Максим Лазутин "Затишье перед бурей"

– Ты, – глаза главы культа расширились от потрясения, – ты видел ее. Ты встречался с госпожой. Как это было?

– Больно, – ответил Мечислав, – горячо, затем холодно. Больше почти ничего не помню.

– Ты причастился от даров госпожи, – благоговейно прошептал человек, – ты – ее избранный. Первая ласточка грядущей Большой Жатвы. Мы принимаем твое… и ее предложение. Мы начнем наш священный поход против тех, кто отвергает госпожу и ее дары. А начнем со Стража.

– Премного благодарен, – кивнул воин, – а сейчас, проводите меня наружу и верните мое оружие.

– Проводите Ее избранного, – приказал глава.

Двое стражей, препроводивших Мечислава к человеку в кресле, вывели его наружу. С великим благоговением они вернули ему щит и меч.

– Да будет легким твой путь, Избранный, – сказал один из стражей.

– Да осветит Она твой путь, – добавил второй.

– Я как раз надеюсь ее не встретить, – ответил, обернувшись, юноша и пошел на восток, где пролегал мост через Змею, в Трехречье. Его кровавый путь только начинался.

Стоило Мечиславу покинуть пределы общины, как ее глава собрал в большой келье, коя должна была изображать из себя зал собраний, своих последователей, и начал:

– Братья, – сказал он, – сегодня нам явилось знамение! К нам в общину пришел путник! Это был не просто заплутавший в наполовину мертвом лесу человек! Это был Ее избранный! Был он бледен, как сама госпожа. Ни капли крови не было на лице его. Зато много крови было в его глазах! Это знак свыше! Мы должны начать свой священный поход, очистив Долину от всех живущих! Жизнь в ней должна переродиться или потухнуть навек! Несколько часов назад Избранный ушел на восток, в сторону крепости Страж. Той самой, что во всеуслышание заявляет, будто охраняет покой Долины от не упокоенных и злых духов. Избранный сказал, что начать мы должны именно с нее. Да пребудет с нами госпожа.

– Да пребудет, – в один голос повторили собравшиеся.

– Нам нужны будут сторонники, – закончил глава, – Проще всего найти их в деревне Черный Луг. Она не так далеко отсюда. Жители наверняка помнят, как другие неверные попытались получить благословение госпожи, уничтожив соседнюю деревню. Это может сыграть нам на руку. Пусть двое проповедников отправятся туда и подыщут помощников. На этом все. Можете приступать. Да пребудет с нами госпожа.

– Да пребудет, – еще раз повторили последователи.

Глава общины вернулся в свою комнату, двое проповедников, сменив белые накидки на серые плащи и закрыв капюшонами лица, а также взяв дорожные посохи, двинулись на восток, куда недавно ушел Мечислав. Остальные стали готовить орудия для начала провозглашенного предводителем священного похода.

– Так-так, – протянул колдун, – похоже, живой доспех, который я создал для отрядов прорыва, почти готов. Осталось лишь испытать его – если выяснится, что он несовершенен, на переработку может не остаться времени.

Отшельник взмахнул рукой, и с пола, дико вереща, поднялась довольно крупная крыса. Животное вырывалось из захвата, но будучи подвешенной в воздухе, лишь вращалась на месте.

– Ты отлично подойдешь, подруга, – хмыкнул колдун, и переместил ее ближе к котлу.

Неизвестно, как почуяв опасность, животное заверещало еще громче, а почувствовав жар, забилось в волшебном захвате еще сильнее. Один из отростков вытянулся и коснулся лапы животного. От него начали оделяться отростки поменьше. Они оплетали конечности крысы, образуя узор, напоминающий рыбацкие сети. Постепенно ячейки на этих «сетях» уменьшались, зарастая ячейками поменьше, и со временем крыса целиком покрылась этим веществом. То, что произошло при этом с самой крысой было поразительно: когти на ее лапках заметно увеличились, морда немного вытянулась, а нос крысы опустился вниз. Увеличились также и зубы. Мощные передние резцы, служившие животному главным орудием, теперь были длиной в полпальца, и, казалось, способны перекусить ветку. Там, где под живым доспехом находились ее глаза, обозначились небольшие узоры, горящие, словно тлеющие угли догорающего костра. Когда крыса раскрыла пасть, та оказалась просто непомерной для такого маленького существа, а из нее вывалился длинный мясистый язык.

