Агата Богатая "Веселая офисная жизнь"

А потом и вовсе начала подкатывать глаза и тяжело дышать в каком-то приступе. И я отметила про себя, что пришла не вовремя. Вот грохнется в обморок, приятного мало.

Мурена испугалась того же, а потому истошно начала звать на помощь одного из свои сыновей, который работал медиком на Скорой помощи, и в это время отсыпался после тяжелой ночной смены.

– Николай! – Завопила его мать, тоже приходя в волнение. – Помоги.

Через время на кухню пришлепал ее заспанный и недовольный сын, который привык к тому, что кто-то постоянно умирает или собирается умереть. И не реагировал бурно, как Мурена.

– Что вы все орете? – Рыкнул на нас он своим холодным голосом, почесывая за ухом. – Дайте хоть раз выспаться! Что случилось?

В это время Галя, делая какие-то движения ртом, медленно оседала на стуле, а муж Мурены вовремя ее подхватил на руки.

Неохотно Николай подошел к пациентке и крикнул на нее:

– Как вас зовут? Вы меня слышите? Вставайте!

– Она, кажется, сейчас умрет. – Вместо нее ответила Мурена, которая от страха выпучила свои глаза.

Сын Мурены подошел к Гале, и, поскольку та не реагировала на вопросы, взял ее за лицо и начал трепать. А потом влепил ей пощечину.

От звонкого жеста мы все вздрогнули, а Галя, к нашему удивлению, ожила и завизжала:

–Б ольно! Больно же…

– Уже лучше. – Спокойно на это отреагировал Николай, держа за запястье Галю и отсчитывая ее пульс. – Что вы тут за балаган на кухне опять устроили?

– Мы давление мерили. – Начала оправдываться Мурена, убирая со стола тонометр и пластиковый контейнер с таблетками.

– Дышите. – Снова обратился к бледной Гале Николай, который зевал и почесывал свою шевелюру, которая стояла дыбом после сна.

Мурена налила из графина воды и попыталась сунуть стакан в руки обмякшей подруги.

– Чаю ей крепкого завари. – Почем-то опять гаркнул медик на мать. – А вообще, лучше ей, конечно, домой пойти.

Все мы с тревогой смотрели на Галю, которая пыталась дышать, как и приказал ей врач.

– Как она домой пойдет? – Спросила удивленная Мурена. – А она идти может?

– Вы идти можете? – Повторил тот же самый вопрос Николай, глядя на Галю.

– Я…я...-начала заикаться она.-…мне плохо…я сейчас умру…помогите мне…

– Не умрете. – Опять громко рявкнул на нее медик. – Вставайте и марш домой!

От испуга Галя медленно встала со стула, поправляя свое узкое гипюровое платье. И сделала шаг в сторону двери.

– Выходим! – Поторопил ее Николай, беря под локоть и провожая к двери.

– Ее сопроводить? – Встрепенулась мать Николая.

– Зачем? – Грубо ответил он ей. – Сама дойдет. У тебя, кажется, концерт, вот и собирайся. И сними бигуди.

Муж Мурены в это время пытался поухаживать за гостьей, подавая ей пальто и пытаясь застегивать сапоги.

Не обращая внимания на всех нас, сын Мурены, ворча себе под нос, прошел на кухню, вытащил из холодильника бутылку водки, налил в стакан и залпом выпил его, не закусывая.

Потом отрыгнулся, прошел в свою комнату и, рухнув на диван, выругался на то, что его опять отвлекли ерундой.

– Пусть дома эти концерты закатывает. Достали все. – Пробормотал напоследок он.

Муж Мурены, увидев краем глаза, что в холодильнике есть водка, собирался тоже приложиться к бутылке. Но ушлая Мурена, почуяв его намерение, вытащила бутылку из холодильника и положила ее в свою сумочку.

– Не смей! – Рявкнула она на мужа. – Только с борщом. Сначала борщ свари. Дождись меня с концерта. И мы вместе оздоровимся.

– Но…мамуль…– Попытался клянчить муж…

– Я сказала "нет". – Снова зашипела Мурена, злобно сверкая глазами.

А потом накинула плащ, обула туфли и собиралась выйти в таком виде на улицу.

– А бигуди? – Предупредила ее я.

– В театре сниму. – Ответила она, приспосабливая на голову свой яркий берет в виде блина.

Мы отправились на концерт, на который уже хорошо опоздали.

11. Как оказывать влияние на окружающих

Мы явились с Муреной в театр уже поздно и решили подождать антракт, спокойно сдавая верхнюю одежду в гардероб. Берет, под котором у моей коллеги были бигуди, она не сняла, аргументировав это тем, что на голове у настоящей женщины всегда должна быть либо прическа, либо шляпка.

