– Знаю.
– Две тысячи.
– Знаю.
Он ел почти бесшумно, а я смотрел то на него, то на остывающий рис и думал о том, как долго еще удастся не платить аренду. Десятки юаней в кармане и пятерки на карте вряд ли хватит задобрить Митру, особенно когда он трезв.
– Сегодня поезд исчез, – сообщил я, приступая к еде. – Прямо с моста. Заехал в туннель и пропал.
– Свалился в воду что ли? – предположил Митра.
– Нет. Просто растворился.
– А я что говорил! – Митра победно взмахнул палочками. – Я догадался про моль. Теперь это. Скоро они меня сотрут. Потом тебя. Смотри в оба!
Какая забота! Я жевал пережаренный рис и озирался в поисках чистого стакана.
– Еще забавнее то, что какой-то бездомный предложил мне заплатить, если я его верну.
Митра серьезно кивнул, дожевал и ткнул в мою сторону палочками.
– То есть, ты хочешь сказать, Виктор Шэнь, что клиент предложил тебе денег за плевую работу, а ты отказался, при этом купаясь в долгах как в моей ванной моей водой? Ты просрал клиента, Шэнь!
– Все верно.
Митра пожал плечами и вернулся к еде.
– И вот так спокойно говоришь, об этом. Напомни, почему я тебя все еще не выгнал. Квартирант ты так себе.
– Потому что ты живешь тут нелегально по поддельной социальной карточке и кроме меня подписываться на такое никто не захочет.
– Да твоя правда. Доедай и поехали.
– Это еще куда и зачем? – я с тоской взглянул на свою дверь, на которой красовалось пятно соуса и еще одно подозрительно похожее на кровь. Митра перехватил мой взгляд.
– А вот как раз за тем. Я тоже нашел одного заказчика и в отличие от твоего он не смердит мочой. Очередная незаконная дичь, с которой полицию знакомят в последнюю очередь. Заплатят сразу – заодно отдашь должок. И оденься нормально, мы едем в квартал Нан Тьяо, а это самый центр. Не хватало еще там прослыть оборванцами. А в твоем случае – манжетой оборванцем.
Ненавидел, когда он вспоминал это.
– Мы едем вместе?
– Разумеется, – Митра пригладил рукой жидкие светлые волосы и тыльной стороной ладони оценил дозволенный размер щетины на щеках. – Я лицо заинтересованное. Очень хотел бы получить свои две тысячи. А теперь иди сюда.
Он попросил Сяо сфотографировать наши нелепые лица на встроенную камеру и прислать ему на планшет.
– Сойдет, – прищелкнул языком Митра, разглядывая фото и проверил лицензию в нагрудном кармане пиджака. Он носил старый твидовый пиджак и выглядел в нем как мигрант-профессор откуда-нибудь из Турана. Впрочем, и на торговца дурью тоже был похож. Кем он работал до встречи со мной и до того, как его офисом стал пропахший соусом диван, я понятия не имел.
– И пожалуйста, – напомнил он снова, как обычно перед выходом, – не труби каждую минуту, что ты манжета и не веди себя как манжета. Это нам не на руку.
Исполосованное небо над головами было красным. Это отражался свет от низких облаков. Под ним искрился мокрый асфальт. Митра нацепил шляпу, и мы зашагали по узкой улице в сторону мерцающих огней ночного города. Два призрака среди таких же как мы, только скрытых в тени низких хмурых домов. Разговаривать не хотелось, да и Мира был на редкость молчалив. Лишь ответил поклон какой-то тени у фонаря и закурил.
Изогнутая улица с тусклыми окнами забегаловок и мелких лавок повторяла набережную, скрытую домами. Тут было почти так же оживленно. Звеня и распугивая толпу, пронесся велорикша. Митра сверился с расписанием монорельсовых поездов на тусклом табло, проверил на браслете счет и поцокал языком. Попрошайка в дождевике под столбом поцокал в ответ.
– Как обычно, – Митра кинул в картонную коробку из-под удона юань. – Шэнь, не жадничай.
– Положи за меня. Буду должен еще немного.
Митра пожал плечами. Бедолага благодарно кивнул и пополз к платформе. За ним волочились ноги в узких синих штанинах.
– Я все хочу спросить – это твой знакомый? Не замечал, чтобы ты подавал кому-то еще, – заметил я.
– Ардан Чо? Я был его фанатом. Ты тоже был бы, если бы знал в те годы что такое телевизор и Сеть.
Я посмотрел вслед калеке и промолчал.
