После того как все разошлись, и я повалилась на кровать, рядом с проемом постучалась Мойра. Смешной жест, но вежливость я оценила. У нас дома никто никогда не стучался, все открывали двери рывком и вламывались даже в закрытый туалет. Сколько раз Гвель менял задвижку!
– Радуешься, что гер Норрис тебя защитил?
– Разве? Он просто не захотел раздувать скандал, – ответила я.
– Лея Лидия – дочь премьер-министра, – объяснила Мойра. – Заняла бы другую комнату, они все одинаковые. Не нажила бы себе смертельного врага.
– Так уж и смертельного? – улыбнулась я.
– Будь крайне осторожна и почаще оглядывайся по сторонам. Пощечину тебе дочка министра не простит.
– Да я вовсе не хотела ее оскорбить, у нее истерика начиналась, – я пожала плечами.
– Лучше бы ты сходила попросить прощения, – задумчиво сказала Мойра, прикусывая кончик косы зубами. – Лидия не злая, просто взбалмошная и избалованная. Но возможности у нее есть. Такой враг тебе точно не нужен.
– Думаешь, она задержится тут после первой силовой тренировки?
Мойра усмехнулась и встала.
– Может, ты и права. Посмотрим, что из этого выйдет. Но ты молодец, с первого дня привлекла внимание гера Норриса. Но он жуткий бабник, предупреждаю. Вылетишь, как только переспишь с ним.
– Да я как бы и не собиралась, – удивилась я. Спать с ним? Он же смотрит, как на мясо и относиться будет, как к мясу, у него же превосходство на лбу написано! Как у Дининого папаши-нага, когда мы попадались ему на глаза.
На ужин была пшенная каша, вызвавшая визгливые жалобы леи Лидии, обросшей к вечеру солидной свитой. Впрочем, в коричневых робах они не особенно-то и отличались от простолюдинок, разве что руки, ногти, волосы были ухоженными и мордашки поровнее. Зато я могу утащить домой на спине мешок муки, а лея Лидия под ним и умрет, решила я и встретила ее полный ненависти взгляд с уверенностью.
Каша была отличная, с маслом и мясом, я уминала так, что за ушами трещало. И хлеба было вдоволь, и чая! В кои-то веки можно доесть тарелку не в три приема. Обычно я успевала проглотить ложки три-четыре, а потом шла разнимать близнецов. Съедала еще три ложки, потом подмывала Дину и доедала уже прочно остывшее и невкусное, если первым до еды не добирался Тим. Тогда мне доставалась дочиста вылизанная тарелка. А если добирались близнецы, то в супе плавала живая лягушка или собачьи какашки.
Две душевые в разных концах казармы, с рядами умывальников и длинным зеркалом во всю стену, во второй комнате кабинки с лейками душа, две уборные с длинными рядами кабинок – я просто наслаждалась комфортом. С удовольствием, не спеша вымылась, переоделась в пижаму (штаны и рубашку из хлопка), и улеглась. Отбой в десять? Просто курорт!
Я там никогда не была, но соседка рассказывала, что это такое место отдыха, где люди платят деньги, чтоб ничего не делать. Я радостно засмеялась. Дома раньше часа ночи лечь удавалось редко, надо было всех уложить, все вымыть, выстирать, заштопать, выгладить, замочить крупу на завтрак, сделать уроки и еще тысячу дел, сжирающих время сна.
Глава 6.
Подъем в шесть утра застал меня уже на ногах. Я просто отлично выспалась, успела разобраться с гигиеной и даже прогуляться по территории. Восемь часов непрерывного сна! Недоступная дома роскошь!
Дома я ложилась в час, в два подскакивала из-за грохота и рева Тима, своротившего табурет по пути в уборную, в три начинала кричать во сне Ким, в четыре надо было усадить Дину на горшок, иначе проснешься в луже, в пять приходил молочник…
Я радовалась всей душой полноценному ночному отдыху. Мне даже отражение в зеркале утром понравилось. Я не стала в одночасье красавицей, но исчезла бледность и темные круги, даже какое-то подобие румянца проступило на впалых щеках. Даже выражение глаз смягчилось, ушла привычная усталость, появился блеск.
