– А сюжеты для своих книг Вы придумываете сами?
– Почему Вы это спрашиваете? – удивился я.
– Я очень люблю читать. И не только медицинскую литературу. Мне всегда было интересно, как писатели придумывают сюжеты для своих книг?
– Вдохновение является признаком шизофрении? – с опаской уточнил я.
Она засмеялась:
– Нет.
– Тогда вдохновение.
– Вы за ним приехали в Казань?
– Можно и так сказать.
– А что за роман Вы сейчас пишете?
– Писал, – поправил я, – пока к вам не попал.
– А про что этот роман?
– Про психа одного, – ответил я.
– Вы шутите?
– Нет. Правда. Я пишу роман про одного психа, который находясь в тюремной больнице, написал произведение, ставшее бестселлером. А теперь, видимо, сам стану своим персонажем.
– Когда я читала Вашу книгу, я поражалась, насколько глубоко Вы погружены в тот материал, о котором говорите. Медицина, религия, физика… Либо Вы изучаете эти темы, прежде чем написать о них даже вскользь, либо консультируетесь у специалистов.
– Как видите, погружаюсь лично, – сказал я, разведя руки в стороны.
– Не увлекайтесь с этим делом, – улыбнулась Светлана.
– Боюсь, что от меня уже мало, что зависит.
«Мне нужен союзник, – подумал я, – и докторша подходит на эту роль, как никто другой! Но разве можно доверять психиатру тюремной больницы, главная задача которого, войти в доверие к пациенту, чтобы тот начал пить его таблетки?»
– Скажите, Светлана, – я специально сделал паузу, чтобы докторша добавила своё отчество, но она промолчала, из чего я сделал вывод, что контакт между нами налаживается, – я могу отсюда позвонить?
– Звонки можно делать только из кабинета главврача не чаще одного раза в месяц со стационарного телефона.
– Понятно. А Вы не могли бы позвонить моему редактору и рассказать, что со мной произошло? Только, пожалуйста, без медицинских подробностей. Я должен сдать ему роман, а сюда, в ТПБ, я приехал за материалом для этого романа. Редактор в курсе моей командировки.
– А почему именно в Казанскую больницу? – спросила Светлана Борисовна. – Разве нет подобных учреждений в Московской области?
– Давайте, я Вам расскажу очень интересную историю, почему именно Казань, а Вы мне пообещаете, что сделаете этот звонок.
Докторша долго смотрела мне в глаза, потом произнесла:
– У меня могут быть неприятности.
– А у меня очень интересная история! – постарался я подогреть её любопытство.
– Хорошо, – наконец, согласилась она. – Рассказывайте свою историю.
– Вы же не обманете меня? – уточнил я.
– Не обману.
– Хорошо. Моя история началась во время презентации моего романа…
И я рассказал ей про Андрея Геннадьевича, про его историю о таинственном пациенте Казанской ТПБ, который написал роман «Под диктовку Сатаны». Рассказал и про таинственную смерть Андрея Геннадьевича и про встречу с Валерием, после которой со мной и случился весь этот «квест». Я, конечно, опустил мистические подробности, чтобы не усугубить свой диагноз в глазах лечащего врача.
Светлана слушала меня, затаив дыхание, а когда я закончил свой рассказ, она тихо произнесла:
– Это была я.
– Не понял.
– Тем доктором, который пригласил Андрея Геннадьевича провести экспертизу книги, была я. А Николай Пастухов, её автор, был моим первым пациентом. Я только начала свою практику психиатра, и мне его отдали, как безнадёжного. Он с ранней юности находился на лечении в различных психиатрических заведениях и ничего, кроме этих обшарпанных стен, не видел, не смотрел фильмы, не читал книг, редко общался с людьми, был всегда замкнутым. В его анамнезе диагнозом значилось диссоциативное расстройство. Это состояние, когда сознание больного обращено внутрь самого себя. Он реагирует на внешние раздражители автоматически. Сказали, ешь, он ест, сказали, ложись спать, он ляжет, но его осознанный разум не контактирует с внешним миром.
С наивностью молодого врача я взялась за этот безнадёжный случай. В методологии лечения диссоциативного расстройства нет лекарств, которые его лечат. Рекомендована фазовая терапия. Не буду Вас грузить терминами. Одним словом, необходима помощь не столько психиатра, сколько психотерапевта. Беседы, разъяснения, медитации… Кто-то из коллег смеялся надо мной, кто-то говорил, что я неправильно понимаю свою задачу врача исправительного учреждения, но все одинаково не верили в мой успех. И какого же было их удивление, когда в один прекрасный день мой безнадёжный пациент посмотрел на меня чистым незамутнённым взглядом и заговорил! Он не узнавал ни меня, ни своих соседей по палате, но то, что он рассказывал, было восхитительным. Он очень точно описывал от первого лица события, которых никогда не видел, места, в которых никогда не бывал. Людей, с которыми никогда не встречался. Именно общение с ним и заставило меня с головой уйти в психиатрию.
