Малыш и Дохлый, видя испуг на лице славлича, громко хохочут, скалясь в кривой улыбке:
–Это тебе не по лесам шастать. Тут сноровка нужна.
Не обращая внимания на их слова, мужчина с трудом доползает по борта корабля и падает в руки принимающих его моряков. А через некоторое время на судно поднимаются остальные славличи и Торвальд.
–Ну, давай, ищи, коли найдёшь, – купец демонстративно садится на бочонок на палубе и обращается к Дохлому: – трюм покажи, как здесь закончат, мать их за душу.
Неуверенно ступая по раскачивающейся на волнах палубе, славличи разбредаются в разные стороны, заглядывая под бочки, мешки и тюки.
–Йорка! Дочка! Ты здесь? Отзовись, коли слышишь!
Безучастно наблюдая за поисками, Малыш переглядывается с Дохлым:
–Случилось чего?– спрашивает он друга.
–А я почём знаю? Я ж всю ночь с тобой кости бросал. Почём мне знать?
–Эй, ты, – Малыш схватил за руку пробегающего мимо балта, поднявшегося на борт вместе с остальными. – Чего за кипишь такой?
–Да, вроде, бабу спёрли. На нашего и грешат, – буркнул тот и ловко подставил ногу под катящуюся прямо на него бочку с вином, уроненную неуклюжим Петро. Но чуток промахнулся и та, прокатившись в миллиметре от его ступни, продолжила стремительно катится к борту, сбивая с ног не успевших отбежать славличей.
–Эй, вы!– закричал Малыш и, рассталкивая поднимающихся людей, шустро подбежал к остановившемуся у преграды бочонку и, ловко перекатывая его на место, заворчал под нос:
–Принесла же нелёгкая! Вот руки бы вам пообрывать, криворуким!– выкрикнул он в сторону молодого славлича и показал большой волосатый кулак:
–Как дал бы щас!
Петро испуганно отступил назад, пропуская моряка, не заметив открывающийся позади себя трюм:
–Я это, того, -залепетал он, но, не успев договорить, упал вниз.
–Вот те!.. Бесы морские! Да что б тебя, неладная!.. Ёк макарёк! – услышали его глухие стоны, смешенные с довольно крепкими словцами хохочущие на палубе моряки.
–Того-того… Смотри, куда прёшь, бестолочь сухопутная! – наклонясь над отверстием в трюм кричит Малыш и возвращается к Дохлому:
–И чего шум подняли? Было б из-за кого! Из-за бабы! Тьфу, – сплюнул он: – Мать их налево.
–Цел? – подойдя к трюму, спросил Мудрояр.
–Да, вроде цел, – раздался из темноты глухой голос Петро.
–Давай, оглядись пока там, – попросил славлич и подозвал соплеменников:
–Давай, по одному. Осторожно только, мать их за ногу. Не хватало ещё шеи посворачивать в ихнем корыте.
И славличи, осторожно спускаясь по лестнице один за другим, вскоре оказались в тёмном, затхлом поиещении.
–Вроде как дочь вождя их, вон того, – кивнул Дохлый в сторону Мудрояра, наблюдая как тот последним осторожно спускается по скрипящей леснице.
На что Малыш, удивлённо присвистнув, поернул к собеседник голову:
–Так на кой он её притащил? Сидела б дома, кур пасла. Ну, или чего они там ещё делают. Пойдём, подсобим, что ли? А то, чую, наведут они шороху, а нам потом разгребать. – И, махнув рукой Дохлому, направляется к трюму.
Глава 10
-Что ты делала в степи? – обойдя девушку, спросил Теймур, словно острым копьём пронзая её взглядом.
–Я… я…– всхлипнула Хайна, потупив глаза, – я погулять вышла, – неожиданно решительно закончила она и, быстро посмотрев каюму в лицо, тут же опустила глаза.
«Надо же, как врать умеет, – удивился про себя Теймур и, подняв её голову за подбородок, тихо произнёс:
–Ты думаешь, я поверю тебе? Да?
Но, несмотря на, казалось бы, спокойствие в голосе, слова его звучали с такой угрозой, что девушка поняла, что лучше теперь ей не врать и быстро замотала головой.
–Тогда что же?– продолжил Каюм, продолжая сверлить её взглядом.
–Я… я … уйти хотела, – пролепетала несчастная и быстро шмыгнула носом.
–Почему же вернулась? – Посмотрев на тургарку, Теймур вдруг увидел в ней ту самую маленькую девочку, с которой вместе они шли когда-то по бескрайним волнам ковыля, покрываюшего южную степь.