Поскольку нормальную прическу, она вряд ли соорудит, то лучше берет, который она неловко взбила на голове, пытаясь уложить хаотично вырисовывающиеся бугры бигуди.

Мы прошли в буфет, так как до перерыва было еще достаточно времени, а просто сидеть в холле не хотелось, так же, как и протискиваться в темноте к своему месту.

Разумеется, за столиками не было никого, только буфетчица в ажурном белом кокошнике и таком же переднике выглядывала из-за стойки, готовая обслуживать посетителей.

Мурена начала возмущаться, что все безумно дорого.

– За какой-то там дохлый бутерброд с несвежей семгой, и то загнули. – Причитала она, рассматривая товар на витрине.

– Это почему же с несвежей рыбой? – Обиделась буфетчица. – У нас не бывает такого. Вот, кстати, наисвежайшие эклеры и булочки, пиццы и шоколадки.

– Еще какой-нибудь гастрит заработаешь от вашей закуски. – Фыркала Мурена, рассматривая яркую витрину.

– Тогда кофе возьмите или лимонад. – Посоветовала девушка за стойкой, не став спорить с покупательницей.

– Придется что-нибудь взять. – Кряхтела Мурена, доставая из дамской сумочки кошелек и заказывая те самые бутерброды, которые она обозвала дохлыми.

Рассчитавшись у кассы, мы прошли к столику. Мурена, запыхавшись и шумно отдвигая стул-кресло, плюхнулась в него, продолжая рыться в своей сумочке и доставая оттуда украдкой пластиковый стаканчик и собираясь налить в него водку из той бутылки, которую она отняла у мужа.

– Безобразие какое-то! – Закричала вдруг она на все кафе. – Чуть не подавилась вашими бутербродами. А если бы кость в горле застряла? Вы что творите?

Буфетчица испуганно заморгала, когда услышала вопль Мурены. Тут же откуда-то выскочил молодой человек, то ли администратор, то ли менеджер, который заговорил скороговоркой, пытаясь уговорить Мурену не затевать скандал.

– Среди бела дня честных и порядочных людей травят, да еще где, в приличном заведении! – Продолжала стенать моя сослуживица, довольная своим актерским талантом. И как бы невзначай роняя на стол из дамской сумочки свое красное служебное удостоверение, от вида которого менеджер в белой рубашке еще больше засуетился и несколько раз извинился.

И тут же предложил нам бутылку шампанского за счет заведения и фирменный салат. Очень вкусный, кстати. Отлично подойдет к сегодняшней премьере.

– Да кто же после такого оскорбления согласится на вчерашнюю закуску и вино с истекшим сроком действия? Помилуйте! – Продолжала вопить Мурена, вращая своими накрашенными глазами. – Минимум бутылку хорошего коньяку и коробку самых дорогих конфет. Минимум…

– Ну…э...как скажете…– Мычал молодой человек, пунцовый от неприятной ситуации.

– Что же это сразу с проверкой к вам нагрянуть? Не хотелось бы. – Продолжала давить на администратора Мурена, который и без того выглядел растерянным.

– Э…– Давайте уладим это досадное недоразумение…и... ну так какой коньяк вы предпочитаете? – Не мог взять себя в руки от волнения наш собеседник, поглядывая на дверь, в которую заходили люди, заполняя помещение и останавливаясь от любопытства.

– Вот придешь окультуриться, а тут тебя и угробят несвежими продуктами. – Продолжала плаксиво причитать Мурена. – Неужели вы хотите, чтобы мы вышли на уровень директора? Давайте так – вы сейчас быстро подсуетитесь, чтобы нам выдали контрамарку на все сезонные постановки.

– Аааа..эээ....Давайте тогда пройдем с вами в....-Залепетал ошарашенный администратор, пытаясь взять под локоть скандалистку и провожая ее в коридор.

Через несколько минут он по телефону звонил кому-то и пытался договориться на счет бесплатного абонемента на все спектакли и концерты для Мурены.

Но моя коллега выбила таким же шантажом билеты и для меня, хотя это было не принципиально, называя фамилию директора и обещая устроить сотрудникам внеплановую проверку.

В итоге и второй акт действия премьеры мы пропустили. Отчего мне было досадно и вообще неловко от того, что моя сослуживица снова воспользовалась своим служебным положением, угрожая фамилиями и рейдами.

Получив обещанное и пакет с подарками в придачу, Мурена, довольная тем, что не растеряла бульдожью хватку, снова предложила вернуться в кафе.

Там она, уже никого не стесняясь, вытащила ту самую бутылку, разлив напиток уже не в пластиковые стаканы, а в рюмки, которые предусмотрительно принесла нам та самая буфетчица, которая не выглядела уже невозмутимой, как несколько часов назад, а, наоборот, по ней было видно, что она не дождется, когда же мы уберемся наконец-то восвояси.

