Перетаскивая ноги с места на место, волоча их, мальчик наконец всё понял, всю свою вину, и оттого становилось ещё хуже. Теперь он даже не знал, чего больше боится. Своего отца или же отвратный чертог, который его ждёт там, за забытыми границами. А смерть может его настичь уже сегодня…
Он, наконец, подошёл к кольям, на которых были распяты его товарищи и та… та самая милая Дезрил, та, которая ему нравилась, но которой он попросту не заслуживал. Вблизи ему раскрылись её раны и предсмертные муки во всей красе. Её гротескный взгляд застыл уродливой гримасой, давая понять, что была убита не просто как брошенная на колья девочка. Её чем-то запугали, отравили, да так, что изувеченная гримаса застыла на её лице. Правое плечо, левый бок проткнуты. Маленькая, неестественно вывороченная нога особым тоненьким колышком вспорота насквозь, от ступни до колена, показывая посеревшее мясо во всей своей тошнотворной красоте. Переломанные белые, словно только что выпавший снег, кости торчали, придавая всеобщей картине отвратный вид. Повсюду стоял ужасающий смрад. Это сколько же он спал, что тела его товарищей успели настолько сгнить, что запах дурманил разум. Или же это отец так постарался изуродовать трупы? Ему подобное под силу, он на многое способен.
Вытерев рот от остатков желчной жидкости, прежде опрокинув свой желудок, Тарлан начал тянуть колья из земли. Дрожащими руками, напрягая отёкшие мышцы, раз за разом тянул окровавленные деревяшки. Дунул промозглый ветер, и вновь затхлый, пробирающий запах ударил с новой силой по дарлангу. И снова рвота, горло забилось, жёсткий кашель, кажущийся выплёвыванием собственных внутренностей. Юный воин замешкался, ватные руки отказывались подняться. Он остановился, глядя на жуткого вида зрелище. На какой-то момент он даже позабыл, что это всё происходит на глазах у всех, прямо пред тограри вождя. Время для него словно застыло, начало появляться жгучее желание самому броситься на эти колья. Тело норовило дрогнуть, и он свалился на колени в свою рвоту.
– Возьми её! – вновь послышалось хриплое шипение предводителя племени, возвращающее в реальность.
И снова всё сначала… Вновь жалкие потуги хоть как-то подчинить себе своё дрожащее тело, свою волю, которая убежала далеко в истеричной панике, вереща и давясь собственным криком. Краткий миг, казавшийся бесконечно долгим. Подъём таки удался ему. Он схватился за остроконечную палку и снова начал тянуть.
Тело Дезрил, покачиваясь, медленно сползло вниз. Дарланг вздрогнул, тело пронзили мириады иголок. Чуть левее отвалилась голова его друга, упала вниз и застряла у основания меж кольев, вперившись застывшим агонизирующим взглядом в Тарлана. Разум помутнел, внутри что-то ухнуло, а в волосах забегали тысячи мурашек. Убрал взгляд вниз, с приступом начал кашлять. Неожиданно его сзади кто-то приподнял за куртку и отшвырнул в сторону.
– И ты ещё называешь себя воином Да’арлаха? – уже окончательно озверевший взор впился в провинившегося мальчика. – Воином, который не способен выдержать вид жалкой гниющей плоти? Я покажу тебе, как нужно брать то, что хочешь.
Он повернулся и схватил два надёжно воткнутых в девушку колья и с силой выдернул их. Так что Дезрил болталась мешком, набитым костьми и мясом. Один взмах – и она слетает с деревяшек и, кувыркаясь, падает к валяющемуся в беспамятстве Тарлану, а нога, что и так была в невообразимой форме, завернулась спиралью ещё более жуткого вида.
– Вот твоя накатхи! Даже сейчас ты не способен её взять! Убирайся! Имя тебе Дилсар, в чертоги Зилиды ты со мною данным именем не попадёшь!
Глава 3
В таверну «Чёрный колпак» под разгар вечерних посиделок, отворив дверь, уверенно вошла со сложно заметным шрамом на шее девушка. Молодая, с хорошенькой фигуркой, уставшим, но проницательным взглядом. Чёрные сальные волосы свисали с плеч, на поясе висел длинный в дорогих ножнах меч. Облачённая в кожаную со вшитыми меховыми наплечниками лёгкую куртку, штаны из серых шкур заметно покрылись слоями дорожной пыли. И это в тёплую-то погоду. По ней было видно, что она явилась издалека. И, как любой путник с дороги, первым делом нашла приличный трактир.
