– Вот ещё буду я рисковать, проверяя! Не нужно меня на слабо брать.
– И всё же тебе придётся проверить. Но не бойся – я однолюб.
Машка сжала губы и промолчала. Он вёл себя так, будто ни секунды, ну вот ни на микрон не сомневался, что она в него влюбится!
Украдкой поглядывая на Шуваля, который отвлёкся на телефонный разговор, Маша думала, что последствия покушения всё ещё сильно видны. Он старается не поворачиваться в поясе, только всем торсом, держать осанку и дышать не очень глубоко. Иногда его лицо бледнеет, как будто ему становится больно. Прошло всего три дня, зачем он встал с кровати? Не из-за того же, чтобы вывести её в свет. Значит, дела. Передышка будет слишком дорого стоить? Лучше жизнью рисковать?
Впрочем, его жизнь и так на волоске.
Шуваль торопится жить?
Не считая этих мелочей, выглядел Высший прекрасно. Чистая матовая кожа, глаза-колодцы, упрямые губы и твёрдая улыбка. Белоснежная рубашка и тёмно-синий хороший костюм.
Если бы Машку притягивали только внешность, она давно бы в него влюбилась. Однако ей требовалось больше, вот в чем загвоздка. Всё было бы проще, будь Машка менее переборчивой.
– Как твои дела? – отключившись, спросил Шуваль.
Глаза забегали, пока Машка искала в вопросе подвох. О чём он? О её нынешнем положении, которое, как ни странно, её устраивало. Налички бы ещё…
– Я распорядился треть заработанной тобой суммы выдавать тебе на руки по понедельникам.
Сказать было нечего… Теперь дела вообще так отлично, исключая разве что какую-то мелочь.
– Я в тебя не влюблена, если что.
– Не влюблённость, а любовь. – Поправил он. – Мне нужна любовь.
– Я всё ещё сомневаюсь, что ты можешь требовать этого серьёзно. Такие вещи не зависят от… от человека. Любовь просто приходит и всё! И не спрашивает человека. А ты хочешь от меня невозможного! Не могу я любить по указке.
– Хочешь секрет?
Он, конечно, ничуть не смутился. Улыбался шикарно и насмешливо щурил глаза.
Машка была не уверена, что хочет, но всё-таки согласилась.
– Ну, давай.
Он наклонился, поманив её пальцем. Машке это понравилось ещё меньше, но она тоже наклонилась вперёд.
– Знаешь, в чём секрет?
Он говорил очень тихо, почти шептал. Машка невольно подалась ближе, чтобы наверняка услышать, в чём же секрет. Любопытно было жутко.
– Секрет в том, что ты уже влюбилась в меня… Тем утром, в автобусе. Не хотела, думала обо мне плохо, но сердце-то не обманешь. Оно у тебя зашлось, как у беговой лошади. Так что тебе и делать ничего не нужно, просто признаться в этом самой себе.
Машка медленно отклонилась, недоверчиво глядя на его довольное лицо. Вид как у наркодилера, удачно подсадившего на иглу целую школу – готовится снимать барыши.
Снова затрезвонил его телефон, и отвечать уже было поздно.
Ну каков наглец!
Машка принялась уминать блюдо, которое ей принёс официант и старалась не смотреть на Высшего, снова ставшего на редкость хмурым. Видимо, новости не ахти.
Но принесли коктейли и праздник продолжался. Она даже согласилась потанцевать медленный танец и почти не отвлекалась на посторонних девиц, которые так и норовили прижаться к Шувалю, а её случайно толкнуть. Тем более Шуваль на них не реагировал, смотрел на Машку очень серьёзно, даже с каким-то восхищением, как будто она действительно ему нравилась.
Вечер, в общем, удался.
С тех пор Шуваль то и дело приглашал Машу на ужин при свечах, или в кино, или по городу прогуляться. Вдруг забросал подарками – и шубкой, и сапожками, и сумочками, не говоря о косметике и ворохе одежды.
Теперь вроде он действовал, как положено при ухаживании, но всё же что-то было не так.
Машка со временем измучилась догадками, что не так. Нет, ну большой любви от него ждать нечестно, да и ведёт себя он корректно, других баб в дом не приводит, ухаживает, на близких отношениях не настаивает, а Машке только повод дай воскликнуть – ага! Я так и знала, что ты задумал меня использовать и выбросить прочь!
Что не так? Может, с ним рядом было слишком… слишком нормально, просто, к месту, как будто она действительно дома, как будто они давно живут вместе, не просто рядом, а семьёй, и так должно быть?
Больше всего добивала эта сумасшедшая, слепая уверенность, что всё будет как им сказано и Машка его полюбит.
