Ирина Забаровская "АХАНТЫ. ТАЙНЫ ТУМАННОГО БОЛОТА"

Его беспокойные мысли и тихую беседу друзей за столом в устланном мягкими коврами зале прервало напевное, но довольно громкое воркованье белого голубя. Он строго взглянул на повелителя маленьким чёрным глазом, махнул правым крылом и исчез в голубой прорези открытого окна.

– Мне пора, – обречённо вздохнул старик и твёрдым шагом направился к выходу.

Его черногривый жеребец нетерпеливо перебирал у больших ворот сильными стройными ногами и тихонько ржал, чувствуя впереди дальнюю дорогу. За то время, как он вместе со своими собратьями покинул многолетний плен у Горбуна и Зверозуба, жеребец заметно похорошел, поправился, набрался сил и выглядел просто потрясающе. Повелитель никак не мог налюбоваться длинноногим любимцем и много времени проводил рядом с ним, вспоминая ребят, которые освободили этих прекрасных животных.

Покончив с коварным колдуном Зверозубом и его подлым помощником Горбуном, Ах дал своей стране новую жизнь. Люди смогли свободно вздохнуть и почувствовать себя в безопасности, не боясь ходить на прогулку в лес за ягодами и грибами, и стали более дружными и счастливыми.

Казалось, ничто уже не угрожает такому миру, но на сердце повелителя почему-то было тяжело и тревожно. Одна деталь безжалостно перечёркивала всё это счастье толстой и жирной чертой…

– Я скоро вернусь! – прогремел Ах, ловко оседлав своего любимца.

– Доброго пути! – хором отозвались его друзья, махая вслед руками.

Через несколько мгновений всадник и его жеребец превратились в маленькую точку, а затем растворились в сиреневой дымке далёкого горизонта.

Фиона тихо вздохнула, ещё раз пожелав своему повелителю доброго пути, и предложила всем попить горячего чая с фруктовым пирогом, который она сама испекла рано утром. Друзья с радостью согласились и дружно отправились в библиотеку повелителя – именно там Ах любил чаёвничать.

– Думаю, наш повелитель заслужил этот отдых, – весело произнёс профессор Свинявский, усаживаясь поудобнее в мягкое, обитое шёлком кресло.

– Конечно, заслужил! – согласилась со стариком Ляля. – Всю свою жизнь он посвятил другим, заботился о благе своего народа, забывая о себе. Пусть хоть сейчас почувствует себя абсолютно свободным человеком без обязательств.

Фиона разрезала на части аппетитный на вид пирог и налила всем горячего чаю с лесными травами.

– Как вкусно! – воскликнул Свин, жадно откусив кусок пирога. – Люблю хорошо поесть, особенно сладкое.

Все дружно рассмеялись. По круглой фигуре учёного было прекрасно видно, каков его аппетит.

– Племянник, ты на диете, – строго обратился к Свину профессор Свинявский. – Забыл? Разрешаю тебе съесть только один кусочек. В крайнем случае – два…

– Ой, дядюшка, хотя бы за столом прекратите командовать…

Когда от румяного пирога не осталось ни единой крошки, профессор и Свин вежливо распрощались, не забыв перед этим поблагодарить Фиону за угощение, и отправились в свою опочивальню, вежливо предложенную повелителем. Ах сам настоял на том, чтобы все его друзья пожили эту неделю в его дворце. В библиотеке остались Фиона, Ляля и Софья Филипповна, их глаза отчего-то заговорщицки поблёскивали в утренних лучах золотого солнца. Убедившись в том, что за дверью никого нет, фея подсела поближе к своим подругам и тихо прошептала:

– Представляете, Ах чуть было всё не узнал!

– Неужели? – испуганно оглядываясь по сторонам, всполошились остальные.

– Ох, девочки, мне так нехорошо на душе. Мы не должны обманывать нашего повелителя, это плохо.

Софья Филипповна промолчала. Ей тоже было очень и очень плохо от того, что они собираются сделать. Когда-то она поклялась сама себе, что ни за что в жизни не предаст и не обманет своих друзей, будет им верна до конца дней. И вот только сейчас учительница поняла, что невозможно угодить сразу всем, а значит, придётся прибегнуть ко лжи.

– А мы и не обманываем нашего повелителя, – спокойно сказала на это Ляля, – мы просто ему ничего не говорим.

Но Фионе от этого было не легче. Она знала, что поступает нечестно со своим лучшим другом, который заменил ей и отца, и мать, скрывая от него этот безумный план. Но, с другой стороны, было очень жаль Лялю, которая чуть ли не на коленях просила фею ей помочь.

Ещё в начале учебного года Фиона обещала девочке, что если та закончит первый класс на отлично, то она обязательно ей пойдёт на встречу. Радости Ляли не было предела!

– Ты – самая добрая! Ты – просто чудо! Ты – лучшая! У тебя золотое сердце! – целый день напролёт щебетала она, не в силах скрыть своё счастье.

И вот учебный год подошёл к концу, а дневник юной школьницы просто светился от круглых пятёрочек. Но Фиона уже давно знала, что так и будет, поэтому заранее придумала план. Конечно, он никогда бы не осуществился без помощи волшебного зеркала, ведь оно являлось верным другом и помощником Аха и уж обязательно бы всё рассказало своему повелителю. Поэтому фея уговорила всевидящее зеркало держать язык за зубами. Никто из заговорщиц не знает, как ей это удалось, но волшебный страж Ахант согласился на время закрыть свои глаза, предварительно взяв с феи обещание, что их план не принесёт стране никакого вреда.

– Итак, девочки, – проговорила Фиона, понизив свой голос до еле слышного шёпота, – у меня есть хорошая новость: плащ готов.

Библиотеку обдал победный вопль Ляли, которая не сумела сдержать в себе радостные эмоции. Но строгие глаза феи заставили девочку тут же замолчать, и через несколько секунд в помещении вновь установилась полная тишина. Девушка осторожно достала из своей бархатной зелёной сумочки старенький выцветший плащ тёмно-синего цвета и показала его подругам. Этот плащ она латала не одну ночь напролёт волшебными нитками и лоскутками, чтобы вернуть старой вещи рабочий вид. Глядя на него, Фиона не могла не вспомнить добрую волшебницу, которая и подарила ей этот плащ.

– Мне он ни к чему, – сказала тогда эта невысокая полная старушка с синими, как васильки, глазами, – а тебе, милая, пригодится. Накинь его на плечи и подумай о том месте, где тебе хотелось бы оказаться. Плащ мигом перенесёт тебя туда! Правда, он немного прохудился, но это не беда – залатай маленько, и он послужит тебе ещё не один десяток лет. Ну а когда он окончательно протрётся до дыр, просто выбрось и забудь о нём.

Фиона с радостью приняла подарок и сильно огорчилась, когда узнала, что этот волшебный плащ не в силах перенести её в параллельный мир. Но горевала она недолго. Неожиданно Софья Филипповна придумала замечательный выход.

– Кажется, я придумала, как использовать эту вещичку, – сказала она, выслушав подругу. – Представь, что это не плащ, а магическая дверь, которую уничтожил Ах. А что нужно для того, чтобы эта дверь открылась?

– Заклинание! – воскликнула изумлённая девушка, восхищаясь сообразительностью учительницы.

– Именно! – кивнула головой та. – Нам нужно заклинание.

– Но где его взять? – рассеянно пробормотала Фиона. – Ах и его уничтожил…

Но Софья Филипповна не собиралась отчаиваться, она сказала, что заклинание нужно вспомнить и, помолчав две минуты, прочла на память его первую половину.

– Полдела сделано, – широко улыбнулась женщина, которая в душе желала побывать в параллельном мире больше всего на свете, и записала магические слова на бумаге. – У меня превосходная память, но вторую половину, к сожалению, вспомнить не могу. Думаю, это повелитель так захотел. Подумай, Фиона, хорошенько, может быть, ты вспомнишь, ведь ты однажды слышала это заклинание.

Но как фея ни старалась и не сосредоточивалась, ей удалось вспомнить только два слова, а Ляле – одно. И вот они сегодня собрались в библиотеке своего повелителя, чтобы ещё раз обсудить этот вопрос.

– Нам не хватает одного слова, – прошептала девушка. – Что нам делать?

Помощи просить было не у кого, и подругам ничего не оставалось, как пойти к всевидящему и всезнающему волшебному зеркалу.

Широкие коридоры были пусты, все обитатели дворца сейчас были заняты утренними заботами и делами. Лишь откуда-то издалека доносился глухой храп задремавшего на службе стража.

Фиона шла впереди, неслышно ступая по гладкому блестящему полу мягкими туфельками. За ней следовала Ляля, а Софья Филипповна замыкала короткое шествие.

– Ляля, не стучи так громко каблуками, – строго повторяла она всю дорогу, боясь, что кто-нибудь их увидит возле кабинета повелителя.

– Софья Филипповна, у меня нет каблуков! – отзывалась девочка, чувствуя, что движется неслышно, как кошка.

Но учительница волновалась совершенно напрасно, ведь Ах полностью доверял всем трём девицам, а особенно Фионе, и об этом знали все в Белом дворце. И ни за что на свете обитатели этого места не заподозрили бы их в тёмных делах, если бы увидели крадущихся подруг по широкому коридору в сторону кабинета повелителя, устланному толстыми узорными коврами. Но бдительный ум Софьи Филипповны думал иначе. Она видела гораздо дальше Фионы, Ляли и, может быть, даже самого Аха. Во дворце было полно хитрых и подозрительных обитателей, и одним из них являлся доктор наук Свин. Какое-то седьмое чувство подсказывало женщине, что доверять этому учёному ни в коем случае нельзя, и тем более нельзя, чтобы он сейчас увидел их здесь. Объяснить же свои смутные подозрения к Свину она пока могла лишь только тем, что когда-то он предал своего повелителя и покушался на его жизнь, а значит, сможет предать ещё. Этого учительнице было достаточно, чтобы относиться к учёному, как к врагу. Но пока она никому не озвучивала своих рассуждений, боясь, что друзья не воспримут её подозрения всерьёз.

Золотой ключ легко и неслышно повернулся в могучей двери, пропуская подруг в свои владения. Тотчас повсюду зажглись яркие лампы, ослепительный свет которых вмиг затмил мягкий дневной свет, что тёплой волной лился из больших окон.

Фиона невольно вздрогнула. На секунду ей показалось, что сердитые глаза повелителя сейчас смотрят на неё в упор, видя все её мысли насквозь. Но оглядевшись, девушка облегчённо вздохнула: кабинет был пуст, не считая подозрительного зеркала, которое хмуро смотрело на нежданных гостей своими блестящими, глубокими очами.

– Что случилось? – прозвучал его ровный, как и подабает стеклу, голос.

– Зачем спрашивать, если ты и так всё знаешь? – вздохнула фея, чувствуя себя провинившейся школьницей. – Нам снова нужна твоя помощь.

Зеркало молчало. Помочь, значит, снова предать повелителя. Несколько долгих минут оно думало, что ответить и, наконец, сказало:

– Я вам и так оказало очень большую услугу, за которую Ах имеет полное право меня уничтожить. Неужели вы, женщины, считаете меня предателем?.. Нет, больше я ничего не скажу. Дам вам очень хороший совет – забудьте обо всём и выбросьте все безумные идеи из своих голов. Вы рискуете.

Подруги растерялись, не зная, что говорить. У них был виноватый и очень жалкий вид. До того жалкий, что волшебное зеркало немного смягчилось. Оно шумно вздохнуло и снова заговорило:

– Поймите меня, я не со зла отказываю вам в помощи. Повелитель уничтожил эту дверь не просто так. Ваша затея не принесёт ничего хорошего.

Фиона заметила в зелёных глазах Ляли крупные слёзы разочарования и боли и не смогла больше молчать.

– Как коротка у тебя, зеркало, память! – воскликнула она сердито. – Быстро же ты забыло, что сделали для нашей страны эти ребята! Аты задумывалось когда-нибудь, что бы было со всеми нами, если бы не они? Кто освободил пленников из страшного подземелья Чёрного замка? Кто нашёл выживших крылатых лошадей? Кто вернул повелителю камень электрической радуги, который надёжно защищал Аханты все эти три года от чёрной магии завистливых заморских колдунов? Я уже не говорю о книгах заклинаний и драгоценностях ограбленного злодеями народа! И наконец, благодаря кому в нашей стране появилась школа для всех детей? Ведь это они, Женя и Митя, предложили Аху такую замечательную идею! Без них на вот этом троне сейчас бы восседал не кто иной, как сам Зверозуб!

Фиона остановилась, чтобы перевести дух. Её щёки ярко пылали красной краской от возмущения и непонимания этой холодной стекляшки. Метнув в сторону притихшего зеркала взгляд полный гнева и обиды, она схватила за руку едва не плачущую Лялю и направилась к выходу. Такое поведение было не присуще доброй лесной фее, которую в Ахантах все знали как тихую, ласковую и безобидную учительницу и хозяйку прекрасной Зелёной поляны. Даже Ляля, проводившая с Фионой немало времени, ни разу не видела её такой сердитой.

– Постойте! – вдруг буркнуло волшебное зеркало, когда подруги уже переступали мраморный порог кабинета.

Фиона обернулась.

– Так и быть, я помогу вам, – услышала она тихий виноватый голос. – Это слово – улима…

– Спасибо, – сдержанно проговорила фея, в душе ликуя и радуясь победе.

– Если у вас всё получится, – продолжило зеркало, потупив свой взор, – приведите детей сюда. Мне бы хотелось с ними поговорить.

– Обязательно, – был ответ.

Подруги радостно взвизгнули и вихрем выскочили из кабинета, повторяя в мыслях заветное слово.

5

Впервые за последние три месяца Горбун проспал всю ночь крепким здоровым сном, впервые его не терзали мучительные ночные кошмары и страшные видения. Уверенность в себе и надежда на победу вновь разбудили в его отчаявшейся душе желание жить и бороться.

Открыв глаза, старик радостно захихикал и немедля вскочил с постели, не желая терять ни минуты драгоценного времени.

– Жизнь так коротка, а мне так много нужно успеть сделать! – вслух подумал он и подошёл к большому осколку грязного зеркала, который за много лет покрылся толстым слоем серой пыли и липкой паутины.

Смахнув всё это рукой, Горбун взглянул на своё отражение и чуть не обомлел: на него смотрело худое, желтокожее существо, похожее на древнюю мумию, с длинными лохмотьями грязных волос, безобразным носом и провалившимися внутрь глазами.

– Неужели это я?! – ахнул Горбун в ужасе и отшатнулся от страшного видения в сторону. – Где мой плащ?

Старуха-ведьма, увидев своего внука, поспешила узнать, что его так напугало.

– Где мой плащ? – повернулся он к ведьме, чтобы прочесть ответ на её сухих, сморщенных губах.

– От твоего плаща остались одни лохмотья.

– Так сшей мне новый! – завопил старик и снова подошёл к зеркалу.

Отражение пугало своей действительностью. Так плохо Горбун не выглядел ещё никогда. Несколько минут он пристально изучал свою внешность, привыкая к ней.

– Как сильно я похудел… – проговорил еле слышно горьким голосом. – От моих волос почти ничего не осталось, а те, что уцелели, стали серыми, как прошлогодняя паутина. Я похож на привидение. Нет! Хуже! Я похож на однорукое чудовище, которое приходит в сны маленьких непослушных детей… В этом виноват мой злейший враг Ах! Он перечеркнул всю мою жизнь, обрёк моё тело на страшные муки, – и Горбун зашёлся громким истерическим хохотом, лихорадочно сверкая глазами в полумраке старой хижины.

От его дикого, нездорового хохота вздрогнули даже обнаглевшие серые крысы, которые днём и ночью сновали по углам в поисках пищи.

– Слышишь, старуха? Твой внук не сошёл с ума, не думай! Он скоро станет повелителем этой страны! Я жив! Жив! Жив!

