Форнтам живётся не просто. С детства их посещает чувство отчуждённости от мира и людей, синдром изгоя и непонимание того, как тут всё устроено.
Согласитесь, ребёнку сложно с этим жить?
Сверстники по отношению к ним занимают, как правило, две противоположные позиции: одни стараются опекать и помогать Форнтам, видя, как те не приспособлены к жизни. Другие – уничтожать и травить.
Первые ассоциируются у меня с Магами – они чувствуют энергию Форнтов и готовы их оберегать, как носителей древней энергии и древнего знания. Другие ассоциируются с Рыцарями, увидевшими «рептилию», которую надо уничтожить.
«Кровь – не водица, в канаву не выльешь» – гласит поговорка, объясняющая нам, что генетически запрограммированные свойства и качества остаётся только принять, поскольку их не изменить.
То же можно сказать и о тонкой энергии человека, а именно – о его эйге. Человек рождается с определённым набором признаков, которые изучают множество направлений: нумерология, Ба Цзы, все многочисленные виды Астрологии, Психологический портрет, Дизайн человека и пр. – они пользуются данными даты рождения и раскрывают доступные им грани «программы» человеческого бытия.
Психология и сопредельные науки, такие, как социология, основываются на тестах и протоколах. И надо видеть, как с каждым последующим годом они катастрофически устаревают, поскольку общество, сам человек, взаимоотношения мужду ними и их взаимоотношения с реальностью стремительно меняются.
И тут в нашем мире появляется эйгология. На первый взгляд, случайно. Но удивительно во-время и закономерно!
Первое знание, в основе которого не набор правил и законов, а интуиция самого человека, доверие собственным чувствам и обращение к своему подсознанию.
В головокружительно меняющейся реальности бессмысленно искать опоры вовне – они поставлены другими и еще не известно – с какими целями. Нельзя доверять телевидению и информации из «сетей», журналистика лжёт и многочисленные гуру стараются найти временных отребителей их услуг для собственного заработка.
Где искать надёжную опору и кто единственный заинтересован в том, чтобы вы были живы, здоровы сильны телом, умом и духом? И, как следствие, в идеале, жили счастливо? Честный ответ – только Вы сами!
Тогда есть только один путь – пора обратить внимание на себя самих!
Полагаю, что не ошибусь, если скажу, что вы еще и не приступали к изучению того, что дано вам природой, к раскрытию собственных способностей и обретению той силы, которая делает вас со=творцом.
Как часто люди сетуют на то, что когда-то проигнорировали своё «шестое чувство», не прислушались к собственной интуиции, которая подсказывала, вела и спасала. Именно интуиция – способность человека слышать своё неповторимое «Я» помогает в самых сложных жизненных испытаниях.
Интуиция – это практическое выражение тонкой энергии человека – его эйга.
Кира помогает себе Таро – это прекрасный инструмент и в правильных руках он работает безупречно.
Читателям, увлекающимся Таро, особенно интересно будет анализировать мотивы поступков, слова и чувства героев ЭТМ. Совмещение Арканов Таро и эйгов в характерах персонажей ЭТМ, помогают не только мгновенно понять человека, но даже предвидеть его поступки и дальнейшее развитие сюжета.
Это же прекрасная тренировка интуиции и лёгкое обучение эйгологии, не правда ли?
Файфрейс демонстрирует все черты Короля Пентаклей и эйга Софнун ("Всё принадлежит мне!"), а Халас – независмость Мага в сочетании с исследовательской погружённостью и независимостью Форнта.
Кстати говоря, внимательный читатель сразу начнёт сопоставлять черты Форнтов, соединяя образ Киры и Халаса. Необыкновенно интересно!
Что ж, открываем Вторую главу!
Глава 2. Эльфийская рапсодия
Он был прекрасен вне всякого сомнения. По крайней мере, он сам так считал. Об этом без слов говорил его томный взгляд из под полуприкрытых век. “С кем кокетничает? Обалдел совсем?!” – Кира попыталась зеркально скопировать ответный взгляд и от сделанного над собой усилия чуть не расхохоталась гостю в лицо.