***
Деловой центр сиял голубыми огнями, которые не выключались никогда. Только днем их затмевал серый свет солнца, пробивающийся сквозь смог. Три огромные башни, уходящие к облакам, и их сателлиты, сверкающие электрическим заревом. Социальная подписка здесь за день проживания обходилась столько же, сколько за месяц в Малом Сычуане. И это включая мои долги.
Свет района казался однородным голубым маревом издалека, но вблизи рассыпался тысячами разноцветных окошек от пурпура до кислотно-зеленого, яркими витринами ресторанов и кафе, совсем не таких как на севере и даже на площади Тайянг, где в переходах давно зарытого подземного метро светились тусклым неоном забегаловки и ночные клубы в опасной близости к Агатовому рынку, дрожащие от страха и богатеющие от такого соседства одновременно.
Полупустой состав влетал в недра одной из башен, чтобы на минуту застыть на платформе, не загаженной по обыкновению пивными банками и прочим мусором. Вагон замедлялся, свет ослеплял даже сквозь грязные стекла, но я видел приближающиеся окна жилищ, в которые вряд ли меня пустят даже подмести циновки. В огромном окне без штор вытянувшись в струнку потягивалась тонкая фигурка, подняв руки над головой и заломив запястья. Мягкий свет обволакивал ее контуры достаточно плотно чтобы понять, что она обнажена. Но недостаточно хорошо, чтобы сразу заметить, что она не настоящая.
– Проезжая Башни, прикрывай веки, – посоветовал Митра. Он развалился на жестком кресле, подставив под пятку пустую банку от сока и надвинув шляпу почти до кончика носа. – Не береди в себе желание прожить тут хотя бы денек – желания умножают страдания. К тому же охранники этой милахи могут придержать поезд и вывернуть тебе глаза зрачками внутрь.
– Отцепись, Митра, – посоветовал я.
– Псих.
Башни удалялись и снова сливались в сплошное голубое зарево. Впереди маячили узкие колонны высоток, похожие на вытянутые в небо пальцы великана. Только на их плоских крышах светились красным огни вертолетных площадок и потому кончики этих «пальцев» казались измазанными кровью. Ну или соусом хойсин.
Дома-пилоны красивы и величественны снаружи, но внутри лабиринт из пыльных захламленных коридоров, а мелкие квартиры мало разнятся с нашей с Митрой берлогой. Комната, в которой лежал покойник и вовсе почти не отличалась от нее. Он лежал грудью на захламленном столе, а его косматая засаленная голова уткнулась в мерцающий полосами помех монитор. Бордовая как вишневое желе и такая же густая лужа растекалась между клавиатурой, подмигивающим индикаторами заряда экутером и россыпью карт памяти. Над неподвижным силуэтом шипели и пытались показать что-то со скрытых камер еще полдюжины мониторов, топорно, но намертво приделанных к стене самодельными кронштейнами.
– Все это нужно вынести отсюда, – хозяин квартиры в толстом халате, из-под которого торчали носки ботинок, нарисовал пальцем в воздухе круг, в который вошли и мониторы, и труп.
– Вот насчет покойника не уверен, – сказал я.
Хозяин обеспокоенно метнул взгляд на Митру.
– Вы говорили, что вы частные детективы и у вас есть лицензия.
– Понятно, что есть, – Митра сверкнул фальшивой карточкой и непроницаемым выражением лица велел мне заткнуться. – Мы выпишем ордер, что взяли дело себе и сами позвоним в полицию, упаковщики приедут и уберут все.
Ответ хозяина устроил, но он все еще с недоверием следил за мной.
– Давно он тут жил? – спросил я.
– Месяца четыре и два из них оплатил сразу. Я понятия не имел чем он тут занимается – оплата приходила на счет регулярно, соседи не жаловались.
– Полагаю, что ни о какой подписке речи не шло.
Вид распластавшегося на столе бедолаги оставлял желать лучшего. Даже без учета сквозной дыры в шее, в которую проглядывал розовый позвонок. У таких верхний предел – социальная подписка А с комнаткой в трущобах, двухразовым проездом на верхнем метро, питанием один раз в забегаловке вроде нашей лапшичной и лечением в хосписе. Никакой связи и тем более доступа в Сеть такая подписка не давала. Другое дело, если снять нелегально комнату уровнем повыше с доступом в Хризантему, где можно проворачивать сомнительные, но прибыльные дела. Вот только на такой доход подписку не купишь. У хозяина явно была подписка получше и какие-никакие связи в муниципалитете, если он имел не одну квартиру, а две. Нелегальный найм – дело паршивое, за которое могут урезать в статусе. Впрочем, в таком районе едва ли не каждый пятый промышлял чем-то подобным.
– Как вы заткнули Сяо? – спросил я снова.
Обычно встроенный в стену терминал зорко следил за всеми гостями, не позволяя им оставаться на ночь.
