– Вера.
Я в первый раз почувствовала, что значит выражение «ноги отнялись». Я тихонько села прямо на пол и принялась разглядывать зловещее отверстие. Дырочка, как дырочка, небольшая такая, кругленькая.
– Ты уверен, что это не след от сигареты?
– Уверен. Уж в этом-то я разбираюсь. Где Верка?
– Пошла к врачу. У нее что-то в легких обнаружили. Она думает, что ожог.
– Понятно. Так и должно было быть. Это не ожог. Это результат ушиба от удара пули.
– Не поняла.
– Бронежилет, конечно, защищает. Но не полностью, последствия травмы остаются. Пластина гасит кинетическую энергию пули. Но грудная клетка получает чувствительный удар. Легкое зарабатывает ушиб, местное кровоизлияние. Это, чтоб тебе понятей было, как синяк. Вокруг ушиба лёгкого развивается воспаление.
– Так что, в нее стреляли? Это точно?
– Точнее быть не может.
– Наверное, надо заявить, куда следует.
– Наверное, надо.
– Только что заявлять-то? Верка ничего такого не помнит. Она даже не помнит, как в запертом туалете оказалась. Думает, что угорела, упала и ударилась головой.
– А ты ничего не заметила?
– Нет. Я Верку почти сразу потеряла из виду.
– Потеряла Верку? Ну, ты даешь!
– Там было темно и шумно.
– Да, предъявлять-то нечего. Жертва вообще не в курсе, что на нее нападали. Свидетель ничего не видел.
– А дырка от пули!
– То, что дырки на жилете до этого вечера не было, я знаю. Но это знаю только я. Доказательств нет. Эх, нам бы пулю найти!
– Идем!
Мы с Вадимом выскочили из дома и понеслись к месту нашей вечеринки. Ноги меня уже слушались, но какая-то неприятная слабость в теле пока оставалась.
Здание после пожара выглядело, как и должно, наверное, выглядеть здание после пожара. Самым ужасным для нас было то, что там начали вести ремонтные работы. И очень активно начали. На газоне перед домом были свалены кучи строительного мусора, рамы выставлены. Рабочий день на сегодня, видимо, закончился. Мы легко проникли внутрь через зияющий оконный проем на первом этаже. И худшие подозрения сразу же подтвердились. Все, что можно было оторвать, разобрать и вынести, было оторвано, разобрано и вынесено. Внутри мы увидели только голые стены. Там не то, что пулю, там и гвоздя нельзя было отыскать.
– Н-да, – Вадим почесал в затылке. – Но заявление твоя Верка пускай завтра напишет. Мало ли что.
– Завтра? Пускай сегодня пишет! А если этот киллер будет продолжать за ней охотиться?
– Какой киллер? Скажешь тоже. Выстрелил в сердце, увидел, что жертва лежит без движения, и смылся. Был бы киллер, был бы «контрольный» в голову. Но ты права. В какую больницу она пошла? Надо бы встретить, до дома проводить. Мало ли что.
На телефонные звонки Верка, как обычно не отвечала. Никитка сказал, что мама еще не возвращались. Логически рассудив, мы решили пойти в ту больницу, из которой Верка в субботу выписалась. Как оказалось, мысль была неправильная. Результаты Веркиного обследования передали ее участковому врачу. И именно в очереди у его кабинета она сидела, пока мы караулили возле больницы «Скорой помощи».
Возле больницы мы мерзли довольно долго. Пока Никитка не позвонил, что бы сообщить, что мама благополучно добралась до дома и легла спать. Телефон у нее разрядился, сейчас на зарядке, но на звонки она все равно отвечать не будет, потому что устала от головной боли.
– Видать, здорово она головой приложилась, – покачал головой Вадим. – То ли сперва ее оглушили, потом выстрелили, то ли она от выстрела упала и головой ударилась. Амнезия называется.
– Потеря памяти?
– Да. При сотрясении мозга бывает.
Решили, что я пойду к Вере рано утром и все ей расскажу. Мы с ней напишем заявление в полицию. Фактов у нас маловато, но сообщить надо. Может быть, в районе были подобные случаи. Ну, и Верка должна позаботиться о своей безопасности.
