ISBN :
Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 18.07.2024
– Бросьте, – сморщился незнакомец, поворачиваясь к ней. – Я слышал достаточно, чтобы понимать, что Вы в бедственном положении. Михаил Захарович – приятнейший человек, а аренда у него более – тем более с его условиями и с этим положением дома, исключительно подъемная, особенно, если делить ее на двоих.
Она рассмеялась, закинув голову назад, и махнула рукой, которую только что протягивала:
– Дело отнюдь не в деньгах или в моём положении, которое Вы постарались отметить исключительно по-джентельменски, – быстро проговорила она.
– Но Михаил Захарович уже сказал Вам, что у него есть один арендатор квартиры, который не против снимать её с кем-то в доле?
– Верно.
– И Вы всё равно пришли. Что же изменилось?
– Он не упомянул, что Вы мужчина, – просто ответила женщина, перестав смеяться и пожав плечами. – Видите, я тоже наблюдательна – ведь заметила это, хотя Ваше поведение и доказывало обратное, – незнакомец нахмурился, но её это только раззадорило. – Вы думаете, всё так просто? – она повернулась к нему лицом.
– Так просто – что? – его голос прозвучал чуть раздраженно.
– Мы впервые видим друг друга, общение наше больше похоже на обмен взаимными уколами, а завтра я приду и, с большой вероятностью, сниму эту квартиру с Вами в доле, так? – спросила женщина с интонацией, с которой учителя-наставники подводят к ответу своих учеников.
– Что-то не так? – несколько самодовольно ответил мужчина. – Если Вы думаете, что мы друг о друге ничего не знаем, то спешу Вас разубедить, – он заговорил быстро и чётко. – Я знаю, что Вы занимаетесь русской литературой, служили приглашенным преподавателем в Колумбийском университете, но покинули пост из-за отсутствия перспектив. У Вас есть подруга, которая о Вас беспокоится со времён школы и которая подкинула Вам идею найти сожителя, но Вы сторонитесь её, неохотно принимаете её помощь и советы, – мужчина выдержал эффектную паузу. – Мне этой информации о Вас, в целом, достаточно.
– «Если», – без паузы ответила его собеседница, тоже глядя на здание.
– Простите? – незнакомец поднял брови, не смотря на нее.
– «Если Вы думаете», – процитировала она его. – Я так не думаю, – она ещё раз окинула его взглядом с ног до головы и вновь отвела глаза. – Я, в свою очередь, знаю, что у Вас есть брат, чья опека Вам докучает, а также длинный список прошлых и нынешних зависимостей. Вы сотрудничаете с полицией и считаете себя синглтоном, что, боюсь, лишь отчасти справедливо, – незнакомец повернулся и наклонил голову, будто сканируя её. – Я что-то упустила?
– Я предпочитаю, чтобы в квартире было тихо, когда я работаю. Порой и сам подолгу молчу – так что я не лучший собеседник.
– Аналогично.
Они помолчали несколько мгновений, а потом наконец женщина пожала плечами:
– Осталось единственное, чего я о Вас не знаю, а знать стоило бы. Как Вас зовут?
Они наконец повернулись друг к другу.
– Уильям Такер, – мужчина смотрел на неё сверху вниз – он был выше её на целую голову.
– Доктор Анна Палмер, – кивнула женщина, растянув губы в приветственно-дружелюбной улыбке, и, сняв кожаную перчатку, протянула ему руку.
Палмер не собиралась уходить даже в тот момент, когда нарочито вежливо "уступала" незнакомцу квартиру – она рассчитывала на рыцарство и вежливость… Ну или на что-то другое, что заставило бы его отказаться от этого варианта жилья. Однако за время их разговора ей показалось, что Такер – хотя и производил впечатление не слишком приятного в общении человека – был далеко не самым худшим вариантом для временного соседства.
