Илья Зайцев "Сборник сочинений"

Так круг за кругом, год от года
Моряк гуляет и живёт:
То порт, то корпус теплохода,
Так без приюта и умрёт…
Поэтому он не жалеет
Монет, здоровья и подруг.
Моряк боится не успеет
Того, что могут все вокруг.

«Здравствуй! Это я пишу тебе…»

Здравствуй! Это я пишу тебе.
Ты меня, наверно, не узнаешь.
Вот спасибо Богу и судьбе,
Что меня так быстро забываешь.
Ты тогда был вовсе не такой,
Какой стал, пожив немного дома,
Ощутив комфортность и покой,
Стала свежесть ветра незнакома.
И простор, наверное, забыл,
Тех морей, что бороздил когда-то.
Всё забыл, что думал и чем жил,
Днями от рассвета до заката.
Ты не помнишь, как переживал,
Видя свет, а сам не видел света,
Долго как, надеясь, ожидал
Маленького белого конверта.
Как вступался за друзей своих,
Как друзья потом тебя «кидали».
Сколько нервов ты растрачивал на них,
Но они того не понимали.
Как стоял ты в драках за себя,
Огрызался, что хватало сил,
Как потом боялись все тебя.
Неужели это всё забыл?
Вспомни, как по Балтике ходил,
Как в штормах все падали хлыстами,
Ладогу, Онегу не забыл?
А Неву с раскрытыми мостами?
Свирь ты вспомнишь или, может быть,
Вспомнишь Волго-Балт с его шлюзами.
По Шексне пришлось тебе проплыть,
Видел всё своими ты глазами.
Белое ты озеро видал,
Рыбинку и Волгу и другое,
Вкалывал и очень мало спал,
И, притом, не знал в душе покоя.

«Какой-то у меня восторг в груди…»

Какой-то у меня восторг в груди,
Опять хожу по Северной столице,
Открытий столько много впереди,
И сколько чувств надолго сохранится.
Великий Пётр по улицам твоим
Ступал своею твёрдою ногою.
И я могу теперь пройти по ним,
Любуясь величавою Невою.
И, проплывая мимо кораблей,
Я чувствую величие России.
Как много тайной силы скрыто в ней,
И как она действительно красива.
Кронштадт, Санкт-Петербург и Шлиссельбург,
Опять я вновь и вновь любуюсь вами,
Смотрю с какой-то гордостью вокруг,
И не могу всё описать словами.

«По Дании гуляю…»

По Дании гуляю,
На Обенро смотрю,
Россию вспоминаю,
Грущу я и курю.
Но почему так грустно
Сегодня стало мне?
Ведь я совсем недолго
В заморской стороне!
Здесь ровные дороги,
Красивые дома,
Пострижены газоны,
Кругом одна «фирма».
Не слышно брани, мата,
И пьяных не видать.
И можно здесь часами
На пляже пропадать.
Такие же берёзы,
Как дома под Москвой,
Мне уплывать не хочется,
И хочется домой,
Ведь там мои родные,
Любимая моя.
Да, там моя стихия,
Там русская земля.

«Там, в Подмосковье, далеко…»

Там, в Подмосковье, далеко
Ты ждёшь меня и шлёшь конверты
В Балтийск и Питер. Нелегко,
Я знаю, ждать и ждать ответы.
Ты пишешь, хочется хоть раз
Меня увидеть и потрогать.
А я попробую сейчас
Всё описать, боясь растрогать
Тебя. Я внешне что и был,
Но вот в глазах весёлых прежде
Смех растворился и остыл,
Сейчас они грустят в надежде
Увидеть милые края,
Друзей, родных и с вами слиться,
И если улыбаюсь я,
То всё равно в них грусть таится.

«Я очень часто вспоминаю дом…»

Я очень часто вспоминаю дом,
Он далеко за сотни вёрст и много дней,
Я днём и ночью думаю о том,
С подругой что? И что за встреча будет с ней?
Давно промчалась та волшебная весна,
Прощанья час и время медленно ползёт.
Что с нею стало? С кем теперь она?
А может, ждёт меня, и может повезёт?
Каким я к ней приду? Ведь я уже другой,
Теперь я редко улыбаюсь и смеюсь.
Я грубый стал, был раньше не такой,
Всегда ругаюсь и частенько злюсь.
Я не уверен, что смогу каким был стать,
Что жизнь вернётся на круги свои.
Но я ту встречу с нетерпеньем буду ждать,
Чтобы увидеть вновь глаза твои.

«На столике вино пролито…»

На столике вино пролито,
Царит в каюте темнота,
И на мгновенье всё забыто:
Семья, работа, суета…
На время я забыл подругу,
Она про друга своего,
Лишь стрелка бегает по кругу,
Не зная места своего.
В одной постели лишь проснуться,
Они объятья разомкнут,
От страсти ночи встрепенутся,
И что наделали, поймут.

«Сижу на камнях в Свартберк-фьорде…»

Сижу на камнях в Свартберк-фьорде,
По берегам роскошный лес.
Сказать плохого о погоде
Нельзя. Всё чудно от небес
И до спокойной моря глади.
Красив их Север. Так тогда
Зачем я грустен? Чего ради
Сижу в раздумье, как всегда?
Второй приход – мы снова в Порво,
Качаем финнам нашу нефть.
Сказать про Порво – просто прорва,
Лишь дифирамбы им пропеть.
Пусть говорят, что мы отстали,
Что в нищенстве который век.
Мы, может быть, и процветали,
Коль не кормили б вся и всех.
А мы их кормим, и их рыба
Клюёт на нашего червя.
Вот финн огромный, словно глыба,
Ломаясь, просит у меня:
«Give Russian Vodka, сигареты».
А если я ему продам,
Он сразу будет слать приветы