Глава 12
Душанбе
Прошло уже несколько дней. В Душанбе октябрь, всё равно, что август в средней полосе, где в это время уже желтеет листва на деревьях. То есть по климатическим показателям, самое настоящее лето. За окнами больницы густые деревья даже не собираются готовиться к зимней спячке.
Когда Алексей очнулся, то увидел белые стены, а рядом две пустые койки. Знакомый тип обстановки указывал на то, что он находится явно в больнице. Это доказывали и звуки за дверью, похожие были, когда он был в больнице Нижнекамска. Пошевелиться он почти не мог, что-то очень сковывало его тело, но он его чувствовал, а значит, он не парализован. Имея небольшую возможность шевелить головой, он смог заметить, что почти весь перебинтован.
Будучи в сознании, он визуально, как мог, изучал интерьер, и за этим непростым занятием прошло около часа. В палату наконец зашла медсестра. Подошла к нему. Молча осмотрела и, не сказав ни слова, вышла обратно.
Через несколько минут вошёл лет пятидесяти мужчина в белом халате. На шее висит стетоскоп, значит, он врач. Уверенной походкой подошёл к Алексею, пододвинул ближайший стул и сел рядом с койкой.
– Ну, привет, уважаемый! – бодро с озорными нотками сказал он. – Ничего не болит?
– По-моему, нет, – чуть помедлив, ответил Алексей.
– Вот и прекрасно. Помнишь что-нибудь?
– Я в автоаварию попал, – не особенно напрягаясь, удалось вспомнить, что именно случилось.
– Что ж, значит, с памятью всё в порядке, это хороший показатель.
– Только я не помню, что случилось потом. Ну, когда я, наверно, без сознания оказался.
– О. Тебе несказанно повезло! Твои товарищи на дороге оказали тебе помощь, можешь им спасибо сказать. Если бы не они, тебя, может быть, и не спасли.
– Обязательно скажу, когда увижу. Чего я весь связанный?
– Тебя привезли всего переломанного. Обе руки, рёбра, сильный вывих одной и перелом другой ноги. И это не считая ушибов и порезов. Наши врачи тебя как конструктор собирали.
После этих слов до Алексея снова дошли сигналы от рук и ног, и он ощутил их неестественное присутствие. Какие-то тупые сдавливания. Не боль, а какое-то чувство, будто кости хотят выпрыгнуть наружу из тела.
– Теперь тебе придётся провести здесь некоторое время, пока косточки срастутся.
– И сколько это?
– Ты молодой, заживать всё будет быстро, но полагаю, что до конца года точно задержишься.
– А вы, кстати, кто? – решил спросить Алексей, вспомнив, что иногда приходилось общаться с неизвестными людьми, а его нестандартная ситуация может снова вызвать подобную беседу.
– Я главврач этой больницы. Зовут меня Гани Хакимович. Если будут какие-то вопросы, то через медсестёр можешь всегда меня позвать. Для пациентов я всегда свободен. Разумеется, если я не на операции или не на выезде. Кстати, Степан Степанович просил ему сразу сообщить, когда ты очнёшься, так что ему уже позвонили.
– Он собирается навестить меня?
– Не знаю, он же занятой человек. Но вполне вероятно, что ради соотечественника он сможет оторваться от своих дел. А пока по телефону он передавал привет, и пожелания скорее поправиться.
– Спасибо. Удивительно, что он оказался у телефона. Он же в кабинете совсем не сидит.
– Как видишь, и я в кабинете не всегда бываю.
Главврач встал со стула, потрогал лоб Алексея и сказал:
– Ну что ж, поправляйся. Я пойду осмотрю других пациентов. Но буду регулярно тебя навещать. Хорошего дня, – с этими словами он покинул палату.
Алексею ничего не оставалось, как остаться и неподвижно рассматривать потолок.
* * *
Через два дня явился с визитом Слава. Зашёл в палату в халате поверх летней рубашки. В руках нёс фрукты.