Другие девушки просыпались со скрипом, стонами, проклятиями, но гер Норрис был безжалостен. Ровно в шесть он прошел по коридору и срывал одеяла с заспавшихся, не слушая возмущенных визгов. Отъявленных засонь будили ковшом холодной воды в лицо.
Гер Норрис, ухмыляясь, прошел вдоль неровной шеренги. Девушки ежились от утреннего ветерка, позевывали и тихонько ругались.
Нам огласили расписание. Зарядка, пробежка, завтрак, теоретические занятия, тренировка в зале, душ, обед, полчаса отдыха, практическое занятие, тренировка на полигоне, ужин, самоподготовка, пробежка, гигиенические процедуры, отбой.
– Направо! – скомандовал гер Норрис.
Девушки повернулись кто куда, кое-кто даже встал спиной к куратору. Гер Норрис презрительно хмыкнул.
– Направо – это на башню с флагом! Налево – на здание столовой. Ясно? Направо и бегом! Иначе завтрака не получите!
После пробежки призванный на помощь друг леи Агаты гер Сельмунд показал нам основные команды.
Строевая подготовка мне неожиданно понравилась, хотя девушки скулили и возмущались. Это же настоящая магия, когда из разрозненной толпы получается ровный строй. Когда все слаженно делают одинаковое движение – это по-настоящему красиво!
Девушки же, по-моему, занимались вовсе не тем, чем нужно: выпячивали губки и груди, подбоченивались, бросая томные взгляды. Утягивали ремень на поясе так, что не могли вздохнуть. Бертиль, глупо хихикая, призналась, что мечтает, чтоб гер Сельмунд ее поцеловал.
А я, выполняя очередное упражнение, думала, какой причиндал у гера Сельмунда, какие позы он предпочитает и как громко завершает акт любви. И совершенно точно после поцелуя он не помчится к мачехе Бертиль с кольцом наперевес делать предложение. Даже после всего остального – не помчится. Слишком красивый, слишком избалованный. Разве он сможет дать женщине заботу? Нет. Член – да. Скольким девушкам он уже разбил сердце? Кажется, я одна не капала слюнями на нашего инструктора. Я его опасалась.
После завтрака начинались теоретические занятия. Оружейное дело преподавал настоящий гном, гер Арчибальд, кряжистый, с длиной седой бородой. Ну, а кому еще? Я раньше и не подозревала, сколько видов оружия придумали разумные, чтоб истреблять друг друга с максимальной жестокостью! У нас дома по-простому, пользовались обычными ножами да топором. Может, не так изысканно, но не менее эффективно.
История, география, математика, литература, этикет, геральдика, расоведение. Мне все казалось захватывающе интересным! Хотя историю и географию я учила в школе, оказалось, что толком ничего не помню. Несколько девушек оказались и вовсе почти неграмотными. С нами учителя занимались отдельно, после обеда. Я с удивлением обнаружила, что вокруг меня тоже собралась группа девушек, признавших мой авторитет после драки с эльфийкой. Мы все друг другу помогали, и мне это было непривычно, ведь я привыкла надеяться только на себя. И странно, ведь женский коллектив по умолчанию приравнивается к паукам в банке.
Меня ничуть не волновало, что аристократки во главе с Лидией пренебрежительно фыркают. В этикете и геральдике они блистали, но это и понятно, их учили с пеленок. Зато мы их делали по всем параметрам на физической подготовке. Танцевать полночи на балу совсем не то, что полдня колоть дрова.
