Оранжевая книга
Сергей Валерьевич Мельников
Сборник смешных, сатирических и пародийных рассказов и миниатюр.В сборник вошли:"Активировать синхрофазодром!""Создатель и его беспокойное семейство""Зря вы мне не поверили""Даже если вы немного за центнер…""Попаданка с тройней для ректора магической драконьей академии""Динозавров не бывает!""Некогда Юпитеру разбираться""Магический эликсир Флотильды ван дер Фул""Ракшас с дефектом""Не желаете на крест?""Служба спасения семьи""Чертёнок с бамбуковым мечом""Автор удалил блог""Второй день украинской свадьбы""Один день из жизни продажного писаки""Изучаем ПДД""Карельская мифология простыми словами"
Сергей Мельников
Оранжевая книга
Активировать синхрофазодром!
Как-то раз доктора физико-математических наук Станислава Александровича пригласили консультантом на съёмки фильма к самому Началовскому! Станислав Александрович оробел: такая знаменитость, кинозвёзд, кумиров всего Союза снимает, с министрами на рыбалку ездит. Хотел было отказаться, но уговорили.
* * *
– До-сто-вер-ность! – вещал Началовский. – Я не могу потерять доверие зрителя! Вы, Стансаныч, главное не волнуйтесь: там всего пара сцен про учёных. Посмотрите на эти ваши синхрофазодромы: похожи или нет – вот и вся работа.
– Синхрофазотроны, если позволите, – смущённо поправил мэтра Станислав Александрович.
Началовский воссиял импортными полимерами:
– Ну вот видите, вы уже работаете, и совсем не страшно.
Под руководством научного консультанта к первому съёмочному дню реквизиторы собрали испытательный стенд, совершенно достоверный, один-в-один, как в НИИ. Станислав Александрович с гордостью продемонстрировал его режиссёру.
– Вот! Всё, как вы и хотели.
Началовский обвёл разочарованным взглядом серую стенку с редкими тумблерами и стрелочными индикаторами.
– Хм-м-м… А такие штуки стеклянные, как колбы, а внутри спиралька светится, где? – брюзгливо надул он губу.
– Лампы? Они внутри.
– Надо сделать, чтобы они были снаружи!
– Но так не бывает!
– Как не бывает? А в "Красном атоме" Дырьева эти лампы были снаружи.
– Халтура, – буркнул Станислав Александрович.
– Красиво! – возразил Началовский. – А это что за стрелочка? – постучал он ухоженным ногтем в индикатор.
– Барометр.
– А это? – Он перешёл к следующему окошку.
– Датчик Невзорова.
Началовский развернулся на каблуках к консультанту.
– Голубчик, а где же телевизоры с зелёной молнией?
– К-какой м-молнией? – По интонации мэтра Станислав Александрович понял, что его карьера научного консультанта "Мосфильма" вот-вот кончится.
– Милейший Стансаныч, кто из нас научный консультант? Это вам лучше знать, как они называются. Там такие круглые экранчики с сеточкой, и в них зелёная молния прыгает.
– А-а, вы, наверное, осциллограф имеете в виду. Но вы же, товарищ режиссёр, про метеорологов снимаете, а они таким прибором не пользуются.
– Да? Хм-м.. – Началовский задумался, – а что им меряют?
– Измеряют. Точнее, отслеживают колебания. Частоту…
– Что-то товарищ консультант заговаривается, – горячо зашептал на ухо Началовскому его ассистент, – колебания – это же про волны. Представьте: море, шторм, отважные советские учёные осциллографом меряют колебания. Надвигается девятый вал, но это не останавливает тружеников науки…
– Да-да-да – властным жестом Началовский остановил полёт фантазии ассистента, – как сейчас вижу эту сцену: мужественное бородатое лицо учёного, чуть освещённое зеленоватым отблеском прибора… Волны бьются в иллюминаторы, палуба колеблется… Прекрасно, прекрасно! Ну вот, Стансаныч, а вы говорите, не пользуются.