– Есть способ, – отмахнулся хозяин.
Еще бы я не знал. Наш Сяо похрипывал и безмолвствовал насчет меня уже полгода. Пришлось отсыпать за это юаней кодерам двумя этажами выше.
– Покойник – дело неприятное, – признал Митра. В его голосе читалось разочарование. Видимо по телефону о жмуре не шло и речи. – Тут никак без полиции. Само собой, мы вызовем городовых, но как только приберемся и узнаем, чем занимался ваш квартирант. Если в меру аморальное и незаконное – подчистим хвосты, чтобы к вам не вели. Но я бы таких впредь не пускал.
Хозяин закатил глаза.
– Я вас не для нравоучений звал и не тело прятать. Узнайте не намотают ли мне кишки на кулак за его делишки. Это мне интересно больше, чем то, что вы будете с ним делать.
Митра быстро почуял, что запахло усечением гонорара и ловко перехватил инициативу.
– Видно же – его порешила девочка по вызову. Видимо, мало заплатил или вовсе не собирался. А занимался он поддельными карточками. Жаль, аппаратура сгорела дотла, не докажешь.
Хозяин брезгливо пощелкал языком.
– У вас два часа.
Когда закрылась дверь, я беспомощно уставился на Митру, имея что ему сказать неприятного. Но тот раскрыл походную сумку и извлекал оттуда паяные-перепаянные провода. На стол грохнулись допотопные очки-сканеры, за которые музей заплатил бы больше, чем заказчик по этому дурацкому делу.
– Знаю, что хочешь сказать, поэтому просто молчи, – он нацепил на меня мутные стекла очков. Линзы в пятнах. На одной заметная трещина, которая все больше с каждым делом. От нее кусок Хризантемы мерцает и не дает нормальной картинки.
– Опять я?
– У меня от них голова трещит, ты знаешь. Я лучше по старинке, полезу в терминал.
Покойник смотрел на нас равнодушным приоткрытым глазом. Следил, как двое фальшивых сыщиков копаются в его вещах. Готов был поклясться, что глаз этот я видел закрытым пару минут назад.
– Митра?..
– Что, напарник?
– Ничего. Врубай.
***
Ненавижу Хризантему. Пожалуй, даже Агатовый рынок, где зайти в стеклянную кабинку к шлюшке под неоновой вывеской, а уйти без почки – будничное событие, и то более приятное место. Но выбора у меня немного. Митра делает тоже самое, что и я – ищет информацию, только в текстовом режиме, пялясь в серебристый монитор.
Я сразу оказался на узкой улице затерянного в недрах серверов квартала. Лил дождь. Справа и слева сизо-синие дома с заколоченными окнами, а в узкую полоску темного неба над головой пытается влезть мертвенно-белая луна. Отлично. Это место, в котором покойник в последний раз разорвал связь с Сетью. Может вынужденно. Под ногами лужа, из которой выглядывает яркий кусок месяца и глубокие следы в грязи. Они тянутся ровным пунктиром до стены и пропадают в ней. Значит, он разговаривал с кем-то тут и кем-то очень непростым. Выжженные пятна на земле и выбитые стекла окон на целый квартал – остатки жесткой, но недолгой маскировки. Я огляделся, прежде чем пойти по цепочке следов к спрятанному в потрескавшемся кирпиче терминалу. Привычка оглядываться сохранилась у многих, еще с тех пор, как в Хризантеме хозяйничал Ресторатор – псих с замашками бога и садиста одновременно, исчезнувший так же внезапно, как и появившийся в свое время.
Митра что-то спросил, но его голос утонул в белом шуме. Чем дольше ты здесь, тем больше разрывается связь между настоящей реальностью и искусственной. Мозг охотно начинает верить, что бредовая картинка вокруг – вполне себе достоверный мир, хоть и состряпанный из чужих кошмарных и в тоже время похотливых фантазий. До меня донеслось только-что вроде «защита Циркуль». Но это я видел и без него. Я стоял в самом центре круга, который не больше часа назад выжег тут все без разбора, уничтожив и терминалы входа, и обустроенные «гнездышки» темных дельцов и извращенцев. Все, кроме канала покойника, к которому я подключился, и его неизвестного собеседника.
В старых интерактивных очках, которые с легкой руки какого-то шутника принято называть «гогглы», есть одно преимущество. В них еще не разделили картинку со звуком и устройство, которое сейчас облюбовали любители электронной дури – экутер. Чертова тяжеловесная штуковина на моей голове успешно заставляет меня верить, что я действительно брожу по дождливому городу, которого в реальности не существует, а волны от старого и наверняка небезопасного аналога экутера прорастают прямо в мозг как корни орхидеи-паразита. Оттого Хризантема обретает новые краски и становится более живой, не как в изящных и бестолковых очках-плексах мальчишек и девочек, пытающихся называть себя хакерами. Впрочем, и свихнуться в них тоже намного проще.