– Ты зачем их принёс? – без элементарного «здрасте» начал Алексей. – Я как их есть-то буду?
– А… извини. Я же не знал, что ты в таком виде.
– Да хоть в каком. Ты должен был знать, что нет нужды мне фрукты таскать.
– Ну, значит, не знал. Поделишься с кем-нибудь, не понесу же я их обратно.
– Я тут один в палате. Делиться не с кем. Так что если унесёшь обратно, будет лучше. Я даже не обижусь.
– Так. Предлагаю не беспокоить фрукты, а поговорить о чём-то другом.
– Про самочувствие тоже не спрашивай.
– Ладно. Как скажешь, – согласился Слава. И сделав паузу, продолжил: – Как себя чувствуешь? – на секунду повисла неловкая пауза. – Ой, извини. Что-то я не переключился…
Алексей с явным неудовольствием смотрел на гостя. Мало того, что он опять оказался в больнице, где предстоит тоскливо прозябать ближайшие дни, да ещё и на более длительный срок, так его ещё и пытают вопросами, в которых он для себя усвоил нет хоть малейшего смысла. «Взгляни на меня, и увидишь какое у меня самочувствие» – так и хотелось выпалить из себя. Радости, от того, что он в гипсе, нет и быть не может. И больше не от самого гипса, а от того, что придётся в таком виде потратить продолжительную часть своей жизни.
– Честно говоря, я не знаю, зачем тебя направили в Афганистан. Чтоб ты понимал, я решений не принимаю. Я изначально был уверен, что ты будешь ездить только в пределах своей страны.
– Опять что ли начальство что-то перепутало?
– Почему перепутало? Видимо, изначально так было задумано. Говорю же, я не полностью и не во всём проинформирован. Но оно видишь как вышло.
– Как вышло??? Я несколько раз чуть не умер. На дороге жизни постоянно здоровался со смертью. Не слишком пафосно звучит?
– Не слишком. Кто же мог знать.
– А вот мне начинает казаться, что знать очень даже кто-то и мог.
– Душманы часто устраивают засады, и знать о них заранее нереально.
– Чушь собачья! Я уж начинаю допускать, а были ли это душманы. А если и душманы, то не по чьей-то ли указке они действовали, чтоб уничтожить колонны. Мне вообще говорили, что грузовики с народными грузами они не трогают. Я мебель вёз. Зачем было её сжигать?
Слава уставился на Алексея чуть ошалелым взглядом. Интересные доводы, но он не мог знать наверняка, был ли это заказ или просто нелепое совпадение. В такой непростой ситуации не хотелось верить в первый вариант. Но и совпадение тоже вот-вот могло рассыпаться и стать просто устной теорией.
Алексей сам прекрасно понимал, что вряд ли кому-то может понадобиться проворачивать такие сложные махинации, чтобы вывести его из строя. Такое если и станут делать, то уж только ради какой-то важной персоны, которая может стать помехой в какой-то политической игре. А заказное убийство доставщика еды, выглядит нелепым, ведь эту еду потом привезёт кто-то другой, пусть и с отсрочкой. Душманов же, у которых горные тропы сродни дому, как он смог убедиться за лето, и вправду почти невозможно вычислить.
– Оставь душманов солдатам. Разберутся. Это их дело. А я позабочусь, чтобы после выписки ты оказался в безопасном месте. По сути, мы уже решили, где ты будешь базироваться.
«Безопасном» подумал Алексей. Любая дорога по-своему опасна. Это ж игра в рулетку, в которой он уже дважды сорвал куш.
– Ладно. Ты поправляйся. А я пока пойду готовить всё необходимое, чтобы тебя перевели на новое место.
В этот же день, но позже, навестил и Швец. Видимо, он действительно смог оторваться от своей работы, если специально прилетел ради него.
– Здравствуй! Мне очень жаль, что ты тут оказался.
– Да что там. Это же вроде вы меня сюда упекли.