Станислав Александрович сделал ещё одну робкую попытку объяснить:
– Вы не поняли, не такие колебания, электрические: пики…
– Пики? Очень интересно… – прервал его режиссёр и повернулся к ассистенту: – Митенька, голубчик, запиши в блокнотик. Когда будем снимать фильм про альпинистов достать этот… Ос-циллограф. Пики мерять.
– Измерять, – еле слышно всхлипнул консультант.
Началовский обнял его за плечи:
– Стансаныч! Дорогой ты мой человечище! Что бы мы без вас делали! Да мы такой с вами фильм снимем – Ленинская премия, не меньше! Давайте быстренько реквизит переделаем: лампы, осциллограф и всё такое. Митенька, найди ещё рычаги такие, с хромированными шариками. После "Иван Василича" должны были остаться, их там много было. – Он хлопнул в пухлые ладошки. – Всем спасибо, съёмки переносятся на завтра.
* * *
В день премьеры все кинотеатры страны были переполнены. Ушлые спекулянты втридорога толкали билетики опоздавшим, а в тёмном зале под тихий стрёкот кинопроектора люди, затаив дыхание, смотрели на экран. Там отважный советский метеоролог на колеблющейся палубе научного корабля дёргал за подозрительно знакомые хромированные рычаги. Во мраке таинственно мерцали оранжевым светом лампы. Шторм усиливался. Огромная волна, высотой с новомодную хрущёвку, нависла над кораблём, готовясь обрушить на утлое судёнышко тонны студёной воды. Учёный замер, тревожно вглядываясь в колебания полоски индикатора, и её зелёный свет бросал отблеск на мужественное лицо героя, подчёркивая чеканный профиль. Когда зажгли свет, зрители аплодировали стоя.
В день премьеры Станислав Александрович напился, до противофазы.
– Осциллографом… Альпинисты… Пики… Меряют… – всхлипывая, жаловался он милиционерам и размазывал слёзы по лицу
– Пики, пики, – утешали его милиционеры по дороге в вытрезвитель, – и трефы, и буби тоже меряют.
А Началовский собрал все союзные премии и даже какую-то международную.
Через пару месяцев мэтр советского кинематографа, уже лауреат Ленинской премии, приступил к съёмкам фильма о трудовых буднях альпинистов. Позвонил Станиславу Александровичу, но, только тот услышал в трубке медовое "Стансаныч, дорогой!", сразу заперхал и хриплым голосом ответил:
– Тут такие не живут, умерли, ушли во цвете лет! – и поспешно положил трубку, а после никому про свою работу консультантом не рассказывал.
«Не получилось, – говорил, – другого пригласили. Не пришёлся ко двору, знаете ли…»
Создатель и его беспокойное семейство
– Над седой равниной моря
Гордо рею я, могучий,
Рассыпая семя жизни…
Ну-ка, что у нас там вышло?
Старик обмотал бороду вокруг шеи и нырнул в океан.
– Выплыву – запишу. Хорошие стихи, – бормотал он под нос, распугивая рыбёшек широкими махами рук: рыбёшки почтительно пугались. – Главное не забыть. Потом эпос о себе сочиню, какому-нибудь писаке подкину. Писаке… Его ещё создать надо, и писать научить. – Он повис, задумавшись.– Это ж ещё письменность сотворить надо! – схватился он за голову. – Сколько дел, и всё на меня одного! – сказал он проплывающей мимо селёдке.
"Хорошо, что мне писать нечем", – подумала та и сочувственно махнула хвостом. Тяжело вздохнув, старик продолжил спуск.
На дне он подошёл к куче грубых булыжников и сухо чмокнул верхний из них.
– Доброе утро, дорогая. Как ты? Доктор был? – Куча камней промолчала.– Обижаешься? Зря. Я на работе задержался. Столько дел, столько дел, ты себе не представляешь. – В молчании кучи старик уловил нарастающее раздражение. – Ну не выдумывай, любимая! – сказал он, поглаживая верхний булыжник. – У меня никого кроме тебя нет. Никого вообще ещё нет. Не ревнуй! Как наш маленький? УЗИ делала? – Старик сделал ещё одну заметку на будущее и едва сдержал стон: так много всего ещё надо было придумать. Он приложил ухо к большому булыжнику пониже. В глубине что-то заворочалось. – Ой! – вскрикнул он. – Пяточкой бьётся, футболистом будет! – Старик зажмурился. – "Футбол" – добавил он в свой бесконечный список.