Глава 7
Утром Вера меня слушать не стала. Замахала руками и сказала, что у нее и без моих сказок голова болит. И желудок болит. Потому что доктор сказал, что у нее пневмония и прописал антибиотики. Купить она их еще не успела, но желудок уже заболел. Такой вот феномен.
– Никто в меня не стрелял, что вы придумали? Я бы это запомнила.
– У тебя амнезия, потеря памяти.
– Глупости, такое я не могла забыть. И хватит меня загружать всякой ерундой. Голова не выдерживает.
Пришлось оставить Верку дома. Благо, из-за головных болей и пневмонии она согласилась взять больничный.
В полицию я все-таки зашла. Отнеслись к моему рассказу так, как и следовало ожидать. Я и сама понимала, как глупо звучит история о том, как моя подруга на вечеринке по поводу Хеллоуина получила сотрясение мозга и выстрел в сердце. Мы можем предъявить поврежденный бронежилет и пневмонию, возможно, развившуюся в результате травмы. Но, к сожалению, не можем предъявить жертву, потому что она себя жертвой не считает, и по причине амнезии все отрицает. Надо отдать должное, со мной были очень вежливы, выслушали внимательно. Вежливо пояснили, что отсутствие заявления от жертвы – это большая проблема. Да еще требование предъявить бронежилет в качестве вещественного доказательства меня озадачило. Согласится ли Вадим надолго, возможно навсегда, расстаться со своим сокровищем?
Вадим, конечно, не согласился. Он сказал, что фактов так мало, что наличие жилета со следом от пули не поможет. Тем более что он уже отбыл в командировку и, при всем желании, до следующей пятницы передать вещественное доказательство не сможет.
Оставалось искать свидетелей. Собственно, из всех присутствовавших на той вечеринке, кроме Верки, конечно, я была знакома только с Надеждой. С нее и начала.
Надежда была на работе. Что бы переговорить с ней, пришлось дожидаться обеденного перерыва. Порядки у них в банке установлены суровые. Время прихода и ухода фиксируется. Что бы можно было вычесть из зарплаты штраф за опоздания.
Я послонялась по улице, разглядывая витрины. Зашла в пару магазинов. Но здесь, в центре, бутики слишком дорогие, надолго в них не задержишься. В одном продавщица сказала, что я, видимо, ошиблась дверью, и спортивный магазин находится рядом. Я глянула на ценники и почти не обиделась. Потом я еще раз прошлась взад-вперед по улице. Увидела, как к зданию банка подъехала большая черная, блестящая и, видимо, очень дорогая машина. Из нее выкатился Пузатый Пацюк и вошел в здание. Вот он, мой свидетель! Дядька на той вечеринке вел себя очень разумно. Он и поможет мне уговорить Верку, написать заявление. Я заняла пост у машины. Стояла, стояла, замерзла, как цуцик. Тут еще противный дождик начал накрапывать, мелкий, но холодный до ужаса. А если этот Пацюк здесь работает? Скорее всего, так и есть, раз он попал на вечеринку. Так можно до конца рабочего дня караулить. Я поежилась и решила продолжить ожидание в кафе напротив. Может, это и не очень хорошо для расследования, но если я тут насмерть замерзну, пользы следствию будет еще меньше.
Надежда, выскочившая из конторы в обеденный перерыв, сразу набросилась на еду. Хорошо, что я заранее заказала ей бизнес-ланч. Разговор получилось начать, только когда она приступила к чаю. Потому что я боялась, что Надежда может подавиться. И правильно сделала.
– Пулевое отверстие?! – Надя поперхнулась чаем. – Ты уверена? Ты в этом разбираешься?
– Вадим разбирается, он уверен.
Надежда заказала себе пятьдесят грамм коньяка.
– Верка в шоке? – спросила она минут через пять.
Коньяк как раз начал действовать и к ней вернулся дар речи.
– Она не верит и говорит, чтобы я не морочила голову. Тем более что голова у нее болит.
– Вот, глупая корова! – раскрасневшаяся Надежда в сердцах стукнула кулаком по столу. – Впрочем, если бы речь шла обо мне, я бы тоже не поверила. Ни с того, ни с сего, получить пулю в сердце. Звучит совершенно нереально. Кому это надо?
