырь. Свободные места есть, но они оплатили, – он кивнул в сторону паломников. – Нужно у них спросить.

– Мне не поверят, – взмолилась я.

– Сейчас. Не уходите, – он выскочил и пошел к священнику.

Через несколько минут машина завелась. Компания недовольно шушукалась, а я сидела рядом с водителем. Он подал мне пакет.

– Кушайте. Жена всегда много в дорогу готовит.

Я ела медленно, стараясь не показать, насколько голодна. Мой спаситель добродушно посматривал и, улыбаясь, повторял:

– Не стесняйтесь. Все хорошо.

Наша дорога все больше и больше отдалялась от моря. Я успокаивалась и не жалела, что уезжаю.

«Благодарю тебя, Неля Сергеевна», – думала я, мысленно возвращаясь в ночной отель. И только странное такси не отпускало.

– “Неужели это был убийца?” – запоздавшая догадка будоражила нервы. Мокрые следы на асфальте – Неля Сергеевна и ее муж-толстяк меня провожали. В этом не сомневалась. Хотя воду могли разлить паломники.

Машина остановились возле высоких красных кирпичных стен.

Басовитый голос объявил название монастыря. Оно мне не запомнилось. Все вышли, я была с ними.

– Майка в обтяжку и короткая юбка, – взглянул басовитый голос и оттолкнул меня от калитки.

– Это капри, – поправила я.

– Тем более. Тебе здесь делать нечего. Нас выставят вместе с тобой или отчитают за неуважение.

– Разъезжают голые. Развращают мир. Вообще обнаглели, –  добавила ее соседка.

Я стояла в недоумении. Мимо чинно проследовали все, и только высокий мужчина-гулливер улыбнулся и кинул косой взгляд. Последним подошел водитель:

– Возвращаемся в автобус, – оглядевшись, мы пошли в другую сторону.

В сотне метрах от входа на старом деревянном ящике сидел старик.

– Этот дедушка в молодости ослеп. После взрыва на заводе, где работал. Я всегда ему деньги даю, когда здесь бываю. Он интересный.

Водитель достал несколько монеток и бросил в картонную коробочку. Старец перекрестился и поклонился.

– Посплю пол часика, – молодой человек поправил часы на руке.

Всматриваясь в старика, я осталась одна.

Его босые ноги, лицо и шея были обтянуты изуродованной сухой кожей, а такие же худые руки тихонько дрожали. Серая рубашка и мятые черные брюки выглядели чистыми, но изношенными. Голову прикрывала выгоревшая кепка. Но больше всего пугали зрачки, затянутые белой пеленой. Прислушиваясь, старик смотрел куда-то вниз и в сторону.

– А ты красивая, – тихо сказал он.

Я дернулась, словно меня укололи, ведь была уверена, что старик ничего не видит. Заговорить боялась. А вдруг отчитает за внешний вид.

– Распускающийся цветок разные взгляды притягивает, – добавил он, и мне стало спокойно. Шагнула ближе.

Порылась в сумочке и, не найдя ничего подходящего, что бы оставить ему, закрыла.

– Посмотри в правом верхнем кармане куртки, – добродушно улыбнулся старик.

– Что посмотреть? – насторожилась я.

– Деньги…. Ты ведь хочешь денег оставить?

В куртке действительно нашлась пятисотка. Ошарашенная находкой, я положила купюру в коробочку и присела рядом с ним на низкий кирпичный столбик.

– Но вы же не видите? – прошептала я. – Как можете это знать? Даже я забыла, что сунула их в карман.

Старик повернулся в мою сторону:

– Открытые глаза – это еще не зрение. Глазами я не вижу кривые улыбки и недовольные лица, а сердцем чувствую все и всех.

– А меня?

Он увлекал своей загадочностью.

– Ты должной себя чувствуешь, поэтому хочешь мне помочь, – ответил он и, помолчав, добавил. – Никому мы не нужны, кроме себя и Бога… Он ведет нас… Выдернешь руку – тебя подхватит темнота. Удушливая и опустошающая… Переступив ее границу, можешь назад не вернуться. Там жизни нет.

– А где она? Какая она? Жизнь… – прошептала я.  – Я ведь хочу настоящую… Красивую…

Тут же мне стало стыдно и неловко перед стариком. Ведь он тоже, наверное, мечтал о красивом, но так случилось, что сидит у ворот монастыря.

– О-о-о-о-о, – он улыбался и тянул время, видимо выбирал для меня подходящий ответ. –  Жизнь – это необъезженная лошадь.

Я задумалась. Каждое лето в деревне у прабабушки, наслаждаясь свободой от всех правил и культурностей, мы с местными ребятами мчали на конезавод. В одно и то же время лошадей выпускали во двор, на выгул. Сидя на высоких заборах, мы завороженно наблюдали за их скачками. Сейчас, в мыслях, я опять была там.