Степан Степанович посмеялся.
– Ну да, поспособствовал. Но я про ситуацию в целом. Жаль, что ты пострадал. Но главное, что жив остался.
– Машину жалко. И груз не довёз.
– А вот об этом вообще не беспокойся! Да, техника утеряна, но её можно заменить. А человека, сам понимаешь, заменить нельзя. Когда мне позвонили и сообщили об обстреле, я первым делом распорядился, чтобы тебе оказали полноценную врачебную помощь. А обгорелая машина, кстати, до сих пор там стои?т, её только оттащили в сторону, чтобы движению не мешала. Я приезжал на то место, печальная картина.
– Почему душманы стреляют по гражданской технике?
– Да кто же их знает? По идее, интересов Ахмад Шаха[5 - Ахмад Шах Масуд – в описываемых событиях 1980-х полевой командир моджахедов, позднее с 1992 по 1996 – министр обороны Афганистана.] в этом нет. В пропитании нуждаются все – и мирные жители и повстанцы. Если духи прекратят поставки продовольствия, то сами станут вымирать. Может, запугивают просто. А может, выполняют боевой приказ командования. Я не раз смог убедиться, что жизнь они не ценят абсолютно. Если помнишь, когда твой МАЗ был на ремонте, они сожгли всю колонну. И не пожалели жизни своих земляков. У них такие убеждения, что они безропотно расстанутся со своими жизнями ради исполнения, как они считают, воли Аллаха. Тринадцатого числа они взрыв у кооперативного магазина устроили, хорошо, что не было пострадавших.
Алексей молчал. Что можно сказать, когда жизнь висела на волоске. И теперь оставшись в живых, находишься в таком плачевном состоянии. А подонки, которые его чуть не прикончили, продолжат безжалостно убивать, как солдат, так и мирных жителей. Потому что душманы свято верят, что это их враги, у которых нет права жить.
– Мне сообщили, что после выписки тебя переведут в другое АТП. Жаль. Я был бы рад, если бы ты остался у нас.
Перед тем, как выйти из палаты, Алексей окликнул Швеца:
– Степан Степанович. Передайте тем, кто меня вытащил из кабины, большое спасибо. Я просто не знаю, как кроме слов ещё их отблагодарить.
– Передам обязательно. Не сомневайся.
* * *
Лежать так долго в больнице было невыносимо. Большинство пациентов могут хотя бы передвигаться. Ходить по палате, выходить в коридор. Кому-то даже позволяют выйти на улицу во двор больницы. А Алексею даже с койки нельзя слезть. Он просто физически не может это сделать. И так часы напролёт. Каждый день. В неподвижной лежачей позе, от которой всё тело затекает со временем. Даже если провести в таком виде один день, можно от скуки свихнуться. А когда это длится месяцами, томящее ожидание, что это хоть когда-то кончится, начинает раздражать и изматывать.
Но и это ещё не всё. Из-за многочисленных перевязок и гипса Алексей не в состоянии о себе позаботиться. Поэтому медсёстры кормят его из ложечки. В самом буквальном смысле. Приносят еду в палату. Приподнимают его на постели. И ложкой запихивают в него еду. Даже те фрукты, которые ему принёс Слава, скормили ему, разделив на маленькие куски. Хотя он настаивал, чтобы они забрали их и унесли к другим пациентам. То, что его кормят, как маленького ребёнка, он считал для себя унизительным. Но как бы то ни было, без сторонней помощи он бы просто умер от голода. А ещё, и это больше всего его смущало, он не мог посещать туалет. И приходилось, как это говорится, «ходить под себя». Каждый день не по разу медички вынимали из под него железную ёмкость, и взамен ставили другую чистую. Такой факт биографии, который даже если попросят, не станешь рассказывать.