О, на первом практическом занятии было нечто! Фифы явились, но, к их огорчению, никто не стал давать нам в руки оружие, ни меча, ни кинжала, ни завалящего боевого топора. Впрочем, с топором бы они не управились, просто не подняли бы. Зато они громко хвастались, что их учили фехтовать и бросать ножи, что одну брат учил заморской борьбе «Черный рукав», что вторая – чемпионка среди фрейлин по игре в волан. Мы о каких экзотических видах борьбы не слышали, зато многие отлично владели палками. Попробуй три часа поколоти белье вальком[2 - Валёк – приспособление для ручной стирки, деревянный плоский брусок с ручкой для «катания» и «битья» белья. Требовал большой физической силы и выносливости.]!
Когда в зал вошел тот невзрачный гвардеец, что встречал нас, лея Лидия громко фыркнула и высказалась, что в гвардию следует принимать мужчин ростом не ниже метра девяноста. Гер Уланд пропустил мимо ушей ее замечание, и сказал, что оружие нам в руки давать бессмысленно, поскольку многие его не удержат в руках. На громкие возмущения предложил показать свое искусство, сняв со стены длинный тонкий меч. Очень красивый, с длинной рукоятью.
– Двуручный меч клеймор, – объявил гер Уланд и картинно, со свистом взмахнул мечом. – Дамы, прошу.
Ни одна из фиф не могла описать ровный круг мечом. Да они его даже поднять не могли двумя руками! Даже я видела, что меч слишком длинный и тяжелый для них, гер Уланд не мог этого не заметить. Значит, месть? А он злопамятный, определила я и решила держать с ним ухо востро.
Вся стена в зале увешена оружием, есть клинки от тридцати сантиметров до метра, уж точно можно выбрать полегче. Неужели они во дворец таскаются с таким огромным двуручником? Лея Лидия удерживала его на весу с трудом, но бросить ей гордость не позволяла.
– Что-то понравилось? – раздался вопрос над ухом.
Я засмотрелась на оружие и не заметила, как подкрался гер Уланд.
– Мне нравится это, – указала на узкий треугольный клинок с чашкой.
– Почему?
– Руки защищены, – буркнула я. – И длинный, везде достанет.
– Неплохо. Но шпага тоже тяжела для вашей руки. Как вы смотрите на саблю или рапиру?
– Первый раз вижу и то, и другое, – честно призналась я.
Гер Уланд улыбнулся уголком рта и вернулся к остальным.
– Владение саблей и рапирой требует скорости, концентрации и точности, будет входить в курс для тех, кто покажет значительные успехи в обучении. Для остальных достаточно кинжала. Согласитесь, дама с саблей на балу будет выглядеть неуместно, а вот небольшой кинжал с тонким лезвием более удобен, поскольку незаметен и легок. Итак, поскольку сейчас вы не проявили достаточных умений, – обратился он к группе сконфуженных аристократок, – будем заниматься укреплением мышц и связок, растяжкой, развивать координацию, гибкость и скорость. А также выносливость!
И мы бегали, прыгали, лазили на деревянную стенку и прыгали с нее, ходили по бревну, лазили под сеткой. Я в числе отстающих не оказалась. Бег, прыжки и лазание входят в программу ухода за мелким активным ребенком, а у меня их было много! Когда Тим несется сломя голову к обрыву реки, еще не так бежать будешь. Лететь!
После первого занятия мы потеряли двоих аристократок. Одна отказалась наотрез прыгать с разведенными ногами черед странное сооружение, называемое «козлом». Это неприлично! Вторая так неудачно упала, что сломала несколько ребер. Ее унесли на носилках к целителю.
Я выучила много странных поз: «голубя», «верблюда», «собаки», на мой взгляд, не имевших ничего общего с указанными животными.
Когда, лежа на животе, мы поднимали ноги максимально высоко, стараясь достать до головы, я с удивлением увидела свою ногу у себя перед глазами.
Гер Уланд был мной доволен. Вернее, моей гибкостью. Меня хвалили, но при чем тут я? Это данные от природы. Дома мне и в голову не приходило так непристойно задирать ноги или вставать на мостик.
К моему огорчению, бредовая идея Бертиль о моей несчастной любви обошла всех. Многие радовались, что я, горюя о своем женихе, не стану вступать в битву по завлечению прекрасных геров Норриса и Сельмунда. За гера Уланда тоже развернулись нешуточные баталии. Ведь все трое были неженаты! Поскольку я в них не участвовала, значит, что? Скорблю о своем женихе. Я не спорила, меня все устраивало – никто не станет приставать и мое рвение на занятиях, опять же, оправдано в глазах окружающих. Почему-то стараться ради себя не так достойно уважения. А вот не жалеть себя ради мужика – да-а!
Я жадно хватала знания. Оказывается, если ночью спать и полноценно регулярно питаться, то голова варит не в пример лучше, и с памятью стало все нормально. Лекции я перечитывала вечером и на следующее утро, и каждую могла воспроизвести практически дословно. Более того, хорошее питание и тренировки изменили мое тело. Расправились плечи, появились приятные выпуклости, ребра скрылись под слоем клетчатки, прибавилось сил. У меня оказалось не треугольное лицо с торчащими скулами и выпирающим подбородком, а правильно овальное, с нежным румянцем и ровным носиком, появившемся на месте крючковатого носа с горбинкой[3 - Реальный случай, наблюдаемый лично автором, изменение формы носа при сильном резком похудании.]. Глаза больше размером не стали и не изменили цвет, но теперь я видела не замученное существо, а вполне миловидную девушку, уверенную в себе. Волосы стали гуще, на свету стал заметен легкий золотистый отблеск, сказалась капля эльфийской крови.
Нет, я не скучала по дому. Я радовалась каждый день, что я не со своей семьей. Они просто заморили бы меня и похоронили без слез и рыданий. Ким и Брюн достаточно подросли, чтоб взять на себя заботы о Дине, Тиме и новом ребенке, который уже должен был появиться на свет. Мне было столько же, когда я стала их нянькой. Пусть теперь они отдуваются.
Я тревожилась только о Гвеле, как он справляется с этой сворой? Но утешала себя, что он мальчик, ему проще, можно уходить на подработку на весь день и не заниматься изнуряющей домашней работой, которой никогда не бывает конца.
Через два месяца нас покинула лея Лидия.
Гневно отодвинув миску с похлебкой (рыбной, с картошкой и перловкой, очень наваристой), заявила, что больше есть этого не может! Что она вся в синяках, что у нее болят все кости, она не высыпается, исхудала от гадостной пищи, потеряла всякий лоск, загорела, как простолюдинка, на ее ногти и волосы страшно смотреть! И нуждается в будуаре, гардеробной, личной купальне, горничной и камеристке! Занятия, по ее мнению, следует начинать не ранее одиннадцати утра, ведь нет ничего важнее здорового утреннего сна.
На мой взгляд, она еще долго держалась. Признаться, я ждала от нее подлянок. Но видимо, если ее изобретательный ум и строил какие-то козни, то хрупкий изнеженный организм не оставлял сил для осуществления. Дальше шипения и обзывательств дело не пошло.
После обеда за ней приехал отец, представительный мужчина в темно-синем бархатном камзоле. Походил, посмотрел на «ужасные» условия проживания нежной деточки и забрал дочурку. Все вздохнули с облегчением, даже ее свита, значительно сократившаяся к этому времени.
Мы ожидали репрессий, но премьер приехал на другой день и выглядел очень довольным. Лея Лидия уже заключила помолвку по воле отца с кем-то крайне важным из придворных, и против обыкновения, не капризничала и не скандалила. Премьер благодарил наших инструкторов, улыбался всем девочкам и презентовал кругленькую сумму на спортивный инвентарь. А нам – два подноса сладостей из лучшей кондитерской. Призвал нас учиться хорошо, ведь женщина-телохранитель – это крайне востребованная профессия!
– Разве нас готовят в телохранители? – удивилась я. Я представляла Легион чем-то вроде парадной стражи, больше для красоты.
Десерт какой-то невесомый и хрупкий, полит чем-то белым, сверху красные узоры и вишенка. Я слишком сильно сжала пирожное и оно вдруг сломалось. Но не стало менее вкусным.
