Хан пока молчал. Было не ясно, ответит он отказом, или пойдет на поводу у Алури. Киракия решила вмешаться.
– Не трогай будку! -бойко бросила она, встав с места и отойдя от угла, в котором провела большую часть времени. Хан удивлённо посмотрел на девочку-бунтарку. Алури налилась краской.
– Тебя никто не спраши…
– Тебя тоже, дура! -вместе с обидным детским ругательством, в самопровозглашенную лидершу девчачьей общины полетела подушка, и полетела она слишком резво для того чтобы принять это за игру. Снаряд попал точно в цель, и Алури, пошатнувшись, схватилась за лицо, в которое прилетело ребро подушки. Поднялся громкий визг и плач. Хан покраснел, вскочил с места, потянулся к Алури, словно бы попытавшись защитить от уже свершившейся атаки, но поняв тщетность попыток унять ревущую девчонку, остановился на полпути. Все девочки в детской заохали и заахали. Многие косо и с испугом глядели на Киракию, казалось, готовую добавить к подушке пару тумаков, кто-то даже заревел вместе с Алури. Мальчики с непониманием переглядывались.
Спустя пару секунд в комнату влетела одна из жен мастера Асаи, и с перепуганным видом спросила, что случилось. Но еще прежде чем кто-либо успел обвинить Киракию, сама Алури указала на Хана, и бросила обвинение в него. Хан словно бы потерял дар речи. Остальные дети тоже молчали. А Алури продолжила обвинять Хана в том, что он ударил ее потому, что она, конечно же в шутку, просила его погладить зверя из будки во дворе. Выслушавшая её женщина перевела ошарашенный взгляд на Хана.
– Хан! -возмущённо произнесла она. – Мы ведь оставили тебя здесь как самого старшего! Следить за порядком. Ты ведь уже взрослый мальчик! Да ещё и из рода Ченшай! И ты ударил девочку? -она не кричала и не строила грозных гримас, но говорила с такой укоризной, что ни в чем неповинный Хан был готов скрючиться в молчаливом устыжении. А Киракия потеряла терпение.
– Она лжет! -крикнула девочка, испепеляя Алури несвойственным ребенку её возраста озлобленным взглядом. – Хан её не трогал!
– Тише, Киракия. -резко сменившимся тоном, постаралась осадить её женщина. – Не вступайся за тех, кто не заслужи…
– А я вступаюсь! -дерзко и с вызовом огрызнулась она, вызвав изумлённый взгляд взрослой собеседницы. – Её ударил не Хан, а я! Вот так! -в лицо Алури тут же прилетела вторая подушка. Вовсе не ожидавшая такой воинственности воспитательница впала в шок от увиденного. К ужасу Алури, Кира воспользовалась этим чтобы неожиданно резко сблизиться, при том подозрительно сжимая левую руку в кулак. – А теперь еще и вот так!…
– Киракия, ну что за скандал! -бледная, встревоженная Ири спешно уводила дочку из прихожей во двор. За их спинами творился небольшой переполох, и Ири делала всё возможное, чтобы укрыть своё дитя от глаз рассерженных родственников пострадавшей девочки. Киракия покорно шла впереди матери, несколько потрёпанная, но довольная. Её всё ещё немного трясло. – Я же так тебя просила… -Ири прервалась на полуслове, и обратилась к кому-то позади: – Тысяча извинений! Прошу, не держите на неё зла. Она всё ещё ребёнок! -тихо, тяжело вздохнула. Вновь повернулась к Киракии, выводя её за дверь на улицу. – Подожди меня здесь. Во имя Предков, умоляю, не делай ничего предосудительного! Мама вернётся совсем скоро. Мне нужно уладить всё это. -договаривая это, она скрылась за дверью в прихожую, оставив дочку во дворе.
Киракия глубоко вдохнула. Сделала ещё пару шагов вперед, и села на нижнюю ступень порога. Легким неразборчивым гулом доносились до нее возгласы взрослых из дома. Там творилось разбирательство. Киракие не было дела до того, что в конечном итоге виноватой останется только она. Алури, наверняка, снова выпутается. Построит глазки. Извинится. Хан? Он молчал. Как молчали и другие дети, когда Алури изливала ложь. Кира видела этого мальчика впервые, и не слишком верила в то, что он попытается восстановить справедливость. Никто никогда не пытался.
