Я попытался сесть на кровати. Спина и плечи сильно болели после побоев, перед глазами всё ходило ходуном, но я понимал, что должен взять своё тело под контроль разума.
– Дай воды! – попросил я.
Антошка протянул мне стакан с грязно-жёлтой, вонючей жижей.
– Что это? – не понял я. – Дай мне воды.
– Это вода, – ответил Антошка.
Я взял в руки стакан и поднёс к губам. Было отвратительно, но пить хотелось неимоверно, и я сделал глоток. Немного придя в себя, я внимательно рассмотрел своего собеседника. Антошка был молодым человеком не более 20 лет от роду, худощавый, сутулый, постоянно двигающийся. Даже сидя, он продолжал раскачиваться, время от времени непроизвольно корча мне рожи.
– Ты давно здесь?– спросил я.
– Не знаю, – ответил Антошка. – Давно, наверное.
– А за что?
– За компьютерные игры.
– Разумно, – согласился я. – Я всегда говорил, что подобные увлечения сводят с ума.
– Серый украл мой «меч могущества», а я ему камнем в голову… Мама сказала, что меня в тюрьму теперь посадят или в больницу не надолго положат.
– То есть украденный чудо-меч против камня ему не помог? Досадно. Китайским, наверное, был этот меч.
Я медленно разминал тело, возвращая его под контроль разума.
– Что мне вкололи? – спросил я. – Я тело своё не чувствую.
– Аминазин. Его всем дают. К утру выйдет, нужно только помочиться побольше. Пей воду!
Я снова взял в руки стакан с бурой жижей, называемой здесь водой, и залпом выпил.
«Что со мной происходит?»
Я пытался собрать мысли воедино и нарисовать картину происходящего, но аминазин в моей крови разрывал все связи между нейронами мозга, превращая меня в то подобие человека, которое сидело напротив меня.
Если это розыгрыш или «квест», как выразился Марат, то это мероприятие явно затянулось, перейдя все человеческие границы. Если был прав Валерий, и мне мстят за моё любопытство, то мне нужно связаться с Москвой, чтобы меня вытащили из этой дыры. Даже если в это втянут сам глава ФСИН Татарстана, он вряд ли будет способен противостоять своим коллегам из федерального центра.
– Отсюда можно позвонить? – спросил я.
– Нет, – Антошка замотал головой. – Даже не думай! Звонить можно только из кабинета Рустема Дамировича.
– Вот именно, – тяжело вздохнул я, вспомнив, что мой телефон со всеми важными для меня номерами хранится именно в его кабинете. – Звонок другу отменяется.
Ситуация была патовой. Здесь меня никто не найдёт, да и искать, собственно, некому. Ни жены, ни детей, друзей тоже нет. Аминазин, в конце концов, сделает своё дело, и я стану существом, не ведущим счёт времени, потерявшим собственное я. Меня стала накрывать паника от осознания безысходности того положения, в котором я оказался.
«Я смогу найти выход!» – успокаивал я себя, глубоко дыша.
– Ты этого хотел? – прозвучал Голос в моей голове.
– Нет, конечно, – произнёс я. – Но что мне теперь делать? Я в панике.
Антошка посмотрел на меня взглядом, как будто он знал, с кем я разговариваю.
– А если я тебе скажу, что выхода нет? – спросил Голос.
– Я не верю тебе! Выход есть всегда. И ты, как никто, это знаешь!
– Я знаю то, что факт общения со мной для тебя – приговор на вечное заточение в этой преисподней.
– Я знаю это, – вздохнул я. – Но без тебя мне отсюда не выбраться. Я никому не скажу о тебе.
– Ты не скажешь, но Антошка уже про меня знает.
Я посмотрел на испуганное лицо молодого человека.
– Но я же не могу его убить!
Антошка упал передо мной на колени:
– Пожалуйста, не слушай его! Не убивай меня! Я никому ничего не расскажу.
– Ты с ума сошёл? – воскликнул я и осёкся. Вряд ли в этом заведении подобные выражения уместны.
– Я не собираюсь никого убивать. Просто брежу немного от лекарства. Успокойся! – попросил я. – Нужно поспать, наверное, чтобы отпустило.
Я лёг на кровать и отвернулся лицом к стене, а Антошка, с опаской поглядывая на меня, снова сел на стул напротив.
Глава 10. Мой доктор.
– Итак, Иван Андреевич, меня зовут Скворцова Светлана Борисовна. Я буду Вашим лечащим врачом. Давайте знакомиться.
– Сколько Вам лет? – беспардонно спросил я.
– Мне 39, – спокойно ответила женщина в белом халате. – И у меня уже большой опыт работы в этом учреждении.
– Выглядите значительно моложе, – честно признался я. – Что Вас сюда привело? Красивой женщине не место среди психов и маньяков.
Светлана Борисовна улыбнулась:
– Писателям тоже. Но в отличие от Вас я не «среди», а по другую сторону. И моя задача сделать так, чтобы и Вы оказались с другой стороны.
– Я же уже объяснял, что никого не убивал. Почему я здесь?
