Чем это могло ему грозить? Потерей выгодного контракта или потерей денег? А может потерей жизни? Впрочем, всё в этом мире взаимосвязано. Надо же, подумал он, такая маленькая неприятность способна изменить отлаженный механизм, на изготовление которого потрачены годы. Этого он допустить не мог.
Вспомнив, что сегодня особая дата, он выкинул из сознания негативные мысли, настраиваясь на позитивный лад. Именно сегодня полтора года назад был убит Суи. Великая война закончилась поражением. Накамура, как ни странно, искренне ненавидел якудза. И его ненависть просто сочилась сквозь его жирную кожу каплями пота. Но ему удалось обуздать вспыхнувшее раздражение от мыслей, проползших по его извилинам. Он даже, пару раз, пригладил остатки волос на почти лысой голове, чувствуя под тёплой ладонью, как вздулись его мозги. Только позитив! Он почесал шею, на которой виднелся красный дракон в обрамлении иероглифов шино но-тэ. Из-за якудза из Игати-гуми он потерял много своих людей. Сейчас они бы пригодились.
Не останавливаться! Приказал он себе.
Если завтра приезжает Кензо Одзука или как его, Кетсу Киташи, значит не все так плохо, как казалось вначале. А он обязательно приедет. И тогда его ждёт конец, – подумал он. И тут увидел, что даже злобная морда Птолемея уже не казалась такой злобной. – Там ты встретишь смерть.
Накамура вдохнул с шумом воздух и медленны выдохнул.
– Иди сюда, мальчик, – позвал он собаку. Услышав своё имя, тот завилял хвостом, словно решил разогнать всех мух в округе.
Только хорошее настроение от смерти старого врага сможет нивелировать ощущение свободы от новых проблем. Но эта нервозность передалась Птолемею, который хотел кого-нибудь загрызть, но кроме Тука – темнокожего африканца, единственного слуги хозяина, поливающего траву, вокруг никого не было. И это его раздражало. Лишь уткнувшись мордой в тёплые ладони Хозяина, пёс преданно замер.
Сейчас главное – все сделать тихо и быстро. Он знал, о чём думал. Накамура ещё раз прикинул возможность быстро устранить своего врага, который выжил тогда, в 1979 году. А ведь почти удалось. Почти всю эту семью положили. Но вмешался случай. Ладно. Не получилось тогда, получится сейчас.
С этой оптимистичной мыслью он повернул на сто восемьдесят градусов, чтобы вернуться домой. И тут вздрогнул увидев объект своего страха. По его телу прокатила волна ужаса. Глаза расширились от испуга, а ладони покрылись потом. Тот, стоял перед ним с пистолетом, нацеленным в его лоб. Сознание стало искать выход из лабиринта этого кошмара. Это произошло настолько непостижимо, у него дома, что он не успел ничего произнести, кроме как…
– Киташи-сан…?
На большее не хвалило жизненной силы. Стальная пуля пробила его лобовые кости смешавшись с мозгами вырвалась из затылка наружу. Пролетела ещё несколько метров и зарылась в ствол сосны.
Спустя пару минут, проходя мимо Тука, в почтении склонившим голову, Кетсу Киташи проговорил:
– Прибери здесь всё. Тело спрячь так, чтобы не нашли. Как все сделаешь, покинь Японию.
– А вы господин?
– Я сразу за тобой.
Частный аэропорт Вашингтона
Bombardier CRJ 1000 узкофюзеляжный самолёт, выкрашенный в цвета национального флага Мексики, был разработан канадской компанией Bombardier Aerospace специально для семьи Самбады в 2016 году. Относился к семейству CRJ и был оснащён самым современным на тот период оборудованием. В самолёте были удобные места на 50 пассажиров. Он был оснащён двумя турбореактивными двигателями General Electric CF34-8C5, которые обеспечивают скорость 870 км/ч на расстояние в 3000 километров.
Самолёт с повышенными эксплуатационными характеристиками был способен выполнять полёты в сложных метеорологических условиях, совершая посадки на высокогорные аэродромы в Мехико и Гвадалахаре.
Комфортабельный салон, оборудованный удобными кожаными креслами, благодаря имеющимся инженерно-техническим решениям, был разделён на две части, для самого Хозяина и обслуги, низкий расход топлива, высокий уровень жизнеобеспечения и уникальные эксплуатационные характеристики делали его любимым детищем семьи.
Кроме того, по уровню безопасности он является одним из самых надёжных в мире.