Неважно.
Она остановила ложь. Она победила. Отец бы точно ею гордился. Увы, это чувство сильно омрачалось тем, что почему-то другие взрослые считали, что высказывать своё недовольство нужно не самой Киракие, а её матери. Хотя та и не была виновата. Не она ударила Алури в глаз.
Все-таки, взрослые были странными.
Она встала со ступени, и стала ходить вперед-взад, погрузившись в раздумья о том, как бы поступил сейчас папа? Уж он-то точно бы нашел самый лучший выход. Она не сразу заметила, что существо, живущее в одной из будок во дворе, покинуло своё обиталище, и вышло наружу. Лишь когда звон цепей, не позволивших двинуться дальше удержал существо на расстоянии шага от будки, Киракия обернулась. Перед ней на четырех лапах стоял огромный зверь. Волк. Необычно крупный волк с густой и длинной черной шерстью. И необыкновенно умными для животного его семейства глазами. К шее и лапам волка тянулись металлические цепи, сковывающие его движения, и не позволяющие уйти дальше позволенного хозяевами, а пасть была насильно стиснута намордником.
Кира поглядела волку в глаза. Почему-то, она вовсе не испугалась его. Волк ответил ей таким же взглядом. Он не рычал, и не скалился. Не пытался напугать или оттолкнуть. Выйдя из отведенной ему будки, он несколько секунд поглядел в глаза маленькой девочки, а затем осел на покрытую инеем землю. Киракия не отрывала от него глаз.
Пусть она и была ребёнком, она могла видеть всю ту мощь, что была скрыта в этом могучем звере. Мощь, и… сознание. Это было странное, неописуемое чувство. Она каким-то образом знала, что этот волк обладает большим сознанием, чем обычный зверь. Что он всё понимает и осознаёт. Понимает – но не может сказать ни слова на доступном акари языке. А потому, просто принимает всё как есть. Принимает будку. Принимает страх. Принимает цепи.
– Так вот кого она уговаривала погладить. -проговорила Киракия, подступая к зверю на шаг. – Ты ведь понимаешь, что я говорю? -волк, не издав ни звука, меланхолично повел на неё взглядом. Киракия присела на корточки рядом с его здоровенной мордой, но не стала тянуть руки, чтобы погладить. – Они не знают, что ты понимаешь? -волк поднял голову, и вновь взглянул девочке прямо в глаза. Молчаливая пауза, стоившая больше десятков слов. – Наверное, они просто думают, что ты – как остальные. Хочешь просто всех убить. И съесть. -беспечно пояснила она. Волк скривил взгляд в таком правдоподобном выражении скепсиса, что даже взрослый человек смог бы поверить, будто животное, вопреки здравому смыслу, понимает язык и отвечает девочке. – Да, так обычно бывает с такими как ты. Откуда взрослым знать, что ты – другой? Это как… как традиции. -Киракия обратила внимание на цепи, уходящие от ошейника и кандалов на лапах зверя вглубь будки. Казалось чудом, что зверь вообще мог с ними шевелиться. – Да, это как традиции. -она невольно поглядела на собственные запястья. -Цепи, что сковывают нас.
– Отойди от него! -вдруг раздался позади неё голос подростка. -Кира отскочила. Она не испугалась волка, который так и остался спокойно лежать на земле возле будки, но решила, что её окликнул один из отпрысков хозяев дома Шайкай. Быть может, общаться с животными девочкам тоже нельзя. Но обернувшись, она легко признала в окликнувшем ее мальчике Хана. Тот поспешил подойти к ней, и отвести еще на пару шагов от волка. – Ты в порядке? Он тебя не покусал?
– На нём же маска. -хмуро ответила Кира, недоверчиво глядя на Хана. Тот казался куда более дружелюбным по отношению к ней, чем она к нему.
– И правда, на нём намордник. -согласился подросток. – Значит ты и есть та самая Хойен Киракия? Дочь знаменитого Хоно?
– Да. -всё в том же настороженном духе отвечала Киракия.
– Я – Хан. -представился юноша. – Из дома Ченшай.
– Я знаю. Я слышала. -она всё ещё хмуро глядела на него с подозрением. – Ты тоже пришел сказать, что я неправа?
– Что? -растерялся мальчик. – Нет! Я пришел сказать… Послушай, Киракия, прости что не вмешался там… -сокрушенно произнес он, опустив взгляд. – Я… я растерялся. Она оболгала меня так… так нагло! Я не знал, как ответить ей так, чтобы не оскорбить хозяев, и не бросить тень на своего отца с матерями. Поэтому, я пришел к тебе сейчас. Сказать спасибо за твою помощь. Ты… справедливая. -закончил он. Киракия изменилась в лице.
– Ну… я…
– Я всё рассказал старшему брату и дяде. -немедля добавил он. – Они сейчас в доме, помогают твоей маме защитить своё имя. -голос Хана вдруг стал тверже и увереннее. – Пусть у Шайкай сегодня и праздник, но это их дочь виновата в скандале. И не только у неё сильная семья.
– Если ты из Ченшай, то…
– …То мой род – самый сильный во всем клане, верно. -гордо заявил Хан. – Мы защитим тебя и твою маму от этой несправедливости, Киракия. Даю тебе слово Ченшай.
– Правда? -с неверием спросила Киракия. Хан уверенно кивнул. -Спасибо!
– Тебе спасибо. -слегка покраснев ответил он. – Мне говорили про тебя много плохого, Кира. Но сегодня я увидел какая ты на самом деле. -добавил он. Киракия не сразу осознала, как понимать его слова. Но Хан весело ей улыбнулся, и протянул руку. – Дружим?
Глава II
8. 4.1478 г. Н.Э.
Утро нового дня для Киракии началось с маминого оклика из-за двери. Киракия ещё не совсем привыкла просыпаться в отдельной комнате. Ей было пять, с небольшим, годков, – многие дети из других семей, в её возрасте, уже давно ночевали отдельно от своих матерей, но Кира была исключительно сильно привязана к Ири, и оттого расставание с мамой, пусть совсем небольшое и условное, далось ей не легко.
Её новым обиталищем в родном доме стала старая комната отца, принадлежавшая ему ещё в его детстве. Комнатка была небольшая, но и не тесная, с окошком выходящим на задний двор, кроваткой, и шкафчиком для вещей.
Она потянулась, неохотно встала с кроватки, и принялась за утренние процедуры.
Мама понемногу начинала приобщать дочь к работе по дому, а потому вместо привычного завтрака, Киру ожидала помощь в его готовке, уборке по дому, а так же сбор снега, и топление его на воду.
Конечно же, вновь всплыла тема вчерашнего инцидента. Всё было сказано ещё прошлым вечером, но Ири сочла необходимым вновь объяснить дочери, почему подобное поведение было совершенно недопустимо. И пусть, благодаря неожиданному вмешательству семейства Ченшай, всё обошлось без серьёзных последствий, Ири была расстроена порчей отношений их небольшой семьи с большим и сильным клановым семейством Шайкай. Не потому, что сама она от этого что-либо теряла, но потому, что это могло сказаться дурными последствиями в будущем.
Их разговор продолжился уже за завтраком, во время которого Ири стала знакомить дочь с самим понятием "репутации" в клане, и тем, почему она была так важна. Особенно, для их совсем небольшой, крохотной, по меркам клана, семейки, к тому же лишенной мужского покровительства. Без защиты пропавшего главы семьи, всё, что стояло между ними и бедой, разорением, и насилием от любого желающего, – была их репутация.
– Клану важно не то, что твоё имя Киракия, Искорка моя, -говорила Ири серьезно и с заботой. – …а то, что тебя зовут Хойен. Твоя фамилия, имя твоей семьи – оно всегда будет стоять выше тебя. А потому, её необходимо беречь в чести и почёте. –Киракия слушала насколько у неё получалось внимательно. Она не могла и не хотела игнорировать мать, но большая часть слов Ири сейчас казались ей слишком скучными, непонятными, и "взрослыми". Ири тоже понимала это. Понимала и то, что объяснять всё сказанное придётся ещё не раз, и была к тому готова. Несмотря на свой молодой возраст, – а было ей без двух месяцев двадцать три года, – она была исключительно терпелива и крепка духом.