Но медсёстры со всей ответственностью относились к своей работе. Алексей считал, что врачами становятся, чтобы помогать людям. И своими глазами убеждался, что это так. Они очень о нём заботились. Ребёнком его не считали. И с честью выполняли свой врачебный долг. С проворной сноровкой кормили его и вычищали горшок. И делали это так, как и подобает медику при оказании помощи пусть и постороннему, но всё-таки человеку. Ведь без их помощи у него мало шансов, чтобы поправиться.
Это продолжалось почти три месяца. Периодически заходил Гани Хакимович. Ему явно было небезразлично здоровье пациентов больницы. Иногда он передавал приветы от Швеца, значит, тот тоже не забывал и звонил. Постоянно сновали медсёстры с едой и медикаментами.
Недавно ему сделали рентген. И по его результатам главврач одобрил удаление гипса. Пришли врачи и необычными ножницами и пилками повсюду стали удалять жёсткие повязки. Наконец-то можно подвигать конечностями. Хотя врачи настоятельно рекомендовали разминать их с осторожностью и не делать резких движений. Собрали в кучу остатки повязок, потом медицинским раствором обработали почти всё тело, ведь оно было забинтовано почти полностью. Процедура, которая показалась некоторым блаженством, ведь он почти три месяца не мылся. Терпеть было уже невмоготу, и Алексей решил стать на ноги, чтобы пройтись по палате. Опять же врачи просили осторожничать и на всякий случай с обоих сторон поддерживали его. Было ощущение, что тело забыло, как нужно ходить. Даже с поддержкой врачей Алексей шагал неуклюже и чуть пошатывался. Пройдя до двери, развернулся и дошёл до койки. И сразу на неё присел. В сидячем положении он также не находился длительное время. Он хотел, чтобы больничное проживание поскорее закончилось. Но, как оказалось, снятие гипса, это ещё не всё.
Потом последовали восстановительные процедуры. Алексею делали массаж разного типа, нужны были двигательные упражнения. Как объяснил ему главврач, это необходимо, чтобы вернуть мышцам и связкам нормальную функциональность, ведь от длительного бездействия они атрофировались. Вроде как даже циркуляция крови нарушилась. Так что избежать всех этих процедур по реабилитации просто нельзя.
До конца зимы он в палате делал чудодейственную зарядку, которая должна была вернуть ему прежнюю подвижность. И ведь она действовала. Ходил в процедурный кабинет, где опытный массажист колдовал над ним, проделывая хитрые манипуляции с ногами и руками. Алексей подметил для себя, что массаж ему делают впервые в жизни. С каждым разом он определённо чувствовал себя всё лучше и лучше. И передвигался самостоятельно всё более уверенно.
В конце февраля его уже стали готовить к выписке. Гани Хакимович после всех терапий и окончательных осмотров подтвердил, что Алексей поправился. И пора бы уже наконец заняться общественно-полезной деятельностью. Давно пора. Он уж измаялся за зиму сидеть на одном месте.
В больнице Алексей носил пижаму, временно выданную, как постояльцу. Одежда, в которой он был в момент подрыва МАЗа, пришла в полную негодность и была утилизирована. И даже, если бы она сохранилась, то не подошла бы к зимней погоде Таджикистана. В пижаме он уйти не мог. Поэтому подходящий комплект привёз с собой Слава. Как для весны, коей здесь была зима, так и для настоящей зимы, в которую они должны были направиться после окончательной выписки. Но он в любом случае собирался встретить его, и сопроводить до нового места дислокации.
Алексей распрощался с врачами, которых он всех стал неплохо так знать за все прошедшие месяцы. Попрощался крепким рукопожатием и с Гани Хакимовичем. Он вообще стал почти родным. Таким врачам надобно памятники ставить, думал Алексей. После этого вместе со Славой направился к аэропорту. Пешком. На этом Алексей настоял, идти недалеко, всего минут двадцать, заодно и для суставов зарядка.
Ближайшим рейсом они вылетели в Москву.