Да и, чего греха таить – за последние десять лет Анна отвыкла от общества соотечественников. В эти годы её окружали в основном энтузиасты-американцы и чопорные британцы, и она не видела ничего зазорного, чтобы в процессе обратной ассимиляции оказаться рядом с очередным представителем этих народов.
– Чёрт с ним, – подумалось доктору Палмер. – Попробовать можно.
Такер смотрел на Анну и думал о том, что – к его удивлению – её не спугнула ни его откровенная наглость, ни весьма тонкий анализ, который он провёл, ни холодность в его поведении и голосе. Он помнил, что людей отталкивали и меньшие недочеты в его общении. Карие глаза новой знакомой смотрели на него из-за оправы очков с вызовом, и он поймал себя на мысли, что это ему в новинку. И, возможно, даже нравится.
Он был уверен, что знает, почему именно она пришла сегодня к этому дому.
– Я мало что теряю, – решил Такер. – Лишняя проверка не помешает, и возможно это дело завершится куда быстрее, чем я думал.
После секунды колебаний он пожал протянутую ею ладонь, и уголки его губ тоже тронуло подобие улыбки – несколько заинтересованной.
Булгаков предупреждал – никогда не разговаривайте с незнакомцами.
Но кто прислушивается к советам?
Был уже поздний вечер, когда Палмер вошла в свой номер и села на край кровати, не снимая пальто. Весь день она провела в беготне по городу: ей нужно было получить ключ от своего кабинета в университете, забрать из канцелярии документы для передачи в посольство, да и… Впрочем, как вы поняли, дел было действительно много: закон бюрократии непреклонен – нельзя пролететь полмира, вернуться в страну, чтобы остаться в ней навсегда, и не потратить времени на то, чтобы соблюсти все формальности.
Анна посмотрела по сторонам: она не успела разобрать вещи, а теперь в этом не было необходимости. Доктор филологии улетела из Нью-Йорка с двумя чемоданами, уложив в них всю свою десятилетнюю жизнь в штатах, а потому, когда она бросила короткий взгляд на багаж, внутри немного похолодело.
Палмер вытащила из кармана телефон и молча уставилась на черный экран, бездумно глядя в собственные глаза, отражающиеся в нем. Проверив время на наручных часах, она тут же отложила гаджет на кровать рядом с собой, верно рассудив, что не стоит звонить человеку, оставленному на противоположном берегу Атлантического океана. Дело было даже не в разнице в часовых поясах – нет. Анна Палмер просто не решилась набрать заученный номер.
Наконец она повернула голову и посмотрела на рабочий стол справа от себя – на нём стояли единственные три вещи, которые она вытащила из чемоданов: ноутбук, Библия и папина фотография.
– Ты говорил «ничего не проси у судьбы», – она усмехнулась, отворачиваясь. – Ты был прав, пап. Видел сегодняшнее моё знакомство?
Анна снова перевела взгляд на фотографию, будто ожидая ответа от отца. Однако тот, глядя на неё сквозь пелену лет с потертой бумажки, давно истрепавшейся по краям, молчал, улыбаясь краешками губ.
– Чем проще человек, тем более высокого мнения он о себе, – вслух рассуждала доктор филологии. —Нет, этот Уильям Такр не такой, он… Кстати, – Анна взяла телефон и вбила в поисковике имя своего нового знакомого. – А, ну да, частный детектив, – доктор тут же отложила гаджет, не став читать ничего дальше первой строчки. – Как я и говорила, – она откинулась на кровать, закинув руки за голову.
Было тихо. Палмер включила только ночник на столе, и тот отбрасывал на стену ровный круг света, а комната терялась в таинственных тенях. Казалось, что заснул весь мир: не было слышно ни соседей за стеной, ни проезжавших в переулке машин, ни отдаленных голосов прохожих с улицы. Всё было мирно и спокойно, и Анна поймала себе на мысли, что это раздражает – она привыкла к тому, что Нью-Йорк никогда не засыпал и, кажется, покинув его, так и не попрощалась с его ритмом жизни.
