– Ей уже больше четырех лет! Мне нужен самый лучший логопед, который работает в вашей клинике.
В трубке что-то объясняли, пока Мать кивала и записывала. Малышка стояла рядом, облокотившись на ногу Халсури, и внимательно наблюдала за мамой.
– Да, я – Елена Владимировна… Да, по этому номеру! Хорошо, я буду ждать вашего звонка.
Мать закатила глаза, кивнула пару раз и попрощалась. Когда она положила трубку, дочь подошла к ней и ткнула пальцем в бедро.
– Я тебе не нлавлюсь!
– Ты мне очень нравишься, любимая. Просто я хочу тебе помочь.
Синяки под глазами Матери из года в год становились все более темными. Елена измученно улыбнулась и протянула руки, чтобы обнять дочь. Но та лишь крикнула:«Плохая!» – и побежала в детскую, слегка спотыкаясь.
Помочь ей как? Заставляя проживать свое детство в больнице, с трубками и капельницами? Даже женщины, что раньше забивали камнями больное дитя, поступали гуманнее…
Последние пару лет Халсури был недоволен поведением Елены. Она отстранилась от дочери и при любом возможном случае отправляла ее в больницу.
– Это нужно для выздоровления, – говорила она. Но инкуб видел, как в ее глазах мелькала маленькая искорка облегчения, когда девочка уезжала.
А вот Халсури доставляло удовольствие видеть, как девочка растет и умнеет. А еще он получал удовольствие от того, что испытывал удовольствие. В последний раз, когда это произошло, он был еще неопытен и глуп, так что его имитация человеческих чувств чуть не обернулась неизбежным крахом.
– Нашу природу не изменить, – говорил инкубу его собрат. Но после встречи с этой удивительной девочкой, Халсури полностью уверился в ложности этого заключения.
– Это оказалось сложнее – воспитывать… – На краю стола дымилась чашка с горячим чаем, и Елена присела на кровать и подперла подбородок руками. – Мне всегда казалось, что самое важное в воспитании – любить ребенка. И не поступать как моя мама. Кажется, у меня не особо получается!
Усмехнувшись, Елена сделала глоток из чашки и посмотрела на Халсури. Тот внимательно, но абсолютно бесстрастно наблюдал за ней. Кивнув своим мыслям, женщина продолжила:
– Иногда… Меня очень сильно пугает эта мысль, и я стараюсь ее отогнать… Но иногда мне кажется, что я ее не люблю. Стараюсь полюбить, принять, признать, что она лишь маленькая девочка. Но не получается. Особенно в те моменты, когда она так злится и винит во всем меня. В такие моменты я тоже себя виню… – С грустью произнеся эту фразу, Елена взяла телефон и что-то напечатала, а после отодвинула его от себя подальше.
– Кажется, ваше желание иметь ребенка оказалось сильнее, чем желание растить ее!
Инкуб бросил эту фразу не задумавшись, скорее озвучил свои давние мысли. Но тут же пожалел о сказанном, когда увидел разъяренное лицо Матери.
– Не тебе судить! Что ты можешь знать? Вам, демонам, недоступны те чувства и эмоции, которые есть у нас – людей! Так что лучше бы тебе не высказывать свое мнение здесь, в моем доме!
Чашка не удержалась на краю столика и со звоном разбилась, кипяток попал Елене на ноги, и она дернулась в сторону, вскрикнув.
Уж поверь мне, ты глубоко ошибаешься. Теперь я знаю о человеческих чувствах поболее тебя!
– Я неплавильная!
Девочка плакала, пока рассматривала себя в зеркале, которое стояло напротив ее кроватки. Инкуб подошел к малышке и присел рядом с ней на корточки. Аккуратно погладил ее по спине, и опухшая от слез малышка обернулась к нему. С носа на подбородок капали слезы, смешанные с соплями.
Несчастное дитя.
