Луна обнимает за талию
Ясоль
Дина, вес которой приближается к опасным для жизни двумстам килограммам, проходит психологическое лечение. В рамках программы она возвращается в город детства, чтобы помириться с матерью. Примирение не происходит, но Дина узнает подробности смерти близкой подруги. Она решает остаться, чтобы разобраться в событиях двадцатилетней давности. Однако Дина не подозревает, что ей предстоит встретиться не только с собственными демонами лицом к лицу, но и с демонами окружающих её людей
Ясоль
Луна обнимает за талию
Мужество – это когда заранее знаешь, что ты
проиграл, и все-таки берешься за дело и
наперекор всему на свете идешь до конца.
Харпер Ли «Убить пересмешника»
Глава 1
Славуня щелкнула кнопкой, и загудел светильник, пахнущий китайским пластиком. Солнечная система выплеснулась на потолок крохотной комнаты, раскрашивая дешевые обои и задрипанный платяной шкаф призрачным сиянием фиолетового и синего.
– Меркурий, Венера, Земля, – Дина, лежа на кровати, ныряла руками во вселенную и, точно великая фокусница, руководила парадом планет. – Гляди-ка, Славунька, где-то между Сатурном и Ураном есть малю-у-усенькая планета. Там стоит наш дом. Двухэтажный, красивый, с окнами в пол, камином и просторной кухней.
– Кухня тебе зачем, мам? Ты все равно ни фига не готовишь, – зевнула Славуня, выползла из-под Дининой подмышки и сладко потянулась. – Не хочу делать уроки. Ма-а-а, сделай за меня.
– Да замолчи ты! Слушай внимательно. Возле дома раскинулся сад. Знаешь, мне нравятся можжевельники. Пусть будет много кустов можжевельника. А еще озерцо, небольшое совсем. И мостик через него. И статуи божков, как в японских парках. Этот дом ждет нас, и однажды мы отправимся туда.
Солнечная система не прекращала свое движение, хотя и ограничивалась стенами комнаты, и внезапно яркая луна замерцала на потолке. Славуня подняла ногу и зашевелила пальцами, будто проносившиеся кометы щекотали кожу на стопе.
– Да убери ты свой костыль! – рявкнула Дина. – У тебя сегодня шило в жопе? Иди делай уроки!
– Давай лучше посмотрим вместе концерт. Я скачала в хорошем качестве, – Славуня молитвенно сложило ладони и уставилась на фиолетово-розовое лицо матери.
– Ой все! Отцепись! Заколебали твои корейцы. И так во всей квартире их фото разбросаны, еще концерта не хватало. Итак, луна. Я больше всего люблю луну. Это всегда загадка, тайна, холодная красота.
– Ща опять начнется. Моя подруга Лу?на, а вот Лу?на, если бы Лу?на, – передразнила Славуня.
Дина нащупала рукой светильник, и выключила солнечную систему. В полной темноте растворился звук жужжания.
Через щель в приоткрытом окне доносились звуки вечернего города. Тьма была приятной. Укрывала тяжелым одеялом и погружала в тягучую сонливость.
– Славуня, проваливай к себе! – тяжело дышала Дина. Казалось, одышка настигала ее даже в спокойном состоянии. – И да! Лу?на была хорошей подругой. Она обнимала меня за талию и целовала в макушку. Всегда так делала. И в том доме, между Сатурном и Ураном, меня ждет Лу?на. Она будет расхаживать по лестнице в легком халатике и изящных тапочках на невысоком каблучке и мурлыкать своим очаровательным голоском.
– Очаровательные голоски и у корейцев. Если ты хоть раз посмотришь их концерт, то станешь фанаткой до конца жизни, – уговаривала Славуня, но, не найдя отклика у матери, сменила тему. – В конце четверти будет… ну что-то вроде праздника Благодарения. Типа как в американских фильмах показывают. Классуха сказала приходить с родителями. Она обещала крутое мероприятие. Придешь?
Дина крякнула:
– Как ты себе это представляешь? Разве что вызвать грузоподъемник.
– Ну ма-а-ам! Все родители будут. Ты последний раз когда была в школе? Лет шесть назад. Ой! – пискнула Славуня. – Ноготь сломала. Я включу свет.
– На хрена отращивать такие длинные, как у ведьмы какой-то? Еще и острые. Отец сходит на праздник.
Славуня шлепнула по выключателю, и вечер сразу потерял свое очарование. Жидкий желтоватый свет, в отличие от китайского светильника, подчеркнул все недостатки убогой комнатушки: поблекшие обои с нелепыми футуристическими цветами, потертый линолеум и старенькое пианино, превратившееся в книжную полку.
– И ты, и папа. Оба. Ладно? – Славуня сокрушенно рассматривала свои пальцы с дешевыми колечками и изувеченным ногтем. – Я поем чего-нибудь, а потом сделаю уроки.
