Часть 1
Марья Тунцова писала романы. Она их строчила от души километрами, выплёскивая на бумагу всю неустроенность и горечь одинокой жизни. После развода книги писались всё шибче, несколько даже уже лежало на прилавках – в мягкой обложке, с уродливо-безвкусным рисунком, мизерным тиражом. Но всё же это был повод для гордости и стимул идти по нелёгкому пути литератора.
На страницах её книг так и мелькали мускулистые красавцы с обнажённым торсом, барышни с осиной талией, коварные развратники в оперных плащах и прочие полюбившиеся штампы, которыми так сладостно-приятно забивается разум.
В этот раз Марья решила обратиться к жанру фэнтези. Книжные магазины трещат по швам от обилия такого чтива, – значит, на нём можно заработать? Пипл хавает?
Главным героем, главным злодеем, вообще главным мятущимся духом своей книги Марья решила сделать демона. Полезла в сеть искать информацию о будущем персонаже. Учитывая специфику поиска, сайты пришлось посещать весьма сомнительные. Тут-то романистку и стали преследовать объявления.
Сначала под заглавием «Рекомендуем» первой статьёй шло «Продать душу дьяволу». Марья усмехнулась и продолжила подбирать имя для своего демона.
Потом полезли баннеры всяческих гадалок, медиумов и контактёров, но красной нитью шло предложение вызвать духа зла. Даже рецепты прилагались: «Мало кто знает, что всё необходимое для вызова демона найдётся у каждой хозяйки на кухне. Возьмите обычную…» Марье такая реклама уже порядком надоела, но сама она блокировать объявления не умела, а после развода и спросить было не у кого.
Дальше – больше. Уже не на компьютере, а в смартфоне запестрели назойливые предложения всех благ мира взамен на бессмертную душу. На трамвайной остановке. На доске объявлений у подъезда. В наклейках на маршрутке. В поликлинике среди брошюр о лучших средствах от диареи и облысения.
Роман застопорился в самом начале. Образ героя и сама история не желали склеиваться в единую конструкцию. А Марья начинала сомневаться в собственном душевном здравии. Потому что уже по телевизору в прогнозе погоды ей мерещились черти рогатые.
«Обчиталась ты всякого шлака, милочка, – думала писательница. – В тему погрузилась по самые уши».
Решила устроить себе отдых. Миска чипсов, мелодрамка про придворные интриги и страсти. Посмотрела минут десять, поставила на паузу, записала в блокнот фразу «туго набитый корсет». Подумала. Записала слово «гульфик», обвела несколько раз в кружок. Уже втянулась в историю, почти прикончив чипсы между делом…
Звонок.
– Алло?
– Здравствуйте, это Марья Захаровна?
– Да, это я.
– Меня зовут Татьяна. Вы являетесь клиентом нашего банка вот уже семь лет, и в качестве признательности за вашу лояльность вам одобрен… – начала тараторить оператор.
– Если это предложение взять кредит, то спасибо, меня не интересует, – достаточно грубо вклинилась Марья.
– Тогда, может, душу хотите продать? – послышался в трубке мужской, чуть хрипловатый и до дрожи соблазнительный голос.
Марья взвизгнула и отбросила телефон, будто током шибанутая. Из динамика доносилось приглушённое чириканье птички Татьяны.
«Ну конечно, с ума сходят поодиночке. Не могла же она слышать мои галлюцинации».
Опасливо подобрав телефон, писательница поскорее сбросила звонок и отключила мобильник совсем. Пошлёпала на кухню, заварила себе чаю покрепче (но не пустой же чай пить: заодно полшоколадки на блюдце шмякнула). Решила, что это просто разыгралось богатое писательское воображение.
Понесла к телевизору дымящуюся кружку и манящее блюдце – и чуть не пролила кипяток! На её диване по-хозяйски развалился незнакомый мужик!
Растрёпанный, тощий, весь какого-то затрапезного вида, хотя на алкашню не похож. Большие печальные глаза бассет-хаунда, дряблая обвисшая кожа, будто он резко исхудал от страшной болезни. Одет в заношенный спортивный костюм и драные тряпичные тапки марки «всё по 100 рублей». Ну один в один – её бывший муж.
– Немедленно убирайтесь из моей квартиры, иначе я кипяток вам на штаны вылью! – отважно заявила Марья. Видно, своих же романов обкушалась.
– Марья Захаровна, что ж вы так неприветливы?