Он вытер слезы с ее подбородка и заговорил:
– Девочка. – Халсури не хотел называть ее по имени. Такая вульгарность противоречила всем законам демонов, а еще он не заключал с ней контракт. – Девочка, ну почему ты считаешь себя неправильной?
– Ну… Я смотлю на маму. Она не болеет, не кашляет, и у нее не течет из ушей противная жидкость. – Девочка вздрогнула и подтянула плечи к ушам. – Смотлю на тебя. У меня нет хвоста, нет класивых клыльев, нет ко… копытцев, нет такого длинного языка… У длугих детей тоже всего этого нет. Поэтому я – неплавильная.
Странно, что, пока я стараюсь предстать перед ней в человеческом обличьи, эта девочка все равно видит меня настоящего. Это вызывает приятные ощущения, но иногда и пугает…
Халсури недолго поразмыслил и сменил мужеподобный образ на свой.
Все равно она видит меня таким…
Халсури погладил девочку по спине, а потом положил коготь на ее подрагивающую нижнюю губу.
– А чем тебе не нравится твой язык?
– Мне он нлавится. Но он колоткий… И не челный, как у тебя! – Малышка высунула язык как можно сильнее и посмотрела в зеркало. Он едва доставал до середины подбородка. Она провела по нему пальцем, а потом сильно оттянула вниз, но от боли пискнула и закрыла рот. —Видишь?
– Вижу… – Инкуб вытащил свой язык и дотронулся до него когтем. Языком он мог достать до груди. Халсури посмотрел в зеркало, но, как обычно, увидел лишь едва виднеющуюся размытую тень и быстро повернулся к девочке. – Мне тоже не нравится мой язык… Он слишком колючий. У людей на языке находятся небольшие присоски. А у меня?
Инкуб не мог описать того, что он ощущал каждый раз, когда дотрагивался до своего языка. Словно подушечки пальцев на его лапах обжигались и резались. Он редко ощупывал свое истинное тело, оставляя эту возможность «человеческим» рукам. Видя его в человеческом обличье, в котором он обычно появлялся при людях, те ощущали его как человека. Несмотря на то, что Халсури не чувствовал исходившей от них боли, которую при касании испытывал сам, он всегда ощущал отвращение и страх. Это выдавал запах. И все же, если ему приходилось дотрагиваться до себя, то он делал это аккуратно – когтем. Так было безопаснее всего.
Природа инкубов и суккубов неизменна. Они – демоны похоти, распутные демоны. Каждое их описание пропитано сексуальной историей. Они —демонизированные существа, без мыслей, идей, чувств и амбиций, созданные миром для того, чтобы оправдать собственную стеснительность и снять с себя ответственность. Как и всегда. Ведь признать, что Дьявола не существует, – означает взять на себя вину за то, что мир становится чудовищным и бесчеловечным из-за людей.
Когда девочка дотронулась до языка Халсури, он мгновенно отодвинулся, быстро спрятал его и посмотрел на ее пальцы. На них не было крови и царапин, девочка улыбалась.
– Мне кажется, что у тебя очень класивый и плиятный язык. Как у кошки на улице. Она меня лижет, когда я к ней подхожу. Мне нлавится!
– То есть тебе не больно? – Халсури пододвинулся поближе и аккуратно взял в свои лапы палец девочки, чтобы осмотреть его.
– Нет. А должно быть больно?
Халсури снова высунул язык и медленно, осторожно поднес коготь к середине. Выдохнув, инкуб прикоснулся к нему краешком пальца, но быстро отдернул лапу – палец пронзило током и обожгло.
– Меня обжигает…
Девочка протянула свою детскую ладошку и положила ее на язык инкуба. Ее ладонь в разы уступала размерам его языка. Малышка поводила рукой по нему и сказала:
– Плямо как у кошки!
Халсури натянуто улыбнулся.
Эта девочка – удивительное существо. Никогда еще я не встречал кого-то столь беззаботного и принимающего!.
– А тепель лизни здесь! – Девочка показала на предплечье, и Халсури прошелся языком вдоль ее плеча. Поднял голову и улыбнулся своими желтыми гниющими клыками.