Глава 3

Жители деревни Черный Луг, что недалеко от Чернолесья, были поражены – не каждый день их собирают, особенно неизвестные со скрытыми лицами. Впрочем, помимо удивления, сельчан преследовала настороженность: когда похожим образом собирали жителей Гулевища, результатом собрания стало опустевшее поселение и много крови. Помня об этом, люди взяли с собой, как бы невзначай, вилы, топоры и прочие орудия. С одной стороны, создавался вид, будто их оторвали от работы, с другой – всегда можно дать отпор напавшим, а при перевесе в силах – погнать их за десять верст. Первым слово взял один из пришедших:

– Жители Черного Луга! – начал он, – Сколько можно сидеть по домам и подвалам, надеясь переждать нашествие врагов словно крысы? Люди в Гулевище три месяца назад дали себя согнать в плотное скопление! И чем это закончилось? Их всех вырезали! Мужчин, женщин, даже стариков и детей! Всех! Все вы прекрасно знаете, откуда пришли эти изуверы! Крепость Страж! Они провозгласили себя защитниками, последним оплотом Долины перед нечистой силой! На самом же деле, они не отличают живых людей от мертвых!

– Что-то ты, друг, темнишь, – сказал староста, – Пока что у тебя одни призывы и никаких предложений. Речи говорить ты горазд, но чтобы заставить нас напасть на Страж, этого мало. Да, мы все помним, что случилось в Гулевище, но сейчас ты предлагаешь нам идти на мечи, словно мы жертвы на заклание.

– Значит, надеетесь все же пересидеть? – спросил выступающий, – Будете, как крысы сидеть по подвалам? Ждать, когда самозваные защитники уйдут? В то время, как они будут опустошать ваши амбары и убивать ваших соседей? А если они начнут лезть к вам в дом? Тогда вам придется биться с ними, но на их условиях! Но что если дать им бой на ваших условиях?

– Да у них в крепости запасов до весны хватит! – крикнул один из сельчан.

– Точно! – поддержал его второй, – А нам что? До весны мерзнуть под крепостными стенами и ждать, пока нас не убьют?

– Вы будете не одни, – сказал, молчавший до этого, второй пришелец, – Там, откуда мы пришли, Страж тоже, как кость в горле. Кроме того, к нам пришел вестник. Он сообщил, что будут еще воины. Если вы еще хотите поставить этих разбойников на место, бой нужно дать этой ночью.

Не все поддержали пришлых путников. Многим эта затея не понравилась, кто-то отнесся к ней прохладно. Другие же, пусть не загорелись желанием идти на охраняемую крепость, но согласно кивали, показывая, что не собираются повторять ошибок Гулевища.

– Верно, – сказал кто-то, пора поставить на место этих разбойников! Если их сейчас на задницу не посадить, нам туго придется.

– Только не забывай, – не согласился другой, – что там не какие-то оборванцы сидят, а обученные воины. Причем не дозорные с севера или бойцы срединных земель, а те, кто всю жизнь посвятил борьбе с нечистью. Эти пленных не берут. Сразу на мечи поднимут.

– Да чего ты боишься? – возмутился третий, – Нас больше, кучей навалимся – никакие мечи не помогут. Прижмем к земле и проучим гадов!

Собрание разделилось. Настроение то и дело колебалось и одному непримечательному человеку, стоящему с краю, не нравилось, в какую сторону склоняется чаша весов. Со временем или станет больше тех, кто поддержит это предприятие, или доводы последних убедят колеблющихся, тогда противников похода никто и слушать не будет.

Человек незаметно покинул собрание, и прошел к площадке за крайними хатами. Достав из тайника кусок бересты, он начал наносить на них руны:

«Светозар, в Черном Луге творится что-то неладное, пришли двое путников. Начали уговаривать местных начать поход на Страж. Лица скрывают за глубокими капюшонами, речь отрывистая, словно кто-то нарубил фразы. На волхвов не похожи, но речи говорить умеют. Не знаю кто это, но добром это вряд ли кончится. Ярополк»

Свистнув так, чтобы услышал сидящий на ветвях ворон, но не услышали собравшиеся на главной площади люди, Ярополк дождался, пока птица спустится с ветки, затем привязал бересту к лапе ворона, и отпустил его. Ворон был обученным и знал, куда надо лететь. Птица полетела на север, в столицу пока еще единого княжества.

