– Да.
Купюры радостно прошелестели в руках клерка и перекочевали к нему. Поставив автограф, где надо, он попрощался с банком до следующего раза, участливо моргнув охраннику. Если и насторожило его что-то, когда он спускался по ступеням в душный мир, то лишь чья-то тень, скользнувшая по асфальту и исчезнувшая за углом. Лишь позднее он понял, что совершил ошибку, направившись к центру Фриско по его мрачным переулкам.
Не старше двадцати лет, они напоминали ему волчат, дерущихся за кость. Самому старшему, высокому и широкоплечему парню, возможно, исполнилось двадцать пять. На его предплечье он заметил татуировку парашюта и двух скрещённых молний. Десантник. Если его глаза что и выражали, то только не дружелюбие. Истощая негативные всполохи, его причёска, постриженная под петушиный гребень, волосами указывала на ему как на объект неспособный к сопротивлению. За его спиной стояло ещё пятеро парней помладше. Все чёрные. Самому маленькому не исполнилось и десяти.
– Дяденька, помогите на операцию, у меня мама умирает, – заканючил он, улыбаясь в двадцать два зуба. Если кого и могла напугать эта улыбка, то только пятиклассниц. И что самое интересное, жалости Грек к нему не почувствовал.
– Сегодня не подаю, – ответил он, не собираясь поворачиваться к ним спиной.
– Так у него мама умирает, – пытался надавить на слабую точку здоровяк с петушиным гребнем, но его доводы он отмёл с ходу.
– Я не Армия Спасения.
– Тогда, просто дай денег, – не унимался сын умирающей женщины, угрожающе приблизившись к нему.
Улица была пуста, как ствол незаряженного карабина. Быть избитым уличными подонками, нет, такая перспектива не по нему. Когда-то он сделал себе наколку «всегда верен» со скрещёнными молниями. Художник два месяца рисовал на его предплечье свой шедевр. И тогда он заказал рукава рубашки, оголив бицепсы. Умные должны понять все правильно.
– Я вышел двое суток назад. Но с удовольствием вернуть назад, получив срок за групповое убийство, – даже не говорил, выдыхал он каждое слово, чтобы они поняли его мысли и желания. Блеснувшее в правой руке лезвие, остановило их от активных действий. В тот момент ему показалось, что продолжай он в том же духе, они бы припустились бы прочь от него, как черт от ладана.
Не поверив замешательству, отразившемуся у них на лице, он молчал, молчали и они. Он ждал, застыли и его оппоненты, которых пугал нож. Прокрутив его между пальцами, он заметил, как округлились глаза напротив. И в безмолвной тишине, продолжавшейся невыносимо долго, пока бугай не кивнул головой, оценивая шансы как нереальные по шкале приоритетов, слышались лишь свистящие звуки вращающегося лезвия.
– Ладно, – согласился он сам с собой, – раз ты недавно вышел, иди.
Соблюдая принципы уважения, Грек кивнул, щёлкнув лезвием, и сделал пять шагов назад, в полной уверенности, что они уже не нападут. Но он не учёл одного. Им нужны были деньги, судя по зрачкам, на наркотики. Стал поворачиваться к ним спиной. У него неплохая реакция, но бросок камня заметить не успел. Расколовшись от удара по голове, тот рассыпался на кусочки, заставив сознание помутнеть. Нож выпал из рук. А ноги неожиданно обмякли.
Вашингтон.
Некогда северные и южные штаты мечтали заполучить столицу в своём регионе. В первые годы статус временной столицы обрели Бостон, Филадельфия и Балтимор. Хотя всё началось с Филадельфии, что в штате Пенсильвания. Именно здесь была написана Декларация независимости, составлена и подписана Конституция. Во время британской оккупации, (казус истории), когда-то близкие друзья – воевали, в конце 1776 и начале 1777 года столица была временно перенесена в Балтимор. В сентябре 1777 года правительство США остановилось в Ланкастере, который на один день стал новой столицей США. С 1783 по 1784 год новой столицей стал Аннаполис, штат Мэриленд, а в ноябре-декабре 1784 года столичный статус получил и город Трентон, бывший столицей штата Нью-Джерси. Затем столичный статус был присвоен Нью-Йорку, который сохранил его до 12 августа 1790 года. Хотя сегодня город Нью-Йорк считается финансовым и культурным центром США.
С 1 декабря 1800 года столицей США наконец стал известный город Вашингтон, округ Колумбия, но ставший столицей Соединённых Штатов в результате компромисса. Тогда было решено построить новый город в центре всех Тринадцати независимых колоний. Как итог, столица США не принадлежит ни одному штату. Город расположен на северном берегу реки Потомак, недалеко от Мэриленда, и граничит с Вирджинией на юго-западе. Это место было выбрано самим Джорджем Вашингтоном 16 июля 1790 года.
И выбрано потому, что в каждом штате были свои законы и административные структуры. А Конгресс США решил учесть права всех штатов в США, и справедливо расположил столицу на нейтральной территории, чтобы избежать разногласий в законодательстве.
С тех пор более 200 лет Вашингтон является столицей США.
Первоначально Вашингтон подчинялся Конгрессу, во время войны 1812 года город был сожжён британскими войсками, и округ Колумбия был почти полностью разрушен ими-же. В пламени пожара исчезла большая часть города, включая Белый дом, здание Капитолия и библиотека Конгресса.
Но сразу после войны началось его восстановление. Отстроенная библиотека получила в дар от Томаса Джефферсона новые книги. А вот строительство Капитолия было завершено лишь в 1868 году.
В XX веке Вашингтон быстро расширялся и развивался за счёт правительственных учреждений. Именно здесь были сконцентрированы основные министерства страны. Выбрав Вашингтон он знал, что именно в этом городе его встреча с правительственными чиновниками будет наиболее плодотворна. Здесь все было рядом, и для принятия решения не требовалось куда-либо звонить. Кроме того здесь его никто искать не собирается. Предполагая использовать этот козырь он просчитывал варианты, понимая, что второго шанса у него не будет.
Выйдя из автобуса в ночь, не зная куда идти, он на мгновение замер. Здесь он был впервые. И город не знал. Столица страны отличалась от Нью-Йорка широкими улицами и многочисленными парками. И здесь покрапывал дождик. В тонком плаще холода пока не чувствовалось. Он сунул руки в карманы и пошёл куда глаза глядят.
Наконец ему повезло. Полицейский участок был полон сотрудников. На улице, освещённой городскими фонарями, стояло ещё несколько человек в черной форме и в бронежилетах с короткими автоматами, свисающими с плеч. Многие курили, остальные сосредоточенно молчали, словно попали на погребение.
Он остановился, выбирая того, с кем мог поговорить о своей дальнейшей судьбе. Может вон тот, огромный негр, наверно старший. Или этот. Белый с костюме. Он ещё раз посмотрел на человека с тройке. И даже сделал шаг в его сторону. Но неожиданно к тому подошёл какой коп и потащил за собой в помещение участка. Черный, о котором чуть ранее подумал он также не был полицейским.
Взглянул на часы. Пять утра. Холодно. Зябко повёл плечами. Тонкий плащ не спасал от утренней прохлады. Вдруг он увидел полицейского форме с жетоном на груди. Тот шёл прямо на него. Он даже не успел испугаться, когда полицейский оказался рядом с ним.
– Нужна помощь, сэр?
– Да, да, – быстро протараторил он. – Вы полицейский?
– А не видно?
– Извините, я русский дипломат. Хочу получить политическое убежище в вашей стране, – выдал он заранее заготовленную фразу. Затем стал говорить, словно забыл выключить словесный кран. Говорил долго и проникновенно, вспомнив Украину и Афганистан. Девяностые и голод в Поволжье. Остановился лишь заметив направленный на него взгляд.
Полицейский внимательно смотрел, словно оценивал качество товара. Затем кивнул, и проговорил: – Подождите, я свяжусь с капитаном.
Затем быстро набрал номер. Долго не отвечали, но в конце концом он выдохнул в трубку фразу, идентичную ранее услышанной. Молча выслушал ответ. Вставил несколько своих фраз. Вновь выслушал ответ. На этот раз достаточно долго. Затем отключился. Повернул голову к нему. Ещё раз внимательно осмотрел сверху до низу.
– Позвоню в ФБР. Там вам помогут.
Мехико – Гвадалахара. Мексика.
– Как вышел? – Хоакин Самбада по прозвищу Мучо разорвал фольгу сигары и, откусив корешок сунул её в зубы. Отразившийся от стекла неон рекламы брызнул струёй света, заставив его прикрыть глаза.
Это был невысокий, но жилистый мужчина лет шестидесяти пяти с редкими седыми волосами, был чем-то неуловимо похожим на Роберта Де Ниро. Салон автомобиля, пропахший сигаретным дымом, напоминал окопы времён второй мировой войны, по которым только что пришёлся удар вражеской артиллерии. Последний налёт был им сделан только-что после глубокой затяжки.
Пять минут назад, усевшись на заднее сиденье своего «Мерседеса» он, первым делом, поинтересовался текущими делами компании, глубоко не вникая в её работу, хотя был её главным акционером. Пара звонков была как никогда кстати для поднятия боевого духа. Его давно уже не интересовали ни женщины, ни деньги. Как буддийского монаха на излёте лет. Если что и могло вызвать в нем интерес, так это власть.
Членом Парламента он стал больше года назад, вложив в свою избирательную компанию более пяти миллионов долларов, и сейчас ехал на заседание комитета по экономике, будучи заместителем председателя. Прошерстив газеты, он, отложив мобильный, углубился в чтение жёлтой прессы, но почти сразу же бросил, обнаружив, что главным лицом почти всех статей был его босс, которого он хоть и презирал, но относился с уважением за умение выкрутиться от того, отчего выкрутиться практически невозможно. В обвинения в коррупции.
И хотя часть сделок, по которому проходил босс, исполнялась им, он не собирался останавливаться, так-как жизненный принцип, которым он жил заключался в постоянном движении вперёд. А это означало новый коррупционные скандалы в будущем.
Звонок мобильного настиг его в тот самый момент, когда он вынимал из коробки гаванскую сигару – подарок Фиделя Кастро сделанный ему лет двадцать назад. Тогда он не был тем, кем был сейчас. В прошлом году он вновь в составе делегации был на Кубе, о чем до сих пор вспоминал с ностальгией. Хотя сейчас Куба была не та, что раньше.
– Он вышел, – сообщила труба загробным голосом. Мгновенно догадавшись, кто говорит, он сообразил и о ком речь. Не зная этого, хотя сейчас у него возникло такое чувство, что, наконец, дождался конца света, внутренне он всегда был готов к худшему. Неизменно находивший ответ на любую реплику, ныне он замер с сигарой в руках как парализованный не в состоянии произнести ни слова.
– Случилось что? – спросил огромный, как слон детина, давно из обычного телохранителя превратившегося в личного шофёра. Напоминая шириной грудной клетки шкаф, он лихо управлял машиной, избегая пробок, выруливая на тротуар и пугая прохожих, чем вызывал недовольство жителей Гвадалахары, впрочем, не надолго. Обязательные платежи за нарушение дорожного движения компенсировал босс броском с заднего сиденья парой сотенных. Сейчас Мучо отчего-то побледневший, словно услышал историю своей жизни из уст ангела, тихо прохрипел
– Случилось, Эмилио… худшее…
– Может чем подсобить?
Эмилио был непростой смерд. У него был неплохой удар справой, позволяя сокращать количество недоброжелателей шефа до приемлемого количества. Впрочем, ему такая работа нравилась.
– Нет, Эми, здесь нужен…. Такой специалист. В общем…
– Так что случилось, босс?
– Помнишь Джузеппе? Того, что завалил одного из наших в Нью-Йорке? Почти два года назад… А до этого чуть не сделал меня. Ну, того, кто любит чтобы его звали Грек? Чернявый…
– Тот америкос?
– Тот самый. Его выпустили. Эта собака когда-то проникла к нам под чужой фамилией и пыталась меня закрыть. Убила моих парней. Я потратил на ублюдка миллион баксов, чтобы его закрыли лет на сто, а его выпустили! Где, бля, справедливость?
– Надо было на зоне резать. На свободе до него добраться сложней.
– В тюрьме был на особом режиме. Он-же сраный цэрэушник. К ним особый почёт.
– Готовить команду в Нью-Йорк? У меня…
– Не спеши, – Хоакин Самбада набрал номер и выдохнул в него, – срочно свяжись… Да, черт тебя побери, и да. С этим сраным судьёй. Как его… Вышел Грек. У тебя неделя. Через неделю я спрошу с тебя. Лично. Понимаешь? Хорошо. Зарыть его так, чтобы не нашёл ни один федерал. Сам найдёшь повод.
Звонок второго мобильно оторвал от мрачных мыслей. Он посмотрел на номер. Овидио.
– Да, сынок, – у сенатора он был единственным.
– Я решил нашу проблему.
– Ты о чём? – не совсем понимая его, все из-за мыслей, с которых не мог быстро переключиться.
– Мой дядя. Я знаю как его вытащить, – голос в трубке напоминал удары литавров в честь взятия очередного города крестоносцами.
– Это хоро…
Но договорить он не успел. Выросшее под лимузином дерево мощного взрыва подбросило машину до третьего этажа стоявшего на тротуаре здания, почти мгновенно расколов её на две части. Прибывшие на место происшествия полицейские и медики, констатировали смерть сенатора и его помощника, чем вызвали ехидные шутки оперативных работников.
Их собрали только на вторые сутки соскоблив со стен кровавые ошмётки.
Джеральд Бак.
Это случилось в Мексике за долго до того момента, как он выпустил в Макси пулю, застрявшую у того в плече. Его первая операция в Латинской Америке. Сразу после Колумбии.
Гасиенда, застывшая в предгорье Орисабы, окружённая сельвой из первозданных деревьев, была похожа на творение Гойи. Несуразная, сотворённая и им же забытая среди черных скал Центральной Америки. Грубыми штрихами великого мастера, нанесёнными на холст тропического леса, голубого неба и угрюмых скал, оттенялось готическое здание колониальной эпохи в окружении железобетонной стены со сторожевыми вышками по периметру. Крупнокалиберные пулемёты, словно боевые псы, готовы выплеснуть свинцовое зло на окружающий, гасиенду, мир, застыли в ожидании войны. Видимая с расстояния нескольких миль она выделялась своей неприступностью среди хаоса обступающей её среды.
Замешанный на местной воде, цемент был необыкновенно крепок. Даже буйная растительность не могла разрушить его за прошедшие с окончанием строительства, годы. Железобетонная ограда скрывала ухоженный сад, место отдыха хозяина гасиенды. В его центре стоял большой стол с плетёными стульями, над которым установили шезлонг, зелёный зонт из дикого винограда, создающего прохладу даже в самые жаркие часы сиесты. Между садом и трех этажным строением, в глубине крепости, вырыли стометровый бассейн, наполненный голубой водой, подогреваемый, в холодные дни.
Чуть ближе к воротам вознеслась к небу башня, названная в честь известной улицы в Лондоне – Пикадилли. Там жила охрана и её начальник. Там же был склад с оружием и боеприпасами. Там же установили радиоэлектронное оборудование.
В стиле строения присутствовал дух консерватизма, и геральдический знак, нанесённый на каждую стену – кугуар лежащий на скале освещённой солнцем, сияя жёлтым пятном на фоне белых строений гомогенным пятном, оттенял приверженность владельца силе.
Единственная дорога, ведущая к гасиенде, была выложена мелким белым булыжником. Просматриваемая, ежечасно, бдительными охранниками, стоящими у за решётчатого входа, она напоминала дорогу, по которой Дровосек, Чучело собака Тошка и Маленькая Девочка Элли шли на встречу с волшебником Изумрудного города. Начинаясь у металлических ворот, дорога тянулась по выжженному участку под стенами крепости, змеёй исчезая в густой сельве, искрясь среди серых гор с белыми шапками снега, терялась в ущельях недалёких гор. Это был единственный путь в Гвадалахару проходивший через два перевала.
Владелец поместья – Хоакин Самбада купил его в начале восьмидесятых годов за тридцать тысяч американских долларов у разорившегося ранчерос превратив в маленькую, неприступную, крепость, служащую ему как домом, так и тюрьмой одновременно.
Последние пять долгих лет, Хоакин Самбада, или просто Мучо – как он любил себя называть, практически невылазно сидел в нем окружённый и охраняемый хорошо вооружёнными и подготовленными телохранителями из числа метисов из Синалоа. Многие, в этой стране, хотели его крови, но неприступные стены крепости да верные солдаты, охлаждали пыл самым горячим головам. Говорят, что даже правительственные войска – карабинеры и национальная гвардия, не решались на его штурм. Крестьяне, из окружных деревень, обожествляли Мучо за уплату их налогов Мехико, поэтому любой путник появившийся в районе попадал в поле зрения начальника службы безопасности – Джузеппе.
Итальянец из города Карлеонэ был предложен ему Доном Тоскано давним партнёром, ещё с тех пор когда карабинеры нанесли сокрушительный удар по его кокаиновой империи, арестовав Джино Патрика. Джино отвечал за его личную безопасность, и когда его взяли, Мучо понадобился человек с умением последнего. Джузеппе, представленный как соблюдающий законы омерты, стал, по рекомендации Дона, его главным охранником. Спустя месяц Мучо узнал, что Джино Патрик во всю стучит на него полиции. Возникла проблема. Её решил Джузеппе.
Тогда все газеты Мексики сообщили о скончавшегося от острого отравления Джино Патрика. И огромная, в пол листа его фотография. Если в тот момент он о чем-то и сожалел, то лишь о том, что лично не присутствовал при кончине предателя.
Характер Джузеппе имел тяжёлый, замкнутый. Роста около ста семидесяти сантиметров, широкоплечий и чуть сутулый, в течение дня он мог на час или два выходил из своей “кельи” – комнаты, напичканной электронными штучками, наблюдая не только за территорией вблизи, но и просматривал воздушное пространство вокруг гасиенды. Охранники называли его “лечуса” – сова, за странные свойства ходить по ночам. Его лысый, как бильярдный шар, череп, который он брил ежедневно, раздражал охрану. Но тому было плевать.
Однажды он вздул одного из парней, обожавшего капойэру, за то, что тот посмел не ответить на его безобидный вопрос. Даже природная реакция Ману Кашилье не помогла, хотя последний частенько брал призы на ринге, оставляя не у дел каратистов и дзюдоистов. На соревнованиях, спонсируемых Хоакином.
Мучо помнил тот случай. Два коротких, как блеск молнии удара, выбили сознание из Ману лучше любого молотка. Говорят, с тех пор, Ману, ставший инвалидом, приткнулся просить подаяние у церкви. Это большее, на что он мог рассчитывать после встречи с Джузеппе.
Не известно как, но Джузеппе узнал, что из полицейского управления боссу слили информацию, что в его ряды внедрили стукача. И все признаки указывали на него. Чтобы выяснить, кто решил от него избавиться, понадобилось пара дней.
Ныне Хоакин Самбада наблюдал за ним сквозь оптику бинокля.
Увеличенный пятикратно, Джузеппе пару раз, оглянулся, словно жар взгляда Мучо добрался до его кожи на спине, вызывая физическую боль. Тем временем Мучо, сплюнув себе под ноги, продолжал смотреть на него в окуляры со страстью маньяка застигнутого, на ночной дороге, полнолунием.
До помещения оставалось совсем немного. Метров десять. Видневшиеся на горизонте горы вызывали в душе Джузеппе ностальгический трепет. Он остановился, наслаждаясь их красотой, затем смахнул соринку, случайно попавшую в глаз. И в этот момент услышал тонкий звук идентификатора, который мог означать лишь одно – кто-то проник в его комнату.
– Почему он остановился, чикос? – Мучо наблюдая за Джузеппе замер, словно охотничья борзая, тяжело вдыхая плотный воздух наступающего вечера наполненного ароматами гор, обращаясь исключительно к охране, стоящей за его спиной.
– Хуан, – позвал он одного из них, готового разнести череп любому за пару песо. – Хуан! Кэридо! (Дорогой)
– Здесь, босс,– Хуан любил слово “босс”, произнося его с эдаким прононсом – “бо-о-ос”, вызывая раздражение хозяина. Здоровенный детина, он с оружием познакомился раньше, чем научился ходить и владел им как заправский ковбой из фильмов, поставленных по книгам Бретта Гарта, числившись в списках особо опасных преступников, подошёл медленно с достоинством короля.
– Por que? Почему? – повторил Мучо.
– Бо-о-ос ?
– Почему остановился Лечуса?
Мучо удивлённо оглянулся на индейца, оторвавшись на мгновение от монокуляра. Но тот молчал..
– Когда Джузеппе войдёт ты приведёшь его ко мне, – если кто и мог справиться с ним, то лишь этот безмозглый, обладающий чудовищной силой.
– Si ! (Да).
– Он мне нужен живой.
– Si ! (Да).
– Возьми с собой Педро и этого, новенького, как его?
– Рауля?
– Да, Рауля. И запомни. Он нужен мне живой. Понятно. ЖИ-ВОЙ!
Анализатор перестал пищать также внезапно, как и начал. Джузеппе усмехнулся. Как же, он должен был догадаться, что невидимые лучи пронизывают каждого, кто пытается пройти незамеченным в здание. Электроника им – же самим, напичканная в каждом, пригодном для этого месте, работала безукоризненно. Это, скорей всего, сработала система охраны.