“Да, Глазилегюр из меня никудышний, это правда. Хотя и не совсем правда, я бываю изящной, стильной и даже эстетически-вызывающей, но всё-таки Форнту до Глазилегюра далеко”
Филигранно заутюженные стрелки тёмно лиловых брюк вызывали желание сгонять на кухню за бактерицидным пластырем на случай нечаянных порезов. Серая льняная рубашка, того, пленяющего совершенством, жемчужного оттенка, который встречается только во сне… или в дорогущем магазине где-нибудь на Елисейских, да еще и правильно замятая в правильных местах. Свежевымытая разлетающаяся шевелюра безупречного каре и лицо, невозмутимое, заискивающее и манящее одновременно.
“Проходите, Влад”
Кира решила не принимать предложенную игру, развернулась и пошла вглубь квартиры, нимало не заботясь о реакции гостя. Надо отдать должное, Влад сразу принял её правила, перешагнул порог и захлопнул за собой дверь. Когда он вошёл в кабинет, Кира уже устроилась в рабочем кресле и подалась вперед, чтобы зажечь зелёную свечу в бронзовом низком подсвечнике.
“Располагайтесь”
“Весьма признателен”
Она молчала. Он тоже. Более того, он уставился на свои пальцы, и будто провалился в беспамятство – взгляд отсутствующий и пустой, пальцы правой руки движутся механически…, левая безвольно свисает с подлокотника кресла.
“Если ты думаешь, что я заговорю первой или вообще буду с тобой церемониться, то ошибаешься, дружок” – Кире было всё равно, что пытался продемонстрировать посетитель: было ли это заболеванием, игрой или позёрством.
* * *
Хозяйка встала и подошла к проигрывателю. Такой коллекции винила, как у неё, наверное уже не осталось нигде. Она гордилась тщательно подобранными пластинками. Коллекцию Кира собирала, пожалуй, всю жизнь и очень гордилась ею. В то время, как другие выносили устаревшие чёрные блины на помойку, она любовно хранила и тщательно пылесосила ветшающие конверты с раритетными исполнениями и коробки с операми.
Музыка зашуршала древесной листвой и зазвенела тонкими колокольчиками, нежная мелодия постепенно вливалась в пространство комнаты, как струйка орехового ликёра «Франжелико» в кофе.
“Нашу музыку слушаете? Вот бы не подумал…”
Кира остолбенела на полдороге к креслу, смешно замерев на мгновенье с поднятой ногой – “О! Вы знаете кто вы?”
“А чего тут не знать? Если бы я не знал, обратился бы к кому попало. Я же не так просто добивался встречи С ВАМИ” последнее сказал весомо, медленно, шёпотом.
“Предположим” – это действительно меняло дело, с эйгами можно быть откровенной, естественной, самой собой. Это облегчает задачу.
“Не уверен, что мне приятно говорить, но я запутался и полагаю, скоро это перестанет быть безопасным. Не выношу банальностей, поэтому в неё и вляпался по самые… уши” – он впервые улыбнулся, нет, пожалуй ухмыльнулся, скривив красивые губы в гримасе лёгкого сожаления.
“Я дружу с влиятельным человеком. Действительно, дружу. То есть, теперь дружу, раньше мы были любовниками. Теперь я любовник его дочери. Подробности нужны?”
“Да, нужны, продолжайте”
Кира резко поднялась выключила проигрыватель и налила из графина воды в два фужера, протянула один Глазилегюру.
* * *
В баре было душно и накурено. Привыкнув к мигающему свету, Мила протолкалась к стойке и помахала издалека бармену, пытаясь привлечь его внимание. Это было несложно. Её пышные шоколадно-каштановые волосы и белоснежная кожа, фосфоресцирующая в лучах ламп от нанесённого на неё средства для вечеринок, были хорошо различимы в толпе.
“Надолго к нам?”