Она, худенькая, как тростиночка, выскользнула в коридор и затопала босыми стопами на кухню, где вскоре задребезжала посудой. Дина хотела дотянутся до телефона, чтобы проверить сообщения, но рука оказалась такой тяжелой. Рваные обрывки мыслей проносились в голове: школьный праздник, завтрашний поход к психологу, гора грязной посуды в раковине и эта чертова лампочка, которая безжалостно светила в глаза.
– Вставай, тряпка, нужно помыть посуду и зубы почистить! – договаривалась сама с собой Дина и даже сделала попытку повернуться на бок, правда, безрезультатную. Тоска стала черной и вязкой, как нефть, обволокла, затянула, так что Дина почувствовала себя застрявшей в каком-то беспросветном лабиринте. У человека в коме есть надежда на свет в конце тоннеля, но у нее не было даже этого.
Внезапно закряхтела дверь, и Дина разглядела скуластую мордашку Славуни с выпученными глазами:
– Мам, идут. Только не орите, ладно? А то вас однажды лишат родительских прав. Я к себе.
Дина уже и сама услышала уставший голос бывшего мужа в тамбуре, затем звяканье ключей и наконец шаги по коридору, уверенные и нарочито громкие, цокающие по плитке тонкими каблуками.
– Чем это воняет? Объясните ей, что кроме щей существуют сотни видов других супов, – говорил низкий женский голос с придыханием в конце каждой фразы. Хозяйка голоса знала, что Дина ее слышала, и Дина знала, что та знала. Одним словом, глупая подростковая игра. – Костя, сделай чай! Я не смогу зайти на кухню.
Дина внимала звукам в квартире. Бывший муж Костя набрал воду в чайник и поставил его на плиту. Его нынешняя дама сердца Снежана с раздражением хлопнула дверцами шкафа в варварски занятой ею комнате, затем побрела в ванную. Там, видимо, наткнувшись на кучу грязной одежды, разверзлась проклятиями. И ругалась она с придыханием, прямо-таки эротично, точно хотела очаровать и бесов тоже. Славуня включила свой плейлист и пыталась подпевать сладкоголосым корейским парням.
Дина, лежа на кровати, по-прежнему не шевелилась и словно со стороны наблюдала, как протекала жизнь остальных, при этом чувствуя себя напитавшимся влагой бревном, который за ненадобностью выплюнул на берег океан. Она ожидала то неизбежное, что обязательно произойдет: Снежана, накалившись до предела раздражением, обязательно явится наставлять на путь исти…
– Какого хрена, Дина? У меня уже сил нет! – дверь так сильно стукнулась о стену, что задребезжало оконное стекло. – Неужели трудно постирать? Шмотки валяются прямо в душевой кабинке. Как мне помыться?
– Как тебе помыться в моей душевой кабинке? – Дина с трудом приподнялась на локтях и с вызовом посмотрела на Снежану. – Никак!
– Сука! Встань и прибери свое шмотье! – худенькая девушка с рыжими и густыми волосами налилась гневом и сжала кулаки, готовая вот-вот броситься на Дину. Она была миловидной, правда, нос с горбинкой и тонкие сухие губы могли испортить первое впечатление, но выдающаяся грудь перекрывала все недостатки. И теперь, когда Снежана тяжело дышала своим декольте, Дина вполне могла понять, на что запал бывший муж.
– Да пошла ты! – Дина откинулась на подушку. – Слушай, выключи свет, а то у меня уже мозги потекли.
– У тебя не только мозги потекли! Прибери свое шмотье, я сказала!
Дина лежала с закрытыми глазами и чувствовала, как воздух в комнате кипел обидой и негодованием, как Снежана приблизилась к кровати, как вновь звякнули ключи, видимо, сын вернулся после работы. В коридоре возмущалась Славуня: «Заткнитесь все! Задолбали! Вы мешаете мне делать уроки!»
Снежана уже нависала над Диной и продолжала возмущаться этим своим низким голосом с придыханием:
– Себя запустила, так хоть за дочкой следи. Сегодня она дрочит на корейцев, а завтра залетит от какого-нибудь уголовника.
– Кто залетел?! Это что такое?! – заорал с другой стороны кровати Костя. – Я не понял!
– Да никто! Снежана сама выдумала! – рявкнула Славуня, вбегая в комнату Дины. – Па-а-ап, ты сможешь прийти в конце четверти на школьный праздник?
– Что тут происходит? Привет, мама, папа, сестра и какая-то женщина, незаконно проживающая в нашей квартире, – гнетущую атмосферу рассеял смешливый Митя.
Дина все еще не открывала глаза, но с благодарностью приняла ласковое прикосновение сына к своей ладони и его хихиканье: «Окружена, но не сломлена».
– Что значит незаконно? Твоему отцу принадлежат девять метров, а я почти что его жена! – верещала Снежана.
– Ты же в курсе, что я могу вызвать милицию после десяти вечера, и тебя за ручку выпроводят отсюда. – Митя даже не пытался скрывать, что насмехается над Снежаной.
