прикрывшись наглою,
побрившись наголо.
В карманы – слёзы,
в кулак – проигрыш.
Потуже пояс:
забытый голос
срывает скобы —
стальные полосы,
лишает памяти,
вбивая ложное.
Нашлись простыми,
расстались сложными,
оставив «Может быть…»
В карманы – слёзы,
в кулак – проигрыш.
Серые копья
Что мы ищем в дыму,
бросаясь на серые копья?
Не тебе одному!
Нам вдвоём бродить в этих топях!
Нам вдвоём решать
за других неверных!
Нам с тобой летать,
и плевать, кто первый!
Только нам дано
жить на гранях бездны,
забывать пароль,
притворяться честными,
ждать других путей,
из кровавых будней —
тех же новостей,
и – на кухне – «Будем!»
Только слёз мешок —
прошлое на поясе,
сдавленный смешок
за железным голосом,
светлые глаза
с темнотой заученной,
тупо – промолчали,
оказавшись лучшими.
Только ты и я —
через «и» поставленные.
Разная судьба
на двоих – неравная.
На двоих – жестокая,
на двоих – печальная.
И на серых копьях
каждого отчаяние…
Сказ о вечном
– Что на твоих ладонях?
– Слёзы остывшей крови.
– Что на твоих ступнях?
– Ржавые цепи в ряд.
– Что это, в твоём голосе?
– Холода грустного полосы.
– Что в глазах твоих, бывших светлыми?
– Серость тусклая, без ответов.
Улыбнулась старуха радостно,
протянула руку трухлявую:
– Подписалась под тем, что сказано?
Я кивнула, поспешно вставая.
– Подожди! Заплачу за данное!
Не всегда так везёт на чистое
сердце красное, пусть и с ранами…
Не жалеешь, отдав так быстро?
Это ведь не ломбард, родимая, —
не вернёшь, если встретишь вновь…
Не отказывайся от денег!
Их достаточно за любовь!..
Что ж, не хочешь? Тогда послушай:
если память затопит яму,
адрес знаешь. Ведь мы и души
у несчастных людей покупаем!
А твою – за двойную цену…
За тройную могу, коль придёшь!
Только долго мы ждать не умеем…
И уйми свою мелкую дрожь!..
А за сердце «в подарок» спасибо!
Но не жаль тебя, честно скажу…
Ну, иди… И до скорой встречи!
Возвращайся! Я тебя жду!
– Что на твоих ладонях?
– Пепел засохшей крови.
– Что на твоих ступнях?
– Когти небесных птах.
– Что это, в твоём голосе?
– Тени осенней мороси.
– Что в глазах твоих, бывших светлыми?
– Встречи счастья, без сердца – редкого.
Улыбнулась старуха радостно,
протянула руку трухлявую:
– Подписалась под тем, что сказано?!
Я кивнула, тихо вздыхая.
– Не печалься! Теперь не больно.
Я кивнула – она права:
у меня внутри всё спокойно.
Ничего. Пустота. Тишина.
– Вот. Тройная. Как обещала. —
По столу зазвенели монеты.
– Не берёшь?! Впрочем, так и знала…
Ну, тогда помогу советом.
Ведь тебе не долго осталось.
Понимаешь? И хорошо! —
Она снова заулыбалась:
– За углом сестрица живёт!
Она щедрая и не страшная,
дарит вечный, здоровый сон.
Только с нею шутить опасно!..
Да ты видела чёрный дом!
В общем, крикни – я всё устрою!
И, внимание, вот совет:
вызывай меня только ночью!
Она нервная, когда свет…
– Это кто? – Указала пальцем
на меня, как на мокрую мышь.
– Не бушуй! Это лучший донор!
– Отчего же, донор, молчишь?
Испугалась, иль не готова?!
– Я готова и не боюсь.
– Просто с жизнью прощаться не хочешь?
– Не хочу. Но сейчас решусь.
– Отчего же не хочешь прощаться? —
Удивилась всерьёз она,
сжав сухие серые пальцы. —
– Ты же всё уже продала!
– Отдала. Подарила старухам! —
Закатилась вторая сестра.
– Отдала? Ну и глупая дура!..
– Да, глупышка! – Ты! Не она!
В тишине растянулась пауза,
тремя струнами в острый круг.
И разбил напряжённые стёкла
изнутри меня сердца стук,
заскулила, скрутила болью
вновь обрётшая дом душа.
– Извини, сестра, я не дура!
По работе её спасла!
– Ну не даром пасьянс раскладывала!
Так и знала, что дашь ей шанс!..
Не скажу, что меня порадовала…
Ну, давай! Вводи её в транс!
Чтоб дорогу ко мне забыла,
не узнала твоё лицо.
Всё же, как ты в себя влюбила?
Разомкнула стальное кольцо?
– Помогла ей одним советом…
Кстати, скоро рассвет. Выбирай! —
– Закрутилась в руках планета. —
– Что, опять Красноярский край?
– Да ты глянь! Интересный случай!
Ставлю двадцать! И сразу в рай!
– По рукам! Принимаю вызов!
Добавляю сверху рояль!..
Так играют в торги от скуки
Смерть и Жизнь, выбирая цель.
Кто-то сложит крестиком руки,
для кого-то счастливый хмель.
Удивительно, что победа
напрямую зависит от нас:
ведь мы все говорили с ними,
только с разным набором фраз.
«В стылых комнатах одиночества…»
В стылых комнатах одиночества
всплески вспышек людских молитв:
лица бледные сердца чёрствого
не ломают гранитных глыб.
Знаю, встретимся пыльным облаком