– И я голову ломаю. У Верки ведь не было врагов? Или я чего-то не знаю?
– Какие враги?
– Может завистники? Или какой-то псих?
– Еще глупее. Чему там завидовать? Тому, что она, как загнанная лошадь, носится с одной подработки на другую? Если кто-то этому завидует, он точно псих. Но на вечеринке были только свои. А у нас до занудства нормальный коллектив. Тоска зеленая. Кстати, мне пора возвращаться в это болото. Иначе наши жабы так расквакаются, что я без премии останусь.
Надежда убежала. Пока я застегивала плащ, автомобиль Пузатого Пацюка укатил в неизвестном направлении. Что за день сегодня такой! С Надеждой путем не поговорила, свидетеля упустила!
Позвонила Верке и, убедившись, что она сидит дома в безопасности, направилась к себе.
Глава 8
Напрасно я пыталась отвлечься домашними делами. Приготовление ужина и мытье посуды не могло занять мысли. Эти процессы давно выполнялись автоматически. А в голове тем временем крутились сплошные угрызения совести и беспокойство о Верке. Маньяк это был, который выбирал легкую жертву? Или она кого-то до смерти разозлила? Самым большим Веркиным недостатком была любовь брать в долг и нелюбовь свои долги возвращать. Но кредитор не пойдет на убийство. Ведь тогда он вообще потеряет надежду когда-нибудь свой долг вернуть. Если только он не надеется получить свое с наследников. Кто может рассчитывать на наследство? Конечно, родственники. А кто из родственников хочет получить с Верки долг? Конечно, Надежда! Что за чушь! Никогда не поверю, что Надежда выбрала такой способ вернуть свои денежки. Хотя версия была бы неплоха. Заманить жертву на вечеринку, где темно, шумно и из-за этого большая вероятность, что никто ничего не заметит – это отличный план. Хорошо, что Верка мне ничего не должна. Потому что у меня на проклятущей вечеринке были такие же отличные возможности. Но не могу же я всерьез подозревать Надежду. Лучше уж маньяк. Может, это был религиозный фанатик? Увидел в разрушенном доме толпу веселящейся нечисти и выстрелил в то, во что было легче попасть. А в Верку и слепой бы не промахнулся. Только, как маньяк попал на закрытую вечеринку? Точно помню, там, у входа, упырь дежурил. Может он и его по ходу укокошил, а потом устроил пожар, что бы следы замести?
– Надя! – мне надо было срочно выяснить подробности. – Кроме нашей Веры на той вечеринке никто не пострадал?
– Как же! Погибла моя надежда вернуть долг. Чтоб я еще хоть раз ей денег дала! Пускай обижается!
– Да я серьезно. Больше никто не пострадал?
– Кто его знает? У нас на работе разговоры об этом запрещены.
– А в курилке, или за чаем?
– Не по телефону.
Мы с Надеждой договорились встретиться ещё раз. Очень мне хотелось обсудить сложившуюся ситуацию. Вера ничего обсуждать не хотела. Считала, что все это – пустая трата времени.
– Если Вера сказала, что ничего не было, потому что она ничего не помнит, ее уже не переубедишь. Уж я-то знаю. Ей хоть кол на голове теши.
Надежда пришла ко мне домой после работы. Я заманила ее голубцами и блинчиками.
– Это все я, конечно, виновата, – сокрушалась Надежда, обмакивая блинчик в варенье. – Не надо было Верку тащить на эту дурацкую вечеринку. Ты ведь знаешь, что она на ровном месте может ногу сломать. А помнишь, ей в детском саду кирпич на голову упал?
Еще бы не помнить! Давно известно, что Вера опасна сама для себя и для окружающих. И не то, что бы она была как-то особенно неуклюжа. Вовсе нет. В школе она даже в волейбол играла. До тех пор, пока руку не сломала. А потом, когда рука зажила, она упала на кого-то из болельщиков и сломала ему мизинец. И только тогда тренер сказал, что спорт – это не ее. И посоветовал больше внимания уделять учебе. Верка согласилась. Но и тут она сумела сесть мимо стула и чуть не сломала себе копчик. А когда она умудрилась отравиться в дорогущем ресторане на собственной свадьбе! Жених и пятьдесят человек гостей – живы-здоровы, прекрасно себя чувствуют и хотят веселиться, а невесту почти без сознания увозят в инфекционное отделение. Веркина семейная жизнь не задалась с самого начала.
