Вернувшись, я обнаружил профессора за тем же занятием, осмотром деревьев.
– Судя по внешнему виду и хорошо узнаваемым волокнам на стволе, я бы предположил, что перед нами обычный трамикарпус унитус, – пробормотал он через некоторое время. И добавил после паузы, задумчиво глядя на крону дерева: – Разве что листья имеют нехарактерную форму.
И обернулся ко мне с вопросом в глазах, будто спрашивая: «Что скажите, коллега?»
«Нет, он безо всяких вариантов, безумец!» – решил я. Ткнул его в плечо стволом. И тут же отступил на шаг, памятуя о быстрых боксерских ударах.
– Терри. Что вы сделали? Куда вы нас переместили? Отвечайте!
– Вы же читали мои труды по квантовой физике, господин бомбист, – ответил он с иронией. И голову чуть набок склонил, рассматривая меня. – Вот и скажите, что произошло? Это ведь вы ворвались в мою лабораторию во время подготовки к эксперименту. Вы размахивали оружием и стреляли в охрану! Вы заложили бомбы, начисто игнорируя здравый смысл! Вот и скажите, куда мы переместились, идиот вы этакий!
На последней фразе вся эта ироничная отстраненность слетела с профессора, как луковая шелуха. Он просто вытолкнул слова мне в лицо. Что, как ни странно, немного успокоило. Точнее, человеческие эмоции ученого притушили мой собственный страх. Видимо, его ненормальность вкупе с происходящим сильно меня нервировала. А так, ну, крикнул! Тоже, наверное, боится. Понятно все.
– То есть вы сами не знаете, где мы?
– Представьте себе!
– А над чем вы вообще работали?
– Не вашего ума дело, господин бомбист! Давайте стреляйте в меня, и покончим уже с этим!
– Да не собираюсь я в вас стрелять!
– Тогда перестаньте тыкать в меня этой железкой, ради всего святого! Тоже мне, хозяин положения! Оружие у него! Помогло оно вам в лаборатории?
Я потрогал рукой скулу в том месте, куда пришелся один из ударов этого странного человека, и неожиданно для самого себя улыбнулся.
– Нет. Хороший был удар, кстати.
– Чемпион института по боксу, – буркнул он в ответ.
Он мне нравился, этот ученый. Я с трудом мог это признать, но нравился. Безумец он или нет, но в нем был какой-то стержень, у большей части людей отсутствующий.
– Прекращайте заниматься ерундой! Держите оружие наготове – мало ли что тут может водиться, но не направляйте в мою сторону. Это выводит из душевного равновесия!
«Вот уж не подумал бы!»
– Так и хочется сразу залепить вам апперкот! – закончил ученый. – Едва сдерживаюсь!
Я отступил еще на шаг и поднял обе руки в примирительном жесте.
– Хорошо. Понял. Мы оба взвинчены и начали неверно.
– Это вы начали неверно, господин бомбист, – махнул рукой Терри. Присел возле дерева и прислонился к нему спиной. – Какого дьявола вы заявились в мою лабораторию? Насколько я понимаю, ваше Движение преследует политические цели. Борьба с режимом, конец войне – что-то вроде этого? Чем вам не угодила наука? Ей тоже нет места в вашем новом мире равенства и всеобщего счастья?
Было в нем что-то, заставляющее отвечать на вопросы. Хотелось с ним спорить, доказывать правоту! Это раздражало!
– Мне сказали, что вы работаете над оружием.
– Господь вседержитель! Кто?
Я открыл рот и вдруг понял, что собираюсь назвать ему имена старших товарищей Движения. Да что со мной такое?! Может, пристрелить его все-таки? Как-нибудь выберусь и один!
– Я же сказал, что никогда не работаю над оружием!
– А почему бы мне вам верить?
– А зачем мне врать?! Я, в отличие от вас, политикой не занимаюсь!
Наш разговор вновь скатывался на повышенные тона. И сейчас первым это заметил профессор. Кашлянул и сменил тему. На совершенно неподходящую к ситуации.
– А где вы учились, молодой человек?
Я вскинул брови. Что за вопрос? Какое тебе дело?!
– Нет, мне в самом деле интересно! – пояснил Терри. – У вас грамотная, хоть и засоренная просторечными выражениями, речь. По происхождению вы, скорее всего, низкого сословия…
Он умело оставил паузу, которую мне пришлось заполнить.
– Родители – рабочие.
– Но образование получили, я это в собеседнике чувствую!
– Получил.
– Где?
– Да зачем вам это, профессор? – Ну вот, опять! – Терри! Нам бы понять, где мы находимся да как выбираться будем! Мы и так с вами враги, а вы еще и исповедь затеяли!
– Ну, относительно врагов, это вы гиперболизируете!
– Что?