Нахал не подумал уйти, только улыбнулся, как продавец ювелирного, к которому заглянула фея-растратчица в сопровождении щедрого папика. Подвинулся, похлопал по нагретому дивану, мол, садись, места хватит! Марья икнула от возмущения.
– Я сейчас полицию вызову. Считаю до трёх! Выметайтесь!
Поставила чашку и блюдце на комод. Схватила увесистую швабру, как рыцарь —верное копьё. В другой руке судорожно сжала телефон, который, дрянь такая, не желал загружаться.
– Любезная Марья Захаровна, полиция вам не поможет. Вот это видите?
Чужак тряхнул удивительно буйной шевелюрой, и тут-то Тунцова схватилась за сердце. Рога, РОГА – ребристые, недлинные такие козерожьи рога!
Будто в страшном сне, Марья принялась бормотать «Отче наш». Сбивалась постоянно, крестила то себя, то чёрта кудрявого. Он только морщился, но пеплом рассыпаться не спешил.
«Где у меня святая вода была?»
– Убирайтесь!
– Можно потише? А то у меня уже голова кругом. – И тут рогатый… сам свернул себе башку на 180 градусов!
Одновременно с этим движением прозвучал противный треск. На месте тщедушного ханурика явился загорелый, накачанный, намасленный мачо, будто только что из клуба для богатеньких греховодниц. Эту трансформацию Марья ухватила краем сознания, потому как перегревшийся мозг ушёл в режим «недоступен».
Очнулась Марья будто на обложке собственной книги. Запредельный красавец с чёрными ребристыми рожками поддерживал её под голову и за (какую ни есть) талию. Писательница запищала, как прижатый подвальной дверью котёнок, и попыталась отбрыкаться.
– А я так гордился, когда придумал этот трюк с головой, – пожаловался недооценённый Копперфильд. – Марья Захаровна, никто вашу душеньку насильно не отберёт! Ну что же вы, литературу плохо проштудировали?
Тунцова наконец выкарабкалась из жарких объятий нечистого. Температура тела у адского гостя была лихорадочная: у нормального человека белок крови уже свернулся бы к чёртовой бабушке.
– Положим, проштудировала, – буркнула она, потуже завязывая пояс халата. – Откуда я знаю, что там правду говорят?
– Разумно и осмотрительно, ценю! – лукавый слегка поаплодировал.
– Да это же вы мне подсовывали объявления! – догадалась писательница. – Это вы мне звонили только что!
– Ну конечно. Работа у меня такая. Может, начнём сначала?
Рогатый снова похлопал по дивану.
– Ничего я начинать не собираюсь. Выметайтесь, а не то…
Демон поднял брови, с интересом ожидая продолжения. Действительно, что «а не то»?
– Я сейчас найду святую воду и вас оболью!
– Вы, видимо, очень хотите меня чем-нибудь облить, – пожал плечами незваный гость. – Попробуйте, мешать не стану.
Гневно шипя что-то под нос, Марья направилась на кухню. Мачо пошёл следом. Наблюдал за поисками, скрестив руки на груди, и время от времени отпускал шуточки. Если бы не идиотизм ситуации, писательница охотно посмеялась бы, потому что юмор у него был весьма тонкий.
– Ага! – победно воскликнула хозяйка.
Полулитровая бутылка со святой водой пылилась в самом дальнем углу самого неудобного шкафчика. Года два, наверное, пылилась. Ещё бывшего мужа застала.
Отвинтив крышку дрожащими пальцами, женщина прицелилась и предупредила:
– Сейчас оболью!
Демон покорно поднял руки вверх. Когда вода коснулась его кожи, он захрипел, принялся вертеться и извиваться на месте, раздирать себе грудь. К потолку поднимались бледные струйки пара. Марья в ужасе забилась в угол, снова приближаясь к станции «Отключка».
Наконец, существо скрючилось и затихло. Женщина выждала минуту и стала бочком пробираться мимо него в коридор. Ещё чуть-чуть… один шажок… но тут нечистый схватил её за запястье. Таких вокальных способностей Марья от себя не ожидала.
– Да ладно, я пошутил, – сказал демон, отряхиваясь свободной рукой. – Ваша водичка, наверное, выдохлась.
Он принял новое обличье: поджарый, бледный, темноволосый, аристократичный. В жилете на голую грудь и брюках со стрелочками. У Марьи пересохло во рту, сердце заколотилось.
– Изыди, – жалобно прошептала она.
– Никак не могу, – извиняющимся тоном сказал демон.
Пронзительно-голубыми глазами он заглядывал прямо в душу. Поймал второе запястье пленницы, поцеловал кончики её пальцев.