– Я хочу почесать тебя за ушком. Можно?
– Конечно! – Халсури улыбнулся и подставил голову прямо под ее ладонь.
Первый человек, который понимает, что для инкубов и суккубов все это лишь обыденность, переходящая в игру. Кажется, я стал ее личным котом!
Малышка радостно смеялась и продолжала чесать руками шерсть, которая клоками расположилась на голове у Халсури. Инкуб постарался имитировать мурчание, чтобы добавить себе сходства с семейством кошачьих.
– Хочешь, лизну там, где будет щекотнее всего?
Халсури хитро улыбнулся, обнажая гнилые зубы.
Раз уж девочка понимает, что все это лишь игра, я должен… показать ей все возможности игр. Ведь я ее… отец? Нет. Нет! Нет! Это слишком безумно и слишком по-человечески – давать себе такое звание. Даже если я захочу, мои собратья мне этого не позволят!
Малышка кивнула и заинтересованно посмотрела на свое тело. Ей было страшно, но, с другой стороны, она думала, так сильно смеяться можно лишь тогда, когда друзья щекочут твой живот. Так что девочке казалось, что уж щекотнее живота места не найти.
Елена услышала смех своей дочери и решила подойти и разделить ее радость. Но, когда она подошла к открытой двери, она увидела настоящий облик демона, что привела в свой дом. Его длинный мерзкий язык спрятался между зубов, а голова, испещренная венами и островками спутанных черных волос, находилась между ног ее дочери. Инкуб вглядывался в лицо смеющейся девочки, пока Елена в ужасе и отвращении закрывала рот руками, чтобы не закричать. Ноги подогнулись, и она потихоньку стала сползать все ниже и ниже. Но восклицание дочери: «Еще лаз!» – заставило Елену резко выпрямиться и на ватных ногах вбежать в комнату.
Противоестественно
– Проваливай из этого дома!
Елена кричала на демона в своей комнате, куда она сразу же затащила его после увиденного. Халсури понял, что она видела его настоящий облик, так что не стал утруждаться, чтобы сменить его на человеческий. Скучающим голосом инкуб произнес:
– Я не думаю, что сейчас вы мыслите здраво, из-за…
– Здраво? – Крик разнесся по всей квартире. Его наверняка услышали соседи, но инкуба это сейчас не волновало, ему было интереснее продолжать игру. – Ты понимаешь, что именно ты сделал с моей… дочерью,грязный монстр?
– Вы не слишком пеклись о вашей дочери, – Халсури намеренно подчеркнул последние слова, – когда решили выйти на работу. Или когда отправляли ее в больницы по выдуманным причинам. Так что…
– Она больна! Если бы мы не сделали ей операцию, она бы умерла. Но сейчас я смотрю и вижу, что все происходящее с ней – твоя вина!
Халсури засмеялся, а потом тихо вздохнул. Пригладил когтистой лапой шерсть на голове, скинул с груди несуществующие пылинки и ответил:
– Не демонизируйте мои поступки. История давно сделала это за вас. Мне кажется, что вашим мозгом, —довольно глупым, додумал он, – управляют гормоны. Из-за беременности!
Елена явно хотела что-то ответить, но ее глаза инстинктивно расширились от удивления, а рука легла на живот. Халсури остался доволен произведенным впечатлением.
После знакомства с этой девочкой я понял, что люди могут стать гораздо… эффективнее, если инкубы и суккубы возьмутся за воспитание своих отпрысков!
Наслаждаясь своим новым открытием, Халсури заметил, что женщина села на кровать и тихо повторяет что-то себе под нос.
– Что-что вы говорите?
– Я… я не могу быть беременна, – чуть громче прошептала Елена.
– Можете. Я позаботился об этом четыре месяца назад, пока вы находились в своем небольшом отпуске. Не волнуйтесь, новый ребенок физически будет очень здоровым. Я специально все подготовил. Никаких болезней! У вас будет мальчик… – Инкуб напряженно и внимательно наблюдал за реакцией Елены и, когда заметил, что ее лицо стало решительным, добавил: – Предвосхищая вас, спешу уточнить: вы не сможете от него избавиться. Я вам не позволю!