Она была единственной женой своего мужа, что в клане Ву'Лан было странностью. Во всех семьях клана, мужчины имели по несколько жён; и тем больше их было, чем была больше сила фамилии мужа, и его способность прокормить, и защитить. Вне зависимости от того, какая из жён родила какого ребёнка, все дети семьи всегда считались родными для каждой, а потому работу по дому и присмотр за детьми было удобно делить. Ири же, являясь ныне одиночкой, не могла себе позволить постоянного присмотра за дочерью, – её связывали домашние обязанности и клановые мероприятия, игнорировать которые она не могла ради поддержания всё той же "репутации". Отдых стал для неё почти забытой роскошью.
– Скоро, тебе будет пора начать учиться в Храме Традиций, – продолжала Ири, добавляя к первой порции завтрака дочери вторую. – …а там не потерпят вольностей. Тебе придётся выполнять всё, что тебе скажут, вкладывать в занятия усилия, и стараться быть лучше остальных девочек во всём, чему вас обучат.
– А зачем мне учиться в Храме? -полюбопытствовала девочка. – Разве твоих уроков недостаточно?
– Нет. Я не могу обучить тебя… всему необходимому.
– Но ты же самая красивая и умная! –заявила девочка, с выражением искренней и чистой наивности, способность к которой часто теряют взрослея. – Я хочу быть как ты, когда вырасту! Чему такому меня могут научить незнакомые тёти, чему не можешь ты? Зачем учиться у них в Храме?
– За тем, что они превратят тебя из девочки в девушку. –отвечала Ири, умилённо улыбаясь. – А из девушки – в достойную жену, чтобы ты смогла легко и выгодно выйти замуж. -Киракия налилась краской, и насупилась.
– Не хочу!
– Пока не хочешь. –рассмеялась Ири. – Это придёт с годами.
– А вот и нет! –заупрямилась она. – Ни сейчас не хочу, ни потом не захочу! Я хочу остаться жить с тобой и папой!
– Так нельзя, Кира. Ты повзрослеешь, тебе понадобится муж. Ты этого ещё не…
– Не-а! Никуда я не…
Их разговор прервал короткий стук в парадную дверь дома. Нежданные гости были редкостью в их доме, а потому и мать и дочь мгновенно умолкли, оглянулись на прихожую, а затем переглянулись.
– Сиди тихо. –шепнула Ири дочери, вставая из-за стола. – Уже иду! –откликнулась она, дружелюбным приветственным тоном.
Неожиданные гости немного настораживали её. Их дом стоял на краю деревни, что вовсе не прибавляло ему притягательности в желании соседей навестить хозяев. Их семья была слишком маленькая и слабая, чтобы кто-то вдруг решил просить у них помощи или совета, – а мужчины, к которому у кого-либо могли возникнуть срочные дела, дома не было. Любой нежданный гость мог оказаться вестником беды, или хуже – завоевателем, покусившимся на лёгкую добычу.
Она приблизилась к двери, потянулась к ручке, но выждала ещё пару секунд. Она не могла припомнить никаких встреч или договорённостей, по которым к ней могли прийти этим утром. Оставалось только уповать на лучшее. Она открыла дверь.
– Здравствуйте! –с кратким поклоном поприветствовал её гость. Это был мальчик, которого Ири признала не сразу, потому что доселе не водила знакомств с сильнейшим, на данный момент, семейством клана: Ченшай. Она бы и вовсе не признала его, не случись вчерашнего скандала, в ходе которого именно этот мальчик созвал свою родню ей на выручку.
– Доброго утра, сын Ченшай. –ответила Ири, с трудом скрывая удивление такому гостю. – Хан, верно?
– Именно так! -бойко подтвердил мальчишка. По нему было видно то, что его воспитывали держаться гордо, говорить твёрдо и уверенно, даже со взрослыми. Так, как воспитывали в Ву'Лан мальчиков.
– Проходи, -жестом пригласила Ири гостя в дом. – …нам будет в радость принять тебя у себя дома. –Хан спешно покачал головой, и сложил руки в благодарственный жест.
– Нет-нет, спасибо, Хойен Ири! –поспешил откреститься он. – Могу я попросить вас выпустить вашу дочь со мной? –Ири приподняла брови в удивлении.
– Киракию? –её взгляд метнулся на кухню, в которой, как она и приказала, её дочь сейчас сидела не подавая ни звука, и обратно к гостю. – Зачем? Куда? И насколько долго?