Палмер поднялась с места, убрала в чемодан Библию и ноутбук, встала напротив стола и взяла в руки потертую фотографию:
– Ладно, пап, – она помолчала. – Чтобы жить дальше, придётся начать всё с самого начала.
Анна не могла знать, что бы ей сказал отец, если бы он мог увидеть последние несколько месяцев её жизни, но посмотрев в его глаза, тридцать лет назад пойманные камерой, она прочла в них ту уверенность, которую растеряла на эти несколько коротких минут. Окончательно собравшись с мыслями, Доктор филологии кивнула отцу, будто бы благодаря и прощаясь, вытащила кошелек из лежавшей на стуле сумки и убрала туда фотографию.
И через пять минут, когда она выключила свет и легла в постель, тьма окончательно завладела комнатой.
В это время в слабо освещенной гостиной в центре Москвы Уильям Такер захлопнул ноутбук, откинулся на спинку кресла и положил ноги на одну из коробок, покрывающих всю площадь главной комнаты взятой им в аренду квартиры.
– Ничего, представляешь? – обратился он то ли к себе, то ли к кому-то невидимому. – Ни сведений о личной жизни, ни связей с криминалом, даже неоплаченных счетов нет! – он фыркнул и отвернулся. – Просто доктор русской филологии, просто приехала в Москву после десяти лет отсутствия. Ч?рт! – вдруг мужчина напрягся и, прищурившись, снова посмотрел куда-то в пустоту. – Верно, информацию могли удалить, и тогда это подтверждает мою теорию, – Такер встал из кресла и подошёл к ветхому камину, который не затапливали, наверное, уже лет пятьдесят. – Но это ещё предстоит проверить, знаешь ли.
Детектив наклонился и взял из груды вещей какую-то коробку. Стоило ему дотронуться до неё, на лестнице послышались торопливые шаги. Мужчина поморщился, тут же бросил начатое занятие и отошёл к окну.
– Привет, – раздался за его спиной голос. – Я слышал, ты с кем-то говорил.
– Вам послышалось, Михаил Захарович, – сухо ответил домовладельцу Такер и повернулся к собеседнику лицом. – Вы что-то хотели?
– Ты бормотал что-то про встречу с девушкой, с которой на завтра назначена встреча. Она придет?
– Да, – просто ответил он. – Уверен, что придет.
– Вот и славно, – расплылся в улыбке домовладелец, осматривая комнату. – Ты же знаешь, Уильям, старик только рад – отличная была идея тебе снять квартиру с кем-то!
– Михаил Захарович… – предупреждающе проговорил Такер.
– Всё-всё, – старик тут же вышел из комнаты. – Это дело молодое, лезть не буду… Спокойной ночи, Уильям! – крикнул он уже снизу.
– «Спокойной ночи», – буркнул мужчина, отходя от окна и гася напольную лампу. – Спокойной – хуже проклятья! – добавил он, хлопнув дверью спальни в конце коридора.
И его пустую гостиную тоже заполнила ночь.
Анна Палмер была довольно высокой женщиной. Ее лицо отчего-то прочно впечаталось в его память, и весь день после встречи с ней оно периодически всплывало перед ним.
Она не была красавицей в известном смысле слова. У неё были неприметно русые волосы длиной до плеч и тонкие губы с опущенными уголками. Она не показалась Такеру худой, но и назвать её полной было трудно: первыми в её лице бросались в глаза чётко выраженные, удлинённые по мужскому типу скулы. Одета она была вполне классически – темные сапоги, черное пальто и перчатки, красный платок и дамская сумка в тон – всё было, казалось бы, весьма неприметно, но при детальном рассмотрении ее образ вызывал симпатию, ибо будто бы дополнял каждое её движение.
Однако всё это терялось, стоило посмотреть ей в глаза: светло-карие, едва ли не янтарные, они светились из-за роговой оправы очков странной, почти материнской теплотой и тем коэффициентом осознанности, что лишь от одной встречи с ними ты понимал – она далеко не глупа. И вот теперь, лёжа в своей постели, Такер снова видел перед собой эти глаза..
Москва в ту ночь, как и во многие другие до и после неё, не заснула, но двое людей, прочно связанных друг с другом незримой нитью, о которой они и не подозревали, все-таки смогли увидеть несколько снов перед тем, как первые лучи солнца коснулись столицы.
И когда ночь растаяла где-то на западе небосклона, эти двое даже не почувствовали, что начинающийся день уже навсегда соединяет их судьбы в одну.
Глава 2. Ключи.
Все мирское – тяжкие оковы -
Это тишь, стагнация и гладь.
Остается только в этих лицах новых
Снова искру вечности искать.
Работа судебно-медицинского эксперта для большинства – не самое приятное занятие на свете. Однако когда ты много лет подряд ежедневно видишь трупы, то избавляешься от сотен человеческих страхов и предрассудков. Милена Вишневская знала об этом не понаслышке. Она любила свою работу ровно настолько, насколько это возможно при столь специфическом занятии.
Милену Вишневская называли серой мышью еще со времен школы, и она, слишком рано поняв, что красотой и харизмой ей этот мир не покорить, решила брать умом.
Это у нее получалось блестяще. Превосходный школьный аттестат, элитная стипендия в лучшем вузе страны, выступления на национальных и международных конференциях – все это было про Милену, которую, несмотря на это все, в начале карьеры вовсе не замечали. Правда, всем ее недоброжелателям, глядящим на нее с высоты своих светлых кабинетов и более значимых, как они считали, должностей, приходилось мириться с гордостью и идти к доктору Вишневской, а не к «серой мыши из морга», когда другие раз за разом заходили в тупик.
Несмотря на несомненный талант и мечты о должности хирурга, Милена любила уединение, покой и «мозговые штурмы», что делало для нее профессию идеальной. С годами амбиции притупились, но факт оставался фактом – специалиста, равного ей, в Москве найти было крайне сложно.
Вечный круговорот «дом-работа-дом-прогулка с друзьями-дом-работа-дом», правда, порой надоедал. Кроме того, Милене теперь шел тридцать второй год. Она всегда старалась не думать о возрасте, билась над карьерой, приходила домой к красавцу-коту, выбирались на редкие вылазки с приятелями, влюблялась, расставалась и просто – жила. Несмотря на, казалось бы, типичную жизнь типичной одинокой женщины, на работе о ней слагались легенды не только как о блестящем специалисте. Ведь из всего госпиталя только она работала и общалась со знаменитым Уильямом Такером.
К нему все относились по-разному: кто-то уважал, как великого детектива; кто-то отдавал должное его уму; кто-то смотрел на него, как на ходячую легенду; а кто-то (и это было вполне объяснимо) терпеть не мог.
Не трудно представить, какие слухи ходили среди коллег, если учесть, что Такер в свои визиты в Россию приходил в морг только в дежурства Милены, а на выездах появлялся только там, где экспертом была назначена она. Но, к ее огромному сожалению, слухи всегда оставались просто слухами.
Вишневская привыкла к такому положению дел и ритму жизни, но без ставшего визитной карточкой Такера пальто на крючке при входе в лабораторию на душе становилось как-то особенно тоскливо…
Милена повернулась на другой бок. Ей не спалось. Скоро должно было начать светать, и она уже почти смирилась, что этой ночью она так и не сомкнет глаз. Так и случилось.
Зазвонил телефон. Милена прекрасно знала, что в такое время с ней могут пытаться связаться только по одному поводу.
– Вишневская, – сказала она в трубку.
– Привет. Еще один.
– Где?
– Мытищи, адрес сброшу.