– Это безе, делается из взбитых яичных белков, – объяснила моя сегодняшняя напарница Тесс. – Говорят, когда ее высочество была подростком, у нее случилась какая-то неприятная история с придворным. После чего принцесса стала заниматься ежедневно сама со своими братьями и уговорила папеньку создать ей личную гвардию из девушек. Мужчинам она больше не доверяет. К тому же незамужние и бездетные женщины злы, безжалостны, осторожны и бдительны. Идеальные качества для охраны!
Мне было, о чем подумать. Признаться, я ожидала, что придется стоять часами навытяжку перед закрытыми дверями покоев. Очень скучная работа. Теперь занятия приобрели новый оттенок. Мне было искренне жаль юную принцессу! Догадаться нетрудно, придворный полез туда, куда не следовало, а может быть, и залез.
Снова любовь! Если меня не возьмут во дворец, (а меня, скорее всего, не возьмут, происхождением не вышла), то со своими навыками я смогу наняться охраной к девочке или девушке из состоятельного семейства. Чем ей поможет привычная престарелая дуэнья в случае неожиданного нападения? Будет кричать и молиться? Нет, если я смогу помочь какой-то девочке избежать насилия, то я буду очень рада.
Глава 7.
– Ты будто с цепи сорвалась, – пропыхтела Мойра, вставая и отряхивая песок.
– Мне просто ужасно нравится, – выдохнула я.
Ну, весело же! Резкий наклон, потянуть противника на себя, подбить бедром – и такой красивый полет ногами вверх! Масса удовольствия! Уж всяко приятнее, чем отстирывать штанишки Тима после катания с глиняной горки.
– Нравится?! Нравится?! Вот это? – Мойра обвела рукой плац, на котором пары отрабатывали броски, подсечки, подножки и прочие приемы нечестного боя. В голосе Мойры мелькнули истерические нотки. – Что за жизнь была у тебя, если такое нравится?! Всеединый, как я устала! Тоди, ты же девушка, ты рождена для веселья, радости, любви!
Меня перекосило. Только не для любви!
– Тоди, если один оказался козлом, то это не значит, что все такие, – заметила Мойра.
Она вообще была очень наблюдательная и легко считывала чужие эмоции.
Я честно попыталась посчитать козлов в маменькиной жизни. Мой папаша явно был не первым, слишком она красивая, значит двое-трое, как минимум, были до него. Мой папаша, то ли орк, то ли полутролль, которого маменька всегда называла «этот урод». Между прочим, он посылал нам с бабушкой деньги каждый месяц, жаль, я не догадалась посмотреть, откуда они приходили и фамилию моего отца.
Впрочем, что бы это знание изменило? Когда бабушка умерла, мы переехали, и видимо, папа нас потерял. Папашу Гвеля я помнила смутно, а вот красивого эльфа, папашу близняшек, видела несколько раз. Отлично помню его бледное точеное лицо и сложные косы. И букеты розовых лилий, которые одуряюще пахли на всю нашу хибару. Маменька была уверена, что вытащила счастливый билет, и что чистокровный эльф женится на ней! Смеске, с выводком разномастных детей! В общем, эльф даже не стал дожидаться появления Ким и Брюн. Он даже не узнал, что их родилось двое.
Папашу Тима, оборотня, помнила очень хорошо, он работал возчиком, и регулярно проезжал мимо нашего дома. Доездился! Правда, сбегать не собирался, обещал жениться и держать нас в «ежовых рукавицах, чтоб ни одна слезинка не пролилась у любимой Кори». Его убили в пьяной драке, а у нас появился Тим. И наг, папаша Дины. Он до сих пор изредка заходит, хотя женился и наплодил собственный выводок змеят. Итого имеем пять козлов. Пять – это много или мало? Можно ли считать нага козлом? Я пересчитала лишь основных, их наверняка было намного больше. Все уверяли, небось, в безбрежной любви! А маменька верила. Все верят, это же очень приятно, когда тебя лю-убят! Хоть убейте, не понимаю, что в этом может быть приятного?
Мойра с интересом смотрела за сменой выражений на моем лице.
– Что? Я считала козлов, – буркнула я, недовольная, что поймана.
– Ничего, встретишь подходящего, хорошего, и полюбишь его, – подошла, прихрамывая, Бертиль. – Вы поженитесь и пойдут у вас детки!
От восторга она захлопала в ладошки. Я посмотрела с искренним ужасом. Детки? Да за что такое наказание?!
– Ты так смотришь, будто не мечтаешь о семье и детях, – Бертиль подхватила меня под руку и потащила отмываться после тренировки. К нашему удивлению, Бертиль держалась стойко и сбросила немало веса, перестав быть пухляшкой. Упорства ей было не занимать.
Я предпочла промолчать. Я и так держусь немного особняком, а если признаюсь в стойкой нелюбви к детям, то сразу стану изгоем. Надо восхищаться детьми и вопить, как хочешь такого же карапуза! Спать не можешь! Уже имя придумала!
Я вот хочу кинжал, как у гера Уланда, но такое оружие мне явно не по карману, хотя счет в ближайшем отделении Гномьего банка пополнялся регулярно и уже весьма радовал глаз.
– О чем думаешь? – спросила Мойра за столом.
– О кинжале гера Уланда, – честно ответила я, размешивая суп.
Овсяный суп забрызгал стол. Мойра утирала глаза и хохотала. Я совершенно не видела ничего смешного.
– Всеединый, но почему он? Почему не гер Сельмунд? У него, поди, кинжал побольше будет!
Я покраснела до корней волос. Девчонки хихикали и подмигивали.
– Поосторожнее, а то лея Агата откусит нашей Тоди голову!
Кстати, лею Агату мы видели очень редко и мельком, она ничего не преподавала. Этикет преподавала лея Рове?йса, литературу и изящную словесность лея Марти?на, все остальные предметы вели мужчины.
Этикет давался мне плохо, я просто не могла понять, зачем так усложнять жизнь? Если у тебя есть еда, то это повод ее съесть, а руками, ложкой или вилкой – какая разница? Придумали миллион приборов, кучу рюмок, делать нечего этим аристократам!
Литература вызывала у меня сильные сомнения в целесообразности ее изучения, но оказалось, что принцесса любит обсудить прочитанные книги, очень любит стихи и баллады, и сама изволит баловаться сочинительством. Вдруг у нее не найдется другой собеседницы, кроме легионерки на посту? Нельзя вызвать разочарование собственным детищем! Чтобы нас не считали тупым солдафонками, книги надо читать!
Приобщаться к искусству: в театры ходить, на выставки, концерты. Знатоками и ценителями мы не станем, но разбираться в жанрах, модных течениях, знать фамилии известных актеров, авторов, поэтов, художников необходимо! С этим я согласилась. Сходить в театр было любопытно, в нашем захолустье театра не было. И даже честно читала выбранную для нас лично ее высочеством литературу. Морщилась, но читала.
Но на семинарах предпочитала отмалчиваться. Потому что они все врут! Нет никаких прекрасных принцев для служанок! Не бывает добрых королей и сердобольных герцогов-графов! И уж точно им не нужны прекрасные душевные качества. Если смазливая мордочка и пышный бюст – это плюс, то все остальное – минус. Короли-герцоги ищут ровню! Жена – это кровь, это потомство. Замуж позовут знатную, богатую, с титулом и связями, с влиятельной многочисленной родней, чтоб те могли оказать поддержку, если королю вдруг станет жарковато на троне.
Служанку даже в постоянные любовницы не возьмут, ибо для этого есть дамы куда поавантажнее: актрисы, певицы, танцовщицы. Ими хвастаться можно, и многие завидовать будут. Еще есть дочери обедневших дворян, получившие должное воспитание и образование, с ними хоть поговорить есть, о чем! Одного круга люди, не стыдно такую содержанку иметь, не стыдно от нее бастарда родить и признать. А о чем говорить со служанкой? Юбку на голову завернуть, нужду справить и забыть.
