– Бросьте се в подпол, – приказал Плохиш. – Пусть посидит, пока мы разберемся с делами. Да, и заткните ей рот, чтобы орать не вздумала, пока нас нет.
Ей связали за спиной руки, заткнули рот какой-то грязной, воняющей мазутом тряпкой и бросили в подпол; на крышку же поставили тяжелый диван.
За ней вернулись только вечером. Усталые и злые. Драка в Овражьем произошла не совсем так, как они рассчитывали, – их там уже поджидали, и война, которую они так красочно себе представляли, вдруг обернулась для них чем-то вроде «избиения младенцев», причем в роли последних оказались именно они. Мрачно переговариваясь, они выпили несколько бутылок водки, потом достали Ирину из подпола, развязали и разрешили попить воды. Предложили водку, но Ирина лишь презрительно отвернулась.
– Капризная шлюха, – сказал Клоп.
– Выброси ее отсюда, – раздраженно сказал Плохиш, закуривая «косячок». – Она действует мне на нервы.
– Куда выбросить? – спросил Клоп.
– Куда угодно. Отведи на пустырь, и пусть топает на все четыре стороны… Или ты хочешь еще с ней покувыркаться?
– Да ну ее к черту. Пусть проваливает.
Через лесопосадку ее отвели на пустырь. Только там развязали руки и толкнули в шею.
– Иди, – сказал Клоп. – Ио запомни, детка, если ты хоть слово пикнешь о том, что произошло, или еще хотя бы раз попадешься мне на глаза – тебе не жить. Это я тебе обещаю. Кстати, то же самое можешь сказать и своему братцу.
– Тошка вам отомстит, – сказала Ирина, отойдя на несколько шагов. – Вам всем будет плохо.
Вслед ей кинули камень.
Глава 4
– Корпус работает, – сказал Роман Макарович. – Активнее, Антон, активнее… Во-от, молодец! Витька, а ты не уходи от боя. Давай, показывай свои финты, ты же умеешь. Тебе самому через час драться, так что тренируйся.
– Если СЕЙЧАС Тошка поймает меня на моем финте, то ЧЕРЕЗ ЧАС драться я уже не смогу, – резонно возразил Витька, скользя по кругу.
Шел уже третий день областных соревнований по боксу. Их спортивная школа по очкам была на первом месте, правда, делила его со школой Юго-Западного микрорайона. Собственно, никаких неожиданностей в ходе соревнований пока не происходило – все шло точно так, как Роман Макарович и планировал. Но завтра должно было все решиться. Теперь все зависело от того, сколько очков наберут Витька Панков и Тошка Савченко в личном зачете. Если Витька проиграет бой с большим отрывом, то Антону придется сильно постараться, чтобы добавить в общекомандную копилку такое количество очков, которое позволило бы им сохранить за собой первое место. За Тошку тренер был спокоен, а вот Витька… Три первых боя Витька провел с неплохим результатом, но зато четвертый обернулся для него оглушительным поражением. Некто Савин из спортшколы. Все свои бои он провел с разгромным счетом, и Витька не стал исключением. Бой закончился нокдауном, и с тех пор обычно бесстрашный Витька – Витек, Витус – словно заболел страхом перед схваткой. Даже сейчас, на тренировке, в спарринге с лучшим другом Тошкой, он словно не верил в себя и, что хуже всего, – не верил Тошке. Витька явно боялся, что его могут ударить так же сильно, как это сделал Савин.
Тренер и с сожалением покачал головой. Это хуже всего, когда начинаешь бояться ударов. Если ты не сможешь преодолеть этого страха, ты уже не боксер. И на ринге тебе не место.
