Дмитрий Ромов "Цеховик. Книга 11. Чёрное и белое"

– Так ничего, – отвечает Печёнкин. – Нет у нас задержаний и выездов тоже нет. Привиделось тебе. Мне тут доложили, что он бухнуть не дурак, Рыбкин твой. Может по пьяной лавочке куда забурился. Но у нас точно нет. И в моргах нет, я проверил. Может коллеги розыгрыш устроили или собутыльники. Не знаю.

Твою дивизию! Перед глазами мигает красная тревожная надпись: Кухарчук! Кухарчук! Кухарчук!

Если это действительно он, то очень оперативно работает. Я только с ним поговорил и сразу вот вам… Хотя непонятно… У меня есть компромат. Меня он отпускает. А моего близкого в тот же миг начинает прессовать. В чём смысл вообще? А если не Кухарь, тогда кто? Набираю Радько.

– Что случилось? – вбегает Наташка. – С папой что-нибудь?

– Наташ, пока непонятно, не волнуйся раньше времени. Сейчас разберёмся. Позвонила Лариса и сказала, что его задержали.

– За что? – выдыхает она.

– Я не знаю. Знаю только, что не милиция.

– А кто тогда?

Радько отвечает моментально. Голос сонный, но реакция быстрая. Наверное телефон стоит на тумбочке рядом с кроватью.

– Михал Михалыч, привет, это Егор.

– Привет, – отвечает он, как робот или как Семён Семёныч Горбунков после операции «Дичь».

– Можешь прямо сейчас проверить кое-что?

– Могу.

– Три сотрудника в штатском сегодня ночью, арестовали гражданина Рыбкина Геннадия Аркадьевича, проживающего по адресу улица Пятьдесят лет Октября, дом двадцать три, квартира тридцать четыре. Менты к этому отношения не имеют, я проверил. Думаю, ваших рук дело. Узнай, пожалуйста, за что, кто, почему, кому надо. Ладно? Я кстати тебе сигары привёз и ром.

– Узнаю, – отвечает он и нажимает на рычаг.

Блин… такое чувство, что он сейчас рухнет в постель и благополучно забудет о моём звонке. Тут же набираю снова. Раздаются короткие гудки. Хорошо, если он действительно кому-то названивает, а не положил трубку рядом с аппаратом на тумбочку.

– Сейчас всё узнаем, – оптимистично говорю я, обнимая подошедшую Наталью. – Не волнуйся. Всё выясним, всё сделаем, вытащим тятю твоего, да?

Она молча кивает и прижимается ко мне.

– Расскажи пока, как ты тут без меня жила. Что делала? С Мариной познакомилась, а ещё что?

– Знаешь, она только с виду такая…

– Какая «такая»? – спрашиваю я.

– Ну… немного резкая, что ли. Она хорошая вообще-то. У неё взгляды передовые, она самостоятельная, умная, ни от кого не хочет зависеть, всего сама добивается. Например, квартира принадлежит её тётке, но она ей всё равно платит, не хочет одалживаться.

– Гордыня или почему? Зарплата бухгалтера, мне кажется, не очень высокая.

– Ну, почему сразу гордыня? – отстраняется Наталья.

– Тебе она понравилась, да? – спрашиваю я, выпуская её из объятий.

– В каком смысле?

– Ну, своей жизненной позицией, отношением к людям, проблемам, не знаю…

– Ну, и что? – делается она колючей как подросток. – Это плохо?

– Плохо? – пожимаю я плечами. – Нет, чего же здесь плохого? Нам всегда встречаются люди, которым мы симпатизируем, которые оказывают на нас влияние.

– Хочешь сказать, она плохо на меня влияет?

Я усмехаюсь:

– Ничего такого, я ведь эту девушку ещё не знаю, а вот ты, судя по этому вопросу, уже задумывалась на эту тему. Но я думаю, на тебя нельзя повлиять плохо, ты ведь не подросток, ты уже совершеннолетняя, умная, волевая и сексуально развитая девушка и…

– А это причём?

– Это влияет на уверенность в себе. Ты так не думаешь?

– Понятно, – хмуро кивает она. – Воспитательный момент, да? Сейчас скажешь, что в твоей жизни такой человек, ну, который на тебя повлиял, это Платоныч. И тогда я сравню его с Мариной и сделаю вывод не в её пользу, да? Правильно, товарищ психолог?

– Это кто ещё тут психолог, – улыбаюсь я. – Ну ладно, ты чего ощетинилась, как ёжик? Думаешь буду тебе а-та-та делать, за то что ты с новой подружкой набухалась? Чего пили-то, Ната? Тебе, кстати, нравится «Ната»? Мне тебя тоже так называть?

– Портвейн, – всё ещё настороженно отвечает она. – И нет, не надо. Ты так не называй, пожалуйста. Пусть у нас всё остаётся, как было.

Уже неплохо…

– Портвейн, – повторяю я. – Классика жанра. Три топора, надеюсь?

Ответить она не успевает, потому что звонит телефон.

– Алло, Брагин, – говорит Радько. – Взяли, да, твоего кента. Но только не мы. Приехали прямо из Москвы чудаки. Деловые, как мартышки. В свои дела не посвящают, только приказы раздают. Следственный отдел. И с прокуратурой мутят что-то. Больше сказать ничего не могу. Что ему предъявляют, нашим неизвестно. Знаю, что они вчера на зону ездили, но с кем говорили, не знаю. Это могу выяснить, но только утром.

– Как так, он же мент! Как они его взяли-то?

– А им похерам. Чё не знаешь, как мы работаем? Узнать, к кому они мотались?

– Да. Узнай, пожалуйста, – прошу я. – А давно они приехали?

– Дней пять тому. Примерно.

– Михал Михалыч, ну ты присмотри, пожалуйста, чтоб ему там хорошо сиделось, чтоб удобно, тепло, сухо и всё такое. И сам, пожалуйста, не того… Это родственник мой.

Поговорив с Радько, тут же набираю Злобина.

– О, Егор! – восклицает он, услышав мой голос. – С приездом! Как дела?

– Нормально по поездке. Всё хорошо. Надо встретиться обсудить. Вы не против, если я Большака тоже позову?

– Ну, почему нет… – как бы размышляет он. – Давай, приводи. Ты же так и так ему всё рассказываешь, правильно?

– Ага.

– Ну тогда завтра в десять тридцать подъезжайте на квартиру… так-так-так… дай сообразить… Нет, не на квартиру. Давайте встретимся в «Пекине» на седьмом этаже, сорок второй номер. Спокойно поговорим, чтобы никто нам не мешал. Лады?

– Лады. Только у меня есть просьба. Гена, отец моей Натальи. Его ваши хлопцы упаковали. Следственный отдел. Три человека из Москвы приехали пять дней назад, вчера побывали на зоне, а сегодня ночью, в лучших традициях, приехали к нему домой и забрали. И они с прокуратурой имели консультации, правда, не ясно, по какому вопросу. Сегодня, кстати, я имел беседу на повышенных с Поварёнком. Прямо в аэропорту. Стращал меня контрабандой и восемьдесят восьмой.

– Ты ему сказал что ли? – спрашивает Де Ниро.

– Про то, что у нас кое-что есть? Да, пришлось сказать, а то он прям серьёзно настроен был. Думаете это связано?

– Не знаю. Ладно, понял тебя. Попробую разузнать. Завтра в десять расскажу.

Я кладу трубку. Поварёнок – это Кухарчук. Дали ему оперативную кличку на всякий случай.

– Поможет? – спрашивает Наташка.

– Да, поможет. Узнает. А Михалыч проследит пока, чтобы у Гены всё на уровне было. Ну, ты слышала.

Она кивает.

– А кто такой поварёнок? Он что, тебе угрожал?

– Уже не угрожает. Иди сюда. Ну? Ты чего? Всё хорошо будет, вытащим мы папку твоего. Сейчас ещё звоночек сделаю.

Наташка подходит и обнимает сзади, прижимаясь к моей спине.

– Юрий Михайлович, здравствуйте. Это Брагин. Я не слишком поздно?

– Привет, Егор. Я же поздно ложусь, ты знаешь. Ну, приехал значит?

– Так точно, приехал. Соскучился, увидеться хочу. Я вам сигары привёз. При мне красотка на своём бедре скручивала.

Чувствую, как напрягается обнимающая меня Наташка.

– Серьёзно? – смеётся он. – Тогда приезжай прямо сейчас. Немедленно.

– Э-э-э… – изображаю я заминку.

– Да, шучу-шучу. Давай завтра вечерком. Галя тоже будет, обрадуется. С Натальей приходите. Часиков в восемь.

– Спасибо большое. Придём обязательно. А можно будет к вам днём заскочить на десять минут? У меня вопросик есть один конфиденциальный…

Не хочу откладывать до вечера. Думаю, помощь его понадобится раньше.

– Да? – рассеянно говорит он… – Ну, попробуем. Позвони тогда часов после десяти… Нет, ближе к обеду, хорошо?

Хорошо, очень хорошо.

Закончив разговор, я звоню Ларисе и как могу подбадриваю. Собственно, говорю то же, что и Наташке.

– Они что, действительно на бёдрах сигары скручивают? – спрашивает Наташка, когда мы ложимся в постель.

– Правда. Но это небольшие производители или частники. У нас в отеле, кстати, сидела в холле барышня. Юбка задрана и она катает на ляжке эти колбаски. Говорят идеальная влажность сигары так и достигается.

– Ф-у-у… Я такую курить не буду.

– Курить вообще вредно. Но я не такие привёз, промышленные. Там, думаю, без ляжек обходятся. Правда, таких тоже взял несколько для гурманов.

Она вздыхает.

– Что?

– Нет, ничего… Думаю, куда там отец вляпался, что аж из Москвы за ним прилетели…

– Не думай про это. Сейчас информации очень мало. Завтра будет понятнее. Главное, что Михал Михалыч о нём позаботится. Всё у Гены нормально будет.

Она вздыхает.

– А она красивая?

– Кто? – не понимаю я.

– Ну, барышня эта, с ляжками и задранной юбкой… В холле гостиницы.

– Не очень. Она старая уже. Я её сфотал. Потом напечатаю фотки – увидишь.

Она прижимается ко мне теснее.

– Егор…

– А?.. – откликаюсь я проваливаясь в сон.

Наташка приподнимается на локте и, нависнув надо мной, целует в грудь.

– Хорошо, что ты приехал, – шепчет она и опускает голову.

В половине десятого я с парнями захожу в казино. Лида, Бакс, бармены, крупье, игроки – все на местах, всё, как всегда. У нас тут собственные Багамы. Да и вообще, почему обязательно надо ездить куда-то? Нужно свои берега обустраивать. Пусть к нам приезжают.

Платоныч уже здесь. Мы договорились встретиться, коротко потолковать и вместе на моей машине поехать в «Пекин». Мы обнимаемся, и я прошу бармена сделать нам кофе.

– Дядя Юра, я тебе ром, кофе и сигары привёз. В машине лежат, надо не забыть переложить. Андрюхе там футболка с Че Геварой. Будет самым крутым на школьном дискаче. А кофе кубинский – это отдельная песня. Он крепкий, глоток сделаешь и глаза на лоб лезут. С горчинкой, но вкусный, мне даже интересно, что ты о нём скажешь. Там смесь из двух видов кубинской Арабики. Вери спешл, короче, огонь. Некоторые его с молоком пьют или с большим количеством сахара.

– Чтобы выжить что ли? – смеётся Платоныч.

– Ну, типа, – улыбаюсь я. – Но ты же ни то, ни другое не признаёшь…