– Я инкуб, демон-соблазнитель, – жарко зашептал он. – Сейчас так мало верующих, а тем более, верующих в нас, что работать стало в разы сложнее. И у меня сейчас ситуация такая: либо я кого-нибудь соблазню до конца мая, либо меня разжалуют в заплечные бесы к нудному крючкотвору, которого можно развести максимум на хищение в крупных размерах. Поэтому я буду очень, – поцелуй в мочку уха, – очень, – поцелуй в шею, – очень, – поцелуй в ямку меж ключиц, – стараться.
– Старайся лучше, – выдохнула Марья и что было силы пнула рогатого красавца.
Руки демона разжались, и писательница выскользнула из его объятий в коридор. Быстро нацепила пальто, сунула ноги в чмошные резиновые сапоги, схватила ключи и убежала на остановку. Уже трясясь в автобусе по дороге к ближайшей церкви, Марья сообразила, что ударила не по самому уязвимому месту, а по коленной чашечке. Грех портить такого многообещающего кавалера. И бесценный источник информации для будущего романа.
Отмывание душ
Кабинет Начальника всея православныя Геенны приобретал более уютный и обжитой вид. Отправилась в хранилище коллекция заспиртованных уродцев, которой так гордился маразматичный предшественник Сховаала. В мини-баре появились бутылки «Буратино», «Дюшес» и «Байкал» (и даже квас «Монастырский», который с монастырём, конечно, никак не был связан, но приятно щекотал язык и нервы посетителей). В уголке возле конференц-зоны обосновалась подставка с пламенеющей электрогитарой. Огромный рог неведомого монстра убрали. На полках рядом с рабочим столом выстроились безделушки из мира смертных, кубки и рамки с дипломами и грамотами. В смежной комнатушке за неприметной дверью поставили кровать, платяной шкаф, вмонтировали душевую кабину, привезли чайник и микроволновку.
Сховаал на работе ел, ночевал и, в принципе, жил. Он пахал как проклятый. В смысле, он и был проклятый, как все демоны… Короче, трудоспособность шефа поражала. Утром, после небольшой пробежки до противоположного конца кабинета, он требовал себе чёрный кофе с капелькой ртути и список встреч. Совещания и беседы проводил до обеда. Быстро перекусывал и мчался инспектировать, как выполняют его распоряжения. Если являлся на стройплощадку, то обязательно хватал шпатель, чтобы научить, как надо. Если заскакивал в новенькую студию, где снимали рекламные материалы, то непременно выдавал несколько новых слоганов, критиковал декорации и костюмы и раз десять зачитывал актерам их реплики, чтобы они запомнили должные интонации и позы. Если посещал агит-типографию, то правил цветовую схему и макет листовок и давал ценные указания.
В рабочие часы Маледетта следовала за шефом по пятам. После пары дней в таком режиме она открутила от копыт шпильки и на всякий случай стала брать с собой каску. Такая работа ей нравилась: движение, стройность, накачанная попа.
Иногда казалось, что начальник вообще не отдыхает. Но как-то в обеденный перерыв бесовка зашла в кабинет со срочной адской почтой и обнаружила Сховаала за необычным делом.
Высунув язык, демон раскрашивал белые гипсовые фигурки. Первая изображала лысого мужчину с острой бородёнкой. В одной гипсовой руке была кепка, а другая рука уверенно указывала в светлое будущее. Вторая фигурка, покрытая первым слоем краски, изображала тощего и длинного человека с маленькой головой и выпученными глазами. Человек куда-то стремительно шагал, опираясь на трость, чёрные кудри парика и фалды старинного кафтана развевались, на ногах были смешные бриджи, чулки и башмаки.
Сховаал, увлечённый занятием, заметил секретаршу не сразу, а когда оторвался от фигурок, то смутился, тщательно промыл кисточку в кубке-черепе и отодвинул краски.
– Это я так. Баловство, конечно. Но успокаивает, знаете ли. Вы по делу? Обед закончится через тринадцать минут.
– Извините, что прервала. Пришёл ответ по поводу компьютерного ликбеза. И ещё я хотела сказать, что котлы уже устанавливают.
– Отлично, тогда ровно через тринадцать минут будем проводить эксперимент! – обрадовался Сховаал и переключился на свои фигурки.
Ровно в 13:00 шеф появился в приёмной, бодрый, свежий и готовый к новым свершениям.
– Ну что, идёмте.
– Конечно, ваше коварство, только…
– Что?
