Сижу в подвале за компьютером. Сон казался абсолютно реальным. Я работала над проектом, который давно уже пора было заканчивать… Но мой стих! Как он мог, как посмел! Скрипя зубами, я писала. Но тут мне помешал друг – он принёс кофе и начал подбадривать. Потом вновь всё стало размытым.
Стою у открытого кабинета истории, думала, идти или не стоит рисковать. Разум подсказывал не ходить. Не вняв его совету, постучалась для приличия и, не дожидаясь ответа, зашла в аудиторию. Преподаватель сидел за столом и задумчиво читал тетрадку. Я подошла ближе. Константин Витальевич оторвался от тетради и удивлённо посмотрел на меня.
– Константин Витальевич, я должна извиниться перед вами за своё поведение. – Константин Витальевич посмотрел на меня, чуть приподняв бровь. Он отложил в сторону тетрадь, нашёл ручку соседнего шкафчика и достал из него знакомую тетрадь.
– Можете не извиняться. Но могу я задать вам один вопрос? – Преподаватель встал, подошёл ко мне вплотную, больно схватил за подбородок и приподнял моё лицо. Наши взгляды встретились, и – у меня не осталось ни шанса – я утонула в его неотразимых серых глазах с жёлтыми искорками, похожими на пробивающиеся сквозь тучи лучики солнца. Я замешкалась, утопая в его взгляде, и вдруг поняла. Это сон. И он не подчинялся мне. Мои руки и ноги сковала коварная магия ночи, сделав меня беззащитной пленницей ситуации. Взгляд мужчины был долгим и пристальным. Он подчинял себе, обжигал, заставлял зажмуриться и подчиниться воле победителя. Когда я закрыла глаза, он склонился к губам и, чуть прикасаясь к ним своими губами, прошептал:
– И что прикажешь с тобой делать? – Любые попытки сопротивления были тщетны, его приоткрытые губы вдруг прижались к моим, не дожидаясь ответа. Я не смела шелохнуться и всё же изо всех сил пыталась взять себя в руки. Увы, мозг не желал мне помогать, заявив: «Во сне можно», – отдав меня на волю победителя.
Я была в его крепких объятиях. Но пока ещё могла соображать.
Профессор тем временем крепко обхватил меня одной рукой за талию, а второй медленно скользил вверх, намеренно запутавшись пальцами в волосах, сильно запрокинув мою голову. Чуть прикусив уголок нижней губы, невольно разжав губы, я простонала ему в рот от боли и отчаяния, но не так громко, как мне бы хотелось. Прижав меня к себе сильнее и позволяя привыкнуть к его жадным губам, в порыве он прикусывал мои губы. Не знаю точно, сколько продолжалась эта болезненная пытка, но закончилась она тем, что его язык варварски проник в мой рот и завладел языком. Разум медленно покидал моё тело.
Почувствовав сильное возбуждение, прилившее к голове шквалом кипятка. Мужчина рывком прервал уже ставший сладким поцелуй, оценил ситуацию и, убедившись в своей абсолютной победе, вновь приник к губам более жадным и сладким поцелуем. Вновь отстранившись, он рывком развернул меня спиной к столу.
Через пару шагов стол упёрся мне в поясницу, меня безжалостно посадили на него и резко раздвинули мои ноги. Мужчина вплотную прижался ко мне, одна рука придерживала голову, укладывая её медленно на стол, другая скользила вверх по наружной стороне бедра. Он приподнял подол платья и вновь склонился с поцелуем.
Через пару минут я оценила удобство платья, хотя мне было непонятно, зачем я вообще его надела. И даже не успела понять, когда мужчина завладел мной целиком. Хотя это уже было неважно.
преподаватель дышал часто и глубоко, продолжая меня целовать. Два сильных толчка заставили застонать ему в рот.
Он впился долгим поцелуем. Я с громким стоном запрокинула голову назад. Его поцелуи и покусывания сразу стали спускаться к шее. Еще несколько громких стонов, и мои губы вновь накрыл нежный, полный любви поцелуй. Вдруг ко мне пришло осознание, где я и с кем. Дверь кабинета была не заперта. Более того – она была приоткрыта, хотя я точно помнила, что закрывала её за собой.
Пытаясь сдержать эмоции, рука добралась до его напряженной спины. Решив отомстить партнёру, она медленно прошлась по коже, чуть впиваясь в неё ногтями. Мужчина не разочаровал, издав несколько стонов и прикусывая мою шею. Он прижимался всё сильнее и набивал всё новый ритм.
Мои коготки уже начали гулять по всей спине снизу вверх и обратно вдоль позвоночника, заставляя партнёра перейти в мир экстаза. Не заставив себя долго ждать, он поймал мой стон в новом страстном поцелуе, ускоряясь и не давая двигаться и дышать. По телу одновременно пробежали тысячи электрических разрядов, сосредоточились в одной точке, резко разбежались в разные стороны и исчезли. Всё кончилось долгим поцелуем.
Моя утихшая страсть уходила на второй план и позволила мне осознать произошедшее. «Вот же влипла!» Переспать с преподом, пусть даже с красивым, в его же кабинете не входило в мои планы на будущее. Открывать глаза теперь было страшно стыдно. Доигралась. Я прошептала почти не слышно:
– Пресвятая Мать Божья, скажите, что это всего лишь сон. – На что получила ответ невозмутимым шёпотом:
– Даже если сон, разве это что-то меняет? – Он склонился к губам, вновь поцеловал и, почти сразу оборвав поцелуй, прошептал на ухо:
– Свою суть надолго ты не скроешь,
Желания выплеснешь нарочно.
Сгорая от страсти каждый вечер,
Ты сдашься в плен ко мне навечно.
Без какого-либо сопротивления с моей стороны, он прикусил мочку уха, и я, закусив губу, издала тихий протяжный стон. Меня просто обожгло новой волной возбуждения. Мужчина воспользовался моим бездействием, целуя щёки, шею, спускаясь ниже. Мы вновь забыли о реальности, ситуацию спасла лишь заминка с платьем, в котором я была. У платья и намёка на глубокий вырез не было. Скромное декольте не позволяло спуститься ниже шеи к груди, не расстегнув молнию. Этих секунд было достаточно, чтобы прийти в себя и не дать совершить ошибку второй раз. Я поймала его руку и не позволила сделать задуманное. Он, не растерявшись, ретировался вверх и коснулся языком губ. Вторая рука опустилась на холмик груди, сжав его до боли. Невольно издала стон отвечая на поцелуй. Оторвавшись простонала в ухо:
– Умоляю, хватит.
Не знаю, что именно заставило его внять моей просьбе, но он отстранился от меня, задумчиво промычал и помог мне встать со стола. Я поморщилась от медленно стекающей по ноге тёплой вязкой жидкости. Противно донельзя. Себе на будущее заметила, что ужасно противно заниматься любовью вдали от ванной комнаты. Мужчина резко прервал мои мысли.
– Ты же не думаешь здесь остаться на ночь? Может, продолжим в более приятной обстановке? – Я медленно повернулась к Константину Витальевичу, выражая взглядом негодование.
На этом моменте я проснулась. Повернувшись на бок, почувствовала липкую лужу: «Ну надо же – кончить во сне». Но дальше было хуже. Я поняла, что девочки не спят. Женя подтвердила мои опасения.
– Лена, у тебя всё хорошо? Ты так стонала во сне. – Другая подхватила с издевкой:
– Леночка, а ты нас потом научишь так же от призраков махаться?
– У тебя когда последний раз был секс? – уточнила Алина. Я в ответ недовольно буркнула себе под нос:
– Спасибо, сегодня. – Катя хихикнула и посоветовала:
– Переспала бы наконец с Дэном, глядишь, он поостынет к тебе быстрее, а ты напряжение снимешь. В конце концов, ты не девочка и для тебя давно не секрет: замуж после секса необязательно идти.
– Ага, лично проверяла, девочка я или нет? – Не совсем понятно, что меня больше раздражало: что я кончила во сне или что сон был слишком реалистичным. Хотя, наверное, всё-таки больше всего злило, что он был просто сном.
Глава 9
Из-за бурных утренних обсуждений сон немного поистёрся, забылся. Стих вылетел из головы. Произошедшее во сне в реальности ушло на второй план. Пока умывалась, чистила зубы и допивала кружку горячего какао, пыталась вспомнить стих, но отдельные отголоски стиха лишь вертелись где-то в подсознании. Одеваясь, я вспомнила остальной сон и решила на пары надеть джинсы и легкую белую вязаную кофту, припоминая, что сны снятся наоборот.
На занятиях не могла сосредоточиться, и только на предпоследней паре в моей бедовой голове вдруг начали всплывать строки одна за другой – сразу после слов Константина Витальевича, обрадовавшего всю группу самостоятельной.
– Открываем тетради и пишем, номера заданий на доске. – Я как на доску посмотрела, так меня и унесло.
И, вместо того чтобы внять сновидению и заняться самостоятельной, я начала нагло записывать в тетрадь всплывшие в памяти строки. Так увлеклась стихом, что забыла обо всём на свете.
Пропустила я и тот момент, когда в группе стало чересчур тихо. Дописав последнее предложение, поставила точку, хотела перечитать, но вдруг услышала сзади знакомый кашель. Медленно повернувшись, я увидела, как Константин Витальевич смотрел то на меня, то на тетрадь, лежащую на столе. Мы оба кинулись к тетради, но он оказался шустрее. Преподаватель пробежался взглядом по странице, его глаза заблестели, и он на всю аудиторию спросил:
– Сама написала? – Молчу. Нет, ну моя тетрадь – мои записи. Неужели непонятно? Вопрос мужчины меня покоробил.
– Обижаете. – Константин Витальевич никак не отреагировал на мой ответ, повернулся к аудитории и возвестил:
– Я зачитаю стих вслух. Такой талант скрывать нельзя. – Он глубоко вдохнул, намереваясь начать декламировать. А я даже смотреть не стала на вещи и просто вылетела из аудитории в слезах.
Долго сидела и тихо ревела в подвале университета. Беззвучно, не желая нарушать хрупкую тишину. Когда немного успокоилась, открыла ноутбук и стала читать в надежде вспомнить стих. Но всё было тщетно. Обидно-то как. Дэн, как всегда, застал меня врасплох. Вот откуда он узнал, что я здесь? Давно ли выяснил, куда я от него прячусь в универе? Собственно говоря, это одно из моих тайных мест, где я могу побыть одна. Коридоры университета очень шумные, постоянное общение, столпотворение, хождение, визг, смех – и это на мои бедные ушки. Голова просто разрывается, обычные вещи начинают раздражать.
Раньше здесь проводили физкультуру, подвал полностью оснащён и переделан под спортзал. Обычный спортзал советского времени. По каким-то причинам, мне неизвестным, подвал закрыли, а спортзал переехал на второй этаж. Все комнаты закрыты, точнее мужская и женская раздевалка, пара кабинетов и, собственно, сам спортзал, туда хода нет и не будет. Хотелось, конечно, побывать внутри закрытых кабинетов, я даже пыталась в них проникнуть, но мне это не удалось. Пришлось довольствоваться тёмным коридором, хотя он был достаточно просторным и удобным.
Старые скамейки вдоль стены, тусклое освещение сквозь мою лазейку, недлинная лестница и пара розеток – вот и всё, что нужно для моей музы. Нигде меня так часто не посещало вдохновение, как в этом месте. Я без страха оставляла здесь свой ноутбук, зарядку и пару флешек на всякий случай. Ну и минимальный запас провизии в виде газировки, сока, сухариков и чипсов – вдруг понадобится для вдохновения.
Раз Даниэль в курсе моего маленького штаба, смысла отпираться не было. Да, я здесь, и это моё место. Я не выношу шума, не люблю посидеть с подругами, меня всегда привлекала тишина, спокойствие и одиночество. Именно одиночество никогда не предавало меня, именно оттуда я черпала вдохновение для своих романов. Нигде покоя нет, подумала я, глядя на Дэна, хотя сейчас его поддержка не была лишней. Напрягало, что в голове проносились отрезки увиденного ранее сна.
В тот момент я работала над очередным проектом, но ничего не клеилось. Не везёт. А ведь так хорошо начинался день – с творчества. В голове была каша. Мне было обидно: «Как он смел?» Из глаз текли непрошенные слёзы, хорошо, что в подвале было темно. Тусклый свет монитора тоже не выдал моего секрета.
Услышав шарканье шагов, я тут же перестала хлюпать носом. Повернула голову в сторону гостя, но уже не сомневалась в его личности. Чутьё меня никогда не подводило – ну кто, кроме него, принесёт кофе. Явно успокаивать пришёл. Наверное, он всё неправильно понял и тем не менее принёс мне волшебный напиток. Для убедительности спросила:
– Дэн, это ты?
– А кто ещё в здравом уме сюда придёт, если не я? – Дэн протянул мне стаканчик и, не дожидаясь, пока я приду в себя, сел рядом. Молча взяв кофе, я вдохнула приятный аромат горячего напитка. Да, Дэн – волшебник, может, всё-таки я дура, что держу его на расстоянии. Может, ну их, мои принципы, взять и перейти в близкие отношения.
Пока я витала в облаках и наслаждалась кофе, Дэн молчал. Кофе – это восторг, удовольствие от каждого глотка, переносящего меня в мир фантазий и мечтаний. Решив всё же пожалеть друга, я выпила напиток гораздо быстрее, чем могла бы себе позволить.
– Я пришёл сказать, – неуверенно начал парень, – что Константин Витальевич не читал твой стих. И более того, он извинился перед нами, когда ты выскочила из аудитории. Я хотел пойти за тобой, но профессор не позволил мне выйти из кабинета, лишь попросил передать, что «энки» тебе не поставит. Исправить сможешь в любое время, можно на следующем занятии. Так что не переживай насчёт этого. Если хочешь, подвезу до общежития.
Говоря это, Дэн как будто нервничал, болтая ногами. Я просияла. Значит, у меня есть шанс забрать свой стих. Если сейчас получится, то завтра я завершу свой застарелый проект. Пытаясь сэкономить время и забыв от счастья про все приличия, я закрыла ноутбук, обняла Дэна и даже в щёчку успела его поцеловать. Но когда от парня последовала ответная реакция, я ударила его по щеке – я молниеносно реагирую на излишние прикосновения мужчин, особенно если они нежеланные или неожиданные.
– Совсем из ума выжила? То целоваться лезешь, то дерёшься! Ты уж разберись, что ты хочешь. – Я посмотрела на красную щеку бедного парня, и мне даже обидно за него стало. Хотя, с другой стороны, – сам виноват, нечего было лезть.
– Ой, Дэнчик, прости. Привычка, извини, правда, не хотела. Спасибо за кофе, но давай завтра увидимся. У меня дела! – Не дождавшись ответа, я помчалась из подвала со скоростью ветра. Очень чувствовала себя виноватой, но просить прощения не хотела.
Выбежав из укромного места, я убедилась, что моё появление никто не заметил. А когда влилась в обстановку, я перестала думать о таких мелочах, как пощёчина, и направилась в кабинет истории за тетрадкой стихов. Вдруг повезёт?
Глава 10
Дверь кабинета истории была закрыта. Однако пары кончились недавно, поэтому у меня был шанс застать профессора на месте. Правда, чувствовала себя неловко и было немного страшно. Преодолевая страх, твердо решила идти до конца.
Постучалась и поняла дверь, была открыта. Тихо вошла в кабинет без разрешения. Мужчина сидел за столом, увлечённо читая чью-то тетрадь. Моя решительность сдулась после того, как Константин Витальевич заметил меня. Его взгляд был уставшим. Силы покинули меня. Но мне пришлось взять себя в руки.
– Извините, можно? – спросила я, заполняя затянувшуюся паузу. – Дэн сказал мне… – Не дав закончить, профессор прервал:
– Да, конечно, заходи. – Он закрыл тетрадь, чуть отодвинул её в сторону и потянулся рукой к нижнему выдвижному ящику.
Мужчина посмотрел на меня с интересом и достал тетрадь, подписанную моим неаккуратным почерком.
– Ты ведь за ней пришла, не так ли?
Раскрыв тетрадь, он быстро пробежался глазами и слегка улыбнулся. Я наблюдала за ним и за тем, что он делает с моей драгоценной тетрадью, где были написаны столь дорогие мне строки. Самое странное было то, что до меня всё ещё не доходило очевидное – происходящее до боли напоминало приснившийся накануне сон. Однако он будто выпал у меня из головы в суете дня.
То есть меня свыше предупредили, а я в ус не дула. А может, и отчасти не хотела замечать явного. Я не могла дождаться, когда же мужчина вернёт мне мою тетрадь со стихами. Хотелось уже отобрать её и сбежать, лишь бы это поскорее закончилось. Вдруг Константин Витальевич спросил, чуть улыбаясь:
– Я могу задать один вопрос?
Ну начинается, где-то мы уже проходили это. Он внимательно посмотрел на меня. Я почувствовала, как кровь стынет в жилах от его взгляда, хотя голос профессора был спокойным.
– Да, – лишь смогла пролепетать я, склонив голову, как провинившийся ребёнок перед взрослым. Я отводила взгляд, чтобы был хоть какой-то шанс выжить в этой атмосфере.
Константин Витальевич встал, в одной руке удерживая тетрадь со стихом. Подошёл ко мне вплотную, сжав другой рукой мой подбородок до боли, и осторожно приподнял его, заставляя меня посмотреть ему прямо в глаза. В те самые глаза, в которых не так давно во сне уже однажды утонула. Его взгляд обжигал страстью. Невольно закрыла глаза и слегка подалась вперёд, не в силах прервать магию момента. Его дыхание касалось моего лица, и, касаясь губ, он прошептал:
– И что прикажешь с тобой делать?
Прозвучавший вопрос, по-видимому, не нуждался в ответе, и он мгновенно захватил мои губы. Я стояла в полном ступоре. Надо же быть настолько самоуверенным, чтобы не заметить моего негодования. А то, что я на миг потеряла самоконтроль, меня просто взбесило. Вот чем мой сон отличался от реальности – последовала молниеносная реакция, можно сказать, автоматическая. Спустя несколько секунд преподаватель оказался чуть ли не на коленях, ухватившись за своё достоинство. Наверное, ему было больно – не проверяла, да и спросить не у кого. У него уж точно спрашивать было неудобно: чревато плохими оценками и дурной репутацией. Честно говоря, я и сама не ожидала от себя такой реакции.
– Ой, простите. Я не хотела. Простите, – неискренне начала я, а про себя подумала: «А нечего меня лапать, моду завели, лезут без разбора. Он вообще нормальный? Или ко всем пристаёт?
Вот не надо было мне стоять и ждать, когда он мне тетрадь протянет. Когда преподаватель пришёл в себя, он, задыхаясь от злости, просто взял и порвал тетрадь на две части. Я была в таком шоке, что сорвалась. Каюсь. Неожиданно для самой себя врезала со всей силы по наглой морде. Слёзы предательски брызнули из глаз. Я находилась в состоянии аффекта, поэтому дальнейшее было будто в тумане.
Как покинула кабинет не помню, лишь маленькими отрывками проскальзывали в моей голове. А пришла в себя уже дома, с бокалом белого вина и коробкой конфет. Ревела долго и упорно. Всё, проект провален. Возможность написать новый стих равна нулю. Такой классный точно больше не напишу. Немного успокоилась только к десяти вечера. Пора было возвращаться в комнату к девочкам, а то мало ли, потеряют меня.
Пока возвращалась, окончательно протрезвела. Даже умудрилась пробраться в комнату (а она на втором этаже) незаметно для вахтерши, пронести с собой провиант. А это початая бутылка вина, бутылка шампанского и ещё две неоткрытые бутылки красного. Просто одна я столько не выпью. А дома оставлять алкоголь опасно. Завтра должен был заявиться ревизор в виде моей сестры, которая могла всё это изъять. Закуски, правда, не было, но в женском общежитии найти её – раз плюнуть. Дверь в комнату, как обычно, была не заперта.
– Привет, девчонки, я тут с подарочками! – И выставила алкоголь на стол. Девчонки присвистнули и быстро сообразили на стол, притащив через несколько минут откуда-то закуски. Наш стол ломился от еды и выпивки. Чокнувшись бокалами, мы выпили залпом.
Глава 11
Утром встала рано, а точнее почти не спала. Началось всё со вчерашнего вечера, мы веселились, шкодничали, баловались и радовались жизни. Мне надо было забыть произошедшее с профессором, никто не должен об этом узнать. Жалко было только стих и потерянное время. Девочки думали, что я расстроилась, так как преподаватель прочитал вслух моё творение. Каким только образом стих автоматически посвятился Дэну одним лишь сокурсникам известно.
Девушки успокаивали меня и поддерживали, отчасти мне нравилось. В общем, хорошо погуляли. Спать не хотелось совершенно. Хотя причин для радости не было тоже – на носу была зимняя сессия. Учить надо, а мы веселились. Легли спать поздно, не выспались. Больше всех не повезло мне – у моей группы занятия начинались во вторую смену, и они могли спать, а вот мне надо было вставать.
– Лена, вставай, – шептал кто-то полусонным голосом и пихал мою ногу.
– Катя, иди, погуляй, без тебя плохо, – сипло ответила я, поднимаясь с постели, придерживая одеяло, чтобы не скатилось, попытавшись сфокусировать взгляд и рассмотреть собеседника, но кроме темноты не было ничего. Голова трещала, в ушах звенело, немного подташнивало, но это были мелочи. Хуже стало, когда Катя встала и включила свет. Я зажмурилась от резкой боли. Тут же застонали другие девочки, и Кате пришлось выключить свет.
– Катя, я тебе это припомню. – Пыталась нашарить свои вещи, но ничего не выходило.
– Лена, вставай, тебе пора ехать.
Ночью мне было так плохо, что на последствия попойки я уже не обращала внимания. Мне действительно пора было на работу. Усилием воли я встала. Приняв холодный душ, успела выпить кофе и ещё раз посмотрела на спящих девочек с завистью. Они могут себе позволить не вставать утром каждый день ни свет ни заря, а мне приходится постоянно торопиться, опаздывать на пары, а потом ещё заниматься кучей дел. Уходя, я крикнула девочкам:
– Вечером увидимся!
Со вздохом, полным отчаяния, захлопнула дверь и побежала на остановку. По дороге думала о многом, но от боли в голове ни одна мысль надолго не задерживалась.
Закончив с делами, пораньше пришла в общагу, чтобы успеть помыться и переодеться. Настроение быстро испортилось, когда я вспомнила вчерашний день. Совершенно не хотелось идти на пары с перегаром, а столкнуться в университете с профессором по истории вообще представлялось чем-то ужасным. Подруги удивились моему появлению и «обрадовались».
– Лена, собирайся скорее, ждать тебя не собираемся, – порадовала Екатерина.
– А зачем ты вообще явилась сюда, мы должны через полчаса быть на парах, – недовольно добавила Женя.
– Лена, не слушай их, помойся, от тебя перегаром несёт.
Вняв всем и сразу, я быстро ополоснулась, за пять минут переоделась и выпила протянутый мне кофе залпом. Второй раз за день мне предстояло выйти на мороз. Когда мы выбрались из общежития, нас обдало холодом, на улице ещё было светло. Белый снег стелился ковром и потрескивал при каждом шаге. Деревья, покрытые изморозью, наводили на мрачные мысли. Зима никогда не была моим любимым временем года.
– Катя, а мы все должны присутствовать в момент прогрева машины? – съязвила Алина, потирая от холода руки.
– Алина, это традиция, раз все садимся вместе за стол, значит, машину греть вместе будем, – поддержала Евгения Катю.
