Ева Смольникова "По тропам башкирского фэнтези"

– Ну, про жену… Слухи! Но мысли! Что ж они, на лбу у меня нарисованы? – и в глазах его Василиса наконец увидела долгожданные искры.

– Не нарисованы, но слышны.

Громко втянув носом воздух, на ватных ногах хозяин дома сел на свое место. Как раз в этот миг зашел к ним другой человек. Высокий, статный, в хорошем костюме, а в руках держал сумку.

– Георгий Владимирович?

– Пока всё так же, – поник вошедший. – Я лишь понизил ему давление, чтобы не шла кровь носом. Но он так и не может заснуть.

Тимур Маратович махнул рукой и кивком головы позвал за собой Василису. Звал только ее, а пошли за ним все.

В соседней комнате на кровати лежал мальчик лет пяти. Бледный, худой, на лбу капли пота. Вошедшей процессии он не удивился – отец кого только в дом не водил, чтобы хворь из сына выгнать. Да только хуже стало: уж и голос, и сон потерял ребенок.

Василиса достала из своего узелка пучок травы, подожгла и стала сначала ходить по комнате, приговаривая под нос непонятные никому слова, а затем провела несколько раз вокруг головы больного, и до этого внимательно наблюдавший за происходящим мальчик вдруг открыл глаза еще шире, а в следующую минуту уже крепко спал.

Георгий Владимирович всю свою жизнь болел медициной, верил в науку и никогда не жалел о выборе своем, когда пошел учиться на врача. Но чем больше он лечил людей, тем больше начинал задумываться. Порой приходилось отказываться от науки и прибегать к примитивным, варварским и нелогичным методам исцеления, какие используют знахарки. По молодости страшно злило его, что какой-то заговор лечил лучше микстуры, но с годами это переросло в исследовательский интерес. Многое записывал в дневник и, разумеется, не думал публиковать. Он снискал славу хорошего доктора не для того, чтобы портить ее вызывающей публикацией о колдовских способах лечения.

Вернулись все обратно к столу тихо, не проронив ни слова. И разговор уже пошел ласковее. Внимательно выслушали староста с доктором, что случилось с Самиром.

– Так вы полагаете, что источник бед здесь? – уточнил доктор, осматривая руку поэта.

– Отсюда всё пошло, вот мы и решили, что хуже не будет, если мы к вам съездим, – кивнул Азамат. – Быть может, колдует кто у вас? Точно ведь на кого-то люди да думают.

– На свете белом много людей, батыр – и плохих, и хороших. Видит Аллах, в моей деревне народ всякий живет. И грешников, и праведников хватает, но чтоб на такое колдовство кто способный был… Нет, таких нет у нас. Подлость есть, лени тоже хватает, – вздохнул староста и замолчал.

– Подлостью это назвать! Ну-ну!

В доме у старосты за хозяйство отвечала его сестра Гульнара. Женщина она была крепкая, статная и, что скрывать, красивая. Возраст уж подходил к замужеству, но Тимур Маратович не спешил пока устраивать это дело.

– Об чем речь ведешь? – уточнила Василиса. Гульнара отошла от стены, на которую опиралась, и сделала несколько шагов по направлению к столу с гостями.

– Знамо об чем! Степан Николаевич, – светлым, язвительным тоном начала девушка, – свет-солнышко объявился у нас три года назад. И с тех пор нет покоя нашему семейству! Всё слышу, что он то гадость какую устроит, то слух распустит, то еще что подстроит. И ведь, змея, я никак его изловить не могу! А теперь, как хворь пошла, он и вовсе начинает народ подбивать, чтоб убрать брата моего с должности старосты. Шайтан проклятый! И взгляд у него дурной!

– Ну, артистка! – тихо восхитился Самир, но услышал его только рядом сидящий доктор.

– Ну с чего ты взяла, что он шайтан? Ну с чего?! – взбесился староста.

– Ой! Глаза у него черные, с зубов чуть ли не слюна капает, и походку ты видел его, а? Скрюченный, быстро-быстро шагает.

– Ох, Аллах, дай мне терпения! – прикрыл лицо рукой староста.

