– У тебя даже прав нет, – заметил Скрипач. – Ты сам ездить собираешься, или тебя будут возить?
– Сам. А, да, точно. Чуть не забыл. Где лучше купить права?
– Ты одурел? Права не покупают, на них сдавать надо, после обучения, – Скрипач затянулся, и выкинул бычок в банку, которая служила пепельницей.
– Всё продается, – ответил Ари. – Ладно, это я сам узнаю. Так что на счет модели?
– Какой бюджет?
– Ну… От десяти миллионов, и выше, – ответил Ари.
– От десяти миллионов… чего?! На эти деньги автобус можно купить, – сказать, что Скрипач удивился, это было не сказать ничего. – Десять лимонов? Ты точно ничего не украл, и не торговал тем, чем нельзя?
– Блин, рыжий, ну сколько можно нести этот бред? – рассердился уже окончательно Ари. – Я ничего не крал и не продавал. Мне подарили деньги. На машину. Мне тебя до бесконечности спрашивать, что ли?
– Ну, допустим, «Марлин», – сказал Скрипач. – Или чёрная серия, или синяя, что больше нравится. Черная серия агрессивная, синюю больше дамы любят, она поспокойнее. Машина хорошая. Стоит, как крыло от самолета, но её хотя бы есть, где обслуживать. «Аровану» брать не советую, тачка шикарная, но запчасти не достать нигде, и ни под каким видом. Для платиновой серии запчасти вообще индивидуально изготавливаются.
– Ага, спасибо, – Ари обрадовался. – Значит, «Марлин» черной серии. А у вас у самих сейчас что?
– У нас «Чуан[1]», который «бригантина», – ответил Скрипач.
– За сколько вы его брали?
– За полтора миллиона, в кредит. «Марлины» стоят около пяти-шести, если подержанные, и от восьми – новые. По крайней мере, они столько стоили два года назад. Сейчас точно не знаю. Кстати, Ари, а ты не хочешь кредит закрыть на диван и на всё остальное? – спросил Скрипач.
– После праздников, – отмахнулся Ари.
– Ну уж нет, – решительно сказал Скрипач. – Вот чего. Мы после работы к тебе сегодня заскочим, и, раз ты так разбогател, заберем долг.
– Уже долг, вот как, значит, – с неприязнью произнес Ари. – Ладно. Сейчас на карту переведу. Приезжать не надо, я занят вечером.
– То есть подъехать нельзя, – констатировал Скрипач.
– Да, нельзя, – подтвердил Ари. – Я буду не один. Может получиться неловко.
– Тебе что, женщина подарила деньги? – дошло, наконец, до Скрипача. – Что у тебя там вообще происходит, позволь узнать?
– У меня всё прекрасно происходит, – ответил Ари. – За совет спасибо, приезжать не нужно. Деньги скину на карту. Тебе. Или Иту, как вам удобнее будет.
– Без разницы, – сказал Скрипач. – Рассказывать ты ничего, конечно, не будешь. Да?
– Пока не буду, – подтвердил Ари. – Потом. Когда сочту нужным.
– И работать с блоком ты приедешь тоже тогда, когда сочтешь нужным, вероятно, – заметил Скрипач. – Мы тебя сегодня ждали, если ты не забыл.
– Я не забыл, но я не смогу. После праздников, рыжий, – ответил Ари. – За совет, в любом случае, спасибо. Всё, больше не могу говорить. Пока.
– Ну, пока, – вздохнул Скрипач.
***
Ит, выслушав рассказ Скрипача, задумался. Они только что отработали по сеансу, и сейчас у них снова получился небольшой перерыв перед следующими записями. Скрипач сам зашел в кабинет, в котором принимал Ит, и в общих чертах передал, что там было, в этом разговоре. И про «Марлин», и про какую-то неизвестную женщину, и про деньги. Деньги, кстати, ему на карту уже пришли, сто восемьдесят тысяч, и приписка «надеюсь, долг я закрыл».
– Не нравится мне это, – сказал Ит, когда Скрипач закончил рассказ. – Вот чего. У меня двое на сегодня осталось. А у тебя?
– Четверо, – вздохнул Скрипач. – Но два сеанса короткие, так что, считай, трое.
– У меня один короткий, один полный, – Ит задумался. – Делаем следующее. Я освобожусь, и поеду туда, погляжу, что там и как. Ты, как закончишь, тоже приезжай. Давно мы там не были, непорядок.
– Боишься? – нахмурился Скрипач.
– Да не то чтобы боюсь, просто предчувствие не очень хорошее, – ответил Ит. – Скорее всего, это моя личная паранойя.
– Из-за него? Думаешь, с ним что-то может случиться?
