Один недостаток у схемы – Маша-то тоже помрёт.
– Хватит кофе глотать. Пора за уборку браться.
То, что её наняли для уборки, звучало более вменяемо, чем что её наняли для любви (как бы двусмысленно не звучало), поэтому Маша послушалась и отправилась в подсобное помещение. Алла Захаровна, местная домоправительница, показала ей, что где лежит и указала объём работ – всю квартиру, которая занимала ни много ни мало целый этаж в старом доме длинной в три подъезда. Все лишние перегородки снесли, создали общее пространство и потом его переделали в огромный «город-сад». Кстати, сад на крыше пятиэтажки тоже имелся, для людей невидимый. Впрочем, в доме жили только маги, так что посторонним туда хода не было.
Также домоправительница подобрала ей местную форму и обувь и даже позволила заказать нижнее бельё в онлайн-магазине. А самое приятное – разрешила брать в холодильниках что душеньке угодно.
В общем, Маша наелась от пуза и принялась за работу, чтобы происходящее обрело какую-то осязаемую реальность. Не хотелось бродить, словно во сне.
***
После разговора в кабинете Маша увидела Шуваля только через несколько дней, и то мельком. Она направлялась поздно вечером на кухню в последний раз перекусить перед сном и еле успела отпрянуть к стене, когда входная дверь распахнулась и двое Высших, окружённых тремя охранниками-людьми протащили её работодателя на руках в его комнаты. Тот был явно без сознания, глаза закрыты, кожа совершенно белая, голова болтается. На секунду Маша даже подумала, что перед ней труп.
На следующее утро, позавтракав, она выпросила у кухарки телефон и позвонила Долли.
– Нас не подслушивают? – нервно уточнила та, едва поздоровавшись.
– Вроде нет, – Маша старательно огляделась. Вокруг – никого.
– Я слышала, что он тебя поймал, – шмыгнула Долли носом. – Ты в порядке?
– Да.
– Что он… что заставил тебя делать?
– Хм. Не поверишь – убираться.
Долли через некоторое время выдохнула.
– Меня он тогда тоже не тронул, слышишь? Спасибо тебе!
– Пожалуйста. Я рада, что ты в порядке. Скажи… а что именно тогда произошло? Когда за тобой закрылась дверь?
– Тогда? Ой, страшно было… жуть. Он ещё торопил, проходи, мол, быстрей – и сразу побежал к ноуту, сел за стол и давай с кем-то переписываться. Я стою, от ужаса обмираю, поняла же, что ты делать собралась. Потом… не знаю, сколько времени прошло – ему позвонили. Он взял трубку, стоит, слушает, время идёт – он ни слова. Я уж думала, заснул. Потом он аккуратно выключает телефон, смотрит на меня, глаза горят, хотя не знаю, как чёрное может гореть… и говорит: «Можешь идти».
– И всё? – Маша даже не поверила. Так просто?
– Да! Сама в шоке.
– Неужели он даже… даже не пытался?
– Ты что, издеваешься? – зашипела та.
– Ладно, занесло. Как Гошка?
– В порядке! Заедешь нас проведать?
– Попробую. Не знаю пока, как выпустят. Но я буду звонить.
– Я рада, что ты рядом.
– И я. Пока.
Маша положила трубку и задумалась.
Если сложить все кусочки, со стороны выглядело так – Шуваль получил личное предложение от пришлой красавицы-магички и не мог отказаться, потому что слухи бы разнесли, что он слаб, или немощен, или идиот (выбирай любое). Поэтому он согласился и Дольку пригласил к себе, потому что иначе пошли бы слухи (см. выше). А судя по его разборкам с кем-то из столицы, а там самая верхушка Высших сидит, ясен пень, ни малейшей слабости допускать Шувалю нельзя.
Долли он трогать не собирался, просто хотел подержать в комнате, чтобы слухи унять. И не врал, что месяцами без баб обходится, об этом сразу узнаёшь, стоит пару дней пожить на одной территории. В квартире же Шуваля не болтали о его бабах, значит, их никто не видел. То ли ему действительно не до того, то ли они ему жуть как надоели.
Может он по этой части болен, бедняжка? Хм, нет, тогда проклятье бы не сработало.
В любом случае, на людях Шуваль всегда будет демонстрировать силу, а вот тогда, в кабинете… Это был он настоящий?
Машка сердцем чувствовала, что видела настоящего Шуваля. Что ей повезло увидеть то, что видят единицы. Её жизнь сложилась так, что с верха она упала на дно и не смогла самостоятельно подняться. Его жизнь, судя по всему, тоже сложилась непросто, но он умудряется держаться. Зная магические законы, Машка могла представить, каково это, и почувствовать непрошеное уважение к его упорству.