– Ты видел, чтоб он хоть раз в церковь зашел? А? А ведь православный! Его ни в церковь, ни в мечеть не загнать! Боится, шайтан!

– Так ведь, – привстал доктор, пытаясь снова донести мысль о том, что, быть может, Степан просто мало верующий.

– Сиди, молчи уж! – и доктор плюхнулся на место. – Сегодня с утра в церкви служба была, Иоанна Крестителя праздник. Ты думаешь, где он был? У ворот храма сидел в тени, глазами своими зыркал. Сама видала!

– Если он колдует, то праздник Купалы упускать нельзя. Вся природа в свою силу вошла, – задумчиво сказала Василиса.

– Так надо вновь проследить за ним. Где он сейчас? – воспрял духом Самир.

– Знамо где, в лес пошел до реки. Он там себе дом отстроил, живет один.

* * *

Азамат и Василиса пошли, куда указала Гульнара. Ночное небо разбавляли розовые лучи заходящего солнца. Идя вдоль реки, встречали они и гадающих по венку на суженного девушек, и пляски вокруг костра, и вот, наконец, добрели до дома. Стояло жилище чуть на возвышении от реки, но рядом бил ручей. Не слышались уже ни звуки гуляний, ни щебет птиц. Лишь темные деревья угрюмо склонялись над избой и хмуро глядели на пришедших. Чем ближе подходили они, тем больше был туман, окутывающий местность.

– Ты погляди, – батыр склонился над ручьем, освещая тьму факелом. Вода текла ярко-розового цвета.

– А вот и помощники мои явились, – промолвил сзади ледяной незнакомый голос.

– Помощники? – сердито выдохнула колдунья, выпустив облачко пара.

Мужчина стоял напротив них шагах в десяти и держался свободно. Высокий, худой и какой-то угловатый. Волосы и глаза у него были почти белыми, хотя дать ему более сорока лет было трудно.

– А кто еще, кроме вас, мог подарить мне такую силу?

– Ты говори да не заговаривайся! – Азамат достал саблю, а Степан Николаевич перевел взгляд на Василису.

– Ты мужа утопила в день зимнего солнцестояния. Он умер, а я ожил, – Василиса сделала маленький шаг назад, а говоривший теперь посмотрел на батыра и продолжил говорить: – А из-за тебя девушка в день летнего солнцестояния утопилась. Не хотела быть твоей женой. Она умерла, но напитала меня силой. Вы оба скорбью своей насыщали меня, пока я не смог сам начать кормиться чужими силами.

– Кто ты, ирод? – прошипела колдунья.

– Иргаиль, повелитель вод, – борода его удлинилась, а кожа позеленела. – Вы мне помогли, и я вам помогу. Просите, что хотите.

– Руку Самиру ты отрезал? – опередила колдунья.

– Руку я ему не верну, – нахмурился Иргаиль. – Сам виноват, болтать надо меньше.

– Нам от тебя ничего не надо!

Азамат сделал решительный шаг вперед и замер. За спиной Иргаиля появилась Айсылу и пошла навстречу несостоявшемуся мужу, протягивая руки. Василиса хотела было оттолкнуть утопленницу, да ее плеча коснулись.

– Здравствуй, Вася.

Как живой, перед ней стоял муж, правда, весь белый и словно светился изнутри – и остальной мир пропал.

– Как сын?

– Если ты бросишь оружие, я ее тебе верну, батыр.

– Азамат, я так жалею о своем решении. Хочу на землю! Хочу свадьбу с тобой сыграть! – ласково говорила Айсылу и гладила ледяными руками лицо жениха. Слеза покатилась по загорелому лицу батыра, но он нашел в себе силы ответить:

– Ты меня не любила, Айсылу, это я тебя любил. Но это ничего не меняет, – он убрал ее холодные тонкие руки.

– Сын хорошо.

– Я все хотел его в Уфу свозить, – потупив глаза, отвечал муж.

– Отступись, Василиса, и я его тебе верну, – слышала она голос нечисти.

– Сама я его свожу, Ваня. А ты ступай, мертвые к живым не ходят, – сморгнув слезы, повернулась колдунья в сторону, где стоял Азамат.