Куча камней тяжело молчала.
– Началось? – спросил он с надеждой? – Давай, дорогая, тужься. Дыши вот так: вдох-выдох-вдох-выдох… Да, не учили, просто поверь на слово, теперь это будет помогать. Видишь? Стало легче.
Камни у подножия зашевелились, два крупных булыжника откатились в сторону, и счастливый отец ухватил сморщенное розовое тельце.
– Какой хорошенький… – сказал он с плохо скрываемым разочарованием. – Весь в… Кого-то.
В его руках извивался маленький розовый кракен. Он жмурил три своих глазика и протягивал к отцу щупальца.
– Сынок… – ласково сказал старик. Кракен икнул и выпустил чернильное облако. – Чернила… – задумчиво пробормотал старик. Идея с эпосом уже не казалась сложновыполнимой. – А осьминогу не жить!
* * *
На время декрета старик перетащил жену на берег. Случайно оказалось, что тот камень, с которым он обычно разговаривал, оказался где-то посередине. Долго старик кряхтя перекладывал булыжники, много ругательных слов придумал, и очень они ему понравились. Но, после недолгих раздумий он решил в эпос их не включать, а придумать для него другие слова: не такие экспрессивные, но красивые и плавные.
Из вытащенных из середины камней два были очень похожи на лицо жены. Старик долго вглядывался в трещинки и вкрапления кварца, но вспомнить, какой из них был головой так и не смог. Он с досадой сплюнул и придумал нож.
– Надеюсь, угадал, – бормотал он, вырезая в камне два глаза, нос и рот. – Хмм, а тут можно сделать побольше… – он обвёл прорезь рта сверху и снизу, бубня под нос: – На попку похоже… Можно снизу сделать заострение и назвать сердечком… И праздник какой-нибудь придумать. Не забыть бы. – Он критично осмотрел вырезанное в камне лицо. – Чего-то не хватает… "Любимая, у тебя такие пушистые ресницы…" – сказал он голосом несотворённого актёра из непридуманного ещё сериала и заработал лезвием. – Ну вот: совсем другое дело. Ты – самая красивая женщина во всём мире.
Старик положил камень с вырезанным лицом на вершину кучи и отошёл, любуясь своим творением.
– Теперь не перепутаю.
Семижды семь раз восходил Он на ложе с ней, и семижды семь раз оставалось её лоно бесплодным, пока…
Старик макнул бакланье перо в чернильницу, но там оказалось пусто.
– Тьфу ты, пропасть, – пробурчал он. Создание письменности прошло успешно, но чернила очень быстро заканчивались. Старик открыл ржавый бак в углу пещеры. На дне его в панике заметался по дну осьминог, меняя цвет от фиолетового до багрово-красного.
– Скажи спасибо, что живым оставил, ловелас головобрюхий, – ворчал старик, вылавливая существо, подозрительно похожее на его первенца. Он надоил полную чернильницу и бросил осьминога обратно. Облегчённо вздохнув, бедняга забился в дальний угол. Он уже не раз пожалел, что забрался на кучу камней на дне. Кто ж знал, что она окажется женой Создателя всего, ещё и такой фертильной.
– Ну что, как она, доктор? – спросил старик угрюмо нависающую над женой скалу и сразу ответил сам себе гнусавым голосом: – Ну что ж, голубчик, ах, простите, Ваше Всемогущество, беременность проходит нормально, отклонений нет, ваша уважаемая супруга вот-вот разрешится от бремени.
Много раз пытался старик создать людей по своему образу и подобию, но из исходных материалов были одни камни, и ни двигаться, ни разговаривать они не хотели.