“Воду с лимоном и мятой”
“Может, мохито”?
“Без рома, сиропа и льда”
“Куколка”
Бармен вытянул накрашенные губы трубочкой и звонко причмокнул.
Мила рассмеялась. Среди её приятелей были забавные мальчики и она давно научилась спокойно относиться к их скабрезностям или нежностям.
Надо оглядеться, есть ли кто из знакомых. А впрочем, зачем они? Она сама не знала, для чего пришла сюда. Паркуя машину, она не спросила себя – что, собственно, ей здесь надо. Многое в своей жизни она делала “на автомате”, не прилагая особых усилий и не давая себе труда задаться вопросом – есть ли во всём этом хоть капля смысла.
“Миленка! Какими судьбами? Надолго?”
Мила звонко рассмеялась: “Второй раз!”
“Что”?
“Второй раз за пять минут меня спрашивают, когда я уже свалю из Питера”
“А ты свалишь?”
“Конечно, куда ж я денусь”
Перед ней стояла давняя знакомая, то ли художница, то ли галерист, она точно не помнила. Художественная богема – не её среда, ей всегда было с ними неловко и скучно. Но время от времени отец водил её на закрытые приёмы по случаю открытия выставки той или иной знаменитости, или подающего надежды дарования. Где-то там на одной из них они и познакомились. Как её зовут? Кто бы помнил! Мила умела общаться в интервале от 30 минут до двух часов не называя собеседника по имени, при этом выглядело всё так, что у человека не было никаких оснований заподозрить, что она понятия не имеет, с кем разговаривает.
“А ты какими судьбами?”
“Да, это вообще-то моя хибарка, “приглядываю за сушкой”, как старик Мочёнкин. Чем угостить?”
“В смысле – твоя?”
“Свадебный подарок” – она помахала перед носом Милы изящными пальчиками. “Колец, видишь ли, не ношу, никаких, поэтому дарят мне ночные клубы, галереи и прочую всякую дребедень. Бери своё пойло, поведу тебя знакомиться с нашими”
“Катя, деточка! Ну дай, я тебя облобызаю!” – стареющий бонвиван, тряхнув седой гривой распахнул руки для объятий.
“Ну, на, Эдик! Коль не шутишь!” – приятельница, только что обретшая имя Катя, схватила их обоих под руки и потащила в сторону закрытой двери, которую едва заметным движением приоткрыл здоровенный качок, Мила сравнила его мысленно с оживший статуей.
Через мгновенье они оказались в приятной комнате со свежим воздухом, изящным интерьером и странной, звенящей тишиной.
Как удалось добиться такой звуконепроницаемости? Мила была поражена и пыталась не выдать своего удивления. Одна стена комнаты была стеклянной часть пола тоже. Ах, вот оно что! Теперь понятно, как изнутри выглядит торчащий высоко на небоскрёбе прозрачный куб. Шедевр современной архитектуры. Парящее в воздухе сооружение большей своей частью выходило из здания небоскрёба.
“Только бы не вырвало” – мысль была стыдной и до жути пугающей.
“Не смотри вниз, хотя там всё равно темно сейчас, ничего не видно. Пообвыкни немного” – чуткая Катя не повела дальше, а усадила в очень мягкое, глубокое кресло, заключившие Милу в тёплые кашемировые объятья.
Кресло было просто замечательным, Мила закопалась в него, как в детстве в мягкое тепло кровати, не хватало только пухового одеяла. Пришедшее чувство безопасности позволило наконец глубоко вздохнуть.
Теперь можно было сосредоточиться на разглядывании публики.
Вот Катя – хозяйка клуба и этого салона. Тонкая и звенящая. “Блистательна, полувоздушна, смычку волшебному послушна, толпою нимф окружена” – если бы Пушкин жил сейчас, то эти строки он посвятил бы, несомненно, Кате. Короткая стрижка выглядела безупречно, тонкая оправа очков мерцала белым золотом, простая прямая юбка-карандаш сидела так, что казалась не одеждой, а продолжением самой Кати. Этот эстетический шедевр завершала шёлковая блузка какого-то особенного кремового цвета. Катя порхала так, словно никакой обуви на ней не было, но Мила знала, что подобная походка говорит о баснословной стоимости словно бы незаметных лодочек, в которых “ножка спит”.