«Почему он так спокоен?– изнывающе подумала девушка.– Лучше бы накричал, ударил…»
–Почему?– повторил Теймур, надеясь услышать, что она вернулась к нему.
–Мамка… и… и, – тихо всхлипнула девушка и замолчала, не силах говорить от сковавшего её горло кома.
Суровая правда больно ударила по самолюбию мужчины. Значит, если бы не её родные….
Он ей не нужен…
Да не всё ли равно?
Главное, она нужна ему.
И он знает теперь, как приручить эту дикую, прекрасную кобылицу!
–Умная девочка, – наклонившись к самому её уху, прошептал каюм, – умная и… красивая, – и, помолчав, добавил, – я не ошибся, когда выбрал тебя.
Хайна вопросительно вскинула на него полные блестящих слёз глаза и тут же потупила их под тяжёлым взглядом мужчины.
–Ты подаришь мне крепкого сына, – выпрямившись, решительно сказал Теймур, – наследника моей будущей империи. Можешь… – встал он за спиной девушки, – ты можешь делать всё, что хочешь, ходить в степь, ткать ковры, готовить еду. Чем ещё занимаются женщины?
Каюм взял её за плечи и, вдыхая дурманящий аромат ковыля и багульника, исходящий от тела девушки, блаженно закрыл глаза и продолжил:
–Можешь вообще ничего не делать.
Его руки слегка коснулись сине-зелёных следов от его пальцев, оставшихся на её шее после вчерашнего насилия, и спустились ниже, освобождая тело от тяжести рубахи.
–У тебя будет всё, что попросишь, – прошептал он, целуя Хайну в точёные плечи, – ведь ты догадываешься, как должна просить меня? Да? Но если, – тихий голос стал более угрожающим, и мышцы девушки интуитивно напряглись и вытянулись как тугая струна лука, – ты снова попытаешься удрать от меня, тебя поймают, приведут и, – Темур неожиданно нежно провёл пальцем по изгибу шеи пленницы, – нет, я ничего тебе не сделаю.
Шурша, рубашка тяжело упала на пол, обнажив крепкое, загорелое тело девушки с высоко поднимающейся от тревоги грудью.
–Я могу быть нежным, – прошептал мужчина, обнимая Хайну за талию и, делая поглаживающие движения по её животу, вдруг так сильно сжал её, что девушка почти не могла дышать, а он, неожиданно больно укусив её за плечо, жёстко продолжил:
–Но твои родные… Сначала я прикажу отрезать им фаланги пальцев на руках и ногах, затем кисти и ступки, а потом отвезу далеко в степь и брошу на пиршество степным волкам и орланам. Ведь ты не хочешь, что бы они стали чьим – то обедом? Ну, или ужином?–ласково закончил он, нежно слизнул выступившую на плече девушки каплю крови.
…В тёмном трюме корабля осторожно ступают славличи во главе с Мудрояром и с держащим в руках фонарь купцом.
Неожиданно возникший за рядами бочёнков шорох заставляет их остановиться и замереть. Стараясь угомонить клокочущее от напряжения сердце, Торвальд недоумённо переглядывается с идущим рядом с ним матросом, с опаской оглядываясь на вдруг засветившегося от радости славлича.
–Это Йорка! Точно, она, – кричит вождь и быстро идёт в ту сторону:
–Девочка моя, это ты, да? Не бойся, голубка, мы идём.
Быстро передвигаясь по трюму и натыкаясь на сваленный товар, он заглядывает за бочки.
Удивлённый шумом не меньше славлича, Торвальд поднимает фонарь выше, стараясь разглядеть место, откуда он идёт. Словно услышав голоса, шуршание на мгновение прекратилось, но затем стало ещё громче и сильнее.
–Куда ты её спрятал? В бочку? Размазать бы тебя по стене, дрянь ты этакая. Или лучше к медведю в берлогу, – с ненавистью смотрит Мудрояр на Купца, так сверля его взглядом, что тот ни капли не сомневается в правдивости его намерений.
Представив картины расправы, купец пожимает плечами, однако ничего не понимая и прокручивает в голове один и тот же вопрос: «Что это за хрень шумит?»-и вдруг неожиданно чувствует, как что-то мягкое касается его босых ног.
–Эй, – кричит он Дохлому, – ну-ка, посвети маленько.
И, наклонившись ниже, видит, как у его ног шевелиться тёмная масса.