– Надо же! – вздохнул я. – Я так долго мечтал о встрече с этим таинственным «доктором». И вот моя мечта осуществилась: мы сидим в его кабинете, пьём чай и разговариваем об авторе загадочного романа. Но мне почему-то совсем не радостно.
– Как считал мой первый пациент, нужно правильно формулировать свои желания, чётко проговаривая самые незначительные детали. Видимо, Ваша мечта заключалась в том, чтобы попасть в Казанскую ТПБ и встретить лечащего врача того самого пациента?
– Именно так, – согласился я с удивлением.
– Тогда на что же Вы жалуетесь? Ваша мечта сбылась точно по пунктам. Как Вы себе представляли своё будущее, таким оно и свершилось. Видимо, Николай Пастухов был прав.
– Я могу прочесть его роман? Что это? Рукопись?
– Не совсем. Это видеофайлы.
– Но Вы сказали, что пригласили Андрея Геннадьевича оценить литературные качества романа.
– Видеозаписи пациентов нельзя выносить из больницы, и поэтому я их стенографировала, не изменяя ни слова. Именно эти стенограммы я и дала профессору на ознакомление. Я боялась их отправлять по почте, ведь распространение личной информации пациентов – служебное преступление.
– Он был очень поражён этим романом, – сказал я. – Его бывшая жена это подтвердила при встрече со мной сразу после его смерти. Я очень хочу прочесть Ваши записи. Пожалуйста, Светлана! Я чувствую, что этот роман – мой путь к свободе.
Я видел, как душу Светланы терзали сомнения.
– Об этом никто не узнает, – давил я. – Я обещаю Вам!
– Боюсь, Иван, – Светлана сделала такую же паузу, как и я. Я тоже промолчал в ответ, давая понять, что отчества нам в общении не нужны, – что я должна Вам отказать по медицинским показателям. Вы даже не представляете, о чём просите. Вы сами сказали, что роман произвёл сильное и, возможно, фатальное впечатление на профессора. Сложно предугадать, как это повлияет на мозг психически нездорового человека.
– Может быть, сделает его здоровым? – предположил я.
– Ваши «голоса», которые Вы так бережно от меня охраняете, лечатся по-другому. Они всего лишь резидуальный синдром заболевания, обусловленный переизбытком дофамина в определённых частях мозга. Один из элементов лечения – когнитивная терапия. Чтобы «голоса» не могли Вами управлять или пугать Вас, нужно записывать в блокнот всё, что они говорят, анализировать и туда же заносить свои мысли и переживания, которые эти «голоса» вызвали. Этот метод известен с конца 20 века, и он работает. Больной не перестаёт слышать «голоса», но при этом они не нарушают его социальную адаптацию. В последнее время к этой терапии добавляется метакогнитивный тренинг. Это уже современная методика. Она заключается в том, чтобы оценить всё, что написано в блокноте глазами стороннего наблюдателя, как бы подняться над проблемой. Вы никогда так не делали?
– Я не псих.
– Ну, раз Вы нормальный, давайте попробуем.
Она встала, подошла к рабочему столу и, покопавшись в ящиках, достала и положила на стол толстую пачку бумаги формата А4 с напечатанным текстом. Она взяла несколько листов сверху и протянула мне.
– Читать будете только в моём кабинете. До и после чтения Вы будете отвечать на мои вопросы. И если я почувствую, что в своих ответах Вы будете хоть немного лукавить, чтение закончится. Держите. Это на сегодня.
Я взял листки из рук докторши и с жадностью стал читать.
Глава 11. Под диктовку Сатаны.
{ВРАЧ:
Пациент Петухов Николай Николаевич, 1974 года рождения находится в стационаре психиатрических учреждений с мая 1990 года.
Диагноз:
Диссоциативное расстройство личности. Шизофрения.
На протяжении всего времени нахождения в лечебных учреждениях больной пребывал в глубоко подавленном, отрешённом состоянии. Коммуникативные функции отсутствовали.
Находясь под наблюдением в Казанской ТПБ, пациент проявлял замкнутость, на общение с медперсоналом не шёл. Неделю назад во время беседы с лечащим врачом, которая обычно проходила в одностороннем порядке, неожиданно пошёл на контакт, проявив при этом высокий интеллект и эрудицию. Характерной симптоматикой последних дней стал систематизированный бред.
Цель сегодняшней беседы: Определить, причины столь радикального изменения поведения больного. Корректировка диагноза на «диссоциативное расщепление личности».
ВРАЧ (обращаясь к пациенту):
– Николай, проходите! Присаживайтесь на стул! Расскажите, как Вы попали в нашу больницу?
ПАЦИЕНТ:
– Доктор, это долгая история. Готовы ли Вы её выслушать?
ВРАЧ:
– Николай, я с удовольствием её выслушаю. Для этого я Вас и пригласила.
***
Эта история началась очень давно, в те далёкие времена, когда мир ещё был прежним, таким, каким его знал только я – Николай Пастухов – неизлечимый пациент клиники для душевнобольных.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70934746&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