– О, не волнуйтесь, Ири-мата, -заверил мальчик, использовав крайне почтительное обращение. Приставка "-мата" к имени женщины расценивалась не иначе как форма высокого почтения к состоявшемуся материнству, и общему почтительному статусу. – …с вашей дочерью не случится ничего плохого! Даю слово чести, слово Ченшай!
– Осторожнее с такими клятвами, юный воин. –улыбнулась Ири, убавив беспокойства. Благородные манеры мальчишки, явно привитые ему строгим воспитанием сильной семьи, располагали её к доверию. – Я верю твоему слову. Но скажи, что ты задумал?
– Я хочу познакомить своих друзей и семью с вашей дочерью, Ири-мата. Она меня спасла, и я теперь считаю её своей хорошей подругой. Я приведу её к себе домой, познакомлю с родными, и мы вернёмся ещё до вечера, если вы позволите.
– Вот как?… –Ири вновь глянула в сторону кухни. Киракия по-прежнему сидела молча. Она всё слышала, но по её виду было сложно сказать, была ли она согласна на затею пришельца. – Ну что ж, если моя дочь согласна… -своим взглядом она явственно спрашивала Киракию желает ли та идти, и вместе с тем, спешно продумывала все плюсы и минусы такого знакомства, последствия как положительные, так и, зная характер дочери, возможные отрицательные. Киракия, между тем, провела в нерешительности несколько секунд, а затем отвернулась, дав понять, что скорее не согласна. Но было поздно. Расчеты Ири привели мать девочки к иному выводу. – А она согласна. –ответила мать. Киракия подскочила на месте, и молча стала подавать знаки "нет" столь оживленно, будто бы решение матери её задело, и теперь она была не согласна крайне принципиально. Ири улыбнулась уголками губ. – Ах, да она в нетерпении, юный воитель! Дай ей немного времени собраться в путь, и я вас отпущу.
– Отлично! –обрадовался мальчик. – Я, с братом и сестрой, подожду её у вашей калитки.
Приготовления прошли в лёгкой спешке.
Ири одела дочь в скромное, опрятное, но не слишком нарядное платьице, чтобы у членов семьи Ченшай не сложилось такое впечатление, будто бы визит её дочери был спланирован самою Ири, как попытка сблизить их семьи. Разумеется, она бы этого хотела, но вмешиваться в и без того столь удачно сложившиеся обстоятельства она сочла неразумным.
Конечно же, Киракия поначалу возмущалась и сопротивлялась. Её негодование даже слегка усилилось, когда она поняла, что мама с нею не пойдёт. Ири, хоть и не без труда, смогла успокоить, и уговорить дочь со всем согласиться. В очередной раз повторив ей правила приличия и скромности в гостях, мать дала последнее наставление:
– Помни: ты идешь в гости к Ченшай, но хозяин, пригласивший тебя – Хан. Не уделяй никому столько же внимания, как ему. Будь вежлива и приветлива со всеми, кого ты там встретишь. Постарайся, чтобы тебя запомнили, и хорошо. Но покуда ты не вернёшься домой, – Хан для тебя главный. Не подведи маму. –и, поцеловав дочь в лоб, Ири повела её на выход.
Снаружи, её ждали трое. Она легко узнала Хана, тот был самым юным из явившихся к дому Хойен гостей. Сопровождали его юноша лет семнадцати, и девушка лет двадцати. Как их до того представил сам Хан, – его брат, и сестра.
Брат Хана был необычно, для своих лет, крепок телом. Несмотря на царящий в вышине гор мороз, он был одет куда свободнее чем большинство односельчан, а рубаха его и вовсе была одета лишь на один рукав, оставляя обнаженными приличную часть торса и всю правую руку, – на всеобщий обзор. Слегка откинутая назад голова, взгляд на всё вокруг как бы сверху-вниз, и не сходящая с уст полуулыбка. Во всех его манерах и поведении проглядывалась полная уверенность в себе, и даже вызов. Отметины, следы от заросших шрамов, и даже совсем недавние, всё ещё заживающие, порезы – в этих "украшениях" мужчины он уже мог смело конкурировать с некоторыми взрослыми мужами. На самом деле, со стороны его действительно можно было счесть за зрелого мужчину. От семнадцатилетнего юноши в нём было лишь его молодое лицо, и блеск горячной юности в глазах, – во взгляде тех, кому хватало сил пройти Инициацию, горел уже совсем иной огонь.