– Костя, почему ты разрешаешь своему сыну так разговаривать со мной? – кричала она.
– Митька, – рассеяно пробормотал Костя.
Дина отметила про себя, что бывший еще не успел переработать информацию про предполагаемый залет дочери. Куда ему еще сына ругать?
– Мама, я принес шаурму. Положу на тумбочку, ладно? Чай сделать? Славунька, ты что-то ела сегодня? – засуетился Митя, и Дина с удовольствием укуталась этой любовной заботой.
А Снежана все не успокаивалась:
– Куда ей еще шаурму? Совсем уже ку-ку? Ведро огурцов принеси. И скажи мамке, пусть уберет свои трусы-парашюты из душевой кабинки. Мне нужно помыться! Я работала весь день. И я просто хочу, сука, помыться!
Терпение Дины в очередной раз не прошло испытание. Она присела, прислонившись к спинке кровати, хотя ей понадобилось много времени и сил на это, а четверо стояли и молча наблюдали.
– Заткнитесь, и умоляю, выключите уже этот свет, – Дина тоже говорила с придыханием, но не по причине низкого сексуального голоса, а из-за сильной одышки. И она даже не удивилась, что никто так и не потянулся к выключателю. – Проваливайте из этой комнаты, из моей квартиры и из моей жизни! Костя, по-хорошему прошу: уведи отсюда свою прошмандовку, иначе я за себя не ручаюсь.
– Сама такая. Я просто просила убрать одежду. Ты специально оставила ее там, чтобы меня позлить. Припадочная. Лечиться надо. – Обиделась Снежана.
– Следи за своим языком! – пригрозил Митя.
Дина поняла, что они начали собачиться по второму кругу, поэтому собрала все свои силы в кулак и заорала:
– Пошли на хрен все отсюда! Пошли вон! Как вы меня все заебали!
Не прошло и пяти секунд, как все выскользнули из комнаты, и наступила желанная тишина. Свет никто так и не выключил. Дина ощутила гнетущую пустоту внутри себя, и мысли уже готовы были броситься с обрыва в бездну отчаяния. Однако нос уловил обворожительный запах жареной курицы и овощей. Дина вцепилась зубами в шаурму, и мир внезапно стал лучше.
***
Дина распахнула глаза. Тишина. Домашние разбежались по делам: Славуня отправилась в школу, все остальные – на работу. Через полуоткрытую штору проливалось сентябрьское солнце, пока еще щедрое на тепло и яркое. Дина вздохнула. И в этом вздохе звучала решительность, мол, сейчас встану и определенно буду полезной миру сегодня. Она резко повернулась на бок и заорала от внезапной мышечной боли:
– Сука! Как же больно!
Дина сначала переложила складку живота, а затем спустила на пол ноги, синюшные и отекшие. Так и сидела, готовясь к следующему шагу, самому сложному – встать. Казалось, на спине лежала бетонная плита, а шея так и вовсе потеряла способность шевелиться и вросла в плечи.
Часы на стене раздражающе тикали, напоминая, что скоро приедет Олеся, и к этому времени было желательно принять душ и чем-нибудь перекусить. Дина уцепилась за тумбочку и рванула себя вверх. В серой пелене, растелившейся перед глазами, замерцали звездочки. Понадобилась добрая минута, чтобы эта пелена рассеялась, а голова перестала кружиться. Ноги, изуродованные липедемой[1 - Аномальное накопление жира, которое обычно происходит в нижних конечностях тела (голени, ступни, икры) симметричным образом.], дрожали. В коленях что-то хрустнуло, когда Дина зашагала к двери.
Мир вокруг был тяжелым; воздух, спертый и сухой, с трудом проникал в легкие. Каждая клеточка собственного тела отчаянно сигнализировала, что движение – это боль. Дина на мгновение решила вернуться в кровать и отдохнуть немного, но перед внутренним взором появился образ Олеси. Подруга не будет церемониться и устроит грандиозный скандал за опоздание. Олеся была главным мотиватором и одновременно раздражающим фактором, но, если бы не она, Дина вообще не выходила бы из квартиры.
Узкий дверной проем спальни, скользкий линолеум в коридоре, хрупкие стенки душа – Дина держала в уме каждую деталь. Малейшая оплошность – и она не сможет самостоятельно встать. Так уже однажды было. Дина лежала на влажном полу ванной комнаты несколько часов, пока Митя не вернулся с работы и не помог подняться.
В ванной пахло сладкими духами, с крючка свисал Снежанин халатик, которым Дина могла разве что ногу укрыть; на полочке под зеркалом громоздились многочисленные средства по уходу за кожей и телом. Дина осторожно заползла в кабинку, уселась на металлическую табуретку и включила душ. Горячая вода, массируя плечи, снимала усталость. Ночной сон никогда не приносил облегчение.
Дурацкое тело, дурацкая жизнь, дурацкая я…
Дина