Закрывая зонт у входа, я шагнула в галерею и столкнулась с девушкой невысокого роста в светлом парике, выходящей из берсо. От столкновения она уронила большую книгу, которую держала в руках.
– Еxcusez-moi, – воскликнула девушка. – Vous allez bien[1 - Извините, вы в порядке? (фр.)]? – обеспокоенно спросила она, поднимая книгу. Она не смотрела на меня, больше ее занимала книга.
– Оui, merci[2 - Да, благодарю (фр.).], – автоматически ответила я по-французски.
– Bonne chance[3 - Всего доброго (фр.).], – пожелала она, выходя из галереи и прижимая к себе книгу.
– Аu revoir[4 - До свидания (фр.).], – ответила я уже ей вслед. – Ну, ничего себе, – вслух начала я, – так и заикой можно остаться. Зато французский попрактиковала.
Я медленно шла по проходу.
– Мария, вот вы где, – громко окликнула меня Екатерина Андреевна, стоя у входа в галерею, – я вас потеряла.
– Господи, – подпрыгнула я и обернулась.
– Простите, что напугала, – чуть виновато проговорила Екатерина Андреевна.
– Ничего, это я что-то больно пугливая стала. – Я пошла к ней навстречу.
– Машенька, нам пора домой, скоро обед. Марфа ругаться будет, если опоздаем. Она у нас такая, – улыбнулась Екатерина Андреевна.
– Да, она строгая, я заметила, – улыбнулась я в ответ.
– Машенька, должна вас предупредить, что я говорю всем, что вы моя родственница, – серьезно проговорила Екатерина Андреевна.
– Почему?
– Та самая дама, с которой я разговаривала, очень неприятная особа, – быстро обернувшись, тихо проговорила она. – Я не люблю сплетничать, так же, как и не люблю сплетниц, но Мавра Егоровна интересовалась вами.
– Но я же ничего не сделала, я же не преступница, – испугалась я.
– Конечно, но лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Мавра Егоровна – подруга императрицы, влиятельная персона. Хочу предупредить, что она может казаться очень приятной, остроумной дамой, скрывая до поры до времени надменность, грубость, чванливость и мстительность.
«Вот еще мне неприятностей с Маврой не хватало, так и до дыбы или каторги недалеко. Тем более, как мне помнится, брат ее мужа возглавляет Тайную канцелярию», – растерянно подумала я.
– Машенька, простите, я не хотела вас напугать, – сказала Екатерина Андреевна, беря меня под руку, – все, не будем об этом. Я зря сама раньше времени встревожилась.
Мы шли по аллее к выходу из парка, выбрав другую дорогу, чтобы не проходить мимо беседки с Шуваловой.
17
Елизавета Петровна в домашнем светлом платье с крупным рисунком, плечи закрывал платок – фишю, сидела в глубоком кресле перед туалетным столиком с зеркалом. Фрейлина в светло-сиреневом платье расчесывала длинные волосы Елизаветы Петровны. Мадемуазель Лия де Бомон в голубом платье за небольшим столиком у окна читала большую книгу.
– Осторожно, – Елизавета Петровна стукнула фрейлину по руке, – все волосы повыдергиваешь.
– Простите, ваше величество, – испуганно проговорила фрейлина, откладывая расческу. Затем взяла с туалетного столика белую кружевную наколку и скрепила ею волосы на затылке Елизаветы Петровны, оставив большую часть волос распущенными.
Дверь в комнату открылась, вошла дама с подносом, на котором стояли фарфоровая чашка и чайник.
– Елизавета Петровна, ваш чай.
– Все, достаточно, – сказала Елизавета Петровна, отводя руку фрейлины с расческой от своей головы. Императрица тяжело встала с кресла и с недовольством отвергла помощь.
Фрейлина отошла в сторону.
– Ставь поднос, чего стоишь? Идите, ты и ты, – указывая пальцем на фрейлин в светло-сиреневом и пудрово-розовом платьях, – давайте, давайте, – поторопила она их.