– Едем. Все в машину, –  донеслось до меня. Уходить не хотелось, ведь появилась надежда на то, что вот он, этот старик, точно знает какую-то тайну. Голос водителя был требовательным. –  Через пять минут отъезжаем.

Я отошла в сторону. Осанка старика выровнялась, он подтянулся, словно гордо и спокойно сидел верхом на лошади. Лицо стало грустным. Его растерянность передавалась мне.

– До свидания, – сказала я. Он улыбнулся и глубоко вздохнул.

«Я обязательно сюда вернусь», – подумала я и побрела к автобусу.

– Я буду ждать, – бросил он вслед, и я съежилась, понимая, что старик слышит мои мысли.

В машине компания была тихой, но недовольной, и я чувствовала в этом свою вину. В моем присутствии они перешептывались, а когда замолкали, какая-то Марина объявляла главу из библии и громко читала. Водитель периодически вжимался в свое роскошное сиденье и передразнивал ее, стараясь вызвать у меня смех. Я отворачивалась к окну, потому что басовитый голос за водительским сидением искоса наблюдал за мной.

Впереди предстоял ночной переезд. Как только за окном появилась луна, пассажиры по очереди захрапели. Можно было тихо разговаривать.

Всю дорогу водитель, видя мои восторженные взгляды, рассказывал о своей маленькой дочери. Он с умилением говорил, как он ее любит, как ходит с ней гулять, как водит на бальные танцы и занятия Айкидо. Показывал фото жены и дочери, где они отдыхают на заграничных курортах. Когда замолкал, я закрывала глаза и мысленно вела монолог со стариком или завидовала девочке, которую растил этот молодой человек, его жене и уже рисовала себе именно такого заботливого мужа.

На рассвете, остановились на перекрестке. Я перебежала широкую дорогу и направилась в сторону своего городка.  Тут же услышала окрик водителя. Он стоял возле автобуса и жестикулировал, показывая, что хочет мне что-то дать. Я ждала. Пассажиры автобуса прильнули к стеклам, наблюдая за нами.

Огромные машины неслись в одну и в другую сторону, не позволяя ему выйти на дорогу. Любой неосторожный шаг мог быть для него последним.

Улучив мгновение, молодой человек переметнулся на мою сторону и ткнул в руку бумажку.

– Ты мне понравилась. Позвони. Буду ждать.

В руках я держала номер телефона. Развернулась, каждой клеточкой ощущая осуждающие взгляды.

Пройдя несколько десятков метров расплакалась, как ребенок, не дождавшийся долгожданного подарка. Мой день рождения прошел вчера, но вчера я о нем не вспомнила. Все мои ожидания не оправдались. Даже этот молодой человек, в котором увидела самого лучшего и верного мужа, самого лучшего и любящего папу, оказался фальшивым.

Через пару километров открылась дорога и вид моего города.  Я расплакалась от радости, что иду домой – в далекий, никому неизвестный уголок на земле, где ждет меня папа. Он приготовит вкусный завтрак, и я не буду бояться, что не за что купить еду. Узнав, что деньги у меня украли, он не станет журить. Он скажет:

– Все будет хорошо!

Навстречу мне промчалась машина, а через минуту она же остановилась на другой стороне дороги.

– Кумушка, стой, – кричала Майя – моя соседка, у которой недавно родился сын, и я стала ему крестной мамой. Я наспех смахнула слезы. – Что случилось с вами? Где все? Весь город всполошился, никто не может дозвониться. Телефоны недоступны… Может, вы в аварию попали?

Я с ужасом вспомнила молодчиков, которые задержали наш автобус.

– Телефоны недоступны… Авария… Мой телефон недоступен… Крашеная дама недоступна, – отрешенно повторяла я.

Майя подошла и встала рядом, прислушиваясь ко мне. Я, подняв взгляд, замерла. В области правого легкого у нее горел черный костер. Его языки простирались в плечо, на локоть и низ живота. Это была смертельная болезнь. Ее отвратительный запах пнул меня в нос.

– Что с тобой? Тебя подвезти? – тормошила меня Майя.

– Нет, не надо.

– Ну, как хочешь, – она пошла обратно, потирая правое плечо.

За ней оставались мокрые следы на асфальте.

Возвращение

Мой родной город встретил меня ленивым пробуждением. И хотя солнце рассыпало теплые лучи, людей на улицах не было.

Не сразу вспомнила, что сегодня выходной – воскресенье.

На остановке, куда подошла желтая гармошка, я стояла пару минут. Чувствовала себя странно: все вокруг было в темных тонах, а строения шатались, словно дышали. Списав это на переутомление, шагнула в открытую дверь автобуса. Моей попутчицей стала пустота.

Прошла в конец салона, села и закрыла глаза. Хотелось спать.

Автобус тронулся, и в голове всплыли неприятные моменты из неудавшегося путешествия. Из открытой форточки шелест колес, как шум моря, укачал и, вскоре, я проваливалась в темноту.