Дин Спейс "Чтобы помнить"

Чтобы помнить
Дин Спейс

Для счастья нам нужно так мало… Всего лишь вся Земля и любимые на ней

Дин Спейс

Чтобы помнить

Ветерок задержался в твоих волосах, играя легкой рыжей прядью. Солнце светило сквозь нее, не ослепляя меня, и я смотрел завороженно, как ты сияешь в этом невесомом нимбе волос. Тебе на щеку села маленькая божья коровка, а ты вроде и не заметила ее. Так та и сидела на твоей веснушчатой щеке, изредка приподнимая свои пятнистые надкрылья, будто думая, улететь, или и здесь хорошо.

– Тебе хорошо, маленькая коровка! – мысленно обратился я к ней, всей душой желая, почти молясь, чтоб этот миг не исчез, не растворился среди тысяч серых, ушедших водой в песок Вечности.

Легкий ветерок налетал изредка, охлаждая нашу кожу, а мы лежали на туристическом коврике посреди поляны под ярким Солнцем. Вдалеке тонкими голосами перекрикивались наши дети, они играли с Артуром, тот молчаливо бегал возле них мохнатой кометой. А вокруг был июль, он разливался покоем по перелескам, по нашей поляне вдали от дорог и автоматических сельхозов… В вышине черточками прорезали небо вопящие стрижи, у них была вечная охота на юрких насекомых. И безоблачные небеса были глубокими и синими. Совсем не такими, как на станции у Мимаса, спутника Сатурна.

Вспомнив о скором вылете, я тут же перевернулся со спины на живот. Тогда ты машинально убрала у меня со спины пару приклеившихся травинок. А пусть бы и остались. Хоть частичку Земли увез бы с собой. Почти полгода в полетах и вахте на станции Мимас-2, собирать данные и анализировать перед отправкой на Землю, ставить бесконечные опыты.

Травинки, я после дневной вахты держал бы вас в руках, вдыхал бы исчезающий аромат Лета… Больше этого мне не позволят провезти на базу, даже фото в рамке запрещены, каждый грамм на счету, с собой везем море приборов и материалов. Потому я выгляжу как доходяга, заставили сбросить семь килограмм перед отлетом. Через день живу на капельницах с глюкозой и гормонами, вот ведь зараза, как они надоели!

– И зачем тебе такой дрищ нужен, девушка? – заглянул я тогда в твои хитрые зеленые глаза с желтоватыми ободками у зрачков.

– Ну-у-у… – блестящие глазки быстро ощупали мою угловатую фигуру, на секунду задержавшись на темных волосах груди, затем взгляд недвусмысленно остановился на слегка оттопыренных черных плавках. – Почему-то мне кажется, что ты меня еще разок вечером удивишь!

Знаю я этот твой легкий прикус уголка розоватого рта, изучил за те восемь лет, что мы вместе после Академии. Мой братец будто почувствовал твое желание, тут же стал тогда наливаться и твердеть. Я встряхнул головой, пытаясь переключить внимание, а ты, все понимая, тогда засмеялась звонко, схватила меня за ладонь с длинными пальцами программиста, и приложила пониже спины к своим сладким мягким булочкам, покрытым рыжеватым пушком и оголенным за полосочкой бикини.

– Ох, Нин, дети же, – я мотнул головой в сторону двойняшек. Сашка и Маринка ничего не замечали, на бегу издавая возгласы, изредка прерываемые радостным взрыком Артура. Увлекшись игрой с кавказской овчаркой на дальнем углу почти прямоугольной поляны, они не обратили внимание даже на огромный диск рейсового космобуса, тихо проплывшего в десятке километров со стороны ближайшего городка, а затем внезапно прыгнувшего в глубину неба, превратившись в тонкую черточку, после в яркую искорку… И вот нет его.

А мы с тобой целовались, губы твои были сладкими и пахли земляникой. Ты медленно запустила руку мне в плавки, а другой рукой нетерпеливо схватила мою ладонь и почти насильно заставила запустить ее под чашечку лифа, где я нащупал небольшую грудь и стремительно твердеющий сосочек. О, божечки!.. Я тогда замочил плавки, и переодеться было не во что.

И мы лежали и смотрели вдаль, слушали вполуха дальние возгласы детей. А когда Солнце стало клониться к закату, ты опять игриво посмотрела мне в глаза, многообещающе прикоснулась к уже подсохшим плавкам, и встала, потянувшись. Я смотрел на твою гибкую фигурку, покрытую легким рыжим пушком, и все удивлялся, как же мне повезло тогда, в Академии. Лучшая из выпускниц физтеха, талант, какой рождался раз в сто лет, идеолог и создатель теории гипердрайва. Да и просто красавица.

Каждому было известно, кто на третьем курсе подал докладную записку о возможности гиперперехода самому Гришину, нашему мэтру физики и декану факультета. И научный мир вздрогнул тогда. И вся Земля вслед за учеными. Парни не давали потом тебе прохода. А ты ответила только на мой взгляд, обычного брюнета с большим упрямым лбом, не великого красавца, и не самого лучшего, но усердного инженера-программиста с параллельного потока.