Однажды, когда снег выпал и уже не растаял, она взяла выходной и отправилась к Долли в гости. Попросила у Аллы Захаровны её куртку, потому что, вот нелепица, постеснялась идти в шубе, подаренной Шувалем. Ей было как-то неловко рассказывать о происходящем, хотелось умолчать. Как объяснить, что между ними происходит? Маша попыталась придумать… и не нашла слов.
В общем, она одела джинсы, чужую куртку и зашла по пути в магазин за тортом. Долли была дома вместе со всеми домашними. Гошка выбежал в прихожую и улыбался тремя зубами, которые у него успели вылезти. Машке показалось, он её узнал.
После удалось выпить чаю, пока тётя гуляла с Гошкой на улице.
– Рассказывай, как дела? Ты неплохо выглядишь, улыбаешься. – Говорила Долька, доставая заварку и блюдца.
– Не поверишь, всё хорошо. Я работаю и получаю деньги. И не нужно жить за счёт родственников, для которых я как кость в горле. А вы тут как?
– Всё так же. – Долли поморщилась. – Боюсь на улицу выходить.
– Почему?
– Мужиков всех боюсь. Повезло от Шуваля уйти, а с другим может не повезёт. Ты же не станешь ходить за мной по пятам и всех мужиков половым бессилием награждать.
– Тебе нужно перебороть этот страх. Устройся на работу, займись чем-нибудь…
– Да что ты понимаешь! – Нахмурилась Долли. – Откуда тебе знать, какого мне приходится? К тебе вот даже Шуваль не приставал, который мне прохода не давал!
– Вообще-то ты сама ему предложила плату за помощь. – Холодно ответила Машка. Долли иногда заносило, но Маша не злилась, просто ставила подругу на место. Потому что понимала, откуда ноги растут – лет в тринадцать на Долли напал пьяный и попытался изнасиловать. В тот раз она отбилась, повезло, но с тех пор боялась до ужаса своей собственной привлекательности.
– Ладно, давай не будем ссориться. – Долли тут же виновато потупилась и стала ковырять торт ложкой. – Ты не думала сбежать? Я всё время представляю, прокручиваю в голове, что тебе там очень плохо. Жить возле Шуваля… – Её натурально передёрнуло. – Врагу не пожелаешь.
Это прозвучало неожиданно. Маша вдруг подумала, что со стороны её положение выглядит тяжёлым и даже трагическим. Ну да, если смотреть со стороны и видеть тот образ, который создал Высший в демонстрации своей силы, всё очень печально. А на деле происходит иначе. Он не просто уважает своих работников, как ни странно, у него имеется даже немалый такт! Обёртки так двулики. У них, например, был чудный клан – дружный, счастливый и свободный, а за всем этим – женщина на цепи в подвале.
– Маша, я тебе помогу! Ты ради меня рисковала, я тоже рискну! Я же умею… Отведу глаза так, что и не сразу вспомнят, что ты была!
Машка воочию увидала, как это происходит – в квартире Шуваля продолжается жизнь, ходят люди, пахнет ужином, мебель покрывается пылью, а о ней никто даже не вспоминает. Шуваль смотрит на груду её вещей и не помнит, чьи они. Неприятное зрелище. Оказывается, она уже привыкла к нему, к его присутствию. К его словам и подтруниваниям, к подаркам и уверенности, что жизнь сложится так, как он хочет.
– Спасибо, не нужно пока. Я справляюсь, правда.
– Ну если что, я тебе всегда помогу!
– Долли, помоги для начала себе. Устройся на работу, начни из дому выходить! Нельзя так всё время!
– Ладно, я подумаю.
Маша надеялась, подумает. Иначе Долли исчахнет, а то и пить начнёт. Нет ничего хуже спиртного для мага – оно выжигает мать волшбу внутри так, что она не может восстановиться. Пьяницам-магам тем горше становится, чем больше они пьют.
Домой Маша вернулась поздно, в квартире было тихо, видимо, один из тех вечеров, когда Шуваль отпускал всех домашних, кроме охраны. Охранники в лице двух Высших не уходили никуда и никогда, и в последнее время даже ночевали в одной с Шувалем комнате. Комната из-за этого выглядела нелепо – одинокая кровать посреди пустого помещения и две раскладушки вдоль стены.
Если припомнить, без охраны Шуваль оставался только когда проводил время с ней. То есть с её стороны нападения он не боялся? Не ждал удара?
Интересно как.
И правда, в кабинете, куда Маша не постеснялась заглянуть, чаевничал Шуваль, два охранника и ещё один незнакомый Высший.