И не зря!
«Чёрный колпак» славился в Горанде своей атмосферой, безопасностью, а также приятной выпивкой, яствами и уютными комнатами. Хоть трактирщику данная слава досталась, как говорится, «кровью и потом», но ради дела свой жизни он готов был пойти на многое. И добился своего! Обретя покровительство короля, он из кожи вон лез, чтобы забегаловка стала чем-то родным для гостей и не только. Рабочий люд мог сюда прийти после долгого тяжёлого дня и в хорошей компании с друзьями выпить по стакану крепкого эля или мягкого, но пробирающего до костей груля, из рассадников далёкого Пелторна. Особо прытким и задиристым было предоставлено место под небольшую арену, вокруг которой собирались любопытствующие зрители. А почему нет? Уж лучше пускай мордуют друг друга по правилам и в специально отведённом для этого месте, чем посреди таверны, круша мебель, посуду и пытающихся остановить их стражников. А доля со ставок идёт прямиком к трактирщику в карман. Тем самым он в порядке своё имущество держит и полновесные золотые за это получает. Выгода со всех сторон, как ни крути! А когда бойцы выпускают свой пыл, на отведённой сцене выступают барды, менестрели, да и все те, у кого голос приятен для простецких ушей. Большое, обширное заведение, где можно отдохнуть, покушать и выспаться, как для путника, так и для местного населения.
Молодая девушка, обведя зал взглядом и поймав на себе внимание отдыхающих, поправила ножны, подтянула заплечный мешок и отправилась за барную стойку, неосознанно виляя своей привлекательной талией.
Одурманившийся от алкоголя народ похотливость свою долго ждать не заставил. На приход столь очаровательной кирьестки[6 - Кирьест и кирьериса/кирьестка – уважительное обращение к равному по статусу в обществе.] начались возгласы с разных сторон. Хоть она и выглядела не как простодушная хранительница очага, а скорее как наёмник в труппе или торговой повозке. Однако крепкие напитки отметали прочь все предосторожности, заменяя собой мужицкие потребности в женской ласке, тем более такой юной прелестницы, как она.
Не обращая внимания на пьяный народ, она обратилась к хозяину таверны, заказав себе супа, каши с мясом и стакан горячего чая. Затем, сев за свободный столик, скинула свою дорожную поклажу. Откинувшись на спинку стула, тяжко вздохнула, протирая лицо ладонями.
– Смотрюс, у тебя-м… меч име-еся? А пользоваца умеешь? – с ехидной ухмылкой возле девушки возник здоровяк в надорванной рубахе, с бисеринками пота и разбитой губой, от которого несло как минимум дюжиной кружек эля. Он, пошатываясь, наклонился над ней и, почти глядя в глаза, начал разговор. Хотя взгляд скорее косился чуть ниже шеи, на разрез груди.
– Убери свою вонючую тушу, – устало и с раздражением произнесла незнакомка.
– Ух-х, дерзкая хакая. Мне такие-с нравяца! Не хочешь оголить свою железку и показать своё бабское мастеровство? – периодически икая, продолжал докапываться матёрый ухажёр. – А хочешь, я могу сразу и свой вытащить…
За шуткой выпивохи последовали весёлые смешки товарищей, наблюдавших за клоунадой собутыльника.
– А не боишься, что мой меч окажется завидно длиннее твоего? – с колкостью созлоехидничала путница.
– Слов-то мнохо, а вот на деле я хоть сейчас могу-с показать тебе всю величину, – мужик развёл руки, показывая расстояние от ладони до ладони, – моего клинка, вывалив тебе на стол.
– Что ж, вывали его на бойцовской площадке. Два золотых потянешь?
– Уж на тебя, милашка, и денег таких не жалхо! – с удовлетворённой радостью сказал мужик. Оттолкнувшись от столика, покачиваясь, развернулся и поплёлся к арене. Девушка последовала за ним.
Отдав по две монеты смотрящему, они взошли на ограждённую площадку.