«Нет, Витька не выдержит, – с сожалением подумал Роман Макарович. – Виду, конечно, не подаст, что боится, не убежит с ринга, но и очков много не заработает…» Хорошо еще, что противник у него не ахти, Семенов из Железнодорожного района. Этот парень вышел в финал не потому, что хорошо дерется, – просто волей жребия противники ему доставались не из лучших, и по очкам он шел далеко впереди Витьки, однако в бою во многом ему уступал. В этом Роман Макарович не сомневался. Если не случится ничего непредвиденного, если Витька не испугается в последний момент, если размеренно и настырно будет зарабатывать очки для себя и команды, то…
Впрочем, что значит «то»? Имеется еще очень много «если». Как поведет себя Тошка в этот последний день соревнований? Как сложатся оставшиеся два боя? В исходе первого можно не сомневаться – здесь тоже противник не из лучших, но во второй схватке, вероятнее всего, драться придется все с тем же Савиным, а это уже серьезно. Зверь, а не парень.
Тренер взглянул на часы и поторопился дунуть в свисток. -
– Все, ребята, заканчиваем. Сходите в душ, переоденьтесь – и в автобус. Через час начнутся соревнования.
Тошка с Витькой стукнули друг друга по перчаткам и отправились в раздевалку, зубами развязывая шнурки на перчатках. За ними отправились остальные ребята, обсуждая предстоящий день.
Тошка нисколько не волновался. Он видел, что ребята волнуются не столько за себя, сколько за него (для них соревнования уже практически закончились, теперь все в основном зависело только от него), что тренер тоже волнуется и нисколько этого не скрывает, но сам он чувствовал себя совершенно спокойным.
Два боя? Фи! За те два года, что он занимался в секции Романа Макаровича, он выдержал столько боев, что предстоящие два можно было считать ничем. Подумаешь, какой-то Савин с Юго-Западного! И почему его так все боятся? Возможно, о нем говорят больше, чем он стоит. Правда, Тошке еще воочию не доводилось видеть его в деле – соревнования проходили в спорткомплексе «Сибирь» в очень жестком режиме, в двух залах, у участников не было свободной минуты, чтобы наблюдать за каждой схваткой и высчитывать своего возможного противника. На соревнования было отведено лишь три дня, а спортсмены собрались со всей области.
Но дело даже не в том, видел ли Тошка своего противника в деле или нет. Просто он был уверен в себе. И полон злости. Прошло чуть больше недели с той ночи. когда бандой Плохиша были жестоко избиты четверо ребят из Овражьего околотка и когда была устроена та эффектная засада на виадуке. Битва на следующий день наглядно показала, что ребят с Овражьего не так– то легко взять на испуг. Война закончилась, не успев начаться, но Тошка продолжал ждать подлости со стороны Плохиша. Он находился в постоянном напряжении, ожидая подлого удара в спину, но за прошедшую неделю больше не было ни одного налета со стороны Плохиша. Возможно, это было связано с начавшимися соревнованиями – за ними внимательно следил весь город, каждый мальчишка болел за честь своего района, и подобное перемирие могло быть вполне понятным, если бы… Если бы Тошка не был уверен: Плохишу плевать на спорт. Скорее всего он просто выбирает удобный момент для нанесения удара. Он, конечно, псих, но не дурак – понимает, что сейчас не самое лучшее время для разборок. Тем более после того, как стало ясно, что Костик Жмыхов ослеп на один глаз. Вероятно, Плохиш просто выжидает, когда улягутся страсти.
Но он еще не знает, что злость в Тошкиной душе не уляжется никогда… В тот вечер, когда Тошка увидел, что Плохиш сделал с его сестрой, он понял – покоя ему не будет, пока месть не свершится. Не то чтобы он испытывал какие-то глубокие чувства к своей сестре – они жили разной жизнью, виделись практически только по вечерам, да и характеры их были разными. Если Тошка пошел в мать, такой же обычно невозмутимый и предпочитающий держать эмоции при себе, то Ирина была вся в отца, такая же взбалмошная, непоседливая (не зря получила прозвище «Птичка»), неуравновешенная, всегда уверенная в правильности совершаемых ею поступков, за что не раз и получала по носу. Взять хотя бы ее недавнюю сумасшедшую любовь к Плохишу. Сейчас она не могла понять, как смогла влюбиться в такого типа («Скотина, сволочь, подонок!»), но три месяца назад она готова была горло перегрызть каждому, кто отозвался бы плохо о ее ненаглядном.
Сейчас, по прошествии недели после разрыва с Плохишом, синяков и шишек у нее все еще было предостаточно, а вот от былой любви не осталось ничего. Вернее, осталась одна ненависть. И жажда мести. И жгучий стыд от того, что теперь многим ее друзьям (во всяком случае – некоторым) хорошо известно, как с ней обошелся ее «любимый Вадик»… А ведь ее предупреждали, ей говорили… Не-ет, это непростительно. Она убила бы его собственными руками, если бы могла. Ну ничего, зато у нее есть брат, который сказал в тот день, стирая мокрым платком корочку запекшейся крови с ее лица: «Потерпи, Ирка, потерпи еще немного… И я за тебя отомщу, обещаю…» Она удивилась тогда – странно было слышать такие слова от Тошки. Она никогда особо серьезно не относилась к своему брату, считала его еще слишком маленьким, чтобы разговаривать с ним на равных, а уж для того, чтобы просить у него помощи, он вообще еще был в ее глазах сопляком. Но после событий на виадуке она взглянула на брата по-новому. Не то чтобы она прониклась к нему уважением, просто поняла: братец уже не мальчик. И на него можно положиться. И если он сказал, что отомстит, то можно не сомневаться – отомстит. Он такой. Он всегда был таким, только сейчас, ко всему, еще и стал взрослым…
Тошка тоже в себе нисколько не сомневался. Он знал, что рано или поздно (лучше, конечно, рано, чем поздно) возмездие свершится. Он найдет Плохиша, даже если тот зароется под землю или взлетит под облака.
Никуда ему не деться. Вот только закончатся соревнования.
– Славка, ты пойдешь смотреть соревнования? – спросила Ирина. – Сегодня последний день. Говорят, Тошка получит главный приз, если выиграет решающий бой.
– Не знаю, – сказал Славик, водя фломастером по альбомному листу. – Я и так уверен, что Тошка выиграет Он всегда выигрывает.
– Завидуешь? – улыбнулась Ирина.
– Еще чего!
– А почему ты думаешь, что он победит?
– Вычислил математически. Первый бой он выиграет легко – ему предстоит драться с Кривичем; он из области, крепкий парень, но Тошке и в подметки не годится. Все так говорят.
– А кто второй?
– Это пока еще неизвестно. Но скорее всего Савин с Юго-Западного, он все бои провел без поражения, так что он пока единственный кандидат.
Ирина медленно опустила руки. Вместе с этим она почувствовала, как опускается куда-то в живот сердце.
– Кто? – спросила она сипло.
Славик оторвался от альбомного листа и косо посмотрел на сестру.
– Савин с Юго-Западного, – повторил он. – Хороший боксер, и весу в нем побольше, чем в Тошке, но все равно я уверен: Тошка победит.
– Господи… – сказала Ирина. – Господи…
Потом рванулась в прихожую, сорвала с вешалки куртку и, ругаясь сквозь зубы, принялась торопливо завязывать кроссовки.
Славка боязливо выглянул из комнаты.
– Ты куда? – осторожно поинтересовался он.
Ирина подняла на него безумный взгляд.
– Мне срочно надо поговорить с Тошкой, – сказала она.
Витька Панков явно шел впереди. Во всяком случае, по очкам он опережал своего противника; не то чтобы сильно, но разница все же ощущалась. Тренер был доволен, он никак не ожидал, что в этом бою Витька так проявит себя. Роман Макарович уже заранее подсчитывал очки, которые команда может недосчитаться после этого боя, а также то их количество, которое понадобиться набрать Тошке, чтобы удержать свою спортшколу на первом месте. Но как только прозвучал гонг, призывающий спортсменов на середину ринга, как только последовали первые обмены ударами, – тренер понял, что был слишком низкого мнения о Витьке. Если он чего-то и боялся, то на время боя предпочел об этом забыть. Теперь на ринге был прежний Витька-Витус, который не боялся никого и ничего, и цель у него сейчас была только одна: победить. И он шел к этой цели упрямыми шагами, гоняя своего противника по рингу, прижимая его к канатам, то и дело проводя великолепные серии ударов, умудряясь уходить от ответных ударов. В общем, Витус делал все, что от него зависело, дабы не уронить себя в глазах друзей, тренера и отца, стоящего почти у самых канатов; он старался на всю катушку, и уже очень скоро его противник сломался – прижался в синий угол и ушел в глухую защиту. Мальчишки орали и свистели, девчонки – визжали и пищали, и Витус, чувствуя эту поддержку, только усиливал мощь своего напора, окончательно деморализуя противника.
– Вау-вау! – орали мальчишки, размахивая руками. – Левой, Витус, левой! Снизу!
Роман Макарович, естественно, не кричал и не свистел, хотя испытывал огромное желание сделать это. В волнении он расхаживал от стойки к стойке, а когда прозвучал заключительный гонг и рефери поднял Витусу руку, он проскользнул между канатов, подхватил Витуса за под мышки и подбросил вверх. Витус с улюлюканьем взмыл над головами рефери и своего огорченного соперника. Девчонки с визгом рукоплескали, мальчишки издавали непрерывные боевые кличи.
Из-за стола поднялся главный судья, кашлянул прямо в микрофон и объявил:
– И, наконец, финальный бой наших соревнований… На ринге Антон Савченко, центральная спортшкола, и Вадим Савин, Юго-Западный микрорайон.
Зал загудел, заголосил, заглушая микрофон. Тошка ударил перчаткой о перчатку и поднялся со стула; друзья хлопали его по плечам и подталкивали в спину.
«Главное – разозлиться, – говорил он себе, перелезая через канаты. – Сейчас я разозлюсь, и все будет в порядке. Я сильнее этого парня с Юго-Западного, все так говорят. Пусть он тяжелее, но у меня техника лучше. Так тоже говорят».
Он вышел на ринг и огляделся. Казалось, что все смотрят на него, а впрочем, так оно и было. Вон мальчишки, все еще машут руками и орут, но он уже не обращает на это внимание. Он полностью готов к бою. Ага, а вот и отец – тоже машет ему рукой. Должно быть, он специально отпросился с работы, чтобы увидеть финальный бой. А вот и Ирка. Только что пришла. Лезет сквозь толпу и что-то кричит. Ладно, сестренка, потом все выскажешь, сейчас не до тебя.
Слева толпа зашевелилась, расступаясь. Савин идет. Роста он невысокого, его светлая стриженая макушка едва заметна в толпе, но Тошка знает – не в росте дело.
Он снова посмотрел направо, где бесновались его болельщики. Ирина уже пробилась сквозь толпу, она была уже почти в первом ряду и что-то кричала, пытаясь оттолкнуть с дороги грузного и неповоротливого дядю Ваню, отца Костика Жмыхова. Разобрать смысл слов Тошка был не в состоянии, сначала он пытался прислушиваться и даже приставил перчатку к уху и крикнул, не слыша самого себя: «Что?!», а потом махнул рукой. «Потом, Ирка. Не до тебя…»
Он похлопал себя перчатками по голове, взлохматив коротко остриженные волосы, и повернулся к противнику, пытаясь дружелюбно улыбаться, как и положено участнику соревнований.
– Поприветствуем друг друга, – предложил рефери и отечески похлопал но спинам обоих мальчишек.
Но Тошка его не услышал. Он уже и не улыбался, а руки его так и замерли на уровне головы.
Напротив него, всего в каком-то метре, стоял Плохиш. Он гоже не мог отвести глаз от своего противника, и тоже не двигался.
«Вот мы и встретились», – подумал Тошка. И понял вдруг, что больше не волнуется. Исчезло волнение, словно его и не было. Он даже забыл, что находится на ринге, что вокруг толпа народа и что здесь вовсе не место для выяснения личных отношений. Вокруг уже никого не было – лишь он и Плохиш.
Он медленно огляделся. Ему казалось, что кругом стоит полная тишина – мальчишки молча размахивали руками и открывали рты, словно рыбы, и только Ирина уже не кричала, просто смотрела на него странным взглядом, одним из тех, от которых у Тошки мурашки ползли по спине. Глядя на сестру, он кивнул: «Я все сделаю как надо, не беспокойся». Ирина не отводила от него глаз, и в какой-то момент Тошке показалось, что она отрицательно качает головой. Тогда Тошка небрежно скинул со своего плеча руку рефери и подошел к канатам. Роман Макарович тут же кинулся к нему.
– В чем дело, Антон? Ты хочешь что-то сказать?
– Да, хочу, – сказал Тошка.
– Что?
– Бой надо отменить.
Роман Макарович отпрянул и вытаращил глаза.
– Отменить? Ты что говоришь, Антон? Зачем отменять? Почему?!
– Так надо. .
– Ты с ума сошел! Это же финал! – Роман Макарович помолчал, не находя слов. Потом наконец нашел: – Ты что, испугался? Брось, я никогда этому не поверю! Не надо бояться, злись, Антон, злись!
– Да я не боюсь, – Тошка поморщился. – Дело не в этом.
– А в чем же тогда?
Тошка вздохнул. Сказал с расстановкой:
– Если бой не отменят, я его убью.
– Что? – Тренер опешил. Лицо у него непонимающе вытянулось, на мгновение окаменело, а затем его сломала широкая улыбка.
– Тошка, не дури! Что за смешные отговорки? Не бойся, малыш, задай ему перца!
Тошка вздохнул.
– Ну, хорошо. Вы не оставили мне выбора. Но только не говорите, что я не предупреждал.
Он вернулся в центр ринга. Рефери смотрел на него удивленно – впервые в его практике боксер отказывался приветствовать своего противника. А впрочем, это личное дело боксера.
– Бокс! – скомандовал рефери, взмахнув рукой.
Плохиш сразу закрыл лицо перчатками – лишь маленькую щелочку оставил для обзора – и запрыгал, постепенно отступая. Тошка даже не поднял рук.
– Боишься, – сказал он, усмехаясь. – И правильно делаешь, Плохиш, – тебе самое время бояться. Потому что сейчас я тебя убью.
Рефери ничего не мог понять. И никто не мог понять, только Плохиш понял все – это было заметно по тому, как он побледнел. И вдруг кинулся вперед. Тошка пропустил удар, но Плохиш не думал, что противник даже не попытается увернуться, и перчатка прошла по лицу лишь скользом.
– Почти попал, – прокомментировал Тошка. – Плохой удар. Сразу видно, что ты мало тренировался и драться предпочитал с девчонками. Что ж, теперь попробуй подраться со мной, Плохиш!
Он сделал шаг вперед, легко отбил руку Плохиша в сторону и нанес ему удар в голову. Плохиш не успел закрыться, и его отбросило к канатам. Тошка не стал дожидаться, когда Плохиш очухается, он напрыгнул на своего врага и резким хуком сбил его с ног.
– Брэк! – крикнул рефери, выставив руку перед Тошкой, но тот не обратил на это никакого внимания. Он оттолкнул рефери, подскочил к Плохишу, который, ошалело мотая головой, пытался подняться на ноги, и серией ударов отправил его обратно на пол.
– Брэк, брэк! – кричал рефери за спиной. – Савченко, прекрати немедленно!
– Тошка, перестань! – раздался крик из-за канатов. Должно быть, тренер.
«Ну и пусть, – Тошка крепче стиснул зубы. – Я предупреждал… А теперь меня не остановить…»
Он взял Плохиша за голову, поднял с пола и крепко врезал лбом ему в переносицу. Плохиш снова упал, разбрызгивая кровь, которая потоком хлынула у него из носа. Рефери схватил Тошку за руку, пытаясь удержать, но это его только разозлило.
– Отпусти! – Тошка вырвался, снова подскочил к Плохишу и принялся бить его, не давая возможности встать.
– Получи, сука, сволочь, гад! Как ты ее бил?! Ногами? Вот, получи ногами! А теперь вставай! Поднимайся, я тебе говорю!.. Уйди! – это он крикнул судье, который предпринял новую попытку оттащить Тошку от Плохиша, но она, как и в прошлый раз, закончилась неудачей.