– Вот как раз за него я почему-то совершенно не боюсь, – признался Ит. – Ты не хуже меня знаешь, что он себе не враг. Если честно, я сам не понимаю, что меня зацепило сейчас. Ну, парень. Ну, подцепил богатую тетку. Альфонс? Безусловно, но нам-то что? Так что чувствую я что-то другое, понять бы ещё, что именно.
– И поэтому ты решил поехать, и его проверить, – Скрипач задумался. – Ладно, давай прокатимся. Мы, правда, обещали Лийге, что сегодня после работы сходим с ней в парк, но раз такое дело…
– В парк мы сходим, просто на час-полтора позже, – ответил Ит. – Позвони ей, скажи, что мы задержимся. Про этот заезд лучше вообще пока ничего не говори.
– А вот тут согласен, – кивнул Скрипач. – Ей потом расскажем, когда что-то выясним.
– Может, и сегодня расскажем, если будет, что рассказывать, – заметил Ит. – Просто сейчас не говори. В общем, дорабатываем, и я еду.
***
День выдался теплый, солнечный; народу на улицах было много. В центр, а работали они в центре, ехали со всех концов города люди, погулять, посидеть в кафе, на улице, повеселиться. Машин тоже было много, поэтому машину Ит брать не стал, справедливо рассудив, что лучше на машине потом приедет за ним Скрипач, а сейчас можно и на метро прокатиться, это получится едва ли не быстрее. Он быстрым шагом дошел до метро, и через полчаса уже выходил на улицу. Дом, в котором жил Ари, располагался от метро не так уж и далеко, десять минут пешком, поэтому Ит пошел не спеша, прикидывая, как лучше поступить.
Сперва, конечно, следовало выяснить, дома Ари, или уже уехал – с этим, разумеется, трудностей не возникло, потому что вахтерша Ита отлично знала. И он, и Скрипач у Ари бывали систематически, и вахтерша ответила, что да, дома, если хотите, я сама позвоню, раз у вас телефон разрядился. Ит поблагодарил, потом немножко подчистил вахтерше память, и снова вышел на улицу. Дома, хорошо, но, скорее всего, дома Ари пробудет недолго – замечательно, значит, посмотрим, что произойдет дальше.
А дальше получилось интересно, потому что Ари, обычно уходивший из дома пешком в сторону метро, в этот раз от своей привычки отступил – к подъезду подъехало ярко-зеленое московское такси, и встало ждать клиента. Какого именно клиента – Ит уже успел выяснить, потому что прошел мимо машины, и рассмотрел на экране навигатора у водителя всё, что его интересовало. Имя, маршрут, время ожидания. Ари отправлялся в автосалон, расположенный на окраине города. Так, значит, это была не шутка, и этот деятель действительно едет за машиной. Ну надо же.
Ит отошел в сторону, занял удобную для наблюдения позицию, дождался Ари, проследил, как тот сел в машину и уехал. Затем зашел в ближайшее кафе, заказал стакан холодного кофе, и позвонил Скрипачу.
– Ну, чего? – с интересом спросил тот.
– Он уехал покупать машину, – хмыкнул Ит. – На самом деле. Не соврал.
– Во дела, – восхитился Скрипач. – И что дальше?
– Сейчас кофе выпью, и поеду в салон. Сам понимаешь, покупка – это дело неспешное. Пока документы подготовят, пока за допы с него сдерут, что могут… до вечера он там точно пробудет. Я вот что придумал. Езжай домой, забирай Лийгу, и приезжайте вдвоем. На этот цирк с конями нужно смотреть всем вместе.
– На какой цирк? – не понял Скрипач.
– Мне интересно, как он будет забирать машину без прав, – объяснил Ит. – Уж точно не сам. Надеюсь, мы сегодня увидим героиню его романа.
– Или наемного водителя, – заметил Скрипач. – Хотя черт его знает. Давай адрес. Через пару часов будем.
***
Ради такого приключения Лийга уступила своей привычке ходить в платье, и надела джинсы – вдруг придется куда-то бежать, или за кем-то следить? При других обстоятельствах Скрипач, наверное, начал бы Лийгу на тему джинсов подкалывать, но сегодня он этого сделать не решился. Надела, и молодец. И правильно. К тому же к джинсам Лийга подобрала кофточку нежно-бирюзового цвета, и это сочетание Скрипачу очень понравилось.
– Просто красотка, – похвалил он Лийгу, когда та вышла из подъезда, и села в машину. – Тебе идёт. А что это у тебя в пакете?
– Бутерброды у меня в пакете, – вздохнула Лийга. – С сыром, и с огурчиком. Потому что некоторые были на работе, а вместо того, чтобы поехать домой ужинать, решили устроить расследование. Есть хочешь?