– Ну чё, красавица, как начнём? Побегаем-с или сразу пойдём ко мне?
Девушка сделала милую улыбку, всё так же маняще вильнула фигуркой, приблизилась к противнику и с ноги ударила по внутренней части бедра. Нога пьянчуги подломилась, он наклонился вперёд, где своим носом встретил костлявое колено. Брызнула кровь. Девушка отошла, поглядывая покосившейся головой на здоровяка, пытающегося закрыть рукой кровоточащие ноздри.
– Ах-х ты ш-ш… тварь! – взревел мужчина, слегка похрамывая и с яростью поглядывая на недооценённую путницу.
– Видать, не столь большой, – вытягивая голову вперёд, промурлыкала она.
Повторять здоровяку не пришлось, насмешку боевой особы он осознал, и теперь одуревшая от алкоголя голова требовала мести. Во всех её проявлениях, как гнусных, так и мерзких. Детина двинулся было на неё с зажатым кулаком, однако от его взгляда красавица упорхнула слишком шустро. Справа в боку жаром запылала боль от удара чем-то неизвестным, поскольку такая кроха не могла нанести столь тяжкий удар, кой сравним с тяжёлой штакетиной. Следом взвыло и ухо. Самонадеянный кавалер упал наземь, хватаясь за потерпевшие места своего сложно послушного тела. В муках переваливаясь с одного бока на другой. Бой окончен, победа за девушкой с изящной фигуркой!
Зал оглушили аплодисменты и унизительные для нарвавшегося бойца оклики.
– Есть ещё желающие оголить свои приборы? – ни капли не смущаясь, громко спросила воительница.
И, как ни странно, желающие были. И не парочка наивных простаков, а с добрый десяток уверенных в себе вояк. Может, это глупость, может, уверенность или, наоборот, неопытность, но каждый отдавал смотрящему два полновесных и шёл на убой к суровой и одновременно очаровательной незнакомке. И ведь их ничего не смущало… Ни тот факт, что её ещё никто даже пальцем задеть не смог, ни то, что она ни капельки не устала. Заработав, или, правильнее будет сказать, «обобрав» здешний люд на увесистый мешочек золотых, она спустя некоторое время, наконец, уселась за свой столик, где уже подстыл её ужин.
Жадно начав поглощать вкусную еду, к молодой девушке, без разрешения подсел загадочный старик, окутанный в холщовый балахон с длинными рукавами, с длинными взъерошенными волосами, и небритым лицом, вкупе с дряхлыми морщинами. Однако, если присмотреться, он моложе любого старика в этом городе. А добродушная улыбка на устах не предвещала беды.
– Разрешите представиться и объясниться, прежде чем вы прогоните меня?
Осуждающий и проницательный взгляд устремился на нежданного собеседника, прямо пожирая его и низвергнув на него всё своё недовольство. Однако прогонять девушка не стала. Позволив высказаться. Мало ли что он скажет, может и полезным оказаться. Посеяв на новоявленном собеседнике искорку страха одним лишь взором, она якобы намекнула ему, мол, чтобы тот был с серьёзными намерениями вести какие-либо переговоры с ней. Ан нет… так и пускай катится на своих двоих, да куда подальше! Если ещё и не поможет ему в этом незамысловатом деле…
– Меня зовут Ретрен Митлерский. Я путешествующий торговец. Хотя нет… не совсем правильно, я торговец диковинными редкостями. Фолианты редкие, мензурки магов, скрижали древние, сферы там всякие и прочее и прочее… – Незнакомец, завидев зачатки заинтересованного огонька в глазах девушки, немного поёжился и поудобнее уселся, поправляя свой потрёпанный балахон. – Так вот, если разрешите, то я сделаю несколько наблюдательных выводов. Судя по вашей одежде, я смею предположить, что вы путник. Хотя это даже более чем очевидно. Ваш заплечный мешок весьма сильно исхудал, о чём говорят растянутые лямки. Значит, вы пришли с южных земель, где-то с окраин Фортокса. Шли спешно, стараясь не тратить время. Я даже смел бы сказать, что загнали примерно двух лошадей. На оных и потратили основную сумму ваших денег.