– У вас краска на щеке.
Сховаал заозирался по сторонам.
– Где эти зеркала, когда они так нужны?
– Так черти унесли, – напомнила Маледетта, чуть дрожащими руками роясь в сумочке. – Вы же велели это старье в уродливых рамах убрать и повесить новые, современные. К вечеру привезут.
Она подала начальнику пудреницу и влажную салфетку, очень живо представив, что сама могла бы стереть пятнышко с бритой щеки шефа. Так ведь быстрее, только и всего.
– Благодарю, голубушка.
Бесовка приняла ещё тёплую пудреницу из его ладоней и сквозь оглушительный стук сердца едва услышала следующую фразу:
– А теперь вперёд!
Вызванная бригада чернорабочих шустрила на пустыре позади здания АД-министрации. Покрикивая друг на друга то ли на шумерском, то ли на аккадском (видно, глухая деревенщина), чертяки установили в ряд жаровни, а сверху водрузили котлы марки «2». В один налили воды, развели огонь – благо, поблизости бил небольшой нефтяной родничок. По жесту начальства молодой чёрт самого обезьяньего вида поймал дрейфовавшую мимо грешную душонку.
– Садить? – спросил чёрт.
– Погодить, – велел Сховаал и потрогал воду в котле. – Приставьте лесенку, а огонь убавьте. Мне нужен не суп, а ванна.
Маледетте пришлось объяснять приказ шефа на пальцах, потому что сам Начальник всея православныя Геенны мёртвые языки забыл сразу после экзаменов, а его секретарша не получила классического образования. В конце концов пролетарии из провинции всё поняли и выполнили.
– Маледетта, милочка, пока вода не нагрелась, принесите, пожалуйста, из спецхрана щётки и мыло, которые недавно выплавили из биомассы.
– Сию минуту, ваше коварство.
Когда секретарша вернулась с горшочком чёрного мыла и чёрными щетками всех размеров, Сховаал уже снял пиджак, жилет, галстук и начал расстегивать пуговицы на рубашке. Сердце у Маледетты заколотилось безудержно. А начальник, как ни в чем не бывало, стал объяснять:
– Я думаю, надо взять на вооружение опыт зарубежных коллег. У них главное что? Капитал. Католическая преисподняя приносила и будет приносить колоссальную прибыль. А мы? Великую религию развалили, а на обломках ничего не построили. Я планирую заняться строительством.
Чтобы не пялиться на обнаженный торс шефа, Маледетта принялась медленно подбирать и очень аккуратно складывать его одежду.
– Как вы знаете, у католиков существует Чистилище. Место, где души грешников очищаются и могут в дальнейшем попасть в рай. Вот я и подумал, а чем мы хуже? Ведь это бизнес. Отмывание душ. Душевая душевая, – хихикнул демон. Брякнула пряжка ремня: видимо, настала очередь брюк. – Мыла и щёток у нас теперь навалом, котлов сколько угодно, персонала полно. Заплати за отмывание – и понеслась душа в рай! А прибыль можно перевести в крипту и пустить в дело в мире смертных. Как вам такая идея?
Послышался плеск. Можно было поднять глаза.
Сховаал забрался в котёл и оглядывал грязноватую подопытную душонку.
– Для эксперимента пойдёт. Детта, дайте мыло. Мы её ототрём!
Душонка дрожала и попискивала. В котле забурлила плотная чёрная пена. Пузыри отказывались лопаться и закрыли Сховаала по самую шею. Маледетта осмелилась выдохнуть.
– Да не вертись ты, – прикрикнул демон на душонку. – Ты кем при жизни была? Был? Ну извиняй, без тела непонятно. Трактористом, значит. Чем ты душу так измазал? Да вижу, что не соляркой. Доносы строчил, значит. А в церковь ходил? Понятно с тобой. Каешься? Ну молодец. Да не плачь, чего плакать? Мылим, мылим тракториста, будет скоро чисто-чисто. Сейчас бы ещё ковшик какой-нибудь. Да не убегайте, Маледетта, я без ковшика справлюсь. Ну-ка, посмотрите на нас!
Из чёрного-чёрного котла, полного чёрной-чёрной пены, вышел чёрный-чёрный Сховаал в чёрных-чёрных трусах. И следом за ним выпорхнула белая-белая душа. Она стала такой сияющей, такой лёгкой, что не касалась адской земли. Душа взлетела бы в вышину, как наполненный гелием шарик, если бы Сховаал не держал её за подол одеяния.