– Я всегда есть хочешь, – заверил Скрипач. – Вот доедем до места, Ита подберем, и перекусим. Спасибо тебе огромное.
Лийга улыбнулась.
– Пожалуйста, – сказала она. – Давай, рассказывай, что за женщина, и что за машина?
– Про женщину ничего не знаю, а машину он собрался покупать роскошную, – ответил Скрипач, выруливая на дорогу. – Наш несчастный «Чуан» рядом с такой машиной – помойка на колесах.
– Не ругай Люсю, – тут же вступилась на «Чуан» Лийга. – Она хорошая.
– Разумеется, хорошая, – кивнул Скрипач. – Для китайской машины среднего класса так и вообще отличная. Но «Марлин» – это уже класс премиум, немецкое производство, совершенно другой уровень комфорта, управляемость, надежность, и всё прочее.
– Да ну, – поморщилась Лийга. – Другой уровень, Скиа, это нетикама-кипу. А машины здесь… ну, это просто машины. Что-то чуть лучше, что-то чуть хуже.
– Ну, нет, это не «чуть», – покачал головой Скрипач. – Ты просто не обращала внимания.
– Я на многое обращаю внимание, – возразила Лийга. – И делаю это гораздо чаще, чем тебе кажется. Поверь, сейчас я вполне серьезна. Это именно что чуть-чуть.
– Ладно, не буду спорить, – сдался Скрипач. – Замечаешь, и хорошо.
– На счет женщины он ничего не сказал? – спросил Лийга с интересом.
– Говорю же, нет, не сказал, – покачал головой Скрипач. – Видимо, какая-то богатая дамочка. Правда, совершенно непонятно, где он её взял? Дамы, способные делать такие подарки, абы где не ходят, с такой на улице не познакомишься, как ты понимаешь.
– Понимаю, – Лийга задумалась. – Значит, он бывает в местах, которые посещают вот такие. А мы не знаем.
– Не бывает, – сказал Скрипач. – Мы за ним всё-таки послеживаем время от времени.
– Рыжий, это смешно, – кажется, Лийга рассердилась. – Как вы за ним послеживаете, если вы весь день на работе? Он не первый год предоставлен сам себе.
– Во-первых, мы отслеживаем его телефон, – неохотно признался Скрипач. – Это довольно просто сделать. Во-вторых, время от времени смотрим камеры наблюдения по его району. В-третьих…
– В-третьих, он тогда улетел во Францию, а вы это попустили, – жестко сказала Лийга. – Телефон? Его можно просто оставить дома. Скорее всего, у него давно есть второй.
– Нет у него второго. По крайней мере, зарегистрированного на себя – точно нет, – сказал Скрипач, и тут же понял, что сморозил совершенно дилетантскую глупость. Лийга засмеялась.
– Вам надо с работой заканчивать, – сказала она. – А то ты от недосыпа несешь какую-то чушь. Рыжий, у него стопроцентно есть другой телефон, о котором вы не знаете. И бывает он в местах, о которых вы даже представления не имеете. Я понимаю, что вам хочется ему верить, но это добром не кончится, поверь мне. Что он сказал про майские праздники?
– Ничего, – уныло ответил Скрипач. – Сказал, что увидимся после майских. Это всё.
– Ага, то есть он собрался исчезнуть на десять дней, причем так, чтобы вы не знали, куда, с кем, и зачем, – Лийга прикрыла глаза ладонью. – Ну вы же не ромашки полевые, Скиа, вы агенты! Ну как так можно, я не понимаю!
– На самом деле нельзя, ты права, – признал очевидное Скрипач. – Но следить и подглядывать не хочется. Совершенно. И потом, мы давно не агенты, мы врачи, и мы…
– А придется, – жестко ответила Лийга. – О, вон и второй наивный на подходе, – Лийга заметила Ита. – Сейчас я ему наберу, притормози.
***
– Понимаешь, Лий, тут не всё так просто, – Ит сидел на заднем сиденье, с бутербродом в руке, но про бутерброд он уже забыл. – Во-первых, он единственный, кто согласился пойти сюда, за нами, при этом он знал, что шанс в принципе остаться в живых у него около нуля. А он пошел. Во-вторых, много лет он провел на Тингле, вообще без возможности выхода, и то, что он сейчас так ревностно относится к своей свободе, можно понять. В-третьих, он…
– Погоди, – перебила его Лийга. – Провел много лет на Тингле, ты сказал? Снова? Ит, мы уже давно сошлись на том, что он это сделал по собственной воле. Потому что он, как минимум, Бард, а удержать Барда вот так – это бред. Он бы ушел, если бы захотел. Но он этого не сделал. Значит, провести там такое количество времени было его решением, а не чьим-то ещё.