Не надо было тащить ее на эту вечеринку! Не иначе нас с Надеждой бес попутал.
– Наверное, нам надо было лучше за ней присматривать, – Надежду мучили угрызения совести. – Старый дом! Да под ней, с ее-то счастьем, запросто могли полы провалиться.
– Или ступени проломиться, – поддержала я. – А перила там вообще еле держались.
– Да, и как только они не сломались! – подхватила Надежда.
– Очень даже сломались, и пару раз упали Верке на ногу.
– А открытый огонь!
– Но согласись, что стрельбу мы никак не могли предположить!
– Да, стрелять в нее еще не стреляли. Почему ты оставила ее одну?
– Я!? Я должна была следить за костюмом! Меня только для этого и пригласили!
– Вот и следила бы с близкого расстояния!
– Я ее привела, одела. То есть, сначала одела, потом привезла и привела. А потом она в темноте как-то незаметно отстала. А ты сама-то, где была? Пригласила мину замедленного действия и спокойно развлекалась! Не удивлюсь, если окажется, что пожар случился по Веркиной вине!
– Раиска, ты, конечно, можешь мне не поверить, но я весь вечер хвостом ходила за посторонним мужиком, – задумчиво сказала Надежда, поддевая вилкой капустный лист. – Как так получилось? Наверное, освещение виновато. Не привыкла я к мерцающим огонькам свечей.
Надежда прибыла на вечеринку рано и нас с Веркой дожидаться не стала, быстренько переоделась, полюбовалась на себя в зеркало. Кстати, тогда она осталась довольна тем, как выглядела в неверном свете керосиновых ламп и зажженных свечей. Надежда помогала накрывать столы в гостиной, когда увидела Пузатого Пацюка. К тому времени ей уже надоело расставлять тарелки, и она отошла, что бы поболтать с Веркой. Но тут врубили громкую музыку, и общаться стало совершенно невозможно. Поэтому она молча следовала за Пацюком. Иногда их оттирали друг от друга, иногда, наоборот, сталкивали. Они весело пили пунш и даже участвовали в конкурсе, в котором надо было с закрытыми глазами накормить партнера взбитыми сливками. Потом Надежда вытолкнула своего Пацюка на середину зала, что бы он поучаствовал в инсценировке «Репки». Для победы в конкурсе костюмов конкурсанта должно было заметить как можно больше народу. Всё, как думала Надежда, шло по плану. И тут она наступила кому-то на ногу. Надежда обернулась и хотела извиниться, но у нее язык прирос к небу. Позади нее стоял Пузатый Пацюк. Еще один.
– Честное слово, мне захотелось перекреститься. Я никак не могла понять, как это Верка может сразу и посреди зала кошку в «Репке» изображать, и, стоя позади меня, сама на себя смотреть.
– А ты не подумала, что это два разных человека в одинаковых костюмах?
– Я подумала, что перебрала с пуншем, и теперь у меня двоится в глазах. Они оба были одинакового размера и в высоту, и в ширину. Шаровары были похожие и усы тоже. Хотела найти тебя, думала, поможешь разобраться или на воздух выведешь, проветриться. Но разве там можно было кого-то найти, в этой темноте?
– Вообще-то у них верх костюмов был разный. Один – в вышитой рубашке, а другой – в зипуне.
– Я же Веркин костюм до маскарада не видела и этих подробностей не знала!
– А я знала и все равно перепутала.
– Вот видишь! Даже ты перепутала. А я пока глаза протирала, тот Пацюк, который стоял за мной, куда-то смылся. Пока я оглядывалась, репку вытащили, и второй тоже в толпе затерялся.
Но тут Надежда закусила удила и ринулась на поиски хотя бы одного из двойников. Она всерьез решила разобраться, что это – оптический обман или галлюцинация?