Мила с интересом продолжила изучать остальных.
Трое, не считая хозяйки и гривастого громогласного господина, с которым она вошла сюда. Он кричаще не вписывался в компанию. На какой-то миг Миле показалось, что это роднит их, хотя сильной симпатии к нему не испытывала.
Девушка с прямыми тонкими волосами "цвета льна" как у Дебюсси. “Мой кругозор меня погубит, что за нелепые ассоциации” – подумалось Миле. Лицо с высокими скулами и довольно большим ртом, тонкие губы, свободный балахон струится мягкими складками по диванным подушкам и стекает на пол. Девушка была как-то нездешне-хороша и что-то неуловимо роднило её с Милой, хотя, казалось бы, различий было больше, чем сходства. И всё равно, было понятно, что их объединяет не бросающаяся в глаза, а скорее воспринимаемая чувствами, внутренняя похожесть.
Двое мужчин, один более спортивного сложения в замшевых мокасинах, льняных брюках и рубашке. Другой – в лёгком классическом костюме, пиджак на голое тело и кожаные сандалии из пары пересекающихся ремешков.
Они говорили тихо, с джаконоподобными полуулыбками поглядывая в её сторону, выдерживая паузу и давая понять: Да, тебя привела хозяйка, но ты здесь никто, мы еще не решили, что ты за зверушка. Поэтому сиди тихонечко и жди команды “ко мне”! Мечтай, чтобы такая команда прозвучала, потому что настоящие хозяева здесь – мы.
Мила уже готова была подняться и незаметно удалиться вслед за «громогласным», который не зная, как себя применить в этом обществе, заскучал и величественно, как дредноут, отправился восвояси – туда, поближе к веселью, шуму, толпе, пиву и девочкам.
Один из катиных гостей, «полуголый» – как она его мысленно окрестила, медленно плавно скользя, приближался к ней, держа в каждой руке по стакану.
“Это нужно попробовать! Вы часто нервничаете? Это свежайшие шишки хмеля, заварены кипятком, 5 минут, пробуйте!”
Она взяла стакан, он был тёплый. Глоток чуть горьковатой воды, подарившей ощущение свежести и умиротворения. Вспомнилась беседка на старой бабушкиной даче вся завитая хмелем, развесившим свои шишки – фонарики для эльфов. В детстве она мечтала однажды проснуться ночью и увидеть как мерцают в темноте эти бледно-зелёные гирлянды и как в этом свете танцуют и кружатся эльфы в бабушкиной беседке.
“Друзья зовут меня Влад. Вы тоже можете звать меня так, если хотите”
“С удовольствием. Зовите меня Ми”
“Очень мило, Ми, очень мило!” – он протянул ей руку и она легко оперевшись, поднялась из недр уютного кресла – ракушки.
За руку он повёл её к остальным. Ей уже не было страшно ступить на прозрачный пол, оказаться рядом со странной бледной девицей с печальными глазами и гимнастом – моделью.
“Я вам привёл Ми”
Катя распахнула глаза, вздёрнула брови и слегка повернула в её сторону голову на своей длинной красивой шее: “А! Добро пожаловать, Ми!” – улыбнулась заговорщицки.
Они ушли вместе, Влад проводил её до машины и она не удержалась: “Вы всегда ходите без рубашки или футболки под пиджаком?”
Он рассмеялся.
“Нет, не подумайте, что мне не нравится или я шокирована”
“Деточка, слова “всегда” не существует, а рубашку мне залила какая-то девица, решившая таким образом со мной познакомиться. Катя любезно забрала её в стирку, не девицу, конечно. Рубашку. Хотя, первая на мой взгляд, в этом нуждалась больше. Я завтра в Таллинн. Вы со мной?”