Их возраст не так просто определить на глаз, как человеческий, но незнакомец явно был самым старшим в компании. И высокомерным. Он так глянул на сунувшую в щель голову Машку, что та молча отпрянула в коридор и закрыла за собой дверь.
– Присоединяйся, если хочешь! – Радостно крикнул ей вслед Шуваль.
Ага, нашёл дуру.
Утром, как ни странно, никто из обслуги не вернулся, кухарка тоже не появилась, поэтому Машке самой пришлось готовить себе завтрак. И как же она удивилась, когда явился вчерашний незнакомый Высший и молча подошёл к кофемашине, запуская её, вместо того, чтобы заставлять налить кофе Машку.
– Ты Маша? – спросил он. Голос у него был как у оперного певца, которые даже в обычной жизни не говорят, а произносят.
– Да. А вы?
– Я отец Шуваля.
– Очень п…риятно, – запнулась Маша. Неожиданный поворот. Конечно, у Высших всё иначе, и взрослые дети могут жить отдельно, не завися от семьи и клана, однако она почему-то думала, что Шуваль сирота. Оказалось, ничего подобного.
Высший не представился, но зато поджарил себе тосты тоже сам. И сам достал из холодильника масло и ветчину.
– Позавтракаем вместе?
Отказываться было как-то неловко, но Маша собрала все свои слабые силы и ответила:
– Я лучше в комнате. Новости хочу посмотреть.
– Жаль, – без тени недовольства ответил Высший. – А то я хотел кое-что рассказать про вас, магов, и нас, Высших. И про ауры.
Быстро нашёл, чем купить, вздохнула Маша, покорно присаживаясь со своей чашкой рядом за барную стойку.
Высший без суеты размешивал свой кофе, но к разговору подошёл ответственно, не заставил мучиться от любопытства.
– Знаешь, чем ауры Высших и магов отличаются? Видела во время «многоцвета»?
– Ну да. У Высших матовые.
– Это сила. Чем сильнее, тем больше света впитывает. А что каждый цвет что-то да значит?
Машка помолчала. Ей об этом уже говорил Шуваль, и она пришла к выводу, что он сказал правду. Значит, слухи правдивы и цвет имеет не только визуальное значение.
– Да.
– Знаешь смысл чёрного цвета ауры?
У Шуваля как раз такая, необычная. Тёмные ауры свойственны Высшим, но совсем чёрную она до Шуваля не встречала.
– Нет. И какой?
– Целеустремлённость. Абсолютная целеустремлённость, если совсем точно. Сила, на пути которой не может быть преград. Шуваль такой – если он поставил себе цель, сбить с дороги его невозможно. Именно поэтому его хотят убрать, ведь он стоит на пути у многих жаждущих власти. Стоит уже только потому, что существует. Неизвестно, что задумает Шуваль, но вдруг их интересы пересекутся? Проще убрать его до того, как он повзрослеет и сможет дать сдачи.
– Он вроде и сейчас неплохо даёт.
Высший задумчиво помолчал.
– Не совсем. Ему больше везёт.
Маша молча прикинула. Всё, что она знала о Шувале на текущий момент, подтверждало, что это правда. Более целеустремлённого человека не найти. И более везучего, судя по количеству шрамов, ни один из которых не стал смертельным.
– А свою ауру знаешь?
– Мою бледно-жёлтую? – не стала прикидываться Маша.
– Да.
– Ну, говорите.
– Аура такого цвета означает абсолютную порядочность.
– Порядочность? – Она разочарованно фыркнула. – Ну прям там. Где я, и где порядочность.
– Не скажи. В моменты, когда ты должна сделать главный выбор, ты всегда поступишь по совести. Даже во вред себе самой. Если ты задумаешься и вспомнишь свое прошлое, поймешь, что это чистая правда. Очень редкий цвет, между прочим. Кроме того, оба ваши цвета – первичные.
– Ну, предположим.
– А теперь… смешай эти два свойства. Абсолютная целеустремлённость, слитая с абсолютной порядочностью… такой человек способен покорить весь мир!
Ответить было нечего.
Она не видела, как её аура сверкает на матово-чёрном, но наверное, это очень красиво.
– Каждому Высшему, который хочет добиться высот, нужна своя женщина, – продолжал отец Шуваля. – Правильная женщина. Полностью подходящая по ауре… и по характеру, определяемому аурой.
Маша почувствовала себя неловко и уткнулась в свою чашку, где поверху плавала молочная пена.
– Я вернусь в столицу и продолжу следить за теми, кто хочет убить сына. Они не позволят ему окрепнуть. Дать небольшую фору – всё, что в моих силах. А ты… спаси его, если сможешь. На этом разговор закончен.