– Скоро ходовые испытания «Прометея»? – спросил я, поддавшись внезапному интересу. Ты еще стояла секунду, потягиваясь в лучах уже склонявшегося Солнца, и твоя фигурка казалась золотой статуэткой с гривой огненных волос. А потом повернулась ко мне, и глаза недовольно потемнели, оттенком стали как крымская яшма из камнерезного музея.

– Да, через месяц… Но зачем сейчас об этом? Мы ж отдыхаем! – недовольно воскликнула ты, и сделала движение, будто хотела топнуть ногой. Я тут же притянул тебя, зарывшись лицом в теплый мягкий живот. А мои пальцы привычно нащупали внизу спины две приятные ямочки на талии. Я знаю, куда нажимать, когда ты седлаешь меня, это вызывает твой стон наслаждения.

На днях я улечу на станцию, а вы, ученые и космонавты, как раз собирались заниматься первым в истории испытанием гипердрайва. Огромный бугристый «Прометей», превращенный за пару лет из безэкипажного карготранспорта в дальний звездолет, будет как раз между орбитами Сатурна и Урана, примерно в паре астрономических единиц от Мимаса, совсем рядом с нами. Тебе принадлежала честь нажать Ту-самую-Кнопку, запускающую гипердвигатель, из Центра на Земле.

А после испытаний звездолет отправится к ближайшей звездной системе с планетой земного типа. Он уже загружен семенным материалом всех культурных растений Земли и клетками животных в особо защищенных камерах клонирования, ведь ничто живое не могло пережить длительный гиперпереход из-за микрофлюктуаций континуума пространства-времени, так ты мне объясняла.

Искин, капитан безлюдного корабля, выйдя после гиперперехода в дальние пределы той звездной системы, запустит километры стоящих рядами камер во тьме бесконечных трюмов. В тишине и темноте за несколько месяцев полета на ионной тяге к планете земного типа в тех камерах разовьются тысячи детенышей животных, о которых позаботятся обслуживающие роботы, принимающие любой облик, полиморфы. Специально созданы такими, чтоб детеныши привыкли к будущим поселенцам. Клоны животных родятся как раз к прилету на ту планету.

А нам останется только ждать сигнала с «Прометея», что все прошло по плану, и та новая Земля заселена животными, засеяна и подготовлена для колонизации. Опять же, не взрослыми, а выращенными уже в другом корабле клонами людей. Это будет скорее всего «Аякс», примерно такой же карготранспорт, поговаривали о его скором переоснащении. Перспективы были столь радужны, что все на Земле буквально ходили на ушах. Если и не мы сами увидим другие планеты, то наши потомки, пусть и клонированные.

***

Твой браслет на левой руке внезапно подал сигнал, над ним появилось почти человеческое лицо нашего дворецкого, как ты называла его в шутку. Тогда ты резко отстранилась от меня. Вежливо и тихо робот напомнил, что через час будет готов ужин. Затем поинтересовался, подавать ли транспорт минут через десять-пятнадцать. Ты согласилась, со вздохом повернувшись ко мне.

Твои длинные золотистые ноги и треугольник бикини притягивали мое внимание, что не ускользнуло от внимательных зеленых глаз. Быстро погрозив мне пальчиком, ты направилась к детям, громко созывая всю банду готовиться к отлету домой. Сашка был недоволен, ему как всегда хотелось до ночи бегать с Артуром, а Маринка уже изрядно проголодалась и хотела пить.

К моменту прилета типового пузатого диска из ближайшего городка все были в сборе, хоть и не все довольны. Когда погрузились в это чудо дискшеринга, не забыв убрать за собой в контейнер утилизатора бумажки и обертки с поляны, ты была задумчива и отстранена. Мои прежние вопросы явно натолкнули тебя опять на размышления о скорых испытаниях.

Мы расположились на откидных сидениях, встроенных в стены диска. Между сидениями были врезаны небольшие ромбовидные иллюминаторы, к которым тут же прильнули наши дошколята. На твоем почти белом лице с веснушками пролетали отражения мыслей о работе, нас там точно не было.

Ты всегда плохо загорала, даже удивительно. И в этот раз лишь слегка раскраснелась. Мне же хватило полдня под нашим Солнышком, чтоб уже выглядеть как потомок Мамая. Образ кочевника довершали легкая темная небритость и карие, почти черные глаза под нависающими веками, будто я всегда прищуривался.

Пока ты была такой задумчивой букой, я баловался с Артуром, который смирно лежал у наших ног, положив большую умную голову на передние лапы. Я стал пристально глядеть ему в светлые глаза, затем так же высунул язык и стал быстро и прерывисто дышать, будто от жары. Мохнатый кавказец поднял голову, глядя на мои выкрутасы, затем опять опустил ее на лапы, но смотреть не перестал. На мою третью попытку поиздеваться пес вдруг вскочил на все лапы и издал громогласный лай. В тесном диске это вызвало буквально бурю возмущения. Дети с визгом оторвались от окон, где мелькали полосы красок пролетаемых лесов и полей. А ты внезапно вынырнула из своих дум, и пребольно хлопнула меня по плечу свернутым ковриком.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/din-speys/chtoby-pomnit-70889536/?lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.