Туман, отделивший ее от остального мира, рассеялся, и увидела колдунья, как катаются по земле батыр и Иргаиль и как один другого пытается придушить. Замерла она, приходить в себя начала после морока. Тут Иргаиль изловчился и, сверху батыра придавив, стал остервенело сжимать свои длинные когтистые пальцы на его белой шее.

Схватила Василиса факел, что валялся в траве, и со всей силы ударила нечисть по спине! Раз, второй, третий. Взвыл он от боли, а Азамат тем временем по земле рукой бил. В угаре битвы обронил он саблю, но вот нащупал рукоять. И со всей силы накинулся он на Иргаиля, не теряя времени, перерезал ему горло.

Истошный вопль нечисти заставил батыра и колдунью зажать уши, а деревья сбросить зеленую листву. И весь пропал Иргаиль, исчезая в собственном крике, даже тела не осталось. А потом пошел долгожданный дождь…

* * *

Так и закончилась эта история. Хвори прекратились, и уже на следующее утро все выздоровели.

Многое люди пережили, а сколько еще предстояло пережить! Староста Тимур вернулся к вере, и с того дня, как выздоровел сын, до конца жизни не пропустил ни одного намаза, жил праведно. Старостой после него стал его сын. Не тронули мировые потрясения их семью, как заговоренные прошли они через сито испытаний.

Георгий Владимирович свой дневник наблюдений оставил дочери, отправляясь на фронт. Сначала от него приходили письма, он рассказывал о том, как приходится работать врачу в полевых условиях. Но потом письма приходить перестали. Так мировая война забрала очередную душу. Дочь его пошла по стопам отца и пробилась, вопреки всему и всем, в медицинский университет. До конца жизни работала хирургом.

Самир вернулся домой и научился владеть левой рукой. Он еще не знает, но в будущем сможет свободно писать арабской вязью. Ему, как левше, писать справа налево будет очень удобно. А потом неожиданно для всех он женится на Гульнаре. По натуре спокойный Самир часто будет успокаивать эмоциональную супругу.

Азамат не долго будет холостяком после этой истории. Харис Эльдарович все-таки доживет до свадьбы батыра. Первой у Азамата родится дочка, и назовет он ее Айсылу. Сабля, которой он поразил Иргаиля, будет передаваться в его семье из поколения в поколение. Не расстанутся с ней его потомки ни в голодные годы гражданской войны, ни в страшные времена продразверстки. Не обменяют память на кусок хлеба.

Василиса замуж так более и не вышла, растила сына одна. Дед ее умер во сне, и на похороны его пришла вся деревня. Сын Илья вырос всем на загляденье, привел в дом жену. Василиса успела понянчить на руках внука. Говорят, ведьмы мучительно и долго умирают. Мол, не пускают их черти на тот свет. Илья был к этому готов, но зря. Умерла Василиса Михайловна тихо и без всяких мучений. Илье суждено будет прожить очень долгую жизнь. Успеет он и семью перевезти в город, и озаботиться образованием сына. Не успеет лишь посмотреть на первые годы существования Советского государства. Водоворот событий утянет его потомков, и осядут они однажды близ Москвы. Там встретят они и коллективизацию, и девятое мая сорок пятого года…

14

Сейчас мы пролетаем одно большое озеро, возле которого любят гулять свободолюбивые толпары. Это Аслыкуль. Самое крупное озеро в нашем мире! Вода там чистая и полезная, придает сил; правда, сомневаюсь, что тебе понравится ее пить, ведь она горьковата на вкус. Говорят, это из-за гнева Черного всадника, который разозлился на батыра за кражу коня, хоть и было это сделано для благой цели. Кстати, толпары эти как раз-таки раньше принадлежали ему, пока злоба его не погубила…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70922377&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Талига – идущая впереди (араб.).

2

Мерген – благоразумный (тюрк.).

3

Никах – молитвы при заключении исламского брака (араб.).

4

Туй – церемония празднования официального заключения брака, которая устраивалась после полной выплаты калыма. Длилась с утра до вечера 2–3 дня.

5

Кашмау – головной убор замужних женщин.

6