Мало того, он намерен карабкаться вверх!
Так, в восхищённых раздумьях, она отправилась работать и решила первым делом убрать небольшой зал для приёмов, что располагался как раз у комнат Шуваля. Ей было жутко любопытно узнать, что произошло вчера. Его действительно пытались убить?
Но никто не изволил утолять Машино любопытство. Ну вот никто! Высшие проходили пару раз мимо комнаты, вернее, проносились словно ветер и даже не удостаивали взглядом.
Потом прошла кухарка с подносом, на котором стоял завтрак. Ну, если он ест, значит, живой, решила Маша. Значит, выбрасываем его из головы – и пусть катится. Своих проблем, что ли, мало?
И всё же она не выдержала и отправилась к нему в кабинет, смежный со спальней. На всякий случай.
Двери открыла самостоятельно, но в них тут же возник охранник-человек. Впрочем, он моментально отступил, его сменил Высший. Он был старше Шуваля, но лицом похож, видимо, одна семья.
– Ну? – сказал он вместо приветствия.
Точно одна семья! Такой же хам!
– Доброе утро. Я пришла узнать, как чувствует себя Шуваль.
Он покосился на Машкин рабочий халат и на тряпку, которая торчала из её кармана.
Машке, кстати, её новая работа нравилась. Это было просто дико, она бы никому никогда не призналась и раньше бы ни за что ни поверила, но ей нравилось делать грязное чистым. Она даже подозревала, это какое-то отклонение в голове, ведь труд уборщиц считается самым неуважаемым в обществе. Но Маша просто млела, когда пыльное стекло после мытья становилось прозрачным и каким-то волшебно-сверкающим, а паркет приобретал глубину, в которой терялся взгляд. А белизна двери вообще вызывала благоговение.
Так что халата своего она не стеснялась. Да и не на свидание пришла!
– Прошу прощения, – неуверенно нахмурился Высший. – Девушка… Но вы кто?
Пугаться или дичиться своего положения она не собиралась. Ничего неприличного в нём не было, она работала на хозяина, чтобы обеспечить семью (пусть даже понятия не имела, кому именно уходят её деньги) и если бы не момент с контрактом на жизни, оставила бы всё, как есть. Ведь таскаться от одного родственника к другому, смотреть на их недовольные физиономии так же приятно, как содержаться в рабстве.
В общем, Машу почти всё устраивало, даже то, что Шуваль не пытался никак «влюбить» её в себя. И более того – как будто сам забыл, что ему это нужно. Болтали, конечно, что он чем-то очень занят, но это всё отговорки, понятное дело.
– Я? – Без тени сомнения переспросила Машка, на которую внезапно напало шкодливое настроение. – Невеста я его, разве непонятно?
Высший не нашёлся с ответом, только хлопнул два раза глазами и ушёл в спальню, откуда вернулся с милостивым позволением на посещение царской персоны.
– Добрый день, господин! – Съехидничала Машка, пройдя в спальню и сложив руки на животе, как заботливая матушка.
– И тебе привет.
Впрочем, шутить сразу перехотелось. Он выглядел плохо, даже очень плохо. Лежал под тонким одеялом неподвижно и почти не выделялся на белых простынях. Волосы были мятые, глаза мутные, словно сонные.
Раньше она не видела его спальню. И никогда бы не подумала, что Высший может жить так скромно – тут не просто минимализм, тут только жалюзи на окнах и кровать. Ну, ещё крошечный столик у кровати с бутыльками и таблетками.
А мне чего, жалко его? – подумала Машка. И никогда не призналась бы, что такой Шуваль: домашний, простой, куда ей ближе, чем выряженный франт, которым тот щеголяет по городу.
Но не будем забывать, что он заключил контракт на жизни, не изволив испросить разрешения! Машка отвела глаза.
– Ты пришла меня навестить? – довольно слабо спросил он. Его руки лежали поверх одеяла: тонкие длинные пальцы, матово-белые ногти.
– Нет, скорее узнать.
– И что же?
– Да вот… положены ли мне какие-то выплаты? Я же недёшево обошлась твоему кошельку?
Заминка.
– Да, недёшево.
– Хотя до сих пор не знаю, кому из родственников повезло.
Заминка.
– Они торговались, как львы.
– Так вот, мне бы хотелось часть на личные расходы. Я же не могу совсем без денег.
Заминка.
– Хорошо.
– Хорошо? Даже уговаривать не придётся?
– Не придётся. – Он кисло улыбнулся. – Только обидно как-то, что ты из-за денег пришла, а не проверить, не подыхаю ли я тут.