– Какие мы враги, говорю? Вы молодой, простите, оболтус! Введенный кем-то в заблуждение, но действующий из лучших побуждений! Борьба с войной, я это уважаю! Что до вашего справедливого желания выбраться отсюда, я с вами согласен. Но давайте действовать по порядку! Мы ничего с вами не придумаем, пока не прекратим орать друг на друга. А лучший из способов перестать воспринимать собеседника как врага – узнать его. Так где вы получали образование, Янак Серт?
Не то чтобы его доводы показались мне убедительными, но я решил не спорить. К тому же, крича друг на друга, мы точно ничего не добьемся.
– В столице. Четыре класса в реальной гимназии, а потом в Технологическом.
– Вот как? А в каком году? Я там ничего не читал у вас?
– Нет, вы ушли с кафедры за год до моего поступления. Да и я там всего два года отучился, потом бросил.
– Напрасно!
– Другие задачи стояли.
– Понимаю, – серьезно сказал он. Безо всякой подковырки, что удивительно. – Решили изменить мир?
Я пожал плечами, уходя от ответа. Говорить об этом с ученым почему-то не хотелось. Нет, я не стеснялся своих убеждений, но трепать о них сейчас казалось неправильным. Только-только орать друг на друга перестали, а сверни в эту сторону – опять начнем. Надо и вправду учиться договариваться, если я хочу вернуться домой.
– Это нормально, – произнес Терри, не заметив моего нежелания развивать тему. – Каждое молодое поколение убеждено в ущербности современного миропорядка и жаждет его изменить. Только вот ваше делает это как-то слишком агрессивно! Все эти ваши бомбы, террор…
– Так над чем вы работали? – теперь тему сменил я. Если он намеков не понимает, будем прямо говорить.
Ученый усмехнулся. Прикрыл в задумчивости глаза. Я не знаю, как, но сразу понял, что он подбирает слова. Чтобы мне в доступных выражениях какую-то сложную вещь объяснить.
– В сухом остатке поняли вы все верно, – наконец заговорил он. – Мы действительно появились здесь в результате переноса. Где бы это «здесь» ни находилось. А перенос был осуществлен из моей лаборатории прибором, который имеет рабочее название «Тур». Это значит «дверь» на одном мертвом языке. Не думаю, что имеет смысл объяснять вам всю теоретическую базу и научные принципы работы этого прибора. Только не надо сразу вскидываться, молодой человек! Я вовсе не пытаюсь указать этим на вашу неспособность понять! Просто так уж вышло, я и сам не до конца их понимаю!
И Терри с виноватым видом развел руками, будто признаваясь в шарлатанстве.
– То есть как не до конца? – Это признание меня ошарашило. В моем представлении Александр Терри знал все и обо всем!
– Обычное дело в науке, если разобраться! – профессор издал смешок, больше похожий на кашель. – Берем неизвестную область знания и лезем туда своими неловкими руками! Кто-то гибнет в ходе экспериментов, кто-то совершает открытия.
– И этот вот перенос…
– Именно так и произошел! Догадки, немного теории, хорошее финансирование и… – тут он указал на меня: – Случай в вашем лице!
Я посмотрел на профессора, уже не зная, что про него думать. Получается, он запускал прибор в лаборатории, пока я расставлял бомбы, и не знал: сработает тот или нет? Если сработает, он спасется, если нет, его размажет взрывом по стенам. И при этом вел себя так спокойно, будто был полностью уверен в первом варианте развития событий.
Одновременно с этим меня не оставляло ощущение, что ученый чего-то недоговаривает. Чего-то очень важного, ключевого. Может, в науках я и не разбирался, как он, но чувствовать, когда мне говорят неправду, давно научился. Вопрос выживания.
Удивительного в этом ничего не было. Скорее, я бы напрягся, если бы он вывалил мне все без утайки. Все-таки мы не друзья-соратники, чтобы быть откровенными. Хотя и попали в этот переплет вместе.
«Это принципиально выяснить прямо сейчас? – спросил я себя. И сам же ответил: – Совершенно не принципиально! Не хочет говорить – пусть хранит свои тайны!»
– Вы так смотрите на меня, молодой человек, словно пытаетесь решить, кто перед вами: опасный безумец или отчаянный первопроходец! – смущенно хохотнул Терри. – Я этот взгляд хорошо знаю. Он был у всех, с кем мне доводилось работать.
«По мне, так и без разницы. И те, и другие не думают о последствиях!»
Отчаянно захотелось опия. Одну или даже две трубки. Выкурить их, улечься на спину и просто смотреть на проносящиеся перед глазами иллюзорные картины. Изгнать из головы все эти вопросы: «как», «где» и «почему». Не говорить с ученым, не видеть его лжи и не придумывать, каким образом выбраться из места, куда он нас забросил…
– Что ж. Хорошо. Допустим, мы разобрались, как сюда попали. Хотя это не так. – Я замолчал и в упор глянул на Терри. – А как вернуться назад? Готовя этот эксперимент, вы думали об этом? Куда вы вообще открывали эту вашу дверь?