Когда я начала отнекиваться от спиртного, Мурена зашипела на меня:

– Это не водка, а медицинский спирт. Неужели вы думаете, я буду вас угощать какой-то дрянью?

И тут же вытащила на закуску из сумочки кусок хорошей салями, требуя порезать колбасу и красиво разложить на тарелочке.

– Будем отдыхать культурно, а Булгакова интереснее читать, а не смотреть. – Подытожила она, залпом выпивая рюмку и поправляя свой берет, из-под которого торчали бигуди.

– А борщ? – Удивилась я, разочарованная тем, что придется пропустить спектакль (я была уверена, что мы идем на концерт).

– Одно другому не мешает. – Ответила Мурена, закусывая салями, которую принесла на тарелке буфетчица, красиво разложенную.

А потом сняла берет, сложила его в сумочку и начала вытаскивать бигуди из волос прямо за столиком, складывая их аккуратно в пакет и взбивая свои локоны.

– Голова немного болит от тяжести. – Оправдалась Мурена, снова наливая в рюмки белую жидкость и вздыхая. И нисколько не стесняясь того, что наступил антракт и зрители начали заполнять пустующее помещение, уплетая пирожные и попивая кофе или коктейли.

– Ну как вы умудрились все это провернуть? – Недоумевала я.

– Никакого плана. – Похвасталась довольная своей изобретательностью Мурена. – Только импровизация. Всегда мечтала себя попробовать в роли актрисы. Какая же скукота – эта служба. Но плюсы в ней все равно есть.

– Но откуда вы знаете директора театра? – Удивилась я.

– Да кто вам сказал эту чушь? – Ответила она. – Прочитала на сайте его фамилию и все. Никогда не была с ним знакома и не собиралась.

– Но вы так уверенно о нем говорили! – Снова удивилась я.

– Всегда нужно вести себя так, как будто у тебя полгорода влиятельных знакомых! – Подняла многозначительно палец вверх моя коллега. – А кто будет проверять?

И снова, громко икнув, стала наполнять рюмки спиртным, уже изрядно захмелев и откидываясь в мягком кресле.

12. Кто делает карьеру

При проверках моя коллега Мурена вела себя всегда точно так же, как и в обычной жизни. Импровизировала, как она выражалась. В этот раз нашим ревизором и председателем комиссии из вышестоящей организации оказался Кирилл Андреевич, молодой мужчина лет до тридцати, а то и моложе, выхолощенный, но без мундира, всегда подбирающий обувь под цвет рубашек или наоборот.

Сегодня он стоял возле груды папок, которые мы ему старательно разложили по номерам и датам и сверял с реестром. Одной, самой тонкой и важной, почему-то не оказалось.

А потому я начала покрываться потом от ужаса, чувствуя, что упаду в обморок от тревоги.

В это время Мурена, наоборот, как-то активизировалась, организовывая бутерброды и кофе. И даже откуда-то приперла серебряный поднос, чтобы встретить ребят из ревизионного отела по-королевски.

И в то время, как другие пили валерьянку или коньяк, не зная, как бороться с сердцебиением и тремором, выглядела, наоборот, энергичной и даже веселой, предчувствуя, что сможет проявить себя во всей красе.

– У вас документов не хватает. – Строго сообщил ревизор, стоя прямо напротив зеркала и приглаживая свои волосы, которые итак идеально легли в дорогой стрижке.

– Да как же так? – Нашлась тут же Мурена. – Не может этого быть. Мне показалось, или сзади вас не совсем ровно подстригли?

Молодой щеголь, услышав, что с его имиджем что-то не так, забеспокоился, пытаясь разглядеть изъяны в своем облике и продолжая прихорашиваться.

– Скорее всего, это тень так упала. И зеленые оттенки всегда делают нас неживыми и придают лицу болезненное выражение лица. – Снова намекнула она на рубашку цвета хаки и такой же зеленый костюм ревизора, загораживая своей массивной фигурой ему доступ к зеркалу. – Да вы, голубчик, прошли бы в коридор. Там трюмо, но со всех сторон себя можно увидеть. А, главное, свет настолько правильно берет свой угол, что даже я, бабка, выгляжу моложе.

Она легонько стала выводить остолбеневшего от замечаний Кирилла Андреевича в холл, беря его под локоть и пытаясь снять с его костюма невидимые ворсинки:

– А это английская шерсть. – Заметила она, поглаживая рукав хорошего пиджака, пока ревизор, забыв о реестре и документах, растерянно и придирчиво рассматривал себя в зеркале.

– Так что с папкой? – Вдруг очнулся от гипноза Мурены он. – Шерсть с добавлением кашемира, между прочим.

– Ой. – Вдруг запричитала Мурена, – кажется, что-то мне не хорошо, помогите мне, наверное, это желудок.