– Вы попали сюда по направлению на экспертизу. По её результатам у Вас диагностирована шизофрения.
– Что??? – воскликнул я.
– Вы можете потребовать независимой экспертизы в другом стационаре, если Вы нам не доверяете. Мы отправим все материалы туда.
– Конечно, не доверяю! Какая ещё шизофрения?
– Вы не переживайте, Иван Андреевич, шизофрения легко купируется, и Вы сможете нормально жить дальше, не представляя опасности для себя и окружающих.
– Послушайте, Светлана (как Вас там)!
– Светлана Борисовна.
– Да. Борисовна! Я нормальный человек. Я никого не убивал, и никакой шизофрении у меня нет, – грубо произнёс я, но Светлана Борисовна никак не отреагировала на мою резкость.
– Вы только успокойтесь, пожалуйста! Нервный срыв нам не нужен. Вы со мной согласны?
Я кивнул головой, вспомнив, чем мой нервный срыв закончился вчера.
– Я врач, а не суд, уважаемый Иван Андреевич! Моя задача, не выносить приговор, а диагностировать заболевание и вылечить его. К моему сожалению, у Вас явные признаки психического расстройства.
– Какие? – удивился я.
– Во-первых, ваше общение с воображаемым собеседником.
Я с удивлением посмотрел на докторшу.
– В изоляторах у нас ведётся запись наблюдения за пациентами, чтобы они ничего с собой не сделали. И эта запись однозначно указывает на то, что Вы обсуждали с кем-то вопрос об убийстве пациента, находящегося рядом с Вами, что лишний раз подтверждает Вашу социальную опасность.
– Я просто бредил от аминазина.
– Аминазин предназначен для купирования бредовых проявлений. И поэтому Ваши оправдания для меня, как врача, нелепы.
– А во-вторых? – тихо спросил я.
– А во вторых, Вы дважды запороли тест с маской.
– С какой маской?
– Здоровый человек не способен увидеть тыльную сторону «маски клоуна». Он всегда видит только его лицо. А Вы дважды подтвердили, что видите тыльную сторону вращающейся маски.
– Но ведь это бред! Считать человека ненормальным за то, что он правильно видит реальность!!!
– Увы, Иван Андреевич, такова природа человеческого мозга. Психически здоровый человек не может видеть тыльную сторону маски, он видит только её лицо.
У меня перехватило дыхание, и сильно закружилась голова. Мне казалось, что я, как Алиса из Зазеркалья, падаю в какую-то бездонную кроличью нору, откуда выбраться мне уже не удастся.
– Как Вы себя чувствуете? Вы бледный. Лягте на кровать! – скомандовала Светлана Борисовна.
Я лёг. Комната ходила передо мной ходуном.
– Вы ели на завтрак?
От воспоминаний того, что докторша назвала завтраком, меня вывернуло наизнанку. Она еле успела отскочить в сторону.
– Лежите, – скомандовала она и вышла в коридор.
Вскоре в палату вошёл псих-Антошка со шваброй и стал послушно вытирать мою блевотину. Вскоре вернулась и Светлана Борисовна со шприцем в руках.
– Это глюкоза, – пояснила докторша, заметив моё беспокойство.
После укола мне стало легче. Она открыла окно, и свежий ветер наполнил мои лёгкие неумолимой жаждой свободы, которая сейчас была от меня так далеко. Слёзы катились по моим небритым щекам. Я чувствовал себя маленьким беспомощным ребёнком.
– Я зайду позже, – произнесла Светлана Борисовна и вышла за дверь.
И она зашла. За окном уже темнело, когда она снова вернулась в мою палату.
– Вы опять ничего не ели? – спросила она, посмотрев на тарелки перед моей кроватью.
– Разве это можно есть? – спросил я.
– Вставайте! Пойдемте в мой кабинет! – произнесла она строгим голосом.
Я подчинился. Находиться в комнате, где кроме кровати и раковины ничего нет, было невыносимо.
Мы шли по длинному коридору мимо закрытых дверей с маленькими окошками, за которыми были слышны голоса, смех и стоны незнакомых мне людей. Наконец, пройдя через железную решётку, возле которой дежурили два сотрудника ФСИН, мы попали в другой отсек, где находился небольшой кабинет докторши.
– Присаживайтесь, Иван Андреевич, – произнесла Светлана, указывая на потрёпанный диванчик.
Она подошла к небольшому шкафчику и достала из него нехитрые сладости к чаю, затем включила электрический чайник и поставила на стол две чашки.
– Не слишком ли много чести для шизофреника? – спросил я.
– Я читала Вашу книгу, – произнесла она. – И честно признаюсь, она мне очень понравилась. У Вас талант.
– Спасибо, – буркнул я в ответ.
Она разлила чай по чашкам и села напротив меня.
– Угощайтесь! И можете расслабиться. В моём кабинете камер нет.
Я с жадностью выпил горячий обжигающий чай и поставил пустую чашку на стол.
Светлана налила мне снова.
– Вы, действительно, слышите голоса? – спросила она.
– Нет. Это было во сне, – я попытался снова найти оправдание тому инциденту с Антошкой.