Елена смотрела на монстра, стоявшего перед ней, пытаясь сложить в голове план действий. Но все путалось и плыло. Она бросила взгляд в зеркало, но не увидела там отражения инкуба, только едва заметную тень. И свое изможденное и беспомощное лицо. Между тем, радуясь тому, какого добился эффекта, Халсури продолжил:
– Думаю, что нам с вами следует заключить еще одну сделку. Более… детальную, я бы сказал. Чтобы учесть все нюансы моего нового опыта.
– Нет… мы не договаривались, – все еще шептала Елена. – Я больше не хочу никаких сделок…
В дверь позвонили.
– Я пришла забрать свою внучку. Дочь написала мне час назад, чтобы я взяла ее на пару дней.
Русые волосы, проеденные сединой, уверенный взгляд, ровная осанка и морщинистое лицо.
Очевидно, это бабушка моей…
Халсури не мог продолжить эту фразу в своем сознании. Физически не мог. Что-то в его голове начинало стучать, отдаваясь в барабанные перепонки, едва он пытался додумать новую для себя идею. С каждым разом это происходило все больнее. Халсури открыл дверь, обратившись в человеческое обличье, и элегантно встал, опершись на косяк локтем. На бабушку это не произвело никакого впечатления. Она стояла и ждала, пока ее пропустят внутрь.
– Я думаю, что Елена зря побеспокоила вас. Все в порядке, я успеваю приглядеть за девочкой! – Халсури улыбнулся как можно приветливее и добродушнее.
– Мне плевать на новых ухажеров моей дочери. Я хочу, чтобы моя внучка провела пару дней и в моей компании. Я давно ее не видела.
Бабушка высокомерно посмотрела на Халсури, стоявшего перед ней, а потом уверенно отодвинула его в сторону и прошла в коридор.
Мерзкая старушенция, верящая в магию! Чеснок-то тебе зачем?
Инкуб отодвинулся и потер обожженное плечо так, чтобы этого не заметили со стороны. Закрыв дверь, он пошел за старухой в комнату девочки, которая собирала игрушечный замок. Елена подошла к старушке и обняла ее со спины.
– Думаю, будет лучше, если ты поможешь собрать ее вещи, – произнесла старушка и указала на розовый портфель с улыбающейся кошкой. Елена кивнула. Старушка наклонилась к ней и прошептала так, чтобы стоявший рядом Халсури все услышал: – Судя по всему, ты опять напортачила в своих… отношениях, или что это. Иначе бы не написала. Я привезу ее, когда ты разберешься с… этим.
Бросив взгляд на Халсури, она поморщилась, а потом с улыбкой повернулась к внучке.
Нельзя нарушать правила!
Прошло больше недели. За прошедшее время Халсури никак не проявлял своего присутствия. И все же Елена буквально ощущала его взгляд на себе. Только покидая дом, она, наконец, вдыхала полной грудью свежий морозный воздух. После шокирующей новости о новом ребенке, Елена словно заткнула свои чувства, оставив на свободе лишь страх. Но в последние пару дней, находясь вне дома, она продумывала план побега. Пыталась понять, как избавиться от инкуба.
Ошибки – хорошо или плохо? Даже история, сокрытая за самыми страшными нашими промахами, достойна упоминания. Но самое важное всегда остается за дальнейшими решениями. Как исправить ошибку? Как ее не повторить? Ошибка – это всегда про прошлое. А намерение – про будущее. Мы можем совершать одни и те же поступки из раза в раз, пока не найдем совсем другой путь, который изменит этот уроборос.
– Чего вы желаете?
Толстый лысеющий мужчина в очках поправил черный деловой костюм и посмотрел на испуганную женщину, стоявшую перед ним. От нее исходил запах страха и… другого демона.