Фрейлины поспешили выполнить приказ и скрылись за дверью. Лия де Бомон закрыла книгу и смотрела на императрицу.
Елизавета Петровна открыла шкатулку, стоящую на туалетном столике, достала перстень, посмотрела на него, вытянув руку, и надела на мизинец правой руки. Средний и безымянный пальцы уже украшали крупные перстни.
Государыня подошла к большому столу в центре комнаты. На столе стоял канделябр с зажженными свечами, поднос с графином с водой и бокал, на углу стола покоилась деревянная резная шкатулка.
– Иди сюда, красавица, – позвала она Лию де Бомон.
Лия быстро встала и легким шагом подошла к Елизавете Петровне.
Дверь, ведущая в коридор для прислуги, приоткрылась. К еле заметной щели прильнул лакей в темно-красном кафтане, внимательно прислушиваясь к происходящему в комнате, его парик съехал набок. Он время от времени оглядывался по сторонам, чтобы не попасться никому на глаза.
– Слушаю, Елизавета Петровна.
– Слушай, – открыв шкатулку на столе, сказала Елизавета Петровна. – Что-то сквозит откуда-то. – Она поежилась, поправляя платок на шее.
Лия оглянулась. Лакей за дверью отшатнулся, вытирая выступивший на лбу пот и поправляя парик.
– Дверь и окна закрыты, – сказала Лия.
Лакей вновь прильнул к двери.
Елизавета Петровна достала из шкатулки письмо, подержала его в руке, посмотрела на Лию и протянула письмо ей.
– Вот мой ответ Людовику.
– Благодарю вас, ваше величество, за доверие.
– Ты хорошо мне послужила. В скором времени вы с шевалье получите разрешение на выезд во Францию.
– Благодарю, ваше величество, – Лия сделала реверанс.
– Иди садись, скоро почитаешь мне, – дала указание Елизавета Петровна. – Где вы? – громко крикнула она в сторону двери. – Я вызывала ювелира, долго мне еще ждать вас и его?
Лия вернулась к столику у окна. Сев за стол, она открыла книгу и положила письмо Елизаветы Петровны между страниц.
Дверь в комнату открылась, вбежали фрейлины.
– Ваше величество, месье Позье ждет, – сказала фрейлина.
– Ну так зови, – приказала государыня. – Не дождешься вас, – ворчала она.
Дверь, за которой подслушивал лакей, тихо закрылась.
В комнату вошел мужчина средних лет в белом парике, в темно-синем бархатном кафтане и светлом расшитом камзоле.
18
Я растерянно стояла у себя в комнате перед кроватью, на которой лежали платья. Целая гора платьев, фижм и чулок. На полу у дивана целая шеренга туфель разных цветов и фасонов.
– Машенька, отомрите, – рассмеялась Екатерина Андреевна, видя мое замешательство.
– Как же выбирать среди такого великолепия, – развела я руками.
– Очень просто, начнем с тех, что вам понравились, – Екатерина Андреевна была решительна. Она подошла к комоду, на котором стоял колокольчик, взяла его и позвонила. Не успела она отойти от комода, как в комнату вбежала Глаша.
– Слушаю, барыня.
– Глаша, помоги примерить наряды Марии. Машенька, с какого начнем?
Мне сразу понравилось одно платье мятного цвета с неярким растительным орнаментом, с золотой нитью.
– Вот с этого, – указала я на него.
Платье оказалось распашным. На фижмы поверх нижней юбки Глаша накинула еще одну юбку из такой же ткани, что и верхнее платье, только оттенком светлее. Сверху на меня надели уже распашное платье с разрезом на юбке впереди. Сквозь этот разрез и виднелась нижняя более светлая юбка. В область лифа вставили специальную V-образную подкладку-стомак, украшенную шикарной вышивкой с золотыми нитями и жемчугом. Рукава у платья были средней длины и украшены кружевом.
Наконец-то я смогла присесть, Глаша помогла мне натянуть шелковые чулки в тон платью, которые приятно охлаждали кожу.
