Гитлер ещё в середине октября, на совещании в ставке «Вольфсшанце», категорически заявил:
– Входить в Москву мы не будем, я это запрещаю! Кольцо нужно сузить до окружной железной дороги, и эту линию не должен перешагнуть ни один германский солдат! Но всякая капитуляция при этом отклоняется. Понятно, что Советы будут до последнего защищать свою столицу, однако я не могу и не хочу жертвовать своими людьми. И у меня нет ни малейшего желания кормить тех, кто останется в городе! Надо заставить жителей бежать, уходить через специально оставленные проходы. Так мы, во-первых, сохраним жизни наших солдат, а во-вторых, избавимся от лишних ртов. Для этого следует регулярно обстреливать Москву из тяжёлых артиллерийских орудий и производить ежедневные бомбёжки. Город должен достаться нам пустым, без жителей, но при этом всё-таки целым, чтобы было, где зимовать. Без моего распоряжения никаких зданий не взрывать и не уничтожать, это мой категорический приказ! Жителей же выпускать беспрепятственно, они усилят общий хаос в стране и тем самым в итоге помогут нам. Голод и эпидемии сделают за нас всю грязную работу, весной нам, полагаю, не придётся даже по-настоящему воевать, русские будут сдаваться сами – десятками, сотнями тысяч. Они настолько устанут от войны, голода и хаоса, что с радостью примут новую власть.
И Федор фон Бок, и Франц Гальдер прекрасно знали об этих планах фюрера, а также о том, что он мечтает как можно быстрее (и, разумеется, победоносно) завершить Восточную кампанию, чтобы высвободить силы для переброски в Средиземноморье, Северную Африку и Переднюю Азию. Новой задачей для танковых и моторизованных корпусов будет разгром англичан и захват территорий, богатых нефтью, золотом, железной рудой, медью, никелем и другими полезными ископаемыми. Алжир, Марокко, Тунис, Ливия, Египет, Палестина, Сирия, Иран, как неоднократно заявлял Гитлер, должны принадлежать Германии – наряду с Центральной Африкой, Средней Азией, Тибетом, Индией, Индонезией и, возможно, даже частью Юго-Восточной Азии. Правда, в этом случае придётся поспорить с японцами, которые тоже мечтают получить эти сладкие куски бывшей Британской империи. Но колонии должны достаться победителям!
В основании же его крайне амбициозных и далеко идущих планов лежала победа под Советским Союзом и, в частности, быстрое взятие Москвы. Удастся её захватить, всё так и будет, если же нет… Перспективы тогда вырисовывались самые мрачные: лютый холод, глубокий снег, обморожения, болезни. Вокруг – дикая, угрюмая, разбитая, но непокорённая страна. Как тут не вспомнить великого Наполеона и его крайне неудачный поход 1812 года! Из шестисоттысячной армии императора (лучшей в Европе!) обратно вернулось от силы десять тысяч человек. Один из шестидесяти – не самый блестящий результат, прямо-таки скажем. И никакой славы, одно только горькое разочарование и бесславное поражение.
Никто, разумеется, не хотел повторить ошибки Наполеона, фюрер, наоборот, всячески стремился избежать её (и прежде всего – затягивания кампании до зимы), а потому спешил и нервно подгонял своих генералов. Дальнейшая дискуссия, таким образом, не имела смысла (раз Гитлер уже всё решил), и Гальдер быстро закончил её. К чему долгие споры, если в кармане у него уже лежат готовые приказы, касающиеся продолжения наступления на Москву?
И начальник Генштаба ОКХ тут же их озвучил: «Девятой полевой армии генерал-полковника Штрауса совместно с 3-й танковой группой Рейнгардта приказывается двигаться на восток – до канала Москва – Волга, после чего повернуть к Москве, создав таким образом левый клин охвата… Второй танковой армии Гудериана – овладеть транспортным узлом Тула с отлично оборудованным аэродромом, а затем, повернувшись на юго-восток, идти через Коломну на Рязань (блокируя большевистскую столицу с южной стороны). Две другие германские армии, 4-я полевая фон Клюге (на правом фланге) и 4-я танковая Эриха Гёпнера (на левом), должны осуществить фронтальное наступление на Москву. И в конце концов взять её, разгромив оставшиеся советские части на ближних подступах и сломив сопротивление защитников уже внутри неё…»
Начало общего германского наступления (очевидно, последнего в 1941 году) наметили на 15–18 ноября, в зависимости от погоды и состоянии дорог. Точнее, того, что в России называли дорогами.
* * *
Сообщения Советского информбюро
Утреннее сообщение 15 ноября
В течение ночи на 15 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах.
За последние дни на различных участках Западного фронта захвачены в плен большие группы фашистов. Грязные, обросшие, в лохмотьях, немцы скорее напоминают собою бродяг, чем солдат регулярной армии…
Вечернее сообщение 15 ноября
В течение 15 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах.
За 15 ноября под Москвой сбито 4 немецких самолёта.
* * *
Западный фронт, 14 ноября (Спец. воен. корр. «Правды»)
В течение прошедшей ночи и нынешнего дня на Западном фронте особенно напряжённые бои велись на Волоколамском направлении и в районе Наро-Фоминска. Наши части отбивали атаки врага и местами наносили контрудары вражеским танкам и пехоте.
На левом фланге фронта бои также с каждым часом обостряются. Немцы, продолжая в отдельных местах развивать наступление, вводят в бой новые части. Наши войска успешно контратакуют неприятельские силы. Вчера полк немецкой мотопехоты, поддержанный танками, ценой большой крови прорвался к пункту В. и устремился в район Ш. Войска командира Захаркина преградили путь неприятелю. Бои здесь не прекращаются…
Особенно крупные потери немцы понесли на реке Нара. Все их попытки форсировать эту реку и закрепиться на её восточном берегу отражались огнём советской артиллерии. Только одним подразделением, действующим в районе Наро-Фоминска, уничтожено за последнее время до 3000 немецких солдат и офицеров, 300 автомашин, 8 артиллерийских, 15 миномётных и 15 пулемётных батарей неприятеля. Кроме того, здесь нами был подавлен огонь 8 артиллерийских, 20 миномётных и 8 пулемётных батарей.
Авиация Западного фронта за 12 и 13 ноября уничтожила 14 самолётов, 10 танков, 80 автомашин, взорвала бензозаправочную станцию, вывела из строя 4 орудия и расстреляла свыше двух батальонов вражеской пехоты.
На Волоколамском направлении бойцы генерал-лейтенанта Рокоссовского выбили крупные немецкие силы из пункта С., который фашисты пытались превратить в плацдарм для наступления на шоссе. Во время боя наши танкисты подбили и подожгли много немецких танков, которые оставлены фашистами в районе пункта С.
На остальных участках Западного фронта велись артиллерийская и миномётная перестрелка местного характера и разведывательные действия. Относительное затишье, которое царит за последние дни на некоторых направлениях Западного фронта, возможно, является подготовительным этапом для нового наступления немцев.
К вечеру мороз усилился. К нам попадают немецкие пленные с отмороженными ушами и руками. Пленные одеты далеко не по-зимнему.
«Правда», 15.11.1941
* * *
Директива ОКХ
Группа армий «Центр» Штаб группы армий Оперативный отдел 15.10.1941 № 1968/41 сов. секретно
Штаб вооружённых сил Германии приказал:
Фюрер решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята, даже если она будет предложена противником.
Моральное обоснование этого мероприятия совершенно ясно в глазах всего мира. Так же как и в Киеве, в результате взрывов замедленного действия для наших войск возникли чрезвычайные опасности, а поэтому необходимо считаться в ещё большей степени с аналогичным положением в Москве и Ленинграде. То, что Ленинград заминирован и будет защищаться до последнего бойца, объявлено по русскому радио. Необходимо считаться с серьёзной опасностью эпидемий.
Именно поэтому ни один немецкий солдат не должен войти в эти города; всякий, кто попытается оставить города против наших линий, должен быть обстрелян и отогнан обратно.
Небольшие незакрытые проходы, представляющие возможность пропуска потоков населения, устремляющегося во внутреннюю Россию, можно только приветствовать. Кроме того, и для других городов действует правило, что до их захвата они должны быть измотаны артиллерийским обстрелом и воздушными налётами, а их население обращено в бегство. Совершенно безответственно было бы рисковать жизнью немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или питать их население за счёт Германии.
Чем большее количество населения советских городов устремится во внутреннюю Россию, тем более увеличится хаос в России и тем легче станет управление и использование оккупированных восточных районов.
Это указание фюрера должно быть доведено до сведения всех командиров.
Добавление группе армий:
Недопустимо любое самовольное сожжение населённых пунктов, которое могло бы угрожать расквартированию наших частей.
За командование группы армий
Начальник штаба ФОН ГРЕЙФЕНБЕРГ
Часть вторая
Кровь и лёд
Глава пятая
Выехали из Москвы только к вечеру: во-первых, Верховный, как всегда, работал накануне почти до утра, а потому проснулся лишь в одиннадцать часов, во-вторых, это сделали из соображений безопасности: после четырёх начинает темнеть, и немцы уже не летают. Боятся, что не найдут свой аэродром или же не смогут сесть. Значит, меньше вероятности, что заметят с воздуха и нанесут бомбовый удар.
Первым, как всегда, двигался по Волоколамскому шоссе тяжёлый бронированный «паккард» Верховного, за ним – восьмицилиндровый «форд» с охраной. В прежних поездках кортеж обычно сопровождал ещё и автобус с автоматчиками, но в этот раз решили от него отказаться – чтобы не привлекать внимания. В «паккарде», помимо самого Сталина, находились ещё генерал Николай Власик (он сидел рядом с водителем) и два личных охранника. Ехать было недалеко, шестьдесят с чем-то километров – до позиций 4-й танковой бригады Катукова. Осторожный и осмотрительный Николай Сидорович, конечно же, был против этой поездки – слишком опасно, передовая близко, но Сталин настоял.
Он уже не в первый раз ехал на фронт: в начала октября был под Малоярославцем: лично проверял готовность этого важного оборонительного рубежа. А в начале ноября – под Можайском: хотел узнать о настроении в частях. Положение было критическое, можно сказать, отчаянное: Брянский фронт развалился на части (а за ним ещё – Западный и Резервный), советские армии беспорядочно отступали, бросая танки, артиллерию, тягачи, машины и тяжёлое вооружение, Москву, по сути, защищать оказалось некому. Сразу на трёх фронтах (это более восьмисот километров!) зияли гигантские бреши, заткнуть которые было нечем.
Немецкие панцерные дивизии обошли, разорвали оборону Брянского фронта, углубились в тыл сразу на сорок-пятьдесят километров (где-то даже на семьдесят), загнали три советские армии в «котлы». А все попытки Ставки ГКО и Генштаба навести хоть какой-то порядок ни к чему не вели. Было такое впечатление, что командующие фронтами просто не знают, что у них творится: растерялись, утратили связь со своими частями, не управляли ситуацией.
Невозможно было как-то остановить это беспорядочное отступление, создать новую линию обороны: строгие, решительные директивы из Москвы и категорические приказы военных советов не выполнялись, были случаи отхода без боя, без должного сопротивления, просто панического бегства. А в это время 2-я танковая армия Гейнца Гудериана с ходу заняла Орёл (без труда, нагло, одним ударом!), потом захватила Мценск и Малоярославец, стала подбираться к Туле, городу русских оружейников.
В Москве царило паническое настроение: все говорили, что столицу не удержат, сдадут. Члены Политбюро и ГКО едва ли не каждый день напоминали Верховному о гениальном решении мудрого Кутузова – пожертвовать Москвой ради спасения армии, настаивали на скорейшем отъезде в глубокий тыл, в Куйбышев. Там всё уже давно готово: построен отличный, удобный бункер, есть надёжная связь со всеми фронтами и армиями. Можно, мол, управлять страной и войсками прямо из него, не подвергая себя ненужному риску (и других ответственных руководителей партии и правительства – тоже).
За Абельмановской заставой стоял под парами специальный литерный состав, ждал своего пассажира. Как и самолёт на Чкаловском аэродроме. Хоть сегодня отправляйся! Но только надо ли? Это и был главный вопрос, на который Сталин хотел получить ясный ответ. Именно поэтому он в октябре 1941 года выехал под Можайск – понять, как настроены советские бойцы, готовы ли они драться до последнего. И, если нужно, лечь под стенами Кремля.
Поездка на фронт оказалась очень полезной: Сталин понял, что советские бойцы будут драться. До конца, до самой смерти. Настроены очень решительно, отступать не хотят, твердят в один голос: «Отстоим Москву, умрём, но не пустим врага в дорогую столицу! Только вы будьте с нами…» И он их послушал, никуда не поехал, остался в городе.
И, как оказалось, правильно сделал: панику, возникшую 16 октября, быстро подавили, виновных наказали, порядок навели, людей успокоили, новые оборонительные рубежи построили. И приготовились драться дальше.
Сталин самым своим нутром чувствовал: нельзя больше отступать, бежать без оглядки, пятиться, нужно остановиться и дать решительный бой. Вон сколько уже земли потеряли, а что дальше? Идти за Волгу и за Урал? Или же сразу – в Сибирь? Нет, за Москвой для нас земли нет, нужно бить врага здесь, на её подступах.
Сейчас ситуация тоже была, прямо скажем, не очень, немцам удалось ещё немного приблизиться к столице, взять ряд подмосковных городов и сёл. Но уже появилось ясное ощущение того, что в город противник не войдёт. Пусть его отдельные части прорвутся на окраины, пусть даже немецкие генералы увидят в полевые бинокли звёзды на кремлёвских башнях, но на этом – всё. Стало понятно, что прославленные армии фон Бока выдыхаются (особенно – панцерные), они уже потеряли ударную силу. И ноябрьское наступление – это жест отчаяния, последние конвульсивные попытки пробиться и взять-таки Москву. Но не получится у них: гитлеровские армии уже не те, что были раньше, не идут бодро, победно, а еле ползут, цепляются за любые рубежи. Значит, самое время ударить по ним, отбросить назад, подальше от Москвы.
Именно этим, подготовкой к большому контрнаступлению, сейчас и занимался Генштаб. Скоро будет уже всё готово, осталось совсем немного.
Сталин ехал в 16-ю армию Рокоссовского, чтобы посмотреть на действие гвардейских реактивных миномётов. Ставка ГКО в октябре-ноябре передала Константину Константиновичу несколько дивизионов БМ-13, и сейчас «катюши» готовились нанести удар по скоплению немецких войск под Скирмановым. Им поставили задачу поддержать контрнаступление 4-й танковой бригады Катукова и разбить немецкую 10-ю танковую дивизию, серьёзно угрожавшую тылам 16-й армии. Если не сделать этого сейчас, то потом будет поздно: есть вероятность, что она прорвётся к Ново-Петровскому, выскочит на Волоколамское шоссе и зайдёт Рокоссовскому в тыл, что осложнит и без того сложную обстановку на Истре. Вот и решили ударить новейшими реактивными миномётами. Пусть поработают, помогут танкистам и мотострелкам.
Ехали медленно, водитель «паккарда» старался объезжать самые глубокие ухабы и рытвины, но не всегда это удавалось: немецкие самолёты регулярно бомбили Волоколамское шоссе, главную транспортную артерию 16-й армии. «Юнкерсы» разносили в пике военные колонны, обстреливали на бреющем транспортные обозы.
Дорога была вся в бомбовых воронках, лимузин то и дело заносило, он грузно переваливался с боку на бок. Сталин недовольно морщился, но молча терпел: понимал, что таковы уж прифронтовые реалии. Охранники, сидевшие впереди него, мёртвой хваткой держались за поручни – чтобы не дай бог не завалиться на Вождя. К счастью, не приходилось опасаться авианалётов: небо к вечеру заволокло, из низких сизых туч пошёл мелкий снег.
* * *
Немецкие пилоты сидели в это время на аэродромах, отдыхали и ловили по радио музыку. Особенно – студию в далёком Белграде, откуда шли передачи для армии Роммеля в Северной Африке. И на ней же регулярно крутили пластинку с популярной «Лили Марлен».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=51934661&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