Глава 13
Престиж имени Краузе
Из солнечного теплого февральского Душанбе самолёт совершил посадку в Москве, где в это время было очень морозно и белым бело от снежных сугробов. По снегу Алексей даже немного соскучился, ведь из окна больницы он видел его крайне небольшое количество. Он если выпадал, то почти сразу таял. А в Москве и солнце светит иначе, по-зимнему. Оно уже почти приблизилось к горизонту, оповещая о скором наступлении тёмного вечера. Организм Алексея отвык от холода, и уже в самолёте пришлось надевать зимние куртки, чтобы не обморозиться.
«Жигули» Славы были припаркованы неподалёку от терминала Домодедово. Пришлось несколько минут прогревать двигатель, прежде чем они смогли поехать. Поездка заняла часа два. Они снова приехали на дачу, где Алексей почти месяц прозябал прошлой весной. Приехали уже затемно при свете ночной луны.
Алексей зашёл в знакомый дом. Внутренняя обстановка совершенно не изменилась. Всё те же предметы мебели, и всё стоит на прежних местах. Он хорошо помнил, что и где здесь находится. Но после почти года отсутствия этот дом казался ему чужим. Он и так не был его собственным, но возникло чувство отчуждения и отстранённости от этого места. Такое же, но в существенно меньшей степени он ощущал после челночных поездок, заходя домой после отсутствия всего две ночи. Но оно исчезало в течение часа. А сейчас ему, видимо, придётся заново привыкать к этому месту, хотя он и провёл здесь длительное время.
– Располагайся, – скомандовал Слава. – Всё здесь знаешь. Продукты найдёшь где обычно. Ты извини, я не останусь, дел по горло. Если хочешь, завтра можешь весь день отдохнуть, а послезавтра отвезу тебя на автобазу.
– Идёт. Хоть отойду после больницы и после перелёта.
Слава уехал, и Алексей снова остался один. Последний раз он ел ещё в больнице утром, прошло часов девять, так что первым делом он направился на кухню. Открыл первую попавшуюся банку рыбных консервов и вилкой сразу несколько кусков отправил себе в рот. Немного таким способом перебив голод, принялся за приготовление ужина, решив отварить крупу, которая также оказалась ближе всего, и потом употребить с остатками открытых консервов.
Со знанием дела, пока варилась каша, быстро растопил камин. Включил телевизор, хотя смотреть в его сторону даже не стал. Когда ужин был готов, Алексей полакомился прямо из кастрюльки. Хотя он и насытился вдоволь, чувствовал себя всё равно утомлённым, а ведь в течение дня совсем не подвергал себя нагрузкам. Видимо, авиаперелёт как-то забрал все силы. Он поднялся наверх в спальню и плюхнулся в кровать, не снимая одежду. Уже через мгновение он заснул.
Утром он проснулся, ощущая явное восстановление сил. Оказывается, вчера так устал, что даже не обратил внимание, что оставил включенными освещение и телевизор. Так они всю ночь и потребляли киловатты. Сделал зарядку, которую теперь по советам врачей делать необходимо, приготовил завтрак, прогулялся по двору. Снова, как и в прошлом году, в окрестностях тишина. Уже к обеду понял, что зря согласился отдыхать весь день. Бодрость всего организма так и жаждала заняться делом. На этой даче, кроме как перекладывать с места на место снег, делать больше нечего. Ещё один день из жизни псу под хвост.
Следующим утром Слава приехал, не заставив себя ждать. Алексей предложил:
– Завтракать будешь?
– Нет, спасибо. Я уже завтракал.
– Ну тогда я… если тебя не смутит.
– Да, конечно.
Алексей стал поглощать приготовленную яичницу с хлебом и запивать горячим чаем.
– Если помнишь, год назад я говорил о перевозках в Малой Азии. Теперь тебе определённо предстоит именно этим заниматься. Тебя причислят московскому филиалу «Совавто», но появляться тебе там не придётся. Формально ты будешь работать в стороне от их деятельности. Так что заканчивай с едой, и поедем забирать грузовик.