Сестра Хана была красивой девушкой, скромно одетой во всё чёрное. Будто бы являя собой противоположность брату, она держалась очень скромно, собранно, и тихо, от чего казалась едва заметной в своей небольшой компании. В её левом ухе Киракия разглядела небольшую серьгу: не золотую и не серебряную, не украшенную драгоценными камнями, и всё же бесценную. Серьгами на левом ухе акари обозначали свершившееся материнство: по одной за каждого рождённого ребёнка. Это было самым желанным украшением для женщины в Ву'Лан; украшением, что не только значительно поднимало статус носительницы в глазах соплеменников, но и открывало ей ряд недоступных доселе прав и возможностей.
– Знакомься, Киракия: это мой брат Фанро, и сестра…
– Так вот она, твоя заступница? –с усмешкой одновременно надменной и одобрительной перебил младшего брата Фанро. – Хойен, Киракия. –он оглядел девочку с ног до головы, будто смеряя соперника. Хан явно был недоволен тоном брата, но не решился вставить и слово. Сестра, имени которой Киракия так и не узнала, по-прежнему ничем не заявляла о своём присутствии. – Я думал ты повзрослее. –Киракия нахмурилась, и, помня слова матери, сдержала порыв ответить. Фанро сделал к ней несколько шагов, и чуть наклонился вперед. Его могучая фигура даже укрыла девочку от лёгких порывов ветра. – Так это из-за тебя вся эта буча случилась? –произнес он чуть понизив тон, от чего его слова начали звучать немного угрожающе. – Такая малявка, а уже чуть не начала войну между семьями. -его взгляд не сходил с глаз девочки, которой, на удивление, хватало духу не опускать и не уводить глаз в сторону. – И ты смогла кому-то-там врезать? Вот этими-то кулачками? –он широко улыбнулся, заметив как девочка перед ним выпрямилась, и чуть свела бровки в выражении безмолвного вызова. Ещё через несколько секунд "гляделок" между двоими, Фанро вдруг изменился в лице, и громогласно, весело засмеялся. – Она мне нравится, Хан! –вдруг заявил он, хлопнув Киракию по плечу своею ручищей. – Тебе бы у неё подучиться! –он легонько подтолкнул Киру вперёд, к сестре с Ханом, а сам пошёл близко следом, будто бы "беря её под своё крыло".
Слегка растерянная сменой настроения, Кира зашагала в веленом направлении, перебегая взглядом с Хана на его сестру, в тщетной попытке получить хоть какое-то объяснение происходящему.
– Кулак, не пугай мою гостью! –наконец, дерзнул заявить свой протест Хан, выровнявшись с Киракией. Он обращался так к старшему брату из-за того, что имя "Фанро" звучало и записывалось на родном языке акари тем же иероглифом, что и, дословно, "Железный Кулак". – Ты ставишь под удар наше гостеприимство!
– Ба-а! –фривольно и безразлично бросил Фанро. – Я её не напугал. Она – дочь Хойен Хоно, я в этом убедился. –произнес он с одобрением, пусть и в весьма свойственной себе манере. Киракия впервые слышала от таких как он похвальбу. Это было неожиданно приятно. Впрочем, она пока не могла понять, отторгает или располагает её к себе старший брат её нового знакомого. – А что до случившейся из-за неё драки – пустяки. –продолжал Фанро с ухмылкой. – Я был даже рад переломать племяшей этого зазнайки Асаи-ран! Пусть знают своё место. –они уже шли по улочкам деревни, и многие проходящие мимо юноши и девушки, узнавая их, дарили им свои приветствия. Как бы невзначай, Фанро произнес следующие слова достаточно громко, чтобы их можно было расслышать не только его прямым собеседникам: – Ченшай – сильнее всех! –заявил он, разминая оголённую правую руку. – Да и сам мастер Асаи не в обиде. –добавил тише.
Путь предстоял не самый короткий. От дома Хойен, стоящего на краю деревни, – и даже в небольшом от неё отдалении, на отшибе, – им предстояло пройти к её сердцу. Там, вблизи к тропе уводящей ввысь, к самому Боевому Монастырю на вершине, и расположились владения Ченшай.
Утреннее солнце всё силилось выбиться из-за туч, а снегопад с ночи продолжал ослабевать, и теперь был едва заметен; по меркам Шен, середина весны в этом году была достаточно тёплой.