Я почти ощущал капли дождя на лице. Они обжигали, но не как кислота. С неба лился кипящий дождь. Я снова огляделся. В далеком окошке под самой крышей зажегся свет – ослепляющий прямоугольник, в котором замерла тонкая фигура. Обитатели квартала понемногу возвращались в свои норы, из которых их бесцеремонно вышвырнули. Значит, нужно было спешить.
Долго ощупывать стену не пришлось. В одном месте кирпич прогибался, будто резиновый. Под пальцами он начинал крошиться и лопаться тысячами пузырьков. Передо мной возникло и уставилось на меня пустыми глазницами лицо. Я просто смахнул его в сторону. Тонкой струйкой, огибая пилястры мертвого дома и пустые окна, потек ручеек яркой рекламы:
«Крикеры нового поколения: «Сома», «Эфир», «Белое небо». Выжгут вам мозг чрезмерным удовольствием».
«Миграционные и социальные карты. Подписка Б и выше».
«Безвольное человеческое существо – то, чего требует ваша фантазия. Приобретите Лань. Выбор из трех моделей. Или просто укажите аккаунт реального человека – мы переделаем его для вас».
Пожалуй, самое безобидное, что тут можно найти. Поток рекламы уперся в мягкий кирпич и начал обтекать его, указывая на скрытую дверь. Я навалился на остатки кладки и выдавил ее внутрь. Но, чтобы войти – недостаточно. Широкими мазками ладони стал наносить строчки взломщика прямо на темноту перед собой. Большинство таяли, но некоторые зависали в воздухе и начинали пульсировать ровным голубым светом. Еще два лица всплыли возле меня. Одно из них – Митра. Он выглядел уродливо с тонкими лучами, торчащими прямо из головы.
– Поторопись, – гортанно произнес он. – Сюда кто-то идет.
– Вижу, – отмахнулся я и смял второе лицо пятерней. Оно противно пискнуло под пальцами.
– Не эти. Кто-то еще.
– Что по покойнику?
– Не хакер – защита хреновая. Циркуль применял явно не он. Настоящее имя Олег Лю, не мигрант, прибыл из Паотай Удэ, хотя с Яндаше жил по поддельной карточке. Член группы ортодоксальных даосов «Шуими». Нашел пару счетов – приличная сумма, но кажется мне, что не его это деньги, – Митра ненадолго замолчал, потом добавил. – Выглядишь как вареный осьминог.
– Копай дальше, я вхожу.
В комнате стало заметно светлее, едва я протиснулся сквозь защиту. Луна светила сразу во все окна, но тут в Хризантеме и не такое бывает. В центре пустой пыльной комнаты стоял стол. На нем, выгнув тонкую шею застыл привязанный крепкими веревками манекен. Выпученные от ужаса и боли глаза казались живыми, искривленный пустой провал рта замер в беззвучном крике. Повсюду разбросаны ножи. Их обладателя выкинуло отсюда внезапно и резко – слишком близко его мерзкий мирок оказался к центру Циркуля. Я понадеялся, что ему как минимум выдавило глаза там в реальном мире.
В комнате было полно пыточного барахла и развешенных по стенам фотографий, которые я с удовольствием превратил в труху, понимая при этом, что тратить время на подобное неразумно. В пространстве еще ощущались, но быстро таяли следы присутствия. Одно за другим я превращал их в окна. В большинстве темнота – канал наглухо запечатан. В некоторых ослепительный свет башен Уханя и Шанхая, между которыми бесшумно парят дирижабли. В другой портал мгновенно просунулось стеклянное дуло системы безопасности, и я едва успел закрыть его. Стеклянные осколки брызнули по полу. Черт! Надо быть осторожнее. Выждав пару секунд, я снова приоткрыл канал. В нем виднелась пустая комната с бетонным полом под светом люминесцентных ламп.
– Шэнь, уходи оттуда!
Увлекся я каналами, забыл следить за обстановкой вокруг. За окнами скользили тени, несколько тонких темных фигур появились на крыше здания напротив. Опасались Циркуля, решили зайти в другого квартала. Успею!
Я вернулся к окну. На меня смотрели темные очки, по которым зелеными огоньками бегали зрачки. Темный провал рта раскрылся и зашуршал на кантонском почти без акцента.
– Кто ты? Зачем преследуешь?
Я не отвечал. Пытался проследить источник маски, но канал снова и снова пересылал на фальшивые оверлейные узлы.
– Убирайся отсюда!