Взгляд девушки приобрёл более снисходительное выражение. Даже скорее заинтересованное. Доводы старичка оказались весьма занятными. Перед ней сидел не обычный пьянчуга-дебошир или вороватый обыватель, а осторожно подбирающий слова, уверенный в себе купец. Глаза таят в себе добрые и мудрые нотки. Такие бывают у дедушки в разговоре с любимым внуком. Голос ровный, держащий успокаивающую тональность, сулящий доверие. На устах простецкая, наивная, лёгкая улыбка. А самое главное, он практически во всём был прав. Разве что лошадей она заморила не две, а только одну. Да и путь держала не вдоль Фортокса, а с Ардана, о котором здесь мало кто знает.
Девушка зыркнула на него исподлобья, показывая взглядом, чтобы тот продолжал.
– Однако, оказавшись в Горанде, ваше стремление к быстроте угасло. Скорее даже развеялось. А это значит, что вы здесь не задержитесь! Отсюда-то я и хотел перейти к главному вопросу моей, извиняюсь, назойливости. – Мужчина добродушно улыбнулся и, уже более освоившись, даже немного позабывшись, упёрся на сложенные друг на друга руки, подался чутка вперёд. – Я хочу отправиться на север, ближе к льдистому берегу. Увы, мой товар поубавился в своём количестве. Хотя для меня, как для торговца, это и к лучшему. Однако там у меня большие шансы найти очень хорошие вещицы. Прежде я уже бывал в тех местах, и, должен признаться, там весьма жутковато, оттого и не исследовал здешние руины как следует, да и с местным населением весьма мало общался. Поход был провальным, однако многообещающим. И сейчас, спустя некоторое время, я хочу вернуться к тем берегам вновь. Но зверьё там лютое не понаслышке. К тому же там водятся чудища пострашнее обычных тварей. И именно по этой причине я к вам подсел, я хочу собрать группу умелых, опытных вояк. Если наши пути совпадают, вы, милая путница, не согласились бы вступить в этот самый отряд? Я мог бы вам очень хорошо заплатить, и это только за сопровождение туда, а если ещё и останетесь на время поисков, то заплачу ещё столько же. Как я уже сказал, мой товар не из самых дешёвых, а он был по большей части распродан. Ну так что скажете?
Доев остатки своего ужина, она совсем не по-пристойному облизала ложку, одним глотком осушила кружку травяного отвара и впилась размышляющим взглядом в старика. Некоторое время стояла атмосфера неловкости. Взгляд метался где-то там, в закромах её разума. Обдумывая, анализируя, выводя для себя наилучшую выгоду. Торговец раритетного товара решил поторопить, дожать размышления воительницы в свою пользу, используя заранее приготовленные козыри:
– Смотрю, у вас тонмокская брошка есть. И судя по изумруду, в нём таится немного магической энергии. У меня весьма кстати среди товара имеется книга рунных печатей и терельский сатарзит. Вы, наверное, явно в разумении, что, используя эти два предмета, можно…
– Я знаю, что можно сделать с этими предметами, – наконец произнесла свои первые слова девушка, оборвав собеседника. – Прежде чем я дам вам свой ответ, я хочу взглянуть на ваши товары. Думаю, такие несложные условия вас не будут отягощать?
– Что вы, что вы… разумеется нет! Я только рад представить свой товар тому, кто проявляет к нему интерес, – повеселел Ретрен, понимая, что вот-вот получит ещё одного хорошего наймита.
* * *
К полуденному колоколу Аклиф и Олам таки добрались до тёти и дяди. Их скромный домик стоял в Холмовой деревне на окраине долины, у основания которой стояла столица страны – город Горанд. Совсем недалеко от опушки леса. Здесь было тихо, безлюдно, и в лес далеко идти не надо. Открыл дверь – и вот ты уже на пороге густой чащи. Да и вид какой… Один из самых больших городов правого пояса Керона словно на ладони… Красота!
Отворив калитку, два друга вошли на посеянный огород. Лето согревало чересчур уж сильно своим безжалостным пеклом, лишь редкие дожди не давали пропасть урожаю, спрятаться на этой жаре становилось совсем негде. Из будки подле дома, громко воя и виляя хвостом, выскочил короткошёрстный пёс рыжего окраса. И с явной улыбкой на всех парах нёсся встречать новых гостей. Весь грязный, но ужасно радостный, он сначала облаял двух людей, затем, обнюхивая и утыкаясь мокрым носом, бегая то туда, то сюда, встречал хозяина и его друга. После привстал на задние лапы, передние закинул на плечи к Аклифу в попытках вылизать запылённые щёки мальчишки. Немного потеребив пса по голове, паренёк оттолкнул его. Однако тот без капли обиды начал точно так же встречать и Олама.
– Листик! Иди на место! Живо на место! – послышался женский повелительный голос с порога дома. – Глупая ты псина, иди на место! Кому говорю?! – Женщина была в возрасте, с полной, но всё же не толстой талией, с прядью седых волос, закрывающей лоб и свисающей чёлкой. Одета была по-простому, в тёмных панталонах, со шнуровкой по бокам. Поверх старой, заплатанной тонкой рубашки накинута шерстяная шаль. Холщовые, облепленные грязью вязанки на ногах. По её внешнему виду становилось ясно, где она провела всё утро – в огороде.
– Приветствую вас, тётя Туми, – поздоровался Олам.
Аклиф же просто поднял ладонь в сторону опекуна, взял за шкирку пса и повёл к будке, где привязал на верёвку.
– И тебе привет, мой мальчик, – радостно обняв наследника трона, она по-матерински его приласкала, потеребила волосы, подтолкнув в спину, – иди давай в дом, сейчас кушать будем… Вы ведь, надеюсь, голодны? Всю ночь в лесу просидели. И добычи я у вас не вижу.
– Ты представляешь? Этот олух проспал дичь! – присоединился к разговору Аклиф.
– Да и ладно, какие ваши годы… Подумаешь, «проспал», – простодушно отмахнулась тётушка. – Будет вам ещё!
– Вечно ему всё сходит с рук, – посетовал Аклиф.
– Не ври, тебе тоже сходит многое. Кто-то ещё неделю назад мне обещал вспахать грядки. В итоге это сделал твой дядя. Кстати. Ферен уехал по срочному вызову во дворец. Ты не знаешь, что случилось? За ним даже гонца прислали, – с последними словами она обратилась к Оламу.
– Нет, не в курсе. Я не видел отца уже четыре смены.
– Это вы столько времени охотились?
– А я про что? – Аклиф раздражённо развёл руки.
Олам смущённо отвёл взгляд в сторону.
Все зашли в дом, и чуткое обоняние резко уловило вкусный аромат мясного пирога. Домик был по-своему скромен. Не беден, но и не выделялся ладными шкафами и пышными коврами. Практически вся мебель была сделана лично дядей Ференом. Но сделана с душой, что подчеркивали многочисленные фрески и высечки на каждом элементе интерьера. Старые буфеты, несколько сундуков возле стен, пара зеркал и однотонные шерстяные ковры, выложенные на полу. Этому дому уже не один десяток сменариев. И стоит он неизменно на вершине старого холма, подобно сторожевой башне, что охраняет долину. Круствал неоднократно просил и предлагал переехать во дворец. Где они жили бы в роскоши и со слугами. Однако гордость сварливого старика Ферена не знала границ. Он этот дом построил, он наполнил его уютом, он этот дом любил всем сердцем. Сложно оставить что-то своё личное, где каждый уголок, каждая выемка, каждый закуток – это твоё личное творение.
И вот так всё бросить, переехать туда, где всё чужое и чуждое. Нет, на это он не согласен! И речи быть не может! Что и слышал каждый раз правитель этих земель. А приказать не мог, из-за совести и уважения. Ведь он был ему как старший брат, брат его лучшего друга и старым ещё с детства близким другом, а не простым верноподданным.
Аклиф и Олам подошли к бочке в углу комнаты и тщательно умылись, смывая грязь и пыль. Сняли свои куртки и прошли к столу. Тётушка Туми сняла с вертела в камине закипающий чайник, прежде обмотав тряпкой руку. Принялась разливать в глиняные кружки кипяток.
– Вы сегодня здесь останетесь или в замок пойдёте?
– Отец с меня шкуру спустит, если я ещё один день занятий пропущу! – недовольно буркнул сын короля.
– Поделом тебе! – Аклиф кинул в него кусочек хлеба, за что немедленно получил подзатыльник от тёти.
– Тебя это тоже касается, – с укором произнесла хозяйка дома.
Что может быть лучше, чем чувствовать на языке вкус хрустящего поджаренного теста, набитого вкуснейшим и нежным мясом, приправленным пряностями? Хорошенько запивая это всё горячим и насыщенным травами чаем. Особенно это всё прекрасней, если ты гулял всю ночь в лесу и жутко голоден, до гудения и воя в животе. Однако, как это всегда бывает, придя к радушной домохозяйке и набив желудок до основания, оказывается, что это только начало. Гостеприимная дама пожилых лет, сама того не замечая, начинает ставить на стол всё новые блюда. Достала из комода сладкие печенья. Далее на стол упали засоленные овощи, ломтики хлеба в паре с маслом из агнириевых семечек и поджаристые букеты лантиковых цветов, столь приторные на вкус. Паучиные пряники и уже потёртые сухари в ярко-красном лунцевом соусе. Когда уже казалось, тётушка, наконец, успокоилась, мальчики хотели было встать и пойти отдохнуть, как вдруг она с прищуром взглянула в лицо Аклифа.
– Ты когда меня со своей девочкой познакомишь?
– Что? – удивился Олам, вытягивая над глазом бровь.
Аклиф тут же скривился, как от чего-то кислого, уводя взгляд на потолок.
– Что за девочка? – продолжал наседать принц. – Почему мне ничего не сказал?
– Ой… – тётушка принялась собирать пустые тарелки со стола, делая вид, что она тут ни при чём.
Аклиф некоторое время поразмышлял, подбирая слова, затем выдал:
– Рано, спугнёте ещё…
– Ну ты и друг… – Олам заметно обиделся. – А я ведь тебе про всех рассказывал!
– Про всех?! – не осталась в стороне тётя Туми.
Наследник трона скривил ровно ту же физиономию на своём лице, что только что была и у его друга.
– Теперь понимаешь, почему я говорил: «мысли по-другому насчёт женщин»? – огорчённо проговорил Аклиф другу, разводя руки, расплылся на столе, положив подбородок. – Она услышала ровно то, что хотела.
Тётя тут же огрела его по затылку тряпкой.
– Много ты понимаешь в женщинах…
Олам поспешил прикрыть ухмылку на лице.
– Чего притих? Давай рассказывай, скольких ты там охмурил? – не отставала от гостя хозяйка дома.
– А на меня-то что смотришь? – взъерошился Аклиф, в которого впился беспомощным взглядом Олам. – Правду говори: десятки и сотни! Никого не пропускает, за всеми ухлёстывает, негодяй!
Очередной удар тряпкой не заставил себя ждать.
Олам так и остался с открытым ртом, поражаясь другом, как тот ловко сменил тему.
– Ой, мальчики… – на выдохе произнесла Тумиана, думая о чём-то своем.
Самая страшная беда у дяди Ферена и тёти Туми в том, что у них нет своих детей, которых, без сомнения, хотели бы иметь. Но волей или неволей всевышних сил у них так никого и не получилось сделать. Как бы они этого сильно ни хотели. К этому разговору всегда необходимо было очень трепетно подходить, когда тётушка начинала погружаться в свои мысли. То самым рациональным и правильным было срочно сменить тему или как бы невзначай продолжить старую. Иначе настроение у неё падало быстрее упавшего на землю камня. Они, конечно, практически с пелёнок взрастили Аклифа, он был для них самым настоящим сыном. История тёти и дяди имеет свои краски, как светлые, так и серые, мрачные тона. Ферен всегда был слаб здоровьем, но предпочитал это скрывать, если в пору было мечом помахать, так он не отступит, гордость и честь не позволяли. Разумеется, бойцом он был… среднего класса… если не ниже. Зато храбрости не занимать. Этот недостаток он с лихвой заменил знаниями. Ездил по разным странам, изучал культуры и истории, он старался изучить все аспекты наук, даже как-то пробовал в гильдию магов поступить. И поступил! Но не смог оплатить обучение, одарённым учеником не считали, хоть и не без шаткого таланта, но всё же – таланта. Пришлось бросить учёбу. Тогда-то и повстречал любовь всей своей жизни. Она была мила, молода – и ужасно стервозна. Завоевать её сердце – настоящий подвиг. Самое великое достижение в жизни дяди! Пребывая в печали от неизбежного исключения из гильдии, он брёл как-то по улицам далёкого Стипа, что за западным Альпардом, наткнулся на дочь трактирщика. Юная красавица, высокомерная, гордая, заносчивая, каверзная, напыщенная Тумиана. Ферен терпеть не мог подобных особ, а в пике своего уныния он как-то услыхал смешки и издёвки в свой адрес. Девушка сидела в кругу своих поклонников и подруг, яростно наговаривавших на беднягу в затрёпанной магиковской робе. Не сдержавшись и решив всё выплеснуть, он к ним подошёл и оскорбил там каждого присутствующего, выплеснув всю злобу на них. Конечно, особо смелые попробовали его проучить, но вспыхнувшие рубашки испугали всех даровитых любовных прелюбодеев, которые готовы пойти на всё, дабы завоевать сердце дамы. Но как оказалось – почти на всё… В тот момент Ферен, наверное, был первым, кто посмел оскорбить деву с миловидным личиком, оставшись при этом нетронутым. Далее ссора за ссорой, строили друг другу подлости, ненависть их сближала всё больше и больше, пока не появился очередной ухажёр, который, получив отказ, применил силу, чтобы посчитаться с оскорблением отвергнутого. И по воле судьбы это произошло на глазах тогда ещё юного дяди. Он разделал его в пух и прах, даже не применяя магию. В глазах девушки в тот момент появились первые проблески любви, и чтобы ему понравиться, ей пришлось измениться до неузнаваемости. Затем… Затем они переехали в Горанд, провели брачный обряд, далее война его младшего брата, его смерть, и в руки к ним улёгся маленький Аклиф, которого они взрастили как своего собственного сына.
– Внимание моё привлекла лишь одна. И та нос воротит… – угрюмо распластался на столе напротив друга Олам.
Быстро оклемавшись от негативных мыслей о детях, тётя мгновенно переменилась и принялась намазывать кусочек хлеба маслом.
– Так ты настырнее будь! Меня первое время, когда я познакомилась с Ференом, от него, эм-м-м… тошнило. Но тем не менее такой грубый, дерзкий, смелый, никому не дающий спуску… Себе на уме мужчина таки смог меня увлечь. Я обратила на него внимание за то, что он был не как все. А далее… Далее я не усомнилась в своём выборе ни разу! – улыбаясь, тётушка протёрла тряпкой стол. – Понимаешь, о чём я? Для начала завладей вниманием, затем наглей. И уже на пике… кхм… ну ты и сам догадываешься, что делать.
– Я и так всё время возле неё бегаю, побрякушки дарю, как цирковой зверёк, кривляюсь. А она поворачивается и по своим делам идёт. Либо я не знаю значение слова «внимание», либо тут что-то другое! – он снова выпрямился и скрестил руки на груди.
– И правильно делает! Деньгами ты можешь купить бабу возле трактира, а для барышни с хорошими манерами нужно другое… другой подход! Вот и игнорирует тебя.
– Акл то же самое сказал.
– А племяш-то у меня знает, что к чему! – восхитилась Тумиана, погладив Аклифа по волосам.
– Поспорим, я её обворожу за семь смен Мелан, – пафосно вскинулся Аклиф, опрокидывая левую руку за спинку стула и поднимая чашку.
– Во! – напыщенно повертел наследник кулаком перед лицом друга. – Видел? За своей рильядкой бегай. А на чужих не засматривайся!
Некогда за Аклифом бегала одна молодая уроженка Рилда. Довольно открыто и навязчиво пыталась навязать свои чувства юному кирьесту. И всё бы ничего, на вид мила и мастерица на все дела, да вот только с головой явные проблемы наблюдались. Слушать никого не хотела и заходила уж слишком далеко в своих желаниях. Дошло всё до того, что друзья, только завидев её, бежали восвояси, дабы с ней не пересекаться. И после того как безумная влюблённая взяла в заложники наследника страны ради того, чтобы в очередной раз выказать своё восхищение Аклифу, потребовала от него более ярого признания взаимных чувств. Как итог: Ронасу тогда пришлось провести с ней целую смену на втором этаже конюшен. И только Аркхар был свидетелем того, что там происходило. Олам же не упускал ни единого шанса, чтобы не напомнить своему другу сии чудные моменты в его жизни.