Екатерина Андреевна внимательно наблюдала за примеркой, отдавая распоряжения, что и где подтянуть, куда заправить. Она же и посоветовала туфли под платье.
– Машенька, примерьте вот эти туфли, они с завязками, поэтому вам должно быть в них удобно. Да и под платье они изумительно подходят.
Туфли из дамаста темно-мятного цвета с набитым рисунком, с хлястиками, в которые были вставлены шелковые ленты-завязки, были с острым носом и на широком устойчивом каблуке, чему я очень обрадовалась.
И что интересно, они были одинаковые, без различия на правую и левую.
«Как я не заметила этого раньше», – думала я, рассматривая ноги в туфлях.
– Какие же они мягкие, – я встала уверенно на обе ноги.
– Удобно? – улыбаясь, спросила Екатерина Андреевна.
– Да, очень. Даже не помню, когда носила такую мягкую обувь, – не соврала я, на ум пришли только чешки в детском саду.
Я подошла к зеркалу, расположенному на стене. Зеркало было во весь рост, и я смогла рассмотреть себя. Я не узнала себя. Из зеркала на меня смотрела незнакомая девушка XVIII века. Я ощущала себя совершенно по-другому, я стала женственной, появилась мягкость, стать.
«Вот я и повзрослела, – ошарашенно подумала я, – я никогда не выглядела такой женственной и милой».
В зеркале я увидела отражение Екатерины Андреевны, мы встретились глазами, и она ободряюще кивнула мне.
– Машенька, еще какое-нибудь платье примерите? – спросила Екатерина Андреевна.
– Нет-нет, это платье идеальное, – отказалась я.
– Еще нужно не забыть про парик, – сказала Екатерина Андреевна. – Жалко, конечно, прятать эту красоту, – потрогала она мои волосы.
– А парик обязателен? – решила спросить я.
– Да, все будут в париках. Глаша, иди, я тебя позову, когда нужно будет Марию раздеть, – распорядилась Екатерина Андреевна.
– Слушаюсь, барыня. – Глаша вышла из комнаты, прикрыв дверь.
– Екатерина Андреевна, а вы выбрали себе платье? – все еще стоя перед зеркалом, спросила я.
– Да, выбрала, мне как раз днями доставили платье от портного темно-бирюзового цвета. Чуть не забыла, завтра нужно будет подобрать украшения. И еще одно, – Екатерина Андреевна стала поправлять складки на платье, – я же сказала, что вы моя родственница, а родственницам не пристало звать друг друга по имени-отчеству, тем более практически ровесницам.
Я повернулась к Екатерине Андреевне.
– Буду только рада, – сказала я.
– Вот и замечательно, – приобняла меня она.
– Екатерина, не устану тебя благодарить за заботу. Давно мне не было так легко и радостно.
– И мне. Надеюсь, завтра мы произведем ошеломляющее впечатление на племянника. Нам повезло, что он согласился нас сопровождать.
– Он не любит балы, как и ты? – спросила я, осторожно садясь на стул.
– На обычные балы Дмитрий ходит, а вот на балы-метаморфозы нет. Он как-то собирался на него, а как увидел себя в зеркало, чуть не порвал от злости платье, – захохотала Екатерина Андреевна. – Теперь всеми правдами и неправдами, насколько это позволяет служба, уклоняется от метаморфоз.
– Дмитрий в платье, хотела бы я это увидеть, – засмеялась я вместе с Екатериной Андреевной.
Напряжение, сковывавшее меня с того времени, как я попала сюда, немного отпускало.
– Пожалуйста, не говори ему, что я тебе рассказала, – вынув из рукава платья кружевной платок, вытирала глаза от слез Екатерина Андреевна.
– Я постараюсь не проговориться, – посмеиваясь, пообещала я.
– Ох, насмеялась. Сейчас я Глашу пришлю, скоро ужин. Как переоденешься, приходи, – сказала Екатерина Андреевна и вышла из комнаты.
– Глаша, иди помоги Марии, – услышала я ее голос за дверью.
– Иду, барыня, – прокричала Глаша в ответ.