– Взлетаем. Хозяин будет через пять минут, – второй пилот включил несколько тумблеров на панели самолёта. Двигатели взревели как звери в ожидании мяса. Место первого пилота было занято командиром Дж. Линдоном, ведущим переговоры с диспетчером, всматривался в ночь. Квентин Тарантино открыл входной люк ведущий к трапу. В наступившей темноте он заметил приближающийся автомобиль. Скользнувший по его лицу свет фар исчез среди звёзд. Открылись двери и из них стали выскакивать люди. Он заметил, как с заднего сиденья один из охранников вытащил какую-то женщину и, держа на руках понёс к трапу. Спустя пару минут её положили на одно из кресел в хвосте самолёта. Он лишь заметил, что это была японка.
Рико Такеши пришла на свою могилу за два дня, до вылета в Нью-Йорк, окончательно покидая работу в Токио в связи с переводом на новое место. Светлый гранит сверкал чистотой, достойной операционной. Свою фотографию замурованную в камень она накрыла рукой, словно хотела вырвать её, но не получалось.
– Госпожа….
Стоявший поблизости сотрудник кладбища согнулся пополам.
– Размонтируйте, а участок продайте, – она дала последние распоряжения и повернувшись пошла по дорожке в сторону выхода.
– Вы не хотите оставить его для своей семьи?
– Нет. Я здесь достаточно полежала. Пусть кто-нибудь другой.
– А сейчас вы куда?
– На другой конец света, – она развернулась, чтобы уйти но что-то задержало её возле могилы. Нечто тонкое и невидимое, почти не осязаемое, иногда грустное, порой весёлое. Она лишь мгновение искала подходящее слово и наконец нашла.
Память.
– Госпожа…
– Госпожа…
Не понимая отчего в голове звучит голос, медленно открыла глаза. По ощущениям, находилась в самолёте, взлетающим в ночь. Гул турбин, сквозь которые услышала обращение к себе, её немного напугало. Как она оказалась на борту самолёта вспомнить не смогла. Туман в голове ещё не рассеялся. Попытка воспроизвести в последние минуты до потери сознания заставили её открыть глаза и тут она увидела лицо человека, с которым познакомилась в ресторане. Он сидел напротив и смотрел на неё.
– Госпожа Такеши, проснулись?
Недоуменный взгляд на салон самолёта, с несколькими мужчинами.
– Как я здесь оказалась? – спросила она пытаясь просканировать своё тело на предмет возможного ущерба. Но рецепторы организма отозвались практически мгновенно, не обнаружив повреждений, следовательно все было пока хорошо. Это её успокоило.
– Вы у меня в гостях.
– У кого? – она с трудом могла вспомнить имя собеседника.
– Я – Овидио Самбада-Агуэро – сын Хоакина Самбады. Член самой богатой семьи Мексики.
И тут её память нашла в хранилище её сознания эту фамилию. Она уставилась на него словно увидела приведение. Безусловно она слышала это имя. Или читала совсем недавно о нём в газетах. В разделе уголовной хроники. А также в разделе искусство. А также в оперативных сводках. Слышала в новостях по телевизору. И в интернете.
– Вы наркобарон?
Джеральд Бак.
– Сделай кофе, – попросила Джетта, погладив его мускулистый живот, больше похожий на спину крокодила. От прикосновения он напрягся, непривычный к женским ласкам.
– Ладно, – сказал чуть грубо, окончательно просыпаясь. Надел штаны, и пошёл на кухню. Через десять минут появилась Джетта, привлечённая ароматными запахами напитка.
– Ты где этому учился? – спросила она, прикрывая грудь тонким халатиком, скрывающим розовые соски.
– В Париже.
– Ты был в Париже?
Он кивнул в ответ, что могло означать и «да», и «возможно», и «кто же там не был». Не погружаясь глубоко в воспоминания, ему сейчас было не до них, он лишь пытался разобраться в обстановке, его окружающей. И самое главное, узнать, куда исчезла его прошлая жизнь. Но вопрос был сей из области философии. Джетта не мешала, хотя её болтливый язычок трещал за спиной как у сороки. Он просто оградил свой мир от дня нынешнего стальной плитой, сквозь которую не проникал звук.
Фигурантов дела, принявших активное участие в его четвертовании, он сложил в отдельную папку и положил на полку своей памяти, присвоив каждому свой порядковый номер. Под цифрой один значился судья Джон Браун, чёрный, шестидесяти пяти лет от роду, бывший коп, проживающая по адресу такому-то. Под цифрой два, он разместил, прокурора округа Ли Хорвата, ныне уволенного на пенсию. И тоже бывшего полицейского. Двух свидетелей по делу объединил под одним номером три, разместив на полочке в уме между судьёй и Бенджамином Картером. На удивление, тоже бывшим копом. Отдельной статьёй расходов проходил Хоакин Самбада. Пока не связанный с остальными, он попал под его подозрение с первых минут ареста, и до сих пор находился там.
Кого первого шинковать, он ещё не решил, поэтому слушал трёп Джетты абсолютно спокойно, словно уверенный в завтрашнем дне клерк крупной финансовой корпорации, чьи акции ежесекундно повышались. Неожиданно почувствовал на груди тёплые руки женщины. Они скользнули по шраму от ножа, задержавшись на пулевом отверстии, уже затянувшимся от времени.
– Где это тебя?
– В Мексике, я попал под горячую руку, – соврал он, отбросив её кисть. Она не обиделась, но посмотрела на него так, словно увидела Святой дух.
– А след от пули?
– Это не пуля. – соврал он. И подумал о сенаторе Самбаде. То, что тот влез настолько высоко с их последней встрече ничего не меняло. В его практике попадались и более высокие люди. Случайность, что он стал сенатором в Мексике. Но и случайностью бывает подвержен каждый из нас.
Сейчас Грек не был предрасположен к разговору по душам, поэтому возможно, обидел Джетту, но, чувствуя свою вину, не думал о прощении. Ему было просто все равно. Тем временем окна окрасились в белый цвет. Часы отбили шесть, когда он натянул майку из плотной ткани с логотипом «Найк», поверх натянул рубашку и штаны черного цвета на прощание кивнул женщине головой. В рукаве он спрятал лезвие ножа, выбрав его из всего, что мог найти на кухне. Мерзкая привычка, оставшаяся с зоны, даже на тихих улицах заставляла быть внимательным. Он подумал, что они увиделись в последний раз. Но он ошибался.
– Придёшь сегодня? – её грустные глаза могли растопить лёд в его душе, но лишь вызвали спазм в глотке. Повернувшись спиной, он так и не ответил на её вопрос.
Подгоняемый в спину попутным ветром, он вышел на воздух в полной уверенности, что впереди растянула сети беспокойная жизнь. Желая найти всех, он положил на алтарь Судьбы своё нынешнее бытие. Если возникнет потребность драться, он был готов и к этому. И весь мир, окружающий сейчас, стал для него полем боя. Ему не нужны были завоёванные территории, только вернуть свои. А пленных он уже несколько лет как не брал.
Том Литбарски.
О том, что господина Бака выпускают из тюрьмы досрочно он узнал первым, взломав систему защиты пеницитарной системы США. Поэтому посчитал нужным поставить об этом в известность как минимум одного человека, отправив ему письмо с незарегистрированного электронного адреса, подписавшись «доброжелатель», он, как считал, выполнял свой долг. Не сказать, что это была шутка, но безусловно чувство юмора в нём присутствовало.
Джеральд Бак в его жизни был единственным близким человеком, поэтому его переживания относительно ближайшего будущего Грека были естественными и очень глубокими по сути а заодно и по содержанию. Его излишняя суровость в отношении к нему им не воспринималась как нечто естественное, так как, и это особенно важно, именно ему он был обязан свободе, во всех смыслах понимания этого слова.
И самое главное, Том был его теневым банкиром, но таким, которому безразличны денежные финансы клиента. Он вёл его счета по криптовалюте, которых накопилось достаточно, чтобы забыть о приключениях до конца жизни. И хотя время отсутствия Джеральда и давала ему призрачный шанс, который иногда, но посещал его голову, но ранее полученный опыт и личное уважение не позволили ему обманывать Грека.
Самые тяжёлые дни для Тома наступили в тот самый момент, когда он узнал об его аресте. Не будучи специалистом в области юриспруденции, он изучил материалы, по которым Грек был отправлен в исправительное учреждение, и понял, что дело не чисто. Точнее не совсем чисто. Но если быть до конца откровенным, оно было настолько нечистым, что казалось грязным на столько, что унитаз в гетто был образцом чистоты. Хотя, в чем разница, Том не понимал до сих пор, но знал что сейчас Греку нужна его помощь. И он сделал все возможное, что мог, скрашивая тому жизнь в тюрьме настолько существенно, что даже тюремное начальство не понимало, как такому заключённому по статье распространения наркотиков, удаётся найти общий язык с самыми опасными преступниками, сидящими рядом.
Том нашёл способ оплачивать жизнь Грека в зоне самым примитивным способом. Он тупо платил криминальным группировкам криптовалюту чтобы те даже близко не подходили к нему, даже на расстояние плевка. Для этого ему пришлось применить все свои навыки, которыми он обладал сверх меры.
Для начала он вычислил группировку латинос. Узнал количество бойцов и самое главное, источники их благополучия. Вышел на координатора и предложил за один день, когда латиносы не будут видеть Грека (например, закрывать глаза при его появлении) он будет оплачивать тысячу баксов. Для них – безумная сумма.
Затем выявил белую масть или нациков. Его предложение почитателями крестов было принято раньше, чем он успел закончить предложение. То-же относилось и к черным братьям. Годовые расходы, даже при таком раскладе, не превышали миллиона баксов, при том, что Том на бирже зарабатывал такие суммы за день.
И он всегда помнил заветы Джеральда, что преступники, где бы не находились, захотят получить ещё больше, чем ты предложишь. Как только вычислят твои слабые точки. Чтобы этого не произошло, он нанял для переговоров с ними бывшего полицейского, рассчитавшись с ним по ставке превышающим его годовую пенсию в несколько раз. И все стороны остались довольны друг-другом.
Кроме Джеральда Бака. Но он о том не знал.
Джеральд Бак по прозвищу Грек.
Для начала Греку следовало разобраться с приговором, который был непривычно суров. Иначе говоря, вообще не соответствовал. Он не был виновен. И чтобы доказать обратное ему следовало вновь пройти все круги Дантова ада. Но об этом не знала Джетта, оставшаяся за спиной, когда он ответил отказом на её вопрос. Он чувствовал, что она надеялась, что когда-нибудь он появится в проёме её квартиры, как божий дух. Что ж, она не первая женщина, которая ошибалась в людях.
Из сотен грехов, в которых его обвинили, даже прелюбодеяние, было ложью. Шитое белыми нитками, но стежков так и не рассмотрел судья, уголовное дело напоминало мираж. Мнимый объект без контуров и плоти. Из фильмов он знал, что правда всегда побеждает ложь. Но факты, тщательно подтасованные, говорили об обратном. И глубоко в душе он был благодарен Тому за то, что в тюрьме ему не пустили кровь. Не так чтобы он этого боялся, скорее сохранял себя для более важных дел, которыми планировал заняться сразу за воротами зоны. На маленькие хитрости поляка он давно махнул рукой. Что ж, если тот считает, что поддержка Тома ему помогла, значит так тому и быть. Но именно сейчас ему не хотелось об этом думать, и он, выйдя на дорогу, переключился на созерцание окрестностей.
Летнее утро встретило его появление на улице, как троянцы архиерейское войско. Многочисленные прохожие спешили на работу, порой тыкаясь в него потными телами, поэтому человека, идущего за ним он заметил только тогда, когда вывалился из общего потока в узкий проулок, ведущий, сквозь дома, на другую улицу. Скользнув по витражу, его фигура мгновенно исчезла, как заяц в цилиндре факира, но ему удалось встретиться с его глазами, вспыхнувшими зажжённой свечой. И они ему не понравились.
Джетта снимала квартиру в центре города, уже полного бездельниками. Расположившиеся по стенам домов торговцы кофе ещё зевали, тем не менее, внимательно изучая прохожих, выискивая среди них туристов. Когда он свернул за угол, присутствие филёра стало особенно назойливым. Нельзя сказать, что слежка его слишком напугала. Но чувство чего-то знакомого скользнуло по хребту, словно змея по песку, оставляя мерзкий след. Его передёрнуло от игры воображения, но присутствия духа он не потерял.
Размышляя над неожиданно обнаруженным фактом, предположил, что его неизвестные враги ждали его появления. Более того, готовились к нему. Но не рассчитывал, что с первой минуты свободы они плотно сядут ему на хвост. Возможно, они вели его от самых тюремных ворот. Прошлое не отпускало ни на шаг, и, для того, чтобы все расставить по местам, он остановился в раздумье.
Тогда, больше года назад его автомобиль, обгоняя основной поток, вырвался в лидеры, сразу за светофором, но неожиданно был подрезан белым «Шевроле» с синими полосами заставившей затормозить. Группа захвата не слишком церемонилась с его телом, оставив на нем синие отпечатки своих ботинок. Вдыхая запах асфальта, он слышал, как над ним куражилась полицейская братва. Сейчас неуверен, но тогда ему показалась окружающая обстановка плохо поставленным спектаклем.