–Что за!?– раздаётся возмущённый крик одного из славличей и в свете опущенных фонарей все видят, как из-за бочек выбегает большая жирная крыса.
Ещё одна, ещё…
Они шустро пробегают между испуганно прыгающих ног людей.
– Крысы!– вопит Дохлый, роняет фонарь и поворачивает назад.
–Тьфу ты, леший тебя налево, – сплёвывает Торвальд, – Крысолова сюда! Вот сколько раз говорил, кота завести надо. У тебя кота нет?– неожиданно обращается он к Мудрояру.
–Да ну тебя, – машет тот рукой и, вздохнув, идёт обратно, – нет её здесь. Пошли, ребятки.
Когда лодка со славличами возвратилась на берег, там всё ещё толпилось с десяток любопытных, судача о происшедшем. Люди Торвальда неторопливо тащили труп погибшего раба с привязанным к его шее тяжёлым мешком к реке, оставляя на песке глубокий след.
–Эй! Стой!– закричал Мудрояр, махая руками в их сторону.
–Ну, что ещё, – недовольно забурчал купец.
–Нож-то, нож верни! Я за него честно заплатил.
–Да отдайте ему, – машет рукой Торвальд и отходит в сторону, наблюдая, как надзиратель, отряхнув руки, вытаскивает из шеи трупа острое лезвие и протягивает Мудрояру, который брезгливо морщится, оглядываясь на сородичей, в надежде, что они избавят его от возможности быть испачканным, но те отворачиваются, как бы ни замечая его молчаливой просьбы.
Пока вождь неуверенно мнётся, к нему подходит Ратибор и, просто взяв оружие из рук балта, вытирает лезвие о свою куртку и протягивает рукояткой Мудрояру:
–Слышал, дочь твоя пропала.
–А ты знаешь что? – с надеждой посмотрел тот на иирка.
Уловив краем уха разговор, Торвальд настороженно вытянул шею в их сторону и, прислушиваясь, осторожно подошёл ближе.
– Может и знаю. Да то ли?-задумчиво оглядевшись по сторонам и увидев подошедшего к ним купца ответил охотник, пристально посмотрев на балта и отметив еле заметный испуг, промелькнувший в его взгляде.
Не скрывая надежды, Мудрояр нетерпеливо взял молодого охотника за руку и, оглянувшись на Торвальда, отвёл его в сторону:
– Не томи, говори, что ведаешь. А мы уж решим.
Ничего не отвечая, Ратибор сел на песок лицом к воде и с силой бросил плоский камень на речную гладь, наблюдая, как чернокожие люди на лодке раскачивают со всей силы убитого накануне раба и швыряют его тело далеко в реку, которое громко булькнув, медленно погружается в воду, унося с собой неразгаданную загадку ночного проишествия.
– Не спалось мне, -дождавшись, когда последние круги на реке разойдутся, начал иирк, рассказывая будто бы реке, – вот и бродил. Присел на берег, думу думаю. Вижу, а со стороны леса паренёк идёт. Росту невысокого, тоненький такой. Я ещё подумал, будто на девку похож, только в платье мужском.
–Йорка. Точно она, – закивал головой Мудрояр.
–Йорка?– переспросил его Ратибор.
–Дочка, кликают так.
Опустив глаза, иирк скрыл от присутствующих неожиданно нахлынувший на его лицо прилив крови и задумался, вспомнив белокурые локоны: « Йорка, значит, Йорочка….»
– Ну, дальше-то что? – нетерпеливо прервал его размышления купец, но Ратибор повернул к нему лицо и посмотрел так, будто бы точно знал о его причастности ко всему, что торгаш, потупив глаза, быстро отошёл в сторону, а охотник продолжил, обращаясь к Мудрояру:
– А тут из воды чудо выползает. Клешни такие, как у рака, только огромные, как… как…
Ратибор оглядывается.
–О! Как корабль. Только меньше чуть.
–Да, да, – перебивает Торвальд, – сам слышал, Есть такие, я сам… – и, желая перевести тему, открыл было рот, что бы поведать всем свои знания о морских тварях, но славлич, призывая его замолчать, нетерпеливо замахал на него руками и с надеждой обратился к Ратибору:
–А Йорка-то что, дочка?
Глубоко вздохнув, тот задумался, оглянулся вокруг себя и указал в сторону леса:
–Туда. Точно, в ту сторону побежала.
И тут же все слушатели, словно по команде, повернули головы в сторону леса, словно ожидая увидеть убегающую от чудища девушку.
