Антонио Самарканд. Гимназист. Веснушчатый русый дьявол. Ботан с гениальными идеями. Интеллектуальная мощь и правая рука кружка.
Франсуаза Де Ша. Гимназистка. Обворожительная сероглазая брюнетка, идеальная (как думал Де Мон) для него партия: отважная, эмоциональная, безбашенная идеалистка. Настоящая ведьма. Любительница эпатировать.
И, наконец, маэстро Фредерико. Взрывной и могучий.
Эта адская четвёрка была непобедима. Как и чувства Фредди к ведьме.
Гимназия была окончена. Кружок продумывал планы нападения на членов свиты правителя и успешно их воплощал. Фредерико штурмовал сердце Франсуазы. Мог пристрелить любого обидчика любимой. Пытался писать стихи. Посвящал манифесты и революционные трактаты.
Франсуаза оставалась неприступной. Напор Фредди, его поступки не могли пробудить в ней чувства к Де Мону. Она тайком встречалась с Антонио. Де Ша очаровывал его интеллект и некоторая несмелость. Антонио был восхищен силой ведьмы и с умилением игнорировал проявления ее нелогичности.
Фредерико был третьим лишним. Он потерпел любовное фиаско, но одержал политическую победу. Правительство мистера Демона Тупящего было свергнуто. Фредерико взошел на трон.
Во время коронации он был неотразим. Восхитительные волосы, красный брючный костюм, золотая корона с рубинами. В тот день большая половина женского населения города сошла с ума от красоты и величественности Фредерико. Он оставался мрачным и безразличным к чьим-то восхищённым воплям.
Усилия и грамотная внутренняя политика Фредди подняли уровень экономики Ада. Воры поутихли, малый бизнес процветал. Уровень безработицы стал ниже.
Фредерико ввел универсальную валюту – deva (дива, devilish money). Дива конвертировалась в любые человеческие деньги. Курс удобен для любого слоя населения. Поездки в Межмирье и в людской мир стали более доступными.
Фредерико отреставрировал (за свои деньги) большую часть исторической застройки города. Больше Ад никогда не был настолько ухоженным.
Казалось, новый правитель был воплощением образа идеального мистера. Народ обожал Фредерико. Он страдал из-за чувств. И предателей.
Новые люди в правительстве, бывшие гимназисты и близкие друзья или родственники членов кружка, обзавелись дорогим имуществом и лицемерием.
Они разбрасывались пустыми комплиментами в адрес Де Мона, закатывали пиры в его честь и строили планы его свержения. Франсуаза и Антонио поженились. Молодожены ушли из политики.
Фредерико будто вырвали сердце и лишили руки. Он чувствовал себя оскорбленным.
Среди фальшивых друзей и соратников, жаждущих надбавки к жалованию, пыл и жажда жизни Де Мона стихли. Он готов был капитулировать.
Одной декабрьской ночью его схватила группа дьяволов: Сэм Фамилье (о, друг!) с братом Кайлом, Кейт и Франк Сабье (министры психологии и юриспруденции). Ближайшее окружение!
Фредерико обвинили в казнокрадстве, педофилии и употреблении наркотиков. Его, честного человека, преданного государству и Франсуазе. Проверки на Прожекторе Правды не было. Плавать он умел, так что казнить в бассейне не стали. В Комнате Страха бывший мистер держался до последнего. Пришлось увеличивать время сеансов, чтобы «расколоть» де Мона. Под конец он сдался.
Казнь прошла с ощущением заката великой эпохи. Тринадцать лет процветания и радости подходили к концу. Фредерико находился на грани. Он знал, что с признанием своей слабости он растворится. От него и прежнего Ада ничего не останется.
Фредди признался в чувствах Де Ша и исчез. Навсегда.
Последующие правители отличались разной степенью паршивости. Франк Сабье опустошал граждан, вводя новые налоги. Сэм Фамилье создал полицейское государство. О текущем мистере принято не распространяться. Повторить подвигов Фредерико не смог никто.
– But that was when I ruled the world… – допел вокалист. Глава книги «Новая Ада» (Ди дала почитать), написанная каким-то Анатолем Брандо, подошла к концу.
Глава 8. Телесное и духовное
Тело – непостоянный и вечно подводящий организм. Постоянно дает сбои: от убийственной работоспособности без меры до бессилия и праздной лености; от отключения любых телесных ощущений до чрезмерной чувствительности. Вечный боец с собой и усталостью.
Она накатывала внезапно для её владельца. Ты резко падаешь в кровать асфальта. Позади километры большого города. Кто-то пройдёт мимо, приняв тебя за алкоголика. Кто-то боязливо посочувствует тебе.
Никто не поможет.
Тело Майка постоянно давало сбои. В глазах темнело, ноги подкашивались. Он продолжал путь. В будние дни до вокзала в надежде, что полиция отправит его в какой-нибудь вытрезвитель или в теплый стакан (размечтался).
Вокзал – воплощение мечты Миши о маломальском благополучии и возвращении домой. Он чертовски хотел попасть Домой: туда, где тебя любят, ждут и принимают. Город, дом, квартира и прочее – лишние детали. Дом мог быть где угодно.
В выходные выбирался в парки и сады. С невыносимыми завистью и злостью наблюдал простой ход вещей: дети радостно ели сладости и смеялись, влюбленные пары наслаждались компанией друг друга, старики сидели на лавочке и думали о чём-то своём. Люди были счастливы. Их счастье было ежеминутно, буднично и временно. Оно было! Никто не могло отнять у них счастье! Как Майку хотелось быть счастливым! Увы…
Когда он успел обрасти завистью и злостью? Когда лишился дома? Когда льдинки зла успели попасть в его душу?
Миша родился в самой заурядной полной семье провинции средней полосы.
Закончил самую обыкновенную школу. Аттестат неплохой, только в столичные вузы не поступить. Остался в родном городе, закончил филфак и понял, что в его жизни чего-то не хватает.
Он считал, что талантам нужно находить применение. Предположим, ты открыл в себе актёрский дар. Развивай его и играй!
К сожалению, Миша заподозрил в себе актёра. Он решил переехать в Москву. Там же полно театральных! Майк полагал, что его сразу возьмут в любой вуз! Увидят, как он сильно горит игрой, и возьмут!
Квартирный вопрос его не волновал: он снимал комнату в квартире пятидесятилетней недопоэтессы Лидии. Она занимала скромную должность в банке. В юности писала стихи. Возвращалась к поэзии время от времени, считая, что может дать нечто новое миру литературы. Показывала свои опусы друзьям и новому квартиранту, покорившему вежливостью, тактичностью и простодушием.
Договор о съеме жилья подписали сразу же. Так они и стали жить: Лидия, Миша и их разговоры об искусстве.
Первые два месяца они жили душа в душу. Миша работал копирайтером в мелком издательстве. Зарабатывал немного. Зарплаты как раз хватало на оплату жилья и еду. Лидия дорабатывала в банке. Работа ей не приносила никакого удовольствия, и она хотела сменить род деятельности. Новый вектор движения ещё не был выбран.
По итогу, Лидия стала безработной, живущей на деньги квартиранта и редкие подачки со стороны сына. Срывалась на квартиранта. Мишин оптимизм угасал под давлением внезапных истерик хозяйки и осознания, что он мало зарабатывает и совсем не занимается театром. Мечты сдувались под натиском реальности.
Спустя несколько месяцев, за пару дней до его лета, Майка вышвырнули за дверь. Бесцеремонно и резко. Ещё одна вспышка Лидии, и он – бомж. Обращаться к домашним за помощью стыдно. В нем еще теплилась иллюзия, что всё будет хорошо. Друзей в столице не было. Денег на билет домой – тоже. В кармане – какие-то сбережения до следующей зарплаты.
Поначалу он тайком жил в офисе. Обедал в кафешке напротив. Чемодан с вещами оставлял в камере хранения на вокзале. Предметы первой необходимости прятал в списанном сейфе.
Пользовался рукомойником вместо душа. Стирал вещи там же. Сушил их под сушилкой для рук по ночам. Уборщицы и охранники знали, что он постоянно остается по ночам в редакции. Он убеждал их в том, что ему нужно успеть закончить статьи по срокам. Прикидывался дружелюбным трудоголиком. Поначалу ему верили.
Вскоре он лишился и оставшихся радостей жизни. Начальство узнало о его кочевых наклонностях и попросило за дверь. И зарплату срезало. Штраф за несоблюдение правил редакции. Леннон пойми этих начальников.
Миша остался один в неблизком по духу городе без денег, связей и жилья. С чемоданом барахла, которое он продавал или отдавал за еду. Нереализованные таланты оказались бесполезными.
Рано или поздно деньги заканчиваются. Официальную бедность он встретил зимой в какой-то котельной с такими же бродягами, как и он. О наличии ночлежек он ничего не знал. Бедный книжный мальчик.
В какие-то дни ему отчаянно хотелось верить, что всё происходящее – чья-то книга или плохое кино, кошмар. Он вот-вот проснётся! Проснётся и окружающая жуть пропадёт. Ах, если бы…
Прошёл год борьбы с телом, погодой и голодом. Москва, размалеванная девка с неестественным смехом, скалилась на него белоснежными зубами. Голова кружилась то ли от усталости, то ли от невыносимой и вычурной красоты вокруг. Огни, Триумфальная площадь, величественный памятник Маяковскому.
На этом месте в двадцать он с гордостью декламировал свои стихи девушке, к которой вырвался на свидание. В эту секунду ты еле держишься на ногах. Как бы не упасть! Стыд и срам, Михаил Сергеевич! Ты падаешь.
Тебя подобрали дьяволы из Скорой Дьявольской Помощи. Производя мониторинг душ по российским столицам, Ди наткнулась на дело Майка. Кто из коллег его подкинул, неизвестно. Ознакомившись с документом, Леди сразу отправила подмогу в Москву.
Упал, очнулся, Ад.
Разъяснительная беседа с какой-то светловолосой девушкой. Подписание бумаг о согласии на обработку персональных данных и тела. Телесное проиграло и в Ином мире.