Отбросив воспоминания, он взглянул на часы. Не прошло и двух суток с момента освобождения, как нечто неизвестное вновь накрыло его своим порочным крылом. Открытие его и не обрадовало, и не напугало. В жизни есть и более страшные вещи. Например «принудительное разорение». Словосочетание вызвало на его лице улыбку.
– Покупайте мороженное.
Молодая девушка лет восемнадцати катила перед собой ящик, полный холодных сладостей. О нем он часто мечтал в тюрьме.
– Одну порцию, – и протянул ей последнюю двадцатку, через мгновение наслаждаясь вкусом пломбира.
У него могли отобрать все, кроме памяти и восьми цифр, спрятанных на самое её дно, тщательно замурованных в ящике и засыпанных мёрзлой землёй воспоминаний. Всегда имея резерв, он, даже в период благосостояния скрывал от всех его существование. Тогда ему казалось, что он был не прав перед Марией и Софочкой, но сейчас, по истечению времени, убеждался в обратном. И мысленно поаплодировал себе за это.
Неторопливо двигаясь по городу, чувствую за спиной заинтересованный взгляд шпика. Первые всполохи паники ему удалось приструнить хлыстом благоразумия. Если его хотели убить, сделали бы это на зоне. И тише и спокойней. Возможно, от него ждут неких действий, но он не порадует врагов своей наивностью. Пусть думают, что он им простил.
Сейчас ему необходимо приобрести одежду, квартиру и машину. То есть блага цивилизации, одновременно выстроить план мести, которая уже перехлёстывала его как шампанское бокал на Рождество.
Банк, скрывший его сокровища, стоял на том же месте, где он оставил его, более года назад. Молодой клерк, встретил его подозрительным взглядом, окатив им как помоями. Сидящий в зале охранник положил правую руку на ложе пистолета, не отрывая от него глаз. Но, отражавшаяся от сверкающего пола, его фигура не выражали ничего, кроме покорности.
– Слушаю, – спросили его.
Это хорошо, подумал он, скребя ногтями по небритой шее, разгоняя тишину в операционном зале банка. Деньги любят тишину. Старая истина сочилась из каждого угла хранилища демонами стражи.
– Мне хотелось получить деньги по номерному вкладу.
– Пожалуйста, – клерк протянул ему лист заявления розового цвета. По внимательному взгляду он догадался, что перед ним гомик. Женственные движения рук сопровождались не менее выразительным покачиваем головы, открывшим его натуру. Пытаясь сдержать себя, он взял из его рук клочок бумаги.
Быстро заполнив бланк, он, в квадратах, куда следовало занести секретный код, стал выводить цифры, обводя каждую по несколько раз шариковой ручкой. Через десять минут мучений, вернул его банковскому работнику, зацепив того взглядом. Возможно, мужское начало не давало покоя. А мысли, такие бурные вновь стали рваться из головы, как взрывная волна после активации детонатора. В стекле, за которым скрылся работник, он увидел свой отражение. Черные волосы стоящие дыбом, напряженный взгляд, упрямая складка над бровями, и резко очерченные скулы, напоминали актёра Брэда Пита. Но во взгляде напротив скрывалось большее напряжение и сила. Иногда он жалел, что природа наградила его такой внешностью. И он тащил свой рок, как крест Спаситель и не был в состоянии ничего изменить.
– Распишитесь здесь и здесь, – вновь возникший перед ним клерк, услужливо моргал глазами. Сейчас в них светилось уважение, и немного восхищения. Но он привык к таким взглядам. Чиркнув ручкой, тот поставил штамп, попросив немного подождать. В ответ Грек кивнул головой. Уж, чего – чего, а этому он научился за последние несколько лет и даже сам готов давать уроки терпения.
– Пройдите в комнату, – слышит его голос, и он идёт в направлении взмаха руки охранника. Ступени ведут его вниз, в хранилище. Его ячейка одна из самых больших. Стальные двери медленно расходятся, открывая ему путь. Клерк уже там. Он улыбается самой доброжелательной улыбкой. А как не улыбаться, если напротив него стоит тип, у которого в загашнике около миллиона долларов наличными.
Он снял рукой напряжение, проведя ладонью по щекам. Этому он научился в спецотряде морской пехоты. У мастер-сержанта Тэда Мюррея. Мастера айкидо, тот семь лет учил его убивать. На зоне, после пары стычек, авторитетом он пользовался непреклонным, хотя активного участия в жизни тюрьмы не принимал. Все группировки к нему относились с уважением, но он не подпускал их к себе ближе вытянутой руки. И в этом был их секрет.
Он открыл сейф и отсчитал необходимую сумму.
– Двадцать тысяч?