– Ну извини, как ты, так и я… Если бы с самого начала наше знакомство сложилось…
Он дёрнул рукой, как будто хотел остановить и неожиданно зашипел. А потом мелко и часто задышал, прикрывая глаза. Невероятно, но его кожа стала ещё светлей.
Машка нахмурилась и вдруг подбежала к кровати, где сбилось одеяло. Его руки снова дёрнулись в защитном жесте, но она бесцеремонно подняла одну из них и откинула край одеяла.
И не смогла сдержать вскрика.
На его боку был шрам длинной сантиметров в двадцать, свежезашитая рана, покрытая слоем медицинского клея. Мало того, его живот и бока были просто усеяны шрамами – толстыми и тонкими, старыми и новыми.
Дело в том, что мага, а особенно Высшего, легче всего убить ударом в живот или хотя бы в бок. Всё остальное у него хорошо защищено матерью волшбой – целясь в горло, например, пятьдесят процентов вероятности, что случайно промажешь, а остальные пятьдесят – что нож в руках окажется тупым и не причинит жертве вреда. Неизвестно, почему так, но убить мага наверняка можно только воткнув ему нож в живот.
Судя по зрелищу, Шуваля действительно хотели убить, по крайней мере пытались, причём неоднократно.
И оказывается, осторожничал и заминался во время разговора он вовсе не потому, что думал над ответом. Он просто пытался совладать с болью.
– Позвать кого-нибудь? – Сглотнув, пролепетала Маша, не в силах отвести глаз от его раны. Швы, похоже, разошлись.
Шуваль, стискивая зубы, кивнул.
Выскочив из спальни, она дрожащим голосом попросила Высшего зайти к Шувалю и вышла в коридор. Горло перехватывало от жалости и страха.
Только сейчас Машка поняла, что всё очень и очень серьёзно. Что шутки кончились. Он не врал, когда говорил, что его хотят убить.
Ни единым словом.
***
Немного успокоившись, Машка поняла – ничего не остаётся, кроме как заняться поиском информации. Раз дела обстоят так, что его могут убить в любой момент, значит, нужно попытаться понять, кто, зачем и как сделать, чтобы не убили.
Но где её найти, эту информацию? Разве что выбраться из квартиры наружу.
Маше бы хотелось, чтобы ей запретили выходить на улицу, но никто ничего такого не запрещал. Однако денег не было даже доехать до Долли, а пешком идти уже холодно, поздняя осень всё-таки, да и лень. Да и вряд ли та расскажет что-нибудь новое. Машка сомневалась, что подруга обладает информацией в отношении Шуваля.
И вообще ей было лень всё. Приближалась зима и Машка в это время всегда засыпала, прямо как медведица. Не хотелось ничего делать, ни на шопинг, ни путешествовать, вообще носа на улицу высовывать.
Оставалось только расспрашивать окружающих, но те молчали. Алла Захаровна смотрела, как на радио, которое издаёт какие-то звуки, и в ответ только сообщала, какое помещение первым делом нуждается в уборке.
На секунду Маша допустила слабость и помечтала – а может, ну его всё к чёрту? Не хотелось ей ничьих проблем решать, хотелось только жить и ни над чем голову не ломать. Но она же не страус, чтобы на самом деле голову в песок совать.
Через несколько дней Шуваль поправился, заявился весь при параде, когда она сидела в столовой, и пригласил вечером на свидание в клуб. Тот самый, где так неудачно, по его словам, началось их заочное знакомство.
От таких предложений не отказываются, и Машка согласилась. Тем более лучший источник информации о Высшем – сам Высший.
Квартира Шуваля располагалась всего за три дома от клуба, но за ними заехала машина. Не пешком же хозяин города попрётся на танцульки, верно? И не в компании мымры?
Машка, недолго думая, надела платье, в котором сюда прибыла, а макияж делать не стала, потому что у неё не было косметики. Шуваль, однако, при встрече осыпал комплиментами, звучащими на удивление честно, и вышагивал рядом гордый, как петух. Может и придуривался, конечно, но слишком уж натурально… В общем, на входе в клуб Маша подумала, что это весьма странное свидание ей, в общем-то нравится. Но потом они вошли… и вид знакомого зала, забитого уже виденными прежде девицами, плотоядно посматривающими в сторону Высших, тут же её пыл охладил.
Шуваль отвёл её к тому самому столику за перегородками и сам сделал заказ. Тут, в ограждении от людей, на Машку снова напало упрямство.
– Вот так и влюбляйся в вас! Получишь, что хочешь, потом быстренько уберёшься восвояси к своим чувырлам, а я страдай! – Пробурчала она, скрещивая руки на груди.
– Может, я не такой.
– Что-то сомневаюсь.
Он широко улыбнулся.
– Не проверишь – не узнаешь, верно?