Пока почитатели богини смерти пытались склонить на свою сторону жителей Черного Луга, Мечислав устроил привал недалеко от пути, ведущего по южному отрезку большака на восток в сторону крепости Страж.

«Здесь все началось, – мрачно подумал юноша, – череда предательств, в результате которых я стал таким вот… не живым, поскольку уже заглянул в мир мертвых, но и не мертвым, так как сохранил разум и обрывки памяти. Кто-то должен ответить за это. В первую очередь тот, кто дал условия, чтобы я стал таким вот порождением тьмы. Застрял между миром мертвых и миром живых».

Мечислав грел свои руки у костра, который ему чудом удалось разжечь, выкопав, хотя скорее – выдолбив, в земле небольшую ямку, где горел с трудом собранный хворост и очищенный от снега валежник. Свет пламени играл бликами на стальной маске. Хмурые тучи остались позади, здесь, в Приграничье, небо было лишь частично закрыто пепельно-серой пеленой и в просветах виднелись звезды. Воин посмотрел на восток, куда ему предстоял путь. В разрыве между облачными клубами виднелись созвездия, обычные для этих мест.

«Черпак, Коромысло и Серп, – вспомнил Мечислав их названия, – Моя душа теперь похожа на это небо. Просветы памяти посреди сплошной пелены забвения. Только пелена эта намного темнее облаков, она черная, словно омут в глубокой реке, куда крупный сом утаскивает зазевавшихся или слишком самоуверенных рыбаков. Кто знает, какие тела выплывут, если хорошо взбултыхать эту пелену? Или какие чудовища выйдут на свет?»

Еще раз оглядевшись, юноша достал из походного мешка подстилку, положил ее на заранее расчищенную от снега землю, и лег спать рядом с горящим еще костром. Дорога была достаточно далеко, поэтому воин не боялся, что огонь кто-то заметит, к тому же, его стоянка была скрыта сугробами. Впереди был долгий путь. Он не чувствовал на себе незримого взгляда с той стороны Смородины, неосязаемых цепей, опутывающих его ноги, руки, туловище, каждую кость, сидящих в каждой жиле и текущих по ним вместе с тем, что по ним течет. Пока что его действия устраивали неведомого кукловода, что держал в руках концы этих цепей, поэтому они были ослаблены. О том, что произойдет, когда поступки перестанут устраивать кукловода, Мечислав даже не подозревал.

В себя юношу привело дуновение холодного ветра, забравшегося под маску и кольчугу. Едва воин открыл глаза, в них ударил пробившийся сквозь пелену облаков солнечный луч. Прикрыв глаза ладонью, Мечислав встал и огляделся. Костер был уже запорошен снегом, о том, чтобы заново его разжечь, можно было и не думать. Повесив на пояс ножны с мечом, снятые перед сном, а также отряхнув от снега подстилку, на которой он спал, юноша собрал все необходимое в рюкзак, и двинул дальше на восток. В полдень Мечислав прошел поворот южной части дороги, ведущий к Гулевищу. Обычно уже на повороте были слышны признаки жизни в деревне – кричали крестьяне, шумели дети, голосила скотина. Теперь же со стороны деревни звучало лишь завывание ветра. Деревня вымерла, будто кто-то все жители куда-то в одночасье ушли, забрав с собой вещи, детей и скот. Когда наступили сумерки, юноша был уже на полпути к Стражу. Отсюда уже было увидеть огни на крепостных стенах, очертания перемещающихся на стенах дозорных.

«Вот и настал ваш час, – подумал юноша, – Вы будете первым камешком, который вызовет оползень. Все начнется с вас. Это будет первым взносом в счет возвращения долга отшельнику. Если не всем долгом целиком. И совершенно точно вы будете первыми, кто почувствует дыхание с той стороны Калинова Моста».

Мечислав посмотрел на небо, где почти над самыми зубцами горели звезды, образующие Серп – созвездие, указывающее путникам, идущим с запада, где находится хорошо защищенный лагерь. Костер разводить не имело смысла. Даже если попробовать снова укрыться за сугробами, огонь будет хорошо видно со стены. Первым действием смотрителя, кто бы ни управлял крепостью в данный момент, будет выслать дозор, чтобы узнать, кто решил развести огонь недалеко от крепости. Если это обычный путник, то его забирают на ночной постой в крепость. Если же рядом разбил лагерь разбойник, то лагерь выбивают. Учитывая внешний вид юноши, если он и сойдет за обычного путника, то маска вызовет множество вопросов. Любой ответ Мечислава на них приведет к нападению на него: если он откажется снять маску, то его сочтут разбойником и убьют, если же все-таки снимет, увидев его лицо, сочтут за восставшего из мертвых и тем более убьют.

Ворочая в голове такие мысли, воин решил расчистить место под стоянку, и, не разводя огня, закутаться поплотнее в подстилку и лечь спать, не привлекая внимания.

В пещеру ссыльного чародея в Могильнике, выстроилась очередь из собранных им со всех проклятых земель воинов «Черной дружины». Людей было так много, что некоторым пришлось стоять у входа снаружи. Лиловый свет от трех чаш, расставленных по краям площадки, где стоял чан с неведомой жижей, освещал лица ближайших воинов. Многие из них были покрыты шрамами, у кого-то отсутствовал глаз, третьи просто были хмурыми. Те, что стояли поодаль были скрыты мраком – лиловое пламя не доставало своим светом до мест, где те стояли, а тусклый свет неизвестного растения, обжившего стены и свод пещеры, не хватало, чтобы осветить ее.

– Подойди к чану, – сказал волхв ближайшему ратнику, чье лицо пересекал вдоль длинный шрам.

Воин переглянулся со стоящими рядом ссыльными, и сделал шаг в направлении котла.

– Протяни руки над ним.

Воин выполнил и этот приказ. Жижа, плескавшаяся в чане, зашевелилась и протянула вверх нити. Они начали медленно вытягиваться, пока их концы не коснулись ладоней и не прилепились к ним. Ратник состроил гримасу, как будто взял в руки что-то мерзкое. Связь, соединяющая нити с остатками жидкости, начала истончаться, пока нижняя ее часть с чавканьем не упала обратно в котел. Та часть, что оставалась на ладони, выпустила ложноножки, которые выпускали все новые и новые копии, пока, наконец, не облепила всю руку воина. Лицо у того приобрело выражение, словно тот вынужден искать золотое кольцо с драгоценным камнем, оказавшееся в овечьем навозе. Тем временем, жижа обволакивала его тело и ноги, а верхняя ее часть протянула нити к лицу. Спереди уже были видны нити на лбу воина, нити, тянущиеся к уголкам рта. Они продолжали расти, пока свободными от них не остались лишь рот и глаза. Последние тут же стали закрываться белой пленкой, по которой начали тянуться жилки красного цвета. Они соединялись между собой, сеть становилась все более частой, пока пленка не приобрела красный цвет целиком. Та же часть, что подобралась ко рту, облепила губы, затем с чмокающим звуком разлепилась и явила ряд кривых зубов и длинный язык, похожий на тот, что колдун наблюдал у опущенной к чану крысы.

– Ты слышишь меня? – спросил он у воина, покрытого этой жижей.

– Да, – прошипел тот.

– Отлично, – кивнул чародей, – этот доспех даст вам нечеловеческие скорость и силу. К тому же, вам не надо беспокоиться о брешах в нем – он сам заделывает любые повреждения. Смотрите.

Колдун подобрал с пола небольшой нож, которым срезал травы, отошел на достаточное расстояние и метнул нож в воина, облаченного в живой доспех. С быстротой молнии воин поймал нож у самого своего лба. Отбросив оружие, воин – или существо, которым стал, – посмотрел на свои руки, словно не верил, что все это только что сделал он.

– Теперь проверим силу, – волхв повел посохом над каменным полом пещеры, и в воздух взмыли несколько увесистых камней.

Чародей описал горящим посохом круг, и камни притиснулись друг к другу, словно хотели врасти один в другой. Из нескольких камней получился один большой. Колдун отвел посох назад, держа его вдоль земли, и резко выбросил вперед. Камень отправился в стремительный полет в направлении воина в доспехе. И снова тот успел остановить его до того, как камень ударился об доспех. Воин держал увесистый валун, словно это был наполненный воздухом кожаный шар. Удар о ладони оказался настолько сильным, что камень начал трескаться и после осыпался на пол.

Дальше пошло живее – ратники один за другим подходили к котлу и протягивали над ним руки. Каждого из них оплетали липкие нити доспеха. Вскоре в пещере стоял целый отряд черных воинов – теперь «Черная рать» полностью оправдывала свое название. Бойцы терялись в тенях, будто бы растворяясь в них. Даже красные глаза почти не выделялись во тьме.

– Отлично, превосходно! – лицо волхва озарила торжественная улыбка, – Теперь у вас есть возможность отомстить тому, кто вас сюда бросил. Ближе всего находится крепость Страж. Не стоит терять времени – идите через северные холмы это самый близкий путь.

Оскалив кривые зубы и вывалив длинный язык, наиболее крупный из воинов кивнул и повел остальных бойцов к выходу.

Глава 4

Проповедникам все же удалось склонить значительную долю жителей Черного Луга на свою сторону. Больше половины сельчан, вооруженные топорами, вилами, косами и прочими орудиями труда выдвинулись из деревни, ведомые двумя путниками в серых плащах и с дорожными посохами. Едва они дошли до выхода на главную дорогу, соединяющую деревню Полесье и крепость Страж, как к ним присоединились еще около десятка людей. Тем, как они держались и немногословностью они походили на проповедников, а вот внешне от них разительно отличались. Прибывшее пополнение было одето в белые плащи, из-за чего сельчане не сразу их заметили посреди снегов, капюшонов на них не было, что открывало для обзора их лица. Они были бледными, с высветленными волосами, либо же вовсе их лишенными. Бровей над глазами не было, что делало лица невыразительными, а почти каменные выражения только усугубляли впечатление. Радужки у глаз почти не было заметно, и цвет глаз можно было определить, только долго и тщательно вглядываясь, однако взгляд заставлял отворачиваться, смотреть в сторону, отводить глаза, опускать их. Благодаря этому лица прибывшего подкрепления почти не запоминались.

– Вот видите, – сказал один из проповедников, – я же говорил, что вы будете не одни.

Прибывшие путники оказались тоже не безоружными. Кто-то был вооружен самодельным бердышом, изготовленным из насаженного плашмя на длинную палку куска железа, другие носили за поясом один, а то и два страшных, даже на вид, серпа, третьи – короткие косы, у четвертых были устрашающего вида кривые кинжалы, пятые были отягощены кое-как скованными подобиями мечей с зазубренной или волнистой кромкой. Такие оставляют при попадании по незащищенным местам жуткие рваные раны, которые заживают очень долго. А такие вот клинки еще и оставляют в ранах ржавчину и куски железа. Если такие раны не промыть, мучительная смерть неизбежна.

Это заставляло жителей деревни сбиваться плотнее, чтобы оставить расстояние между собой и этими путниками. Чувства же сельчан были двоякими – они понимали, что все-таки идут не одни, но понимали также, что такие вот попутчики могут выкинуть все, что угодно. Например, наброситься на соратников в помутнении рассудка или же из жажды крови.

Первый привал устроили недалеко от Гулевища. Проповедники и белые плащи собрались вместе, обсуждая что-то. Жители же Черного Луга расположились отдельно, собравшись вокруг костра, разведенного одним из сельчан. Вид полностью выбитой деревни угнетал: дома стояли запущенные. Темные глазницы окон словно смотрели прямо в душу, укоряя людей за то, что бросили свое жилище. Темные пятна, расположившиеся на стенах некоторых домов, были похожи на старые кровоподтеки. Ветер, дувший в узких проходах между двумя домами, будто бы выворачивал душу наизнанку. Веревки, связывающие между собой еловые лапы, служащие крышей, местами истлели, из-за чего ветви провалились внутрь домов, образовав прорехи в кровле, в которые падал снег. Местами лежали мертвые собаки и скот, присыпанные снегом – хозяев, что когда-то их кормили, больше нет в живых, и животные умерли голодной смертью. Сельчане пытались отводить глаза, смотреть в пламя костра, но дух заброшенной деревни доставал до их душ даже так, давя и заставляя сдерживать слезы, которые выступали при виде этого.

Немногочисленные женщины, присоединившиеся к походу, плакали на плечах мужей. Мужчины же лишь укреплялись во мнении, что нужно приструнить обитателей крепости – дабы не повторилось то, что здесь произошло три месяца назад.

Передышка длилась недолго. Вскоре подошел один из путников, что пришли в деревню и сказал, что пора двигаться дальше. Все обитатели деревни, кряхтя и ругаясь, встали, подобрали нехитрые походные припасы, орудия, прихваченные из деревни, и пошли вдоль большака. Новоприбывшие провожатые, а сельчане были уверены, что эти нелюдимые и молчаливые «соратники» при малейших признаках отступления и смятения начнут свою кровавую жатву с них, вели людей на восток, где стояла южная крепость, препятствующая доступу мертвецов и духов в срединные и северные земли.

Черное воинство тоже продвигалось в направлении холмов, обозначающих границу пусть суровых, но все же живых земель с землями мертвыми и проклятыми. К тому моменту, как жители Черного луга находились на полпути к Стражу, они уже приблизились к подножию холмов. Там где обычные человеческие пальцы искали бы, где зацепиться, и держались за уступы, сдирая ногти, и обмерзали от долгого прикосновения к снегу и льду, когтистые лапы преобразившихся в жутких существ ратников, зацеплялись за малейшую щель, ускоряя переход в жилую часть Долины. Обитатели крепости пока не видели ни тех, ни других. Наущенных проповедниками сельчан скрывало расстояние, а «Черная дружина» растворялась в густой тьме.

Решив не приближаться к Стражу, Мечислав начал обходить его стороной. Срезав поворот, обозначающий прямую дорогу на крепость, юноша пошел через сугробы. Ноги утопали по колено в снегу, ветер дул в спину, подталкивая идти дальше. Укрытый от глаз дозорных, он вышел на большак достаточно далеко от крепости, чтобы его заметили. Остаток светлого времени воин потратил на путь до моста через реку Змея, отделяющую Приграничье от северных земель. Мост вел в Трехречье – главную область Долины. Здесь пролегали главные торговые пути с восточными странами, располагались южные железные рудники, и находилась столица княжества – Стрелец, в котором и обустраивались князья с тех самых времен, как первые поселенцы обосновались в этой части Долины. С этой переправой были связаны и сохранившиеся обрывочные воспоминания самого Мечислава. Именно здесь начался крах похода на южную крепость три месяца назад.

«А послал нас сюда князь Градимир, – подумал юноша, разводя костер, – Послал наверняка, если не зная, то предполагая, что мы, скорее всего, не вернемся из похода. Удобный способ избавиться от той части войска, что не предана ему безоговорочно. Такая вот чистка рядов. Ну, ничего, Ваша Светлость, мы еще посмотрим, как ты засуетишься, когда вдруг заполыхает прямо у тебя под боком».

Ворон пролетел над Стрельцом, заложил круг, и по спирали стал постепенно снижаться, пока не сел на карниз одного из домов в сердце столицы. Птица сначала перемялась с лапы на лапу, затем несколько раз ударила в ставни и громко каркнула. Изнутри дома послышалось негромкое ворчание, затем ставни раскрылись, заставив ворона невысоко взлететь, и в окне появился человек с каштановыми волосами, глазами цвета молодой травы, и лицом, словно высеченным из камня. Ворон еще раз каркнул.

– Ох, нехорошо это, когда ворон под окном каркает, – пробормотал человек.

Заметив на лапе ворона бересту, он подставил руку, чтобы птица смогла на нее запрыгнуть. Когда ворон оказался на руке, человек снял с лапы свернутую в трубку бересту, затем дал птице корку хлеба и отпустил ее. С громким хлопаньем крыльев ворон улетел сначала на восток, затем, заложив полукруг, унесся на юг.

Хозяин дома подошел к лучине, развернул бересту и прочитал то, что там было написано. Вести были дурные – на юге, в деревне Черный Луг вполне мог начаться не просто бунт, а настоящий мятеж. Согласно записке, двое пришлых путников стали подговаривать жителей взять приступом крепость Страж. Южная крепость была оплотом безопасности для всего юга Долины. Дозоры, выслеживающие вышедших из Могильника духов и мертвецов, доходили до Чернолесья, кое своей южной окраиной как раз и упирается в Могильник. Это спасало ближайшие к лесу деревни и юг Полесья от этой напасти. Захватившие же крепость крестьяне, скорее всего не станут высылать дозоры, а просто разойдутся по домам, успокоив свою вскипевшую кровь. Это означает, что исчезнет заслон между Могильником и жилой частью Долины. В этом случае порождения Нави просто выбьют юг и почти всю среднюю часть, если не расползутся дальше на север. Допустить такое было никак нельзя. Выйдя из дома, уже облаченный в кольчугу с нанесенным сложным узором, Хозяин запер жилище и громко свистнул. На зов подбежал серый в яблоках конь, на которого человек сел и ускакал в сторону княжеского дома.

Дождавшись сумерек, отряд из жителей Черного Луга выдвинулся в сторону Стража. Белые плащи распределились так, чтобы их не было заметно среди сельчан. При этом расположение позволяло им мгновенно пресечь признаки паники, в какой части толпы не находились бы. Лучник заметил их уже на подступах и пустил под ноги передним стрелу. Обычно не проявляющие к простому люду воинственных действий, ночью обитатели южной и не только южной крепости превращались в бойцов осажденной крепости. Особенно это относилось к Стражу, обитателям которого зачастую приходилось отражать ночью нападения особенно опасной нечисти или больших скоплений менее опасного врага. Видя, что гости продолжают движение, даже не думая останавливаться, лучник выпустил стрелу с утяжеленным наконечником в висящий рядом с главной башней колокол. Гулкий звон разнесся по крепости, заставив ночную смену прийти состояние боевой тревоги. Насчет дневной смены, которая сейчас отдыхала, лучник уверен не был, и приготовился кинуть увесистый камень в колокол. Однако, сделать ему это не удалось. Левой щекой и правым боком он почувствовал прикосновение чего-то, напоминающего когти зверя или чудовища. Больше он ничего почувствовать не успел: раздался хруст, и голова часового повернулась так, что едва не смотрела за спину. Обмякшее тело лучника упало на пол крепостной стены. Ближайший к месту происшествия лучник начал выпускать одну за другой стрелы в то место, где мгновение назад промелькнула смазанная тень. Последовало смазанное движение, и стрелы словно зависли в воздухе, затем упали на пол. Тотчас же лучника подхватила неведомая сила и с размаху ударила об один из зубцов. Раздался звук, который бывает, когда роняют зрелую тыкву, и на каменном зубце осталось алое пятно. Тело же лучника осело безвольной куклой. На других стенах дела обстояли не лучше, один за другим часовые то падали со стен, то просто оставались там, не подавая признаков жизни. Чуть лучше было у бойца, находившего возле колокола. Подхватившее его нечто, ударило лучника, успевшего сменить лук на короткий меч, о колокол. Раздался громкий звон, поднявший на ноги дневную смену. Не успел колокол стихнуть, как восстановивший зрение часовой увидел небывалую картину: неведомая сила, едва не убившая его, начала проявляться, наверху начали расползаться нити неизвестной ткани, и между ними обозначилась человеческая голова. Не теряя времени даром, боец подхватил меч и вонзил его в эту самую голову. Ткань, окончательно расползлась, обнажив человека в черном доспехе. Это оказался один из бойцов «Черной дружины». Ткань, обволакивающая его, попыталась найти себе новую жертву, но лучник подхватил лучину со стены и ткнул ей в эту ткань. От прикосновения пламени та занялась ярким огнем.

На земле также все развивалось не лучшим образом. Увидев, что их больше не осыпают стрелами, толпа пошла на приступ. Заведенные и настроенные проповедниками сельчане попытались открыть дверь, но этому помешал тяжелый засов, на который она была заперта. Тогда в ход пошли топоры. Вооруженные ими, от мясницких орудий до внушительных колунов, крестьяне стали рубить щель между двумя створками, постепенно расширяя ее. Когда просвет оказался достаточно широким, обладатели колунов стали наносить удары по засову. После каждого из них на обтесанном бревне возникали внушительные зарубы. Удар за ударом заруб расширялся и углублялся, пока, наконец, не прокатился сухой треск, и засов не превратился в две половины.

Раззадоренные успехом сельчане попытались открыть ворота и ворваться внутрь, но проснувшаяся дневная смена налегла на них изнутри. Вооруженный вилами крестьянин ткнул в прорубленный в воротах просвет в надежде задеть кого-то из защитников. К его счастью, вилы все-таки нашли живую плоть. Один из обитателей Стража вдруг содрогнулся, будто у него за спиной что-то гулко ухнуло. Следом из его глаз стал уходить живой блеск, открылся рот, и из него потекла алая струйка. Защитники, видя, что стоять напротив проруба опасно, разошлись в стороны, не ослабляя натиска.

Тогда нападающие пустили в ход молоты. От каждого удара ворота содрогались, но обитатели крепости все еще держали их закрытыми, пока в одной из створок не образовалась пробоина, и получивший по голове молотом воин не рухнул замертво. Вскоре пробоина образовалась и в другой створке. Разгоряченные жители стали тыкать в эти пробоины вилы, лопаты и прочие орудия труда, снабженные длинной ручкой. Со временем сила, удерживающая ворота ослабла настолько, что воины вынуждены были отойти вглубь двора.

Створки тут же распахнулись, и разъяренные сельчане ворвались внутрь. Защитники построились, чтобы можно было рассеять поток, но в бой внезапно вмешалась третья сила. Тени, истребившие лучников на стенах, спустились вниз и принялись за тех, кто стоял на земле. Тех, кого не добили тени, добили крестьяне. Вдруг, тени ускользнули, словно их и не было. Об их присутствии напоминало только тело в броне «Черной дружины», лежащее на одной из стен крепости. Первый рубеж защиты от злых духов и мертвецов пал.

Находящийся в это время в своей пещере колдун вдруг пошатнулся, и вынужден был опереться рукой на стену. В глазах у него на короткое мгновение потемнело, и он почувствовал, как по верхней губе поползла теплая струйка. Проведя по взъерошенным и давно не ухоженным усам, он поднес пальцы к глазам. На них была достаточно широкая красная полоса. Голова у чародея закружилась, и он сел на большой камень.

– Боги, – вдохнул он, когда кровь унялась, – должно быть, я утомился. Это длится уже три месяца. Что-то медленно подтачивает мои силы. Но другого выхода нет. Если я не оправдаю помощи этого змея, я превращусь в кровяную пыль, если он не придумает что похуже.

«Эй, змей? Ты меня слышишь? – мысленно воззвал он к своему потустороннему покровителю».

«Я все время здесь, колдун, – пророкотал в голос в голове отшельника, – Чего ты хочешь?»

– Я уже на пути к нашей общей цели, – чародей подошел к котлу с водой и увидел там знакомый лик, – но мои силы тают. Если они иссякнут, то ты даже не сможешь забрать свою плату.

– Что ты хочешь этим сказать? – ответило ему изображение.

– Мне нужна подпитка, – заявил отшельник, – Сложные и могущественные заклинания требуют больше сил. Того, что у меня осталось, хватит самое большое на парочку молний.

– Я понял тебя, – кивнул змей, – получай свою подпитку, но помни, что плата увеличилась.

Чародей почувствовал, что его наполняет таинственная сила, голова прояснилась, а тело будто бы стало лет на десять моложе. Увидев, что способен на многое, колдун вышел из пещеры и пошел в направлении четырех вышек, стоящих за частоколом на юго-востоке. Ночь была тихая и звездная, поэтому он пошел в том направлении, которое ему указывало созвездие Собачьего Хвоста.

Глава 5

Следующая важная остановка Мечислава пришлась на перекресток трех дорог на юге Трехречья. Если пройти на восток, то попадешь в сравнительно небольшую деревню, именуемую Хутором, дорога на север вела к крепости Угол, охраняющей Трехречье, и далее – в Стрелец, столицу княжества. Южное же направление вело в Приграничье, откуда и пришел юноша.

Когда Долина только-только была освоена, решением князя Пересвета была построена дорога, соединяющая все важные точки Долины, чтобы можно было быстро посылать поселениям и крепостям продовольственную или военную поддержку.

Устроившись за большим сугробом, аккурат рядом с перекрестком, воин устроил себе ночлег. Поджечь Хутор было сложным делом: слишком близко располагались крепость и столица, слишком велика была преданность жителей Градимиру и слишком быстро жители сплачивались, почуяв опасность. Дело усложнялось еще и потому, что сторонников придется искать в самом Хуторе – не было поблизости лесов, в которых могли прятаться общины, подобные той, что Мечислав повстречал в Чернолесье. К тому же, старостой был Радогост – бывший дружинник, отличавшийся не только силой, но и живым и необычайно цепким умом, а также весьма быстрыми решениями на пресечение всяких беспорядков.

«Поселяться придется в краю, – подумал юноша, – если вдруг что-то пойдет не так, будет больше вероятность убежать. Пробираться через полные дозоров улицы – себе дороже»

Привычно расчистив себе место для ночлега, и обустроив место, воин заснул.

Проснувшись, Мечислав, как обычно, собрал походные принадлежности и пошел по дороге в Хутор. Деревни он достиг уже затемно. Перед воротами стояли двое стражей. Увидев юношу, они потянулись к висящим на поясе мечам.