– Шевелятся? Дай потрогать. А ты уже чувствуешь, что это не один, а двое?
– Мне кажется, я и раньше ощущала, только не осознавала. Толчки могли быть одновременно с разных сторон, а иногда в одном месте, но разной интенсивности, как будто они там дрались за место.
– А тебе распечатали фотографию с УЗИ?
– Да, ты же видел, и первую и сегодняшнюю и на мониторе видел, хочешь ещё раз посмотреть?
– Хочу, покажи.
– Давай дома. Дорога скользкая, не надо отвлекаться. Ехать всего полчаса, потерпи.
– Ладно, потерплю.
Маша и не заметила, как согрелась. Плечи опустились, а до этого были прижаты к ушам. Грудь поднималась от дыхания всё ровнее. Руки достала из рукавичек, немного отодвинула шарф от шеи. Улыбалась, а улыбка мужа, которую было видно только из-за того, что шевелилась борода, согревала сильнее. Он не злится, ему очень хорошо.
«Боже, что же это? Мне должно быть очень плохо, чтобы настроение его становилось адекватным?»
ГЛАВА 7
Дома муж всё также оставался невозмутим. Ничто его не тревожило, не выводило из себя. Мария разделась и вошла на кухню, планировала приготовить ужин, чтобы накормить мужа. Самой ей есть совершенно не хотелось. Но застала супруга у холодильника.
– Как ты успел проскочить? Мы же вместе вошли.
– Копуша моя. Пока ты и наши двое деток в прихожей снимали сапожки, я и проскользнул. Глянул, что из готового есть только колбаса, сыр и сосиски. Но ты наверняка хочешь чего-нибудь горяченького. Будешь пасту? Я приготовлю тебе обалденные макароны с сосисками, пальчики оближешь!
– Давай!
«Вот это номер. Как же так произошло, чтобы Андрюхе захотелось готовить? Это ж кто в него вселился? Идеальный супруг? А мой куда делся? Вернётся ли? И какое будет возвращение, если снова придется с ним увидеться. Не знаю, не знаю…»
– Андрей, а ты хорошо себя чувствуешь?
Спросила Мария, а сама опасливо поглядывала на мужа, вдруг снова начнётся, возможно и не следует поднимать тему изменения его настроения. Девушка стояла в дверях кухни, уперевшись о коричневый косяк, словно готовясь к побегу. Если ответит отрицательно, то она успеет скрыться в другом помещении квартиры. Если всё хорошо, то войдёт в кухню и предложит помощь в готовке.
– Машунь, перестань, всё хорошо. Я сейчас поставлю воду под макарошки, ты подожди, пока закипит, окей? А я быстренько в горячий душ, хочу сполоснуться. Когда выйду, поужинаем, а после я приготовлю тебе ванну, полежишь, успокоишься, расслабишься и быстро, крепко уснёшь. Хорошо?
– Хорошо, Андрюша. Тебя словно подменили, разве бывает такое, чтобы настроение вот так менялось?
– Ничего у меня не меняется, я всегда был таким, просто у тебя гормоны и стресс, видится что-то не то. Тебе надо поесть и отдохнуть, сделать чайку ромашкового?
– Нет, я водички попью, иди, мойся.
Дверь в ванную комнату захлопнулась. Маша услышала, как щёлкнула дверца стиральной машинки, затем что-то с грохотом упало на металлическую поверхность.
– Андрей, ты как? У тебя всё нормально?
Муж быстро открыл дверь. Шагнул из кабинки абсолютно нагой, чёрная смоляная борода только шею прикрывала.
– Маш, всё хорошо, хватит нервничать, это упала лейка от душа, открутилось крепление.
– Да. Оно давно открутилось, я им уже не пользуюсь давно, так и держу лейку в руках или просто на поддоне лежит, когда бездействует.
– А почему ты мне не сказала?
– Я…
Девушка запнулась. Снова болью в висках стрельнула мысль: «Что сделать, чтобы не разозлить Андрея?»
– Дорогой, тебе же некогда. Я вызвала сантехника, но тот в запое. Завтра напомню о себе, может уже очухался.
Конечно, Маша напоминала сотню раз о том, что открутилось крепление для лейки. Оно и не открутилось, а сломалось. Сам Андрей его и сломал, крутанул и свернул всё к чёртовой бабушке.
Ещё сломаны две петли на кухонном шкафу, не висят, потому что держатся на честном слове. Она уже привыкла, слегка приподнимает дверцу, и всё встает на своё место, как будто, так и задумано. Говорила ли она об этом мужу? Конечно, говорила, а тот отнекивался, ссылался на занятость. Да и много что ещё надо починить. А может и не надо, может успеют дом построить? Да нет, это утопия. Не построят, год-два уйдёт на всё это дело. Строительство, затем ремонт.
– Ма-а-аш, Маш, ты где опять летаешь?
– Я?
– Да, отпусти дверь, а то мне холодно голому. А хочешь, залезай ко мне, вместе согреемся?
– Ты что! Мы вчетвером не поместимся в кабинке!
Маша кокетливо хохотнула и захлопнула дверь. Улыбка натянулась, подчеркнув впалые щёки и скулы. Глаза, когда-то пучеглазые, теперь провалились и нарисовали огромные тёмные круги под нижними ресницами. Беременность давалась тяжело. Каждый день то тошнило, то кружилась голова, то хотелось есть как слону, то ни одного куска не могла в глотку засунуть. Как будто игра.
Она никогда не знала в каком состоянии сегодня проснётся. Ничего не помогало. Берегла себя, ела только натуральные продукты, гуляла по два часа в течение дня, занималась йогой для беременных, аквааэробикой. А утром чувствовала себя словно с похмелья.
А иногда совсем наоборот, всё отлично складывалось.
Весь день пробегала как белка в колесе, думала, что на утро встать не сможет. А просыпалась помолодевшей, будто и не было никакой физической нагрузки.
А в другой раз приспичило ей окно помыть на кухонной двери. Всего-то раз пять забралась на подставку для ног. Но икры и лодыжки отекли до жутких ощущений, будто кожа вот-вот лопнет, мышцам словно места не хватало.
Врачи не верили, что она бережет себя, как хрустальную вазу. Ругали за то, что не ведёт себя так, как положено беременным. Обращалась к докторам за помощью, с жалобами на плохое самочувствие. Что те советовали, выполняла на «отлично». Жила по расписанию. Но моменты ухудшения, ужасного состояния случались тысячу раз. Беременная чувствовала себя чаще плохо, чем хорошо.
Наконец-то в душевой зашумела вода. Мария налила воды в винный бокал. Посмотрела на жидкость сквозь стекло, покрутила, пригубила, слегка кивнула и подлила ещё.
Достойно! И чокнулась с водопроводным краном.
– За нас! Всё налаживается. Осталось совсем чуть-чуть, и здоровье вернётся в норму! Должно же вернуться? Так ведь?
– Маш, ты с кем разговариваешь?
Андрюха вышел из душа с полотенцем вокруг бёдер. Тёплое, распаренное тело благоухало мужским парфюмированным гелем, уммм. Маша подняла носик вверх и принюхалась к запаху. Умм. Слегка прикрыла глаза от вожделения. Поднялась со стула в направлении супруга и сходу, со всей силы, ударилась животом об угол стола.
– Ой-и-и-и-и!
– Так, давай-ка садись, хватит на сегодня, напрыгалась. Где болит? Покажи.
– Всё-всё, уже прошло, разве что синячок будет.
Барышня потирала рукой левый бок и левую часть живота, которой приложилась об угол стола.
Вода в кастрюле громко закипела и попыталась выскочить из-под крышки. Часть всё-таки пробралась наружу, стекая по стеклянной плите длинными полосками, местами собираясь в пузырьки.
– Кипит…
– Отлично.
Муж вернулся к плите, отодвинул кастрюльку в сторону и ловким движением быстро стёр бумажным полотенцем то, что вытекло на поверхность.
– А теперь паста! Где же наша паста?
Потянулся к той самой полке с отломанной дверцей. А её надо знать, как открывать, чтобы не удариться.
Марьюшка сжалась от ужаса, что сейчас будет?
Любимый непринужденно продолжал тянуться к шкафчику, а шкафчик ни о чем не подозревал. Висел таким, каким должен был висеть, никого не трогал и его никто не трогал, никто не ремонтировал уже более двух лет.
Муж вытянулся на носочках. Это Машке требовалось встать на подставочку, а ему хватало роста, только немного выправить осанку и протянуть руку. Рука приближалась к ручке дверцы, вот и пальцы ухватились за крохотную скобочку.
– Пожалуйста, Андрей, осторожнее, там сломана петля, дверца совершенно не держится.
– Что ты говоришь? Тебе опять плохо?
– Совсем нет? Наоборот, ты можешь пораниться, открывай дверцу двумя руками.
– Почему?
– Она держится на одной петле.
Андрей во время диалога не отнимал руки от мебели, дверка потихоньку открылась. Мужчина, увлечённый разговором с женой, отпустил кухонный гарнитур, повернулся вполоборота, ничего не происходило.
Маша вцепилась глазами в мужа. Затем медленно перевела взгляд на кухню, после на мужа.
– Отойди, пожалуйста, она сейчас упадёт!
Встала сама и протянула обе руки, в надежде без подставки достать до нужного шкафчика. Дверца всё-таки открылась, как только Машенька подошла к ней. Часть кухонной мебели отворилась невероятно быстро, будто ждала ее. Девочка стояла в позе молящегося солнцу, пытаясь уговорить не упасть дверку. Но та словно насмехалась над ней. Повисла на одной петле, а затем, как в ускоренной съёмке, быстро-быстро отломилась.
Муж, стоявший в шаге от происходящего, замер, наблюдая со стороны, как кусок мебели оторвался и летел в лоб его жене. Дверь углом врезалась посередине женских бровей, затем ударилась о кипящую кастрюлю и с грохотом апокалипсиса упала на кафельный пол.
Кастрюля с кипятком перевернулась, стеклянная крышка полетела следом за дверцей на напольную плитку. Осколки разлетелись по всей кухне, а один остался у женских ног.
Маша пошатнулась от удара, не проронив ни звука, ухватилась за живот, оступилась в сторону и наконец-то вскрикнула, тихо-тихо, как мышка и змея одновременно, с писком с шипением:
– Уй-у-у-иии, пфш-ш-ш-ш, как же больно…
По лбу лилась кровь, заливая нос, рот и губы. Женщина словно не хотела её останавливать, не обращала внимание на то, что кровь сейчас зальёт глаза. Руки не вытирали лицо, пальцы лежали на мокром животе.
Кипяток почти полностью вылился на округлости, лобок, внутреннюю часть бёдер и колени. А в ступне ноги торчал кусок стекла…
Будущая мать не верила своим глазам, не верила своим ощущениям, не верила тому, что могло с ней произойти. Она потихоньку сползала по стенке духовки. Край рубашки задирался о длинную горизонтальную ручку, здоровая нога упёрлась в ножку обеденного стола, а вторая, проколотая уехала в сторону.
Со стороны Мария выглядела как большая советская кукла, с раздвинутыми под тридцатиградусным углом ногами, колени были абсолютно прямые. Только у кукол живота такого не было, а вот испачканные лица и мокрые тряпки – это всегда пожалуйста.
Муж смотрел так, словно незрячий, будто не видят глаза его ничего, остолбенел, не произнес ни звука, опустил руки вниз и не шевелился.
Машина голова поехала в сторону пола. Пол всё ближе приближался к уху, только нога, что упёрлась в ножку стола останавливала, чтобы не завалиться на плитку всем телом. Беременная выставила руку влево и упёрлась о кафель, но рука не хотела держаться, только утяжелила кукольную конструкцию. Девушка теряла сознание от боли и шока.
Глаза закрылись и дыхание замедлилось.
Муж дёрнул головой, резко, коротким движением, будто муха села на щёку, и очнулся.
– Машка! Что же ты наделала!
Бросился к жене, по пути схватив бумажные полотенца, небрежно стирал с глаз кровь, этим же полотенцем промакивал живот, жена ничего не чувствовала. Её не было в этой реальности, сознание потеряло связь с миром.
Андрей согнутой рукой смахнул стёкла с пола и потянул жёнушку на пол. Расстегнул одежду на животе, стянул брюки с резинкой для беременных и бандаж, увидел стекло в ступне, вырвал его, а затем снял носок. Снял рулон с остатками бумажных полотенец и положил под шею. Разглядел, что нос полон крови и повернул голову женщины на бок. Схватил смартфон и набрал 112.
Разговаривая по телефону с диспетчером скорой узнал, что надо проверить пульс. Но уверенность, что жена жива, не покидала его.
– Что вы мне говорите? Она не может умереть, она жива. Она столько перенесла и это перенесёт. Она не может взять и вот так умереть.
– Как мерить пульс? На руке?
– Нет, не чувствую. На шее?
– Тоже не чувствую! Не может быть!
– Зеркало? Какое зеркало? Пудреница? Сейчас поищу.
– Да, дыхание есть, запотело.
– Нашатырь? Он так и называется? Я не знаю, есть или нет.
Андрей ворвался в ванную комнату, открыл шкафчик, на него посыпались пластиковые бутылочки с косметикой. Не то. Мужчина раздраженно отмахивался от дождя с мицеляркой, тоником, кремами и прочими уходами.
– Где же может быть аптечка? Может в спальне? Да, кажется, там я что-то видел. Что вы говорите? Обрызгать водой? Да она, итак, облилась кипятком, какая вода! Сейчас я ещё поищу, может быть, найду.
В комоде спальни нашёлся огромный контейнер с розовой крышкой, сбоку на пластиковой коробке красовался нарисованный Доктор Айболит.
– Нашёл! Нет, не нашатырный спирт? Аптечку нашёл, да сейчас посмотрю!