Когда приступ бешенства минул, старик вышел на свежий воздух и стал ждать Мару. Он вспомнил, как они разговаривали о каком-то плане, и его немощное, старческое тело внезапно наполнилось новыми силами. В этой неопрятной и глуповатой на вид девице он разглядел весьма неплохого союзника. От неё шла какая-то невидимая волна ненависти и презрения ко всему светлому и доброму, в её огромных малахитовых очах горела чёрная жадность, сластолюбие и мечта о шикарной, королевской жизни. Именно такой сообщник и был нужен Горбуну, пусть даже этот сообщник будет в юбке.

Мара появилась неожиданно. Сперва старик сильно растерялся, увидев вместо чумазой мордашки девицы белоснежное лицо с обворожительной широкой улыбкой. По прекрасным холёным плечам блестящими чёрными прядями струились густые волосы.

– Мара? – выдохнул Горбун, всё ещё не веря своим глазам.

В ответ гостья звонко рассмеялась, обнажив старику ровный ряд ослепительно белых зубов.

Да, это была она. Такие глаза нельзя было спутать ни с одними другими! Мара оказалась настоящей красавицей, красоте которой могла позавидовать любая заморская принцесса. И если до этого времени Горбун относился к женскому полу с большой неприязнью и неуважением, то эта женщина пробудила в нём странные, полные восхищения чувства.

– У меня хорошие новости, – сказала она, присев на кривую лавку.

Старик тряхнул головой и постарался сделать вид, что не заметил перемен во внешности своей знакомой. С серьёзным видом он присел рядом и нетерпеливо промолвил:

– Говори!

– Из достоверных источников мне стало известно, что повелитель Ах отправился в гости в далёкую страну Оханию, – поведала Мара, сузив свои зелёные глаза и став похожей на охотящуюся пантеру.

Старик задумался. Действительно, это очень хорошая весть и грех будет ею не воспользоваться. – Почему молчишь? – удивилась девица, незаметно перейдя на «ты». – Передумал воевать?

– Не передумал, – буркнул в ответ Горбун, чувствуя, как быстро заработали его заплесневевшие за долгий отдых мозги, придумывая планы один лучше другого. – Теперь нам не составит никакого труда расправиться с друзьями Аха, а потом и с ним самим. Главная задача состоит в том, как пробраться в этот дворец незамеченными.

– У меня есть план, – вдруг сказала Мара, пристально глядя в глаза собеседника.

Горбун приготовился выслушать свою сообщницу и тем самым оценить её умственные способности. А план Мары был таков:

– Под каким-нибудь предлогом я попаду во дворец и постепенно разделаюсь со всеми его обитателями. В первую очередь, с теми, кто представляет для нас главную угрозу.

Горбуну стало смешно.

– И это твой план? Да кто тебя туда пропустит? Ты же – ведьма!

Но Мара не обиделась на такие слова, она по-прежнему оставалась серьёзной и непоколебимой.

– У меня на лбу не написано, что я ведьма, – сказала она, взмахнув пушистыми ресницами. – Я представлюсь какой-нибудь заморской принцессой, которая отправилась путешествовать по миру и случайно заблудилась. Насчет этого не волнуйся.

«А она неглупа, очень неглупа, – подумал про себя старик, с интересом и восхищением глядя на прекрасное лицо своей собеседницы. – И говорит она верно, мне начинает нравиться этот план».

Выслушав Мару до конца, Горбун для приличия немного подумал, а потом сказал, что мысль её не идеальна, но вполне сгодится. В ответ на это девушка лишь усмехнулась, прекрасно зная, что другого плана просто не может быть.

6

Когда походный рюкзак стал похожим на туго набитый мешок с картошкой, мама наконец-то угомонилась. Она облегчённо вздохнула и присела на табуретку, чтобы перевести дух. На её взволнованном лице таились лёгкая тревога и печаль, минуты расставания неумолимо приближались, а вместе с ними на глаза наворачивались слёзы. Жене было жаль маму, но самой ей плакать совсем не хотелось.

– Мамочка, не грусти, – ласково сказала девочка, обнимая её за плечи, – неделя пролетит, как один день. Ты даже и не заметишь.

Мама попыталась улыбнуться. Ей не верилось, что её Женечка уже не маленькая девочка, за которой нужно постоянно смотреть и собирать в школу портфель, заставлять есть кашу и проверять уроки. Перед ней стояла рослая шестиклассница с совсем недетским взглядом.