Милена посмотрела на часы на прикроватном столике:
– Буду через 40 минут. До встречи.
Через два часа после этого момента Анна Палмер остановилась рядом с тем же домом, у которого вчера днём познакомилась со своим потенциальным соседом по квартире. Она пришла чуть раньше, повинуясь давней привычке всегда и везде быть само?й пунктуальностью.
Это был район старой Хитровки – именно там, в небольшом парке перед школой, вчерашним днём доктор Палмер повстречалась с Уильямом Такером. Адрес, к которому она пришла, был не то чтобы звучным – Хитровский переулок, дом 3/1, строение 6. Однако сам дом был более чем примечателен.
Это было невысокое трехэтажное здание, облупившиеся от времени и погодных дрязг. Дом стоял вплотную к соседнему, будто прижимаясь, чтобы не мешать переулку, который огибал его, уходя дальше, к Малому Трехсвятскому. Первый этаж был утоплен в землю и для того, чтобы попасть в подъезд, нужно было пройти вниз по трем каменным ступеням – а потом ударить по двери тяжелым медным молотком.
Анна постучала, через минуту дверь открылась, и на пороге появилась самый приятный и располагающий к себе пожилой мужчина, которого Анна только видела в жизни. Такое впечатление, правда, длилось ровно мгновение, а окинув его взглядом с ног до головы, Палмер поняла, что домовладелец не так прост, как кажется.
– Добрый день, Михаил Захарович, меня зовут доктор Анна Палмер, – улыбнулась женщина. – У нас с Вами назначена встреча.
– Здравствуйте, здравствуйте! – воскликнул старик, жестом приглашая ее внутрь. – Уильям говорил, что Вы придете, я ждал Вас.
Дверь за ними захлопнулась, и они оказались в тёмной прихожей, в конце которой виднелась лестница и вход в соседнюю комнату:
– Квартира на втором этаже, доктор, пройдемте, – проговорил хозяин.
Помещение, в которое они поднялись, было довольно приятным, хотя и заполненным десятками коробок, сумок и предметов, которые занимали все горизонтальные поверхности комнаты. Это была средних размеров гостиная с тремя небольшими окнами напротив входа и старым, давно нетопленном камином по левой стене. Всё здесь дышало духом давно ушедших времен: кресла, стоящие у очага, красные тяжелые ковры. У центрального окна стоял крупный, вероятно, обеденный стол со стульями, а по всем стенам были расставлены шкафы и стеллажи всех размеров и форм. Гостиная была связана аркой с довольно большой кухней, однако туда Анна пока не проходила.
– Что Вы думаете, доктор Палмер? – спросил Михаил Захарович. – В конце коридора ванная и две спальни.
– Превосходно, – Анна еще раз окинула комнату взглядом. – Удивительно, как Вам удалось сохранить в собственности дом в таком месте, Михаил Захарович.
– Просто “Захарыч”, доктор Палмер, мне так привычнее, – старик улыбнулся, и Анна ответила ему тем же.
– Просто “Анна” в таком случае.
Она прошла по коридору, заглянула в спальни и ванную – да, дом был старым, но по заверению Захарыча коммуникации меняли не так давно. Жить было можно, особенно за ту смехотворную цену, что владелец просил за аренду.
Захарыч кивнул и указал женщине на одно из кресел, стоявших у камина. Когда она села, он со вздохом опустился на место напротив нее.
– До революции это место принадлежало моей семье. Тут была ночлежка, как и во многих домах в этом районе, – сказал домовладелец. – Потом, разумеется, дом национализировали. В советским времена тут было жилищное товарищество… – он вздохнул. – А в девяностые жильцы покинули этот дом. Много лет здесь не было ни людей, ни ремонта.
Палмер слушала его, кивая:
– Но как Вы его всё же вернули? – удивилась она. – Национализированное имущество, насколько мне известно, не возвращают до сих пор.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом