Пока курица с рецепшена искала юриста, я включила запись звонка и закурила. В трубке – шваркнуло, и раздалось:
– Дарья…
– Я знаю, кто я. А с кем я говорю?
– Очень приятно, меня – Виктор Сергеевич…
– Вы в компании работаете Виктором Сергеевичем? Или хотите сказать, я звоню Вам по личному вопросу?!
– Простите. Я – юрист. А…
– Спасибо. Скажите мне как юрист: при найме машины с водителем, внешний вид водителя входит в предоставляемую услугу? Или главное – машина, а водитель может быть лысым вонючим амбалом в наколках, семейниках и сланцах и говорить только на фене?…
– Ну у нас же не настолько…
– На вопрос ответьте, пожалуйста: на ваш взгляд, внешний вид водителя входит в предоставляемую услугу? Да или нет?
– Я полагаю, что входит.
– Спасибо!
– А что Вас не устраивает в водителе?
– Что именно меня может не устраивать в водителе – обсудим позже. Скажите, на момент моего заказа, где именно я могла просмотреть фотографии ваших водителей?
Он – сбросил звонок.
Я проверила, что разговор записался, сохранила файл. Включила антиопределитель. Набрала приёмную, и сразу, как взяли, отчеканила:
– Передайте, пожалуйста, юристу Виктору Сергеевичу, что наш разговор был записан. И может быть предоставлен в суд и опубликован в блогах.
Сбросила звонок, и посмотрела на деваху-водителя. Та стояла с мрачным непонимающим лицом. В чём-то мне её стало жалко. Потому что всё вброшенное мной в вентилятор имело шансы прилететь ей. Ну и опять же – глубокие непонятки, чего это клиент так взъелся. Так что я яростно яростно-весело бросила ей:
– А пох. Погнали – и шагнула к дверце.
Водила, отлипнув от капота, повернулась и сказала осторожно-вежливо:
– Дарья Александровна, может, Вам всё-таки заменить водителя? Через пятнадцать минут машина будет.
Я отпустила ручку двери, вздохнула и перестала прятать эмоции. Можно сказать, воспылала страстью и безумием, которое загасило воспитание и стыд спалить отклонения в ориентации.
Воспылала, подшагнула к водиле почти в упор, посмотрела в глаза. Она уронила взгляд на мой подбородок. Подержала там пяток секунд. Вздохнула, подняла взгляд в глаза. Во взгляде у неё были терпеливость и тоска страдания.
Я вздохнула, чуть успокаиваясь, и сказала злобненько:
– Понимаешь, в чём дело… у меня вообще с ориентацией всё в порядке. Но хрен знает как угораздило люто втрескаться в рыжую одногрупницу – лицо и взгляд водилы потекли в удивление. – Днём, в целом, как-то мозги держу. Но по ночам затрахали эротические кошмары. НЕОПИСУЕМО.
Вот тут у неё на лице начало проступать понимание, какого фига я к ней – так. То есть – паника и нотки сочувствия. Она растерянно протянула:
– Мда-а-а-а. Фигасе угораздило.
И да. Тепла, уюта и спокойствия в водиле было сильно меньше, чем в рыжей. Хотя какой-то надлом тоже чувствовался.
Я отшагнула, показательно посмотрел на её волосы, вернула взгляд в глаза и пожаловалась:
– Так что мне – на переговоры с новыми контр-агентами ехать… а по дороге…
Водила, пряча смущение под деловым тоном:
– Ясно. Давайте тогда заменим машину… и водителя.
Я истерично хихикнула, преодолевая смущение и выкинула намёк:
– Что, боишься – изнасилую?
Деваха уронила взгляд на подбородок и сказала с ноткой смущения:
– Ну, вам на переговоры ехать. Настроиться надо. К чему лишнее отвлечение.
Я хищно улыбнулась. Потом вздохнула, рывком забетонировала лицо и отрубила холодно:
– Поехали уже. Время.
Шагнула к машине, села. Она, помедлив, тоже села.
И мы поехали.
Через пятнадцать минут у меня зазвонил телефон. С незнакомого номера.
Сбросила. Прогуглила номер по базе предпринимателей и руководителей. Включила запись звонка. Набрала, продолжила играть в бизнес-терминатора:
– Добрый день, генеральный директор Михаил Дмитриевич.
– Э-э-э… добрый, Дарья Александровна. Вы, как вижу по джипиэс, едете?
– Михаил Дмитриевич, а Вы отслеживаете расположение моего телефона?
– Нет, ну что Вы… у нас просто водители отсылают сигнал о начале поездки. У Вас всё в порядке? Проблема с водителем улажена?
– Нет, не всё в порядке. Объективно, у среднего клиента к данному водителю претензий, вероятно, не возникло бы. Субъективно, знай я заранее о том, что водитель будет рыжая женщина, я бы попросила замену или отказалась бы от услуг Вашей компании. Но это только в том случае, если бы знала заранее. На вашем сайте фотографий водителей – нет. Это – Ваша ошибка. Неполное информирование о качестве услуг, что было признано Вашим юристом.
– Ну, это его личное мнение
– О… можете его уволить за его мнение, в блогах он всё равно будет указываться как юрист вашей компании, поскольку на момент заявления таковым являлся.
– А я против публикации в СМИ мнения сотрудника моей компании.
– Михаил Дмитриевич, блоги – это не СМИ, а мнения частных лиц. Оттуда вам всё удалит только ФСБ в обмен на прослушку в машинах. Или Вы это и имели в виду?
– А Вы сами, Дарья Александровна, разве не записываете этот разговор? Без уведомления, то есть нелегально?
– Нет, ну что Вы. Запись, которую веду я – всего лишь основание для получения той записи на серверах, которую, по закону, с десятого января ведут все сотовые. Вот она является судебным доказательством. Ну, или материалом для прокуратуры, если на сервере и у меня на записи – разное.
– Всё, сдаюсь!
– О, нет, что Вы. Не надо сдаваться! Надо бороться за качество услуг. И вместо юриста увольнять директора по маркетингу. Вплоть до развода, если это Ваша жена.
Водитель начала сдавленно хрюкать от смеха. Я чуть неодобрительно цыкнула и кивнула на обочину:
– Или тесть – соучредитель? Тогда, может, Вам есть смысл после развода открыть конкурирующее предприятие, и там воспользоваться опытом яндекс-такси, с фото и именем водителя?
Водила прижалась к обочине, встала и легла на руль ржать.
Я – продолжила:
– Вы, Михаил Дмитриевич, главное – не сдавайтесь! Даже если Вас съели, всё равно есть минимум два выхода. Хотя меня бабушка учила прогрызать третий. Чего и Вам желаю.
На этом я закрыла звонок. Осмотрелась, где встали. Ну, чтобы сделать вид, что встали по делу. Воскликнула:
– О! Банкоматы! Сча нала сниму – вернусь.
Вышла из машины. Отошла на шаг. За спиной услышала, как водила протянула навзрыд смехом:
– Ой, ля-я-я-я.
Я – вернулась, распахнула переднюю пассажирскую дверцу, наклонилась, и ровным отмороженным голосом сказала ей в глаза:
– Думаю, счас он будет звонить с компенсацией. Хочешь, одним из условий потребую тебя на ночь?
Посмотрела на застывшее в шоке лицо водилы, хлопнула дверцей, ушла. Снимать наличку.
Финансово-семейная пауза.
У меня, на самом деле было две карты. Одна – папина. Туда раз в месяц падало на проезд, еду и одежду. В школе, при домашнем питании и одобрении одежды репетиторами, падало 15. После переезда в город падало сорок. Которые могли измениться по итогам первой сессии.
Не знаю, как живёте вы. Для леди, для низко-высшего класса, сорок в месяц – это минимум. Четыре такси в день, включая съездить на обед в заведение, далёкое от небезопасного масс-маркета. Колбаса и прочее в холодильник без экономии на качестве. Косметика и бытовая химия – лучшее, что можно купить. А в последнее время ещё полторы пачки сигарет в день. Триста восемьдесят за пачку.
Димочка подумал, что я эпатажно иронизировала, когда «давай до ресторана прогуляемся – я на новые носки сэкономлю».
В общем, сорок – это в обрез.
Братик Денис это понимал отлично. И на празднование зачисления подарил вторую карту. Уникальную. С «уникальной банковской услугой «братская соломка». Такую, какую я могла от него принять.
Не знаю, как он без меня завёл счёт на меня. Наверное, договорился с банком. А специальные условия счёта после этого сделать – фигня вопрос. Специальные – это гибрид кредита с поручителем, ипотеки и потребительского кредита. Кредитая линия на полмиллиона с минимальной процентной ставкой и сроком погашения в двадцать лет.
Вот такой вот серьёзный взрослый подарок. Не тупо бабки, которые я бы тупо не приняла. А – братский делёж наработанным в банке доверием и связями.
Вообще я примерялась вложить эти полмиллиона во что-нибудь. Но в связи с обстановкой уже залезла в них на полсотни. И шла в банкомат снять ещё двадцатку.
Изо всех сил поминая брата добрым словом за такую вот «соломку».
Конец паузы.
Потом мы приехали в первую точку. И я попала в совок. В смысле – антикварный, мягко говоря, кабинет с антикварным, очень мягко говоря, сервисом.
Когда я говорю – антикварный, я имею в виду то, что ремонт и обновление мебели последний раз было, видимо, до перестройки. И компьютеры в кабинет не завозили.
Как там..? «Кибернетика – лженаука, продажная шлюха капитализма для эксплуатации пролетариев капиталистами». Как-то так оно в советском словаре 1953. Наверное, политическом. Хотя может, даже толковом словаре заимствований.
В общем, шкафы и стол были завалены разными папками, а на столе стояло нечто с карандашами, линейками, степлером. Возможно, когда-то это было органайзером, но оно уже давно перешло на сторону бардака.
Стулья для посетителей, две штуки, в кабинете были. Но садиться на них я воздержалась по причине непредсказуемости обитателей останков мягкой обивки.
Хозяина кабинета, как и его одежду, тоже не меняли. Возможно, меняли линзы в очках. Вряд ли на начало перестройки у него было минус пятнадцать-двадцать, судя по толщине линз.
И беседа у нас вышла чудесная.
Я вошла, встала в метре от стола, сказала:
– Валентин Архипович, здравствуйте.
Он поднял взгляд от какого-то журнала, где писал ручкой, и резковато отстранённо сказал:
– Слушаю Вас.
Я, подумав, сказала влоб:
– Я бы хотела пообщаться с вашими инструкторами по стрельбе.
Он, тем же тоном:
– Что вы хотите?
Я пару секунд подумала, насколько у него в порядке с головой и осторожно повторила:
– Я бы хотела пообщаться с вашими инструкторами по стрельбе.
Он, противно, со старческой истерикой:
– Я Вас слышу. Я спрашиваю – что вы хотите?
Я медленно, очень внятно:
