– Как изволите-с, – с поклоном проблеял хозяин, вышел и плотно закрыл за собой дверь.
Балыч положил коммуникатор на стол, и стал раздувать кальян ворочая угольки.
– Глаголь, шершавый, – буркнул он жрецу, и принялся на удивление интеллигентно и ловко разделывать рыбу ножом и вилкой.
– Всемилостивый и всевидящий Демон Лапласа, храни он нас от зла, благословляет твою пищу и да прибудет с тобой его разум вовек! – протарахтел жрец.
– Угу, – ответил воевода, – что за дело такое срочное?
– Не буду юлить, скажу, как есть, – возбужденно начал жрец, – Ваша милость в опасности. Во время утренней службы было над алтарем видение, злые силы попытаются Вас убить, сегодня… или завтра… думаю, на празднике… Там огни в небе пылали, и стаи железных птиц вострили клювы над вашей головой, и…
Воевода и ухом не повел, продолжая изящно поглощать судака, запивая дымящимся вином.
– Прошлые твои предсказания сбывались через раз, так чего мне верить в новое? – Перебил он жреца.
– Как не сбылись, барон прознал про… – жрец осекся, подбирая слова, – барон обвинил вас в хищении, я же от Демона Лапласа, храни он нас от зла, приносил вам весть, что козни строит супротив Вас правая рука барона, Кореш. Что в ближайшие дни на Вас будет поклеп…
– А может ты с ним заодно? – Оторвавшись от трапезы, пробухтел Балыч, и посмотрел на жреца исподлобья.
– Как можно? Мы же не первый год с Вами… ну… с… Сотрудничаем, – дрогнувшим голосом ответил жрец, поглаживая змея на шее.
– Со временем и портки протираются, – недобро прокряхтел воевода.
Горан отметил, что жрец явно боится Балыча, непонятно только почему. Чем это воевода целого жреца Лапласа за мошну держит?
– Ну зачем мне вам врать? – сипло продолжил жрец, – ить если вам… того… так и мне… этого…
– Это да, – промямлил воевода доедая рыбу. Аккуратно переложил целый рыбий скелет вилкой и ножом в пустую тарель, и насыпал себе салату с коренской морковкой. Чего так морковка звалась? Одним богам известно. Вроде она итак корень…
– Видение было очень ясным. Зеленоглазый дракон Вас… поедает… уж простите…
Горан напрягся. Зеленоглазый!? Вот это уже цыкаво, как говаривал его старый друг с юго-запада. Подробностей про дракона не последовало.
Дальше жрец с воеводой какие-то интриги про жену Кореша обсудили, про то, что давно уже просит жрец Балыча помочь с настоятелем храма, и что когда он сам станет настоятелем, то уж конечно благодарности будет пять камазов. Горан посмотрел, что батарея садится, и пора кончать. Он нажал на экране иконку домой и пошел к своей тележке. По пути техник поймал в ладонь Жужу и сунул ее обратно в подсумок. Теперь у Горана был интерес попасть на праздник барона Зарубы, да поближе к воеводе, на всякий случай. Судя по всему, это не составит труда, раз уж народ допускают до «тела». Но хотелось бы перестраховаться.
Горан вышел к тележке, мимо проходил Залтис. Горан прикрыл лицо платком и сделал вид что закашлялся. Залтис поинтересовался «за шо рыба»? На что Горан замычал аки немой, и замахал руками, мол, иди отсюда. Пес залаял, Залтис улыбнулся и ушел. «Вот тебя мне как раз и не хватало», – подумал Горан, и побрел вдоль улицы. Техник остановился у стены гарнизона, где часто торговал, и стал ждать.
Через минут сорок он увидел несколько полупьяных вояк. Темнело. Один из них, еле держался на ногах. Он отделился от компании и виляя побрел в переулок за казарму, стягивая с себя попутно штаны. Горан чего-то такого и ждал. Он поставил тележку так, чтобы она закрывала вход в переулок, дал Псу знак, чтобы тот охранял, и незаметно пошел за воином, который пошел по делу в кусты. Техник нырнул за бойцом в зеленую изгородь, через пару секунд из кустов послышался глухой удар.
6 У всего должно быть имя
Рассвело. Горан потянулся и встал с импровизированного гамака под ивой. Он спустился к реке. Солнце едва осветило небесный свод, облака слегка порозовели, а туман над рекой стал рассеиваться. Роса на траве была холодной и приятно обжигала босые ноги техника. Чириканье утренних птиц и флиртующих с ночи жаб радовало слух. Горан присел на корточки, плеснул в лицо водой из пригоршни, и подумал, не искупаться ли ему. Он стянул рубаху, и вдруг услышал невдалеке приглушенный стон. Техник обернулся.
Он стоял посреди поляны в полной темноте. Зрачки его пульсировали, то расширяясь на весь глаз, то сужаясь до размера спичечной головки. Руки дрожали, липкий от крови тесак из высокой стали холодил ладонь. Стон перерос в истошный женский крик. Техник рванул к хижине со всей возможной скоростью, разгоняя перед собой тьму. Он бежал рывками сквозь кусты, перескакивая валежник, отталкиваясь от деревьев… Он почти летел. Через несколько мгновений Горан поднялся над землей, ко второму этажу дома. Дверь взорвалась от его удара плечом. Горан влетел внутрь, и увидел огромного механического паука. Жужжа и щелкая гидравликой, тот обернулся к технику. Пасть монстра, или что там у него, была в крови. Паук бросился на Горана… Техник пробежал по стене, невзирая на боль, оттолкнулся от потолка, и, избежав острых пик, торчащих из пасти паука, залетел ему на холку. Горан вонзил между пластин брони зверя свой тесак. Паук пытался сбросить седока, ударившись об стену, но Горан держался как приклеенный. Он сделал финт и подхватил с пола автомат. Паук понял, что сейчас будет и попытался выбраться наружу через пролом в стене, но застрял. Горан, упершись в его спину коленями, выпустил в зазор между пластинами длинную очередь мечеными бронебойными пулями. Паук дернулся, что-то внутри захрипело, лопнуло, и паук упал на бок, изрыгая из глотки зеленую жижу. Горан свалился на пол. Дым рассеялся, и техник увидел окровавленное женское тело за обломком дубового стола.
Горан попытался встать, но грохнулся со своего гамака, кусок жести изображавший пол в его хижине гулко бахнул, спугнув парочку влюбленных грачей. Горан сел и потер глаза. От генетических модификаций у каждого техника проявлялись свои осложнения. У Горана – это были сны. Не всегда, да и не всё сбывалось, часто, даже если сон в руку, то в реальности происходило все не так, как во сне. Техник много лет пытался смириться с такой радостью, но иногда отличить грезы от жизни было невозможно.
Горан огляделся. Солнце уже встало, и светило прямо ему в глаза. Он поднялся, зевнул, пригладил всклокоченную бороду шершавыми ладонями. Татухи на его торсе будто ожили, зашевелились, и снова замерли. Горан пошел к реке, умылся, и сел доедать вчера зажаренную на костре рыбу с хлебом. Не забыл техник и про пса, бросил пару рыбин в миску и подвинул ее к спящему барбосу. Тот во сне унюхал еду, тут же вскочил и стал уплетать карасей.
– Надо тебя назвать как-то, – сказал Горан жуя, – может Марципаном?
Пес чавкал и прихрюкивал, не обращая на Горана внимания.
– А как насчет… Джек? Или…
Горан наконец рассмотрел пса. Тот был молочно-белый с беспорядочно разбросанными по всему телу черными пятнами, с одним стоячим ухом. Явно кобель, и явно видавший многое. Лохматый явно знал дрессировочные команды для техники, и выполнял приказы мгновенно. Горан решил, что пес когда-то жил у какого-то техника, или на станции дрессировки. Техник почему-то вспомнил своего старого друга Зохана. Они вместе выпустились из горного техникума, получили по книге универсальных заклинаний для баз данных, и даже работали какое-то время вместе, как раз на станции дрессировки. Зохан был отличный малый, шебутной и отчаянный.
Как-то было дело, перегоняли они стадо прирученных комбайнов из Ветоши, в Старый город. Шли по плато, зима кончалась, жидкая грязь хлюпала под сапогами, погонщики кимарили на ходу. И тут на караван из-за леса напала пара вертокрылов. И не тех, что с одним большим винтом и меньшим на хвосте, а те у которых два винта по бокам от башки. Вертокрылы были натренированы военными, и Горан сходу просчитал их задумку. Крылатые твари заходили низко, вперед винтами, чтобы отбить от каравана пару комбайнов, и увести в лес. Там их видимо ждала бригада бойцов. Горан отстреливался, пытаясь сбить вертокрылов с курса, а Зохан решил захватить одного в плен. Он взбежал на скалу, затаился и когда Горан отбил очередной заход на комбайны, вертокрыл как раз прошел у скалы, с которой Зохан и сиганул, ухватившись за одну из его лап. Не успел Зохан забросить ядовитую шашку вертокрылу в люк, как сзади подлетел второй, и срезал своими лопастями Зохана. У Горана в тот момент «упала планка», он обезумел и стал палить по вертокрылам из чего попало, а когда кончились патроны в калаше, хватанул связку гранат, и метнул ее в одного из пернатых, когда тот пролетал над стадом перепуганных комбайнов. Связка зацепилась на лапу и взорвалась, разворотив вертокрылу брюхо. Второй вертокрыл тут же взвыл, и ушел за лесополосу. Когда подбитый вертокрыл упал, Горан подскочил к подыхающей машине, и стал забрасывать ее термитными шашками, бил ножом, расстреливал из пистолета, рубил и кромсал железо будто обезумевший. Никто из погонщиков не решался его остановить. А когда изуродованная техника издала протяжный рев и померла, Горан еще долго рвал на нем обшивку, пока не свалился без сил.
Тело Зохана сожгли в тот же вечер, там же, вместе трупом вертокрыла. Горан не мог придти в себя, то рыдал, то злился. Все что он мог сделать, так это забрать жетоны Зохана, не очень понимая зачем.
– А как тебе имя Зохан? – грустно спросил Горан пса.
Пес оторвался от миски, посмотрел на техника и широко улыбнулся. Горан покопался в подсумках, достал жетоны Зохана, повесил их на шнурок от ботинка и одел на шею собаки. Пес поднял морду и гордо сел, выпятив грудь будто его фотографируют для газеты. Горан улыбнулся и потрепал его по холке.
7 Кровавое воскресение
Вечерело. В городе становилось людно. На площадь перед дворцом Зарубы сползались бомжи, бабы с детьми и торгаши. Из баров, уже поднабравшись, вываливались работяги и рыбаки. Гул нарастал, всем хотелось отхватить шаровых пельменей и водки из автоматов. На площади гудела музыка из хрипящих колонок, зажигались бегущие огни, и вспыхивали лампы под штандартами барона Зарубы. У ворот гарнизона толпились вояки, медленно и лениво выстраиваясь рядами и колоннами, десятники орали на них, но это не сильно помогало. Охрана праздника отдельно не оплачивалась, но была обязательной, что многих не радовало. Горан, оставив Зохана у тележки, вышел из проулка в солдатской форме, добытой давеча в кустах. Форма была технику маловата и жала в подмышках, потому он чуть вспорол швы, в надежде, что в темноте этого никто не заметит. Мимо техника прошагал, хлопая подошвами по мостовой последний отряд, Горан быстро пристроился к нему в хвост и стал идти в шаг. Он натянул шапку пониже на глаза, как делали старшие по званию и влился в зелено-синюю толпу армейцев.
Перед дворцом Зарубы продолжался сумбур. Бойцов расставляли в шахматном порядке парами каждые 3—5 саженей, один сзади, другой спереди. Калаш у ноги. Горан выгадал так, чтобы попасть в задний ряд, потом поменялся со слева стоящим, чтобы быть поближе к помосту. Тот и рад был такой оказии, так как с места техника было лучше видно сцену, и был шанс лицезреть кучерявого. А Горан на новом месте сквозь щели в досках мог хорошо видеть трибуну с властями. К Технику подошел Зохан и завилял хвостом. Горан шепнул ему: «Бэк», тот отошел к столбу и сел. Брать собаку с собой было не умно, но Горану подсказывало что-то внутри, что пес не помешает. Люди клубились на площади в ожидании действа. В стороне, на огороженной забором площадке стояли несколько ховервагенов, типа лимузила, с золотыми вензелями. Подрулили еще несколько членовозов с толстосумами из соседних хозяйств. Колыван с сыном Брабусом, хозяйка медных гор Барабанова с племянником и мужем алкашом. Тот уже был в зюзю и еле стоял на ногах, а когда охрана потащила его за ноги из ховервагена, он отпинался и полез обратно. Барабанова вернулась к машине, шибанула мужа тростью с золотым пуделем по крестцу, и только тогда он соизволил, виляя всем телом, присоединиться к процессии. С другой стороны, подходили прочие участники аукциона имени Маленки, и только одного гостя ждали с особым трепетом. Его стояночное место было подсвечено неоновыми словами «Добро пожаловать» со стрелкой, пара лакеев мели вокруг метлами, а еще пара стояли со скрученной золотой дорожкой подмышкой. И вот приехал главный гость, князь Терпкий. Он вышел из длиннющего ховервагена, поправил золотую цепь, что тянулась от плеча к промежности и натянул потуже синий берет. На плаще у него был герб в виде золотого льва, летящего на парашюте, с двумя саблями накрест поднятыми над головой, и буквами ВДВ сверху. Буквы вроде значили что-то вроде «Водка Девки Веселуха», но скорее всего то народный юмор такой. Граф был тот еще живоглот. Здоровенный мужлан, со спины можно было принять его за огра, только те загорелые, а у него кожа белая, как портки девственницы. С ним под ручку шла его жена Сапфира, и два сына близнеца Ромул и Рэм. Братья всю жизнь были настолько близки, что, если один драл себе коленку, второй тут же драл свою, или лекаря просил повторить шрам. Поговаривали, что они и баб не любят, а только друг дружку. В Жаровне трепались, что наоборот, любят, только одну бабу на двоих, и просят, чтобы та угадывала кто из них кто в процессе. Может и так, но женить их было надо, ну хотя б одного. На Маленке или нет папке по пистолету было. Кстати, Терпкий носил под плащом пистоль под названием Десертная Игла, говорят тот мог пробить стену в хлебало толщиной.
Гости пердя и кашляя расселись на помосте. Им подносили кушанья и питие. Горан посмотрел внутренним зрением, но ничего подозрительного не увидел. Да и видеть он мог разве только полста саженей вокруг, и то на краях все мутно было. Народу набилось на площадь как гвоздей в банке. Голоса сливались в единый гул, из колонок звучала музыка, автоматы с хаверлом понемногу пустели, и вот зазвучали фанфары. Включили все наличествующую иллюминацию, прожекторы уперлись в небо, и бабахнули пушки с блестяшками. Из дверей дворца вышла личная охрана, с золотыми калашами, в красных высоких шапках, с барсучьими хвостами на жопе. Взяли «под ружье», вышел Кореш весь в парче. «Аки петух», – подумал Горан. За ним воевода Балыч в парадном мундире до колен, с иконостасом орденов на груди и цепью на поясе. Следом повыбегали еще какие-то шавки барона, и тут… В крытую колоннаду между двумя сортирами, в белом плаще с красным подбоем, вышел сам барон Заруба. Медвежья башка на причинном месте, сапоги змеиные, перья из башки. На вид барон был достаточно обычной внешности, если перья убрать. Вот на улице встретишь, так обычный пузатенький торгаш с перевоза, а тут прямо бабуин с павлиньим хвостом. За Бароном вышла Маленка в свадебном платье. «Уже?» – удивился Горан. Не то чтобы сразу под венец, но видимо с намеком господам гостям. Судя по боевому раскрасу и формам, насчет тринадцатилетия, так это папенька ей польстил. Непечатная походка и взгляд дочки барона подсказывали Горану, что ей все двадцать пять. Высокая, видимо в мать. Баронессу, кстати, давно никто не видел. Толи больна, толи барон ее того, но женщина, говорят, была яркая и статная. Ну и дочь в нее пошла. На голову выше отца, пошловатые губы малиновой помады, ресницы как опохало, для понаехавших воротил самое оно. Гости встали, барон махнул короткой ручкой, и вдруг из-за крыши дворца появились сотни две, а может и больше дронов-коптеров размером с аршин. Дроны засияли огнями, и стали складываться в герб Зарубы, голого мужика верхом на медведе. Барон начал шествие к гостям.
Мужик с медведем развалился на много пикселов, и стал собираться другой образ. Дроны засветились зеленым, закружились каким-то рваным вихрем, и превратились в огромного зеленого дракона, закованного в цепи. Горан решил, что это герб кого-то из гостей, и что сейчас будут пересобраны и другие гербы. Колонки странно присвистнули, и музыка стала протяжной, в этот момент Горан обратил внимание, что с дронами не все ладно. Они стали подергиваться, движения их стали хаотичными и резкими. Техник прямо шкурой почувствовал надвигающуюся тьму, он, поднял калаш и передернул затвор. Народ завопил от радости, и стал бросать шутихи и бахать хлопалками. Дракон, не успев собраться, выгнулся дугой и полетел в сторону площади быстро снижаясь. Он открыл пасть, и Горан понял, почему дроны ему показались странными. У коптеров были срезаны защиты с лопастей. Техника осенило, он вспомнил слова жреца Лапласова: «Зеленоглазый дракон Вас… поедает». Горан сорвался с места и в три прыжка оказался на помосте с гостями, он оттолкнул стоявшего у электрощитка полусонного десятника, и вдарил локтем по рубильнику, включающему щиты. Дракон влетел в помост нижней челюстью разнося в щепу опоры, а верхняя его челюсть превратилась в рой озлобленной саранчи.
Пол сотни дронов на полной скорости врубилось в толпу, брызнула кровь, куски зрителей и рубленные пельмени с пивом. Краем глаза Горан увидел, что охрана Барона и его подопечные тоже поврубали защиту, что была у входа во дворец. Техник удивился реакции охраны. Рой дронов стал расползаться по площади, люди орали и, сбивая друг друга с ног бежали кто куда. Заиграла веселая задорная песня, шум винтов дронов и крики людей слились в хрипящий и визжащий гул. Коптеры сделали круг над площадью, и снова ринулись в атаку. Волна дронов окончательно добила опоры помоста, и вся конструкция с гостями рухнула на землю. Охрана и вояки беспорядочно палили в небо. Сбитые коптеры врезавшись в столбы, падали, но продолжали рваться в бой, подсекая ноги драпающих с площади людей. В сторону рухнувшего помоста бежала какая-то баба с двумя детьми, видимо в надежде укрыться за щитами. Только щиты работают как ниппель, выйти из него можно, а вот войти, нет. Пока Горан выбирался из-под обломков помоста, на бабу кинулся один из дронов, но, взявшийся не весть откуда Зохан схватил его за раму, и оттащил его в сторону. Горан подбежал и всадил дрону в сердце свой тесак. Зеленоглазый дрон дернулся и откинул лопасти. Техник заметил, что большая часть дронов долбилась в щиты гостей на помосте, вроде им там медом намазано. Это значило, что кто-то ими управлял. Горан высыпал патроны из магазина, и стал резать на них Ингузы. Мечеными пулями их валить было надежнее. Рой дронов жужжал, и светящейся тучей то налетал на оставшихся в живых, то поднимался вверх, редея от каждого рейда. Щиты на помосте держались, ибо были подключены проводами к електросети. Горан пристегнул магазин к автомату, и стал бить одиночными. Он сбил несколько коптеров, но те никак не хотели дохнуть без удара по башке прикладом. Техник почувствовал спиной – что-то надвигается. Раздался скрежет металла и вой. Горан обернулся, и через секунду левая сторона «Жаровни» разлетелась на куски, как от взрыва, а из пролома появилась клешня разрушителя. Вроде это не вид техники, а просто насадка на руку скаватора, но в данном случае это не имело значение. «Жаровня» задымилась, и одна сторона ее стала рушиться. Горан увидел, что пару десятков человек укрылись от дронов в борделе, но их заблокировало упавшей балкой. Надо было что-то делать. «Урод, я ждал, когда ты вылезешь», – прорычал Горан сквозь зубы.
Из поднявшейся пыли появился разрушитель. Той же породы, что и дохлый скаватор, с кабиной под человека. Разрушитель махнул клешней и снес часть второго этажа борделя. Горан уже бежал к нему. Астра, Цоколь, люди… Техник уже знал, что будет делать. Злость и адреналин начали распирать Горана. На бегу он защелкнул в калаш новый магазин с мечеными пулями, достал из подсумка автоматический инжектор, и всадил себе в ногу дозняк усилителя ЦНС. По дороге техник заметил, как с другой стороны площади из-за забора вырвался погрузчик, тоже колдованный, как и вся эта злобная техника. Горан на долю секунды, замедлил дыхание, и краем глаза заметил, как в переулке мелькнул уазик с перекрещенными рожковыми ключами на боку. Как бы там ни было, но во всем этом хаосе нужно было гнаться за одним зайцем, и Горан выбрал зайца пожирнее. Подбегая к борделю, Горан заложил дугу и, сквозь пыль, поднявшуюся над обломками, сделал несколько выстрелов по кабине разрушителя, в надежде отвлечь его, и это дало результат. Тот развернулся в сторону техника, и попытался дотянуться до него клешней. Горан снова замедлил время и присмотрелся к уцелевшей части «Жаровни». Там Астрая и Цоколь выталкивали из-под завалов людей на улицу, сквозь вспыхнувший огонь и дым мало что было видно, но больше всего поразил Горана огр охранник. Он, по сути в одиночку, держал на себе перекрытие второго этажа, вместе с половиной веса разрушителя, пока из здания лезли обезумевшие люди. Техник продолжил стрелять бронебойными, считая патроны. Видимо меченые пули сбивали разрушителю прицел, и тот путался в направлениях. Как работал Ингуз против радиоактивной химии было не ясно, но главное, что работал. Сквозь пыль и дым Горан увидел глаза разрушителя, испускавшие зеленоватый свет. Разрушитель пытался выбраться из разлома в «Жаровне», но застрял, зацепившись гусенью за перекрытие. Горан припал на колено, прицелился. Пары секунд было бы достаточно, чтобы лишить зверюгу зрения, а может и колдунства, но разрушитель вдруг повернул башню, дернулся и провалился на первый этаж, погребая под собой Асту, огра и всех, кто еще не выбрался. Горан сиганул на ближайшую балку, потом еще выше, на край разрушенной стены, снизу из глубины башни на него смотрели два зеленых глаза разрушителя. Техник среагировал мгновенно. Он подпрыгнул, делая сальто, в ту же долю секунды стена, где он стоял хрустом разлетелось в куски. Раздробленный клешней разрушителя кирпич посыпался, как корка черствого хлеба. Горан на мгновение завис вертикально вниз головой, и нажал на спуск несколько раз.
– А-а-а, н-н-а тебе! Мухосранский дристоносец!!! – проорал он, и приземлился на кусок ободранной крыши.
Пули прошили фары, хлебало и сердце злобной машины. Разрушитель зарычал, захлебываясь маслом и зеленой жижей. Разрушитель завалился на бок и испустил дух. Горан спрыгнул на мостовую, и побежал разгребать завал там, где была Астрая. Хоть сил у него и было больше, чем у многих человеков, но он смог добраться только до железного швеллера, под которым лежала оторванная рука Астраи. Огонь затухал. Техник крикнул в дымящуюся темноту, но ответил ему только пепел, оседающий на лицо. Горан вздохнул… «Прощай моя хорошая», – сказал он одними губами. До слуха техника стали долетать крики, и он вдруг осознал, что свалка еще не кончена. Техник схватил калаш, и побежал обратно на площадь. Когда он огляделся, то понял, что последних дронов топчут бойцы, а с погрузчиком кто-то уже разобрался. Над площадью стоял дым и стоны. Раненые мычали и хрипели, покрикивая друг на друга шастали медики. Горан шел по мостовой, под ногами хрустели остатки дронов, а к подошвам липли кровь и масло. Сквозь дым он увидел Залтиса, который ковырялся в дохлом погрузчике. Горан подошел ближе, и увидел свой Урал, мертвый. В одном из боков у него была огромная дыра от вил погрузчика, рама выворочена, заднее колесо разорвано. Горан присел у тела своего друга, с которым проехали десятки тысяч верст, погладил запыленную фару. На плечо техника опустилась рука Залтиса.
– Твой? – негромко спросил Залтис.
– Мой… – буркнул Горан
– Он меня спас… Когда калаш заело, он на погрузчик бросился, а тот его…
– Точно мой… я его Уралом звал… за восемь лет ни разу не подвел… – с грустью сказал Горан.
– А ты че так вырядился? – перевел разговор Залтис, – я прибег на площадь, смотрю на той стороне какой-то вояка трощит дронов как заправский техник. Потом присмотрелся – ты.
– Так надо было.
– Понял, не спрашиваю. Ты как в целом?
– Пока в целом… «Жаровня» – всё… там Астрая осталась… Цоколь…
– Ну хорошо хоть этих не покромсали, – с ухмылкой сказал Залтис, указывая подбородком на «королевскую ложу».
– У них щиты были… – пробубнил Горан поглаживая Урал.
– Ясно… Слышь, у тебя кровь на роже и, вон, на боку…
– Потом заклею… – устало ответил техник.
Горан поднял глаза. Из развалин помоста стали выбираться гости барона. Потрепанные, но живые. Щиты выдержали. Техник рассмотрел дворец, у входа тусил воевода Балыч, Кореш, и ерзала охрана. Вояки тащили раненый мирняк ко входу. Странно было, что дворец вообще не пострадал. Даже трупов дронов у входа почти не было. Горан и Залтис пошли вынимать «сливки общества» из-под завалов. Горан думал о том, как и кто управлял такой толпой техники, будто армией, вроде это игра какая. Опять колдун? Но откуда? Нужно место с хорошим обзором…
Вытаскивая близнецов графа Терпкого, Горан наступил на доску, она треснула, и он увидел, как что-то блеснуло в пыли. Техник наклонился сгреб в горсть песок вперемешку с землей и щепками, пошарил пальцами, дунул и замер. На его ладони лежал маячок в пол ладони диаметром. Такие пользуют охотники в непроходимых местах чтобы территорию метить, или разведка старателей, лабазы метят и места, где показалось, что есть самородки. Горан сунул маячок в карман, и пошел по сломанным доскам дальше. За пол часа копания в огрызках помоста, он насобирал еще пол дюжины таких маячков. Все они были стандартные, но крышки перепаяны. Значит вскрывались. Залтис закончив с поиском живых подошел к Горану, когда тот сунул в карман очередной маяк.
– Ну что нашел чего?
– Да так, огрызки дроновых плат, думаю, потом разобрать, да глянуть, что там. Не зря же они все разом чердаками съехали. – Ответил Горан и сменил тему, – а, кстати, ты тут как нарисовался?
– Услышал шум и крики, выглянул из загона, смотрю люди бегут, выстрелы. Хапнул калаш, и погнал на площадь. Странная эта техника, пули как от колдунства отскакивали, еле завалил этого погрузчика. И еще, – Залтис понизил голос, – из них всех какая-то жижа зеленая текла. Я зиметром ткнул, там зиверты… мозг в трубу заворачивается. Надо потом все это говнище вместе с мостовой утилизировать.
– Я такое видел на южной заставе, там у скаватора башня поехала, разворотил дорогу, и пытался меня урыть. Только меченой пулей удалось его угомонить. – прокомментировал Горан, следя за реакцией Залтиса.
– Меченой? – переспросил Залтис, как ни в чем не бывало, и задумался, – ржавой жопой по асфальту! Ты имеешь в виду Ингваз, или как там его? Ингуз? Тот, что технадзор нам вдалбывал…? Ну… Для борьбы с магическим?
– Точно! Я тоже не сразу вспомнил, только когда свечение у скаватора в очке увидел зеленое, решил проверить. Так что ты на всякий воякам своим передай.
– Лады, порешаем, куда сейчас?
– Та мне бы помыться… Утром Урал хоронить, и то, что от Астраи осталось, если осталось.
– Ну идем ко мне, у нас и душ, и хлеб, и водка. Я рябиновой литруху заначил. Попуститься надо бы, – заискивающе сказал Залтис, и похлопал Горана по пыльной спине.
– Дык да, я за шмотом схожу, часа через пол жди.
8 Золотой пендель
Ранним утром за стеной города Горан, Залтис и небольшая группа друзей, плюс пара жрецов Великого Рандома, стояли на склоне холма. В яме перед ними на лежанках их хвороста лежали куски Астраи, Урал, пара ящиков с Цоколем, и расплющенное тело огра охранника… Жрецы проныли какую-то рандомную молитву. Потом что-то говорили про «свет Его негасимый», и про «никто не знает куда Он свет свой направит». Горан не дождавшись окончания песнопений, взял факел, и прошел вдоль ямы, поджигая хворост. Утренний туман смешался с дымом, техники о чем-то негромко говорили между собой, остальные помогали прикапывать несгоревшие останки. Вдалеке, на площади слышались крики работных, гул дозеров, которые сгребали дохлых дронов и ошметки человеков. Барон распорядился за стеной сделать могильник, и мостовую переложить. Но то еще когда будет. А сейчас считали кто мертвых, кто живых.
Горан и Залтис сидели на старом бревне и дымили трубками. Рану на боку Горана стягивал нанопластырь, и было не удобно. Из тумана донесся ровный гул, низкий и приятный, как рокот схороненного только что Урала. К техникам на молодом ховерцикле подъехал десятник из охраны барона. Он спрыгнул на бренную землю своими блестящими сапогами и поправил мундир под ремнем.
– Ты техник Горан? – Обратился он к Горану.
– А Вы с какой целью интересуетесь? – мрачно ответил Горан.
– Значит ты, констатировал десятник, – господин барон Заруба требует тебя, значить, к себе, на поговоритьс. Скажу сразу, хочет благодарочку закатить за спасение великих князей и графьёв, может одарит чем дельным, – подмигнул служивый.
– Абы не топором по шее, – шутканул Залтис.
– Залтис, ну че ты вечно как черт из табакерки!?
– Это срочно? Или можем закончить обряд? – перебил Горан.
– Лучше срочно, но могу и обождать.
– Хрен с тобой, рули, передай, мол бегу уже весь. – пробурчал Горан.
– Так могу подвести…
– Мне пёхом лучше сейчас. Мыслёй собраться.
Гвардеец сел на ховер и угудел в туман.
Горан вместе с Залтисом шли ко дворцу.
– Этож какая мразь утворила? – Сокрушался Залтис, – найти бы этого урода, да в фарш медленно перекрутить. Столько народу покрошил, сколько горя людям нанес… Черт с ними с графьями, но люди то причем? Главное… именно против мирняка все обернулось. Если терки есть с Зарубой, так найми горлореза какого, да втихаря барону выпусти соки. А это прямо, ссука, чистое говноедство…
Горан слушал, молча переваривая случившееся. Зло брало и за Астру, и за Урала, но больше за то, что простым работягам прилетело. Кто ж так воюет то..? Залтис еще подливал.
На площади уже почти все прибрали. Из бочек мыли мостовую от крови, мели ошметки дронов по углам, да заканчивали огораживать «Жаровню» забором, чтоб детвора не лезла. Техники подошли к парадному входу дворца. Горан обратил внимание, что повреждений тут почти не было. Пара выбоин на колоннах и двери чуть посечены осколками. Гвардейцы пропустили техников без рамок и шмона, провожая уважительными и завистливыми взглядами. Техники поднялись по золоченой лестнице. Краска конечно кое-где облупилась, но выглядело эпично. Они вошли в зал, украшенный картинами с чуваками в тельняшках, черно-белыми квадратами, кругами и красными крестами, на дальней стене висел в три косые сажени портрет Зарубы с семейством. Залтиса увел с собой Балыч в другой зал, Горан же остался наедине с бароном. Имя Заруба ему явно льстило, как если бы детский лисапед назвать чопером. Такой себе мужичок среднего роста, больше похожий на дворецкого, а то и на купца рыночного, кем и начинал Заруба. Барон был одет в серые штаны под ремнем, белую рубаху с платком вместо галстука и золоченный черный жилет. Из кармана жилета свисала цепочка, видимо от карманных часов. Заруба махнул рукой охране, бойцы вышли из зала, плотно затворив за собой дверь. Барон указал Горану на стул. Горан сел. На столе рядом в блюдах сиял виноград, финики, которых Горан никогда не видел, сыры и прочее. Там же, на стеклянной подставке стояло полушарие мозга, с насыпанным в него табаком заморским и коробка с сигарами. Рядом с мозгом стоял средних размеров сундучок. Горан глянул на барона, тот кивнул. Горан бросил в рот сыру, заел остальным, и принялся набивать табаком трубку. Все это время барон молчал, разглядывая техника. Горан не сильно скрываясь оглядел залу. В одном из углов стоял круглый, разлинеенный на клетки столик красного дерева, богато инкрустированный золотом. На нём стояли шахматы. Горан отметил про себя, что не представлял Зарубу за такой игрой. Когда Горан задымил, барон достал часы, нажал на них кнопку, на середину комнаты выплыл плоский цилиндр с его гербом, и замигал красным огоньком на боку.
– Теперь можно и поговорить, – резюмировал барон.
Горан понял, что цилиндр – это глушилка.
– Чего же не поговорить, коли есть про что, – затянулся и ответил техник.
– Есть, – ответил барон, – сначала разберемся с формальностями. На столе сундук, там двести монет, дефлекторный щит, как у Балыча, пару манускриптов из нашей библиотеки, насчет изготовления всяких зелий и приблуд. Большая часть для людей не подойдут, но технику думаю сгодятся. Потом зайдешь еще в шмоточную, я дал кладовщику указ, чтобы выдал тебе чего надо. Губу сильно не раскатывай, но там есть, чем разжиться.
Горан открыл сундучок, в нем, кроме перечисленного бароном, лежал свежий зиметр, дальномер, кевларовые перчатки, и ключи от какой-то техники. Барон явно с Залтисом консультировался, что Горану предложить. Горана такое внимание приятно удивило.
– А это, пардоньте, ключи от чего? – поинтересовался Горан, изображая простачка. Обычно такое прокатывало, и люди от него много не ждали.
– Это ключи от ховера, на котором к тебе десятник ездил. Слышал твой моцикл погиб при осаде, забери ее Рандом. Вот, будет заменыш. И катать на нем по бездорожью приятнее, да и новое завсегда лучше старого, уж прости. Высота полета аршин, а может два. Тем более, что не страшны ему ни болота, ни противотанковые ежи, ни острые камни пустоши. Той, где был первый удар перед «концом света». Там до сих пор с высоты видны огромные на много верст отпечатки странных животных, птиц, одно, говорят, напоминает здоровенные мудя, и вполне четко, хотя я сам не видал. Никто не знает откель там эти знаки, и кому назначены. Над пустошью только летать, ибо ни ходить, ни ездить по ней никак. Камни острые, как стекло идут гребнями во все стороны от эпицентра.
Горан заподозрил, что Заруба на него планы имеет, раз такие дары намутил. А вот это уже не очень. Не было у Горана желания на кого-либо работать.
– Да я в пустошь не собирался вроде как… – ответил техник.
– Соберешься, – твердо сказал Заруба. В голосе его зазвучал метал. Горан тогда понял, что толстячек не так прост. – И не строй из себя кугута, я справки навел, ты один из лучших техников от Тусны до Нароовы. И опытный к тому же. Так что давай открытыми картами.