Тот развел руками:
– Первыми бы пошли животные. Мыши, козы, свиньи. Я не планировал отправлять человека так рано. Так что мы с вами поневоле стали лабораторными мышами.
«Чтоб ты сдох!»
– Поэтому, молодой человек, я предлагаю заключить соглашение. Понимаю, что мы… как говорят у вас в Движении? Классовые враги? Да. И друзьями нам не стать. Но временными партнерами на период решения вопроса о возвращении домой вполне можем быть.
– Партнерами? – я прекрасно понимал, о чем он говорит, но само слово мне не нравилось.
– Товарищами, если вам угодно! Словом, мы объединим силы для возвращения. Стараясь забыть, что вы пытались меня убить и, скорее всего, уничтожили мою лабораторию.
Ученый протянул руку.
«Но я с тебя глаз не спущу!»
– А вы ударили меня, – сказал я, принимая рукопожатие.
– Да. И об этом тоже.
Первым делом мы, как выразился Терри, провели «учет имеющегося оборудования». Выгребли все из карманов и разложили прямо на траве. Чтобы понимать, на что можно рассчитывать.
Пистолет, две полные запасные обоймы к нему, трехметровый моток запального шнура, широкий охотничий нож в кожаных ножнах и старая, но надежная спиртовая зажигалка. Это мое. Никогда на акцию не брал ничего лишнего. Или того, что могло помочь легашам.
У профессора оказалось и того меньше. Химический карандаш, кусок мела и несколько смятых бумажек с записями он извлек из карманов лабораторного халата. Часы-луковицу на цепочке и дорогой даже на вид бумажник с деньгами – из пиджака. Завершали список его «оборудования» небольшие очки, висящие на шее на простецкого вида веревочке.
Что и следовало доказать: пролетарий всегда лучше готов ко всему, чем интеллигент и аристократ!
– Предлагаю пройтись по поляне и посмотреть, не ведут ли в лес тропы, – сказал Терри, когда мы растолкали имущество обратно по карманам. – И держаться лучше вместе, не разделяясь.
Я согласно кивнул, подумав про себя: «Тоже мне, наставник по тактике!» Но не мог не признать, что говорит он разумные вещи. Для оторванного от реальной жизни ученого.
Мы, не торопясь, пошли по внутреннему периметру поляны, высматривая следы людей или зверей.
– Смотрите, Серт! – Терри указал рукой на обломанные стебли травы, когда мы практически вернулись к тому месту, откуда начали. – Здесь кто-то был!
– Это я заходил в лес, – усмехнулся я. И, встретив его непонимающий взгляд, пояснил: – Вы были очень заняты изучением пальмы, поэтому не заметили.
– Вот как? Ну что ж. Тогда, боюсь, первый этап нашего плана полностью провалился. Никаких следов!
Огорченным он при этом не выглядел.
– Каков следующий этап? – из вежливости спросил я. Для себя я последовательность действий уже определил.
Терри вместо ответа извлек из кармана часы, откинул крышку и повернул их в сторону солнца.
– Если направить часовую стрелку на солнце и угол, образованный ею и цифрой «один», поделить пополам, то линия деления будет всегда указывать точно на юг, – произнес он негромко.
Я вытаращил глаза. Из часов можно сделать компас? Последнюю фразу я, кажется, произнес вслух.
– Конечно, – ответил ученый таким тоном, будто говорил об общеизвестном факте. И добавил задумчиво: – Если мы в колониях, разумеется, а не в другом мире. С иными физическими законами. Что пока исключать рано.
Не знаю, правду он говорил или нет, но через некоторое время уверенно указал рукой в сторону и сказал, что там находится юг. Следом распределил и остальные стороны света. А я вспомнил, что читал о его этнографической экспедиции на востоке. Богатый опыт был у этого человека!
– В какую сторону света предпочтете идти, Серт?
– На юг, – без колебаний ответил я. – И не спрашивайте, почему.
– Хм. Ну что ж. С учетом того, что мы не представляем, в какой географической точке находимся, то выбор направления, я полагаю, можно отдать случаю. Решено! Пойдемте на юг! Может, нам повезет найти дорогу или речушку.
И мы отправились на юг.
Идти в пальмовом лесу было не сложнее, чем в любом другом. Знай себе шагай да смотри по сторонам и под ноги. Бурелома, как в лесах империи, здесь не имелось, земля была довольно ровной, разве что густой кустарник мешал идти быстро, цепляясь за ноги. Терри сказал, что в таких случаях туземцы используют широкие тесаки, которыми прорубают дорогу. Но у нас таких не было и приходилось просто продираться сквозь особо густые заросли или обходить их.
