Это было скорее утверждение, чем вопрос. Первое мгновение – шок и оценка “нахал”, дальше – “почему нет?”, еще мгновение – “хорошее приключение”.
“Пожалуй”
“Я заеду за тобой в два”
* * *
Таллинн отличался от других небольших европейских городов, в которых ей приходилось бывать. Чем? Она не смогла бы так сходу объяснить. Спокойствием и неспешностью, невозмутимостью и непринуждённостью. Вот, пожалуй, нашлось главное слово, которое наиболее точно описывало её состояние в этом городе – непринуждённость. Здесь всё было просто и приятно, изысканно и не навязчиво. Сочетание старины и современности выглядело настолько органично, что не воспринималось искусственно созданным. Казалось, архитектура и природа не прилагали никаких усилий к тому, чтобы кому-то нравиться или создавать комфорт. Тихий уют жил здесь повсюду – в мостовых и изгибах улиц, стрельчатых арках и скатах крыш, какими-то магическими мягкими волнами проникал в людей, делая их счастливыми. С самого первого мгновения Мила почувствовала этот город своим.
С Балтийского вокзала они добрались в такси до “Трёх Сестёр”, оставили не распакованными вещи в номере и отправились бродить по городу. Потом все их дни основное время занимали прогулки, а оставшееся делилось между едой и постелью. Кадриорг, Пирита, Олевисте, Нигулисте… мягкая эстонская речь обволакивала и погружала в сказку.
Они сидели в “Чайковском”, когда Мила решилась спросить: “А когда ты планируешь заниматься делами?”
“Ты о чём?”
“О делах. Ведь ты зачем-то приехал в Таллинн?”
“Знаешь, я собственно за этим и приехал. Никаких других дел у меня здесь нет”
“А если бы я не поехала с тобой?”
Повисла долгая пауза, Влад смотрел на неё изучающе. В его глазах нельзя было прочесть никаких мыслей или эмоций.
“Это ни на что не повлияло бы ”
“То есть, ты так же бродил бы по городу, по церквям и музеям?”
“Да, именно так, верно, ты умница”
“Мы ведь почти ровесники, а ты говоришь со мной, как умудрённый жизнью старец, всё переживший и всё испытавший”
“А почему ты думаешь, что это не так?”
Теперь Мила держала паузу, внимательно разглядывая черты его лица, каждую чёрточку, каждую характерную деталь. Забавнее и милее всего на его лице была мушка – родинка на щеке, которая делала из него барочного героя-любовника времён Казановы. Да, ему бы очень пошли камзолы и жабо, корсеты и шёлковые чулки.
“Тебя что-то гнетёт. Ты не хочешь об этом говорить. Просто знай, что я готова тебя выслушать, если надо”
“Не надо, хотя, за предложение – спасибо”
Ужин продолжался, но безоблачное настроение Милы вдруг куда-то улетучилось и захотелось скорее домой, в Питер, и дальше – во Флоренцию, на Мальту, в тепло начинающегося бархатного сезона.
В номере он первым ушёл принимать душ и когда после она появилась перед ним в купальном халате, на маленьком столике сверкали бокалы с коньяком на донышке, сыр тонкими ломтиками и ломкими кусочками ароматно манил к тарелке, глубоко и таинственно мерцал виноград. Вроде ничего особенного, но КАК это было расставлено! Как несколько простых предметов на столе только способом сервировки могут создать особую атмосферу роскоши и экстраординарности?
Меньше, чем через час, они продолжили пить коньяк. Влад задумчиво водил пальцем по изгибам её тела, время от времени отворачиваясь, чтобы уронить пару капель коньяка на язык с края высоко поднятого другой рукой бокала.
“Тебе уже приходилось расставаться с близким человеком?”
“У тебя кто-то умер?”
“Нет, не умер, но это не имеет значения. Если человек живёт в Аргентине или на соседней улице, но ты его никогда не видишь, для тебя он, в общем, умер”
“У меня пока не было настолько близких людей. В смысле посторонних, я не имею в виду отца и бабушку”
“Я не об этом, если ты догадываешься”
“Думаю, это тяжело”
“Тяжело? Ты ошибаешься. Таких слов нет. Невыносимо, катастрофично, безумно, трагично, сдохнуть хочется – что-то в этом роде, но ни одна вербализация не выражает смысла произошедшего”
“А почему Вы расстались?
”Странно, что ты об этом спрашиваешь, обычно принято щадить чувства того, кто поделился своими страданиями”
“Я думала, ты хочешь рассказать”
Влад хмыкнул и допил коньяк.
* * *
Со стороны их роман мог показаться странным. Никакой привязанности, нежности или тем более любви между ними не просматривалось. Они появлялись вместе на артистических, литературных, всякого рода богемных тусовках, иногда путешествовали. Шло время, но отношения никак не развивались, они словно застыли в стоп-кадре, который перемещался внутри событий и интерьеров. Единственное, что было неожиданным, это то, что Мила оставалась в Санкт-Петербурге вопреки обыкновению, слякотной погоде и полному отсутствию какого бы то ни было занятия. Для неё в этой истории хуже всего было понимание, что она, кажется, влюбляется во Влада. Вот этого делать совершенно не стоило. Но, кто и когда спрашивал своё сердце – можно влюбляться в кого-то или нет? Время от времени он обращался с ней пренебрежительно, часто говорил колкости и довольно зло подтрунивал. Болезненно неприятной была его язвительность по поводу её внешности, манер и синдрома ПП – “примитивной простоты” как он это называл.
Да, возможно ей следовало похудеть и заняться шейпингом, но она ела пирожные и занималась шопингом. Она знала, что плотное телосложение ей досталось от отца и это её природа, как папа говорил – это наша конституция. Свою мать она видела только на фотографиях. Умершая в родах, она оставила мужа с новорожденной дочерью, отец так никогда и не женился. Мила подозревала, что у него были любовницы, но оснований для подозрений было не много. Если отец был в Питере, то всегда ночевал дома и редко задерживался допоздна. По окончании “десятилетки” при консерватории окончательно стало ясно, что музыкантом Мила не будет, и тогда отец отправил её с начала в Хельсинки, потом в Стокгольм. Она изучала скандинавские языки и это было особенно трудно, ведь каждый из них был весьма специфическим и принадлежали они к разным языковым группам, а значит основывались на разной логике и ментальности. Но ей было интересно, хоть и занималась она не слишком усердно. Учёба не была её сильной стороной, да и она бы не смогла вот так сходу назвать свои сильные стороны. Казалось, их нет. “Моя сильная сторона – деньги моего папы”. Противно? Но чистая правда. Со временем она смирилась с ЭТОЙ своей сильной стороной и даже начала находить определённую прелесть в том, чтобы просто путешествовать, знакомиться с жизнью и культурой разных стран и не задумываться о том, что будет завтра.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70843696&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