– Допустим, – кивнул Ит. – Хорошо, согласен. Но отправиться за нами по Сфере – это, знаешь ли, решение более чем смелое.
– Смелое, – тут же подтвердила Лийга. – Верно. Вопрос – зачем он это сделал. На самом деле. Ты можешь ответить?
– Восстановить сигнатуру? – предположил Скрипач.
– Он? – Лийга рассмеялась. – Восстановить? Да ладно. Ни в жизни не поверю.
– А во что ты можешь поверить, в таком случае? – спросил Ит.
– Вреда он вам точно не хочет, вот в это я верю, – ответила Лийга. – То есть уничтожать вас ему не нужно.
– Спасибо и на том, – вздохнул Скрипач. – А мы уж подумали…
– Не ерничай, – поморщилась Лийга. – Уничтожить сигнатуру? Тоже нет. Он, вероятно, уже понял, что это сделать невозможно.
– Так что же тогда? – спросил Ит.
– Не знаю, – покачала головой Лийга. – У него было очень много времени, чтобы продумать какой-то план, или хотя бы построить какую-то свою модель. Поэтому он здесь. А вовсе не потому, что он пришел вам на помощь. К тому же Фэб в той записи тоже дает понять, что он опасен. Очень осторожно, но всё-таки.
– Да, вот тут ты права, – признал Ит. – К сожалению, только в записи, и только намеком…
***
Эту запись они открыли примерно год назад, точнее, её открыл Ит, когда разбирался с очередным кластером исследований, находившемся в базе. Кластер этот был чисто теоретическим, речь в нем шла об очередной попытке расчета градуса смещения по Сфере, с учетом калибровки констант в треугольнике. Ничего интересного – бесконечные ряды цифр, формулы, обсуждение поправок и погрешностей, но… в самом конце блока находился фрагмент голосовой записи. Говорил Фэб. Говорил совсем недолго, и было непонятно, к кому именно он в этом отрывке обращается. То ли к кому-то невидимому, то ли к самому себе. «…я всегда проявлял осторожность по отношению к любым фанатично настроенным разумным, всегда пытался соблюдать дистанцию, но сейчас это сделать нереально. Он рядом, он постоянно рядом, он редко что-то проговаривает вслух, но лучше бы он совсем молчал, и не говорил ничего вовсе. Его слова о подходе и методах тогда очень сильно меня задели, и я долго думал, что есть для него подход и метод в сложившейся ситуации. Кажется, он видит не только намного больше, чем видим мы, он это делает совершенно иначе. Я бы рискнул назвать его позицию фанатичным рационализмом, как бы абсурдно это ни звучало, и мне страшно даже представить, какой метод он может избрать для доказательства своей теории. На наше счастье, у него есть только цифры и символы, потому что я не хочу даже думать, чтобы он сделал, если бы речь шла не о них. Я спрашивал его, что он пытается доказать, он объяснил, что в схеме предполагается наличие ряда новых сегментов, но, опять же, дальше теории дело не зашло. И не зайдет. Хорошо, что мы здесь, на Тингле, и в его распоряжении находится замечательная и занимательная игрушка, а именно – вычислительные мощности Адоная, и, кажется, этой игрушкой он вполне удовлетворен…»
Голос Фэба на протяжении всего этого фрагмента звучал глухо, устало, и невыразительно, запись начиналась внезапно, и столь же внезапно обрывалась. Сперва они решили, что Фэб говорит о Ри, но позднее поняли, что нет, речь шла ни о ком ином, как об Ариане. Фэб напуган, сказал тогда Ит. Он боится. Он почему-то боится, но он не дает никаких подробностей, вообще ничего. А с кем он говорит? спросила тогда Лийга. Кажется, с нами, осторожно ответил Ит, мне кажется, что он говорит с нами. Как может – потому что он явно что-то скрывает.
***
– Всё равно, непонятно, о чём шла речь, – заметил Скрипач. – Фэб сказал о фанатичном рационализме, но вот чего-чего, а этого мы точно не видим.
– Да, не видим, – подтвердила Лийга. – Ит, ешь. Ты долго будешь смотреть на этот несчастный бутерброд?
– А? Ой, прости, задумался, – Ит откусил от бутерброда треть. – Там же ещё этот момент… про теорию… и совершенно ничего не понятно. Не видели мы пока что никаких теорий. Он нам вообще ничего не озвучивал.
– Равно как и про сегменты, – закончил за него Скрипач. – Думается мне, что это было про ту фазу исследований, которая в кластере.
– Допустим, – сдалась Лийга. – Ладно, тут пока что всё равно ничего невозможно понять. Давайте лучше о насущном. Что мы делаем сейчас?
