Через деревню шли в молчании. Повсюду в окнах горел свет, уютно ложился на снег ровными медовыми прямоугольниками.
Ближе к окраине потемнело. Плотная густая мгла почти полностью скрыла нужный дом.
Перед калиткой баба Оня остановилась и всех зачурала. Потом уже пояснила для Анны:
– Хочу поддержкой чура заручиться. Не любит он букову родню, авось подмагнёт. Ты, главное, действуй по плану. Как договаривались.
Тося, как и прошлый раз, обсыпала собравшихся мелким порошком, и маленькая боевая группа, больше не таясь, двинулась к дому.
Первой в приоткрытую дверь пустили возмущённую пеструху.
Курица исчезла в темноте, и вскорости из глубины донеслось громкое квохтанье.
– Заходим. – баба Оня первой шагнула в проём. За нею молча полезли девчата.
В комнате никого не оказалось. Только курица ошалело металась от стены к стене и орала без умолку.
Не обращая на неё внимания, женщины выстроились сбоку от ляды. Приготовились ждать. Замерла и Анна, изо всех сил вглядываясь в темноту.
И всё же она пропустила момент, когда дверца приподнялась. Заметила только, что из-под пола полезла косматая нечёсаная голова. Нечто рогатое грузное вроде снопа на тонких человечьих ногах зашлёпало по полу, задышало с присвистом. Букарица не похожа была ни одно из существ, ранее виденных Анной на книжных картинках. Страшная она была и воняла премерзко – мокрой псиной да старым плесневелым погребом.
Букарица уселась на полу. Растеклась шерстью по сторонам. Вывалила из пасти длинный язык, хлестнула им в нетерпении по доскам. Тонкие когтистые руки заскребли по дереву, и бившаяся курица вдруг затихла, а потом медленно засеменила к нечисти. Она шла странно дёргаясь, словно подгоняемая чьей-то волей, а когда приблизилась, букарица сгребла её и разом затолкала в широкую пасть.
Громкий хруст и смачное чавканье наполнили комнатёнку.
Анне стало нехорошо.
Только что она отстранённо наблюдала за происходящим. А теперь вот едва удержалась, чтобы не выбежать вон из домишки. Спасибо чьи-то руки ухватили ее за курточку, не дали совершить глупость.
Сразу после этого баба Оня закашлялась.
И взвилась широкая сеть в руках Тоси, упала сверху на букарицу, укрыла всю, опутала в миг.
Заверещала нечисть, задёргалась в ловушке, пытаясь освободиться.
– Что таращишься, сыпь давай! – заорала Тося, с трудом удерживая расходившуюся пленницу.
Чуть замешкавшись, Анна выхватила из мешочка заготовленную смесь, кинула сверху на сетку. Матрёша чуть визгливо принялась начитывать какую-то скороговорку, слов которой Анна даже не пыталась разобрать.
Постепенно букарица почти затихла. Замерла на полу, скорчившись и тихонечко подвывая.
Баба Оня тем временем подожгла в жаровенке корешки, подержала над нечистью и пошла в обход комнаты. Букарица совсем примолкла, белёсой плёнкой заволокло потускневшие глаза.
Перевязав ловушку из сетки поверху бечевой, на манер мешка, девчата волоком потащили её к выходу.
За воротами Тося свистнула протяжно и откуда-то появилась пара мужичков. Неопрятные да косматые, подхватили они сеть с букарицей и поволокли в сторону леса. А баба Оня опять зашептала что-то им вслед да бросила горсточку снега.
Позже все собрались у неё на кухне за чаем. Кика в этот раз расстаралась – выставила два больших пирога, один мясной, второй сладкий. Все в резных завитушках из теста да с глянцевыми поджаристыми боками. К ним подала сметанку, густые сливки и мёд. Стол накрыла заранее, не желая почему-то показываться гостям, и Анне пришлось самой заваривать и разливать чай.
– Переживает она. – косясь в угол, вздыхала баба Оня. – Кикуша с букарицею хоть и дальняя, а всё же родня. Может, поэтому и смолчала. Не призналась, что та поблизости завелась. Вот я её поругаю после!
– Ты с ней построже, Оня! Не церемонься! – Тося голос не понижала, говорила громко. – Букарица кума своего приветила. Через него и Анна могла пострадать, и другие несведущие.
–Твоя правда, – согласилась бабка. – Скоро и каникулы начнутся. Детвора соберётся. А она для бука первейшая добыча!
– Для букарицы тоже! Напугает сначала как следует, после в подпол утащит. Там и сгинут! Вовремя ты её обнаружила, Анька, Молоток! – Матрёша довольно подмигнула. – Не зря к нам приехала! Ой, не зря!
– Случайно приехала.
– Ой, не скажи! Ничего в жизни случайного не бывает, на всё есть свой резон!
6
Следующая пара дней выдалась спокойной и ленивой. Анна в волю отоспалась (спасибо ведьминой бутылке), помогла бабе Оне разобрать старые вещи, оттащила узлы с барахлом в сад.
– Сложи их за старой банькой. – попросила бабка. – Время придёт— костёр запалим. Тогда и сожжём.
Сад дремал. Деревья замерли под снежными шапками. Лишь изредка трепетали ветки. То птицы перелетали с места на место, искали что-то под корой, навещали домик-кормушку.
Волоча узлы, Анна шла вперёд по расчищенной дорожке и не сразу приметила крошечное строение, по самую крышу заваленное снегом. Обогнув баньку, она послушно оставила узлы возле тропки да медленно побрела назад. И не увидела, как мелькнула в заиндевевшем окошке неясная тёмная тень.
В доме пахло карамелью и специями – баба Оня творила пряники. Она называла их на свой лад медовым лепёшками. Первая партия выпечки уже доходила на столе под широким льняным полотенцем. Анна приподняла край, вдохнула упоительный аромат, полюбопытствовала:
– Что вы добавили в тесто?
– Дак гвоздичку положила. Жжёнку потом. Кориандр, орех мускатный. Чуток корицы, не шибко её люблю. Перчику самую малость, чтоб бодрило, – улыбнулась Оня, отправляя в печь огромный противень с рядами ровных прямоугольников. – У меня по-простому всё, без выкрутасов. Пропекутся сейчас. После глазурью покрою, и готово дело.
Анна наблюдала за бабкой и радовалась, словно девчонка. Ей всё здесь нравилось! Баба Оня сильно напоминала давно ушедшую бабулю – такая же была улыбчивая, подвижная, деятельная.
Возможно поэтому, предстоящие праздники Анна ждала с нетерпением, словно они должны были принести с собой волшебство, изменить что-то в её жизни в лучшую сторону.
Чуть позже баба Оня принялась расписывать пряники, ловко выводя цветной глазурью узоры на шершавой коричневой корочке. Анна приглядывалась, старалась повторить, но выходило неумело и криво.
– Ничего, научишься. Главное желание! – подбадривала бабка. – Мы несколько наборов соберём, для близких. Матрёша с Тосей очень мои лепёшечки любят. Да и Семён не брезгует. Себе оставим, чтобы вдосталь откушать. И на щедровки отложим. Видала, детишки собираются? На праздники побегут по домам, мы их и угостим от души.
Народу в Ермолаево и правда прибавилось. По улицам с криками носилась ребятня, возилась в снегу, забавлялась снежками да санками. Шумно и весело сделалось теперь в деревеньке.
Днём за Анной зашла Матрёша, и они отправились в сельмаг. До соседнего посёлка решили пройтись пешком. День выдался бодрый, ясный. Солнце гуляло по небу, и под крышами домов мгновенно наросли длинные бороды сосулек. Анна хоть и любила пасмурные дни, солнцу сейчас порадовалась. И теплу его, и свету, мгновенно превратившему снег в искрящиеся драгоценное полотно.
Шли ходко, но перед развилкой их догнала Тося на допотопном стареньком автомобиле. Распахнув дверцу, приказала:
– Полезайте. Довезу с ветерком!
Хочешь-не хочешь, а пришлось покориться, и Анна вслед за Матрёшей нырнула в тёплое вонючее нутро.
В салоне было душновато, резко пахло бензином. У Анны сразу подвело желудок, сделалось противно во рту.
Только бы не укачало! – взмолилась она про себя, задышав громко и часто, чтобы унять неприятные ощущения.
Тося, наблюдавшая за ней в зеркальце, велела терпеть:
– Пёхом вы б до вечера не управились. Как бы потом покупки пёрли? А так обернёмся по-быстрому. Транспорт великая вещь!
Матрёша же протянула жестяную коробочку, предложив на выбор леденцы-монпансье.
– Возьми любой, сразу полегчает.
Анна послушалась, выбрала прозрачную зелёную подушечку, и действительно почти сразу стало получше от его мятной приятной кислинки.
– Колитесь, что хотите в подарок? – принялась расспрашивать Матрёша. – У нас, конечно, не супер-мупер маркеты, но тоже кое-что симпатичное встречается.
– Того, что я хочу, в магазинах не продают. И ты это прекрасно знаешь! – мрачно бросила Тося, и Матрёша сразу затихла, завздыхала виновато.
– Прости, Тоська. Понесло меня что-то…
– Ладно. Замяли, – отмахнулась Тося и с силой дала по газам.
В магазинчике с кривоватой вывеской «Бакалея» товаров было достаточно. Пока девчата выбирали колбасу, шумно обсуждая представленный ассортимент, Анна в соседнем отделе купила симпатичные подарочки, а ещё набрала всяких вкусностей: мандаринов, карамелек, орешков в глазури. Хотелось ей порадовать и бабу Оню, и местную малышню, которая непременно станет колядовать.
На обратном пути девчата пели. Голоса у обеих оказались на диво сильные, глубокие.
Только вот песня выходила длинная да печальная – про доброго молодца, что оставил дом да попал под власть тёмного времени, в полон к нечисти лесной.
Плавно и до того жалостно лилась песня, что Анна невольно притихла, загрустила.
Заметив это, Матрёша оборвала куплет и завела по новой забавную напевку:
Странная у нас деревня —
Стоит задом наперед!
Да и парни все плохие —
Никто замуж не берет!..
Анна не хотела, а подхватила за ней простенький мотив. Слова по ходу ей громко подсказывала Тося. Получалось невпопад, фальшиво, зато весело. В Ермолаево они вернулись в прекрасном настроении, хохоча во всё горло и распевая забавные частушки.
Баба Оня рассматривала гостинцы, зарумянившись от удовольствия, охала да приговаривала:
– Не уж, всё нам? Зачем потратилась, деточка? Не надо было… Ну что ты!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70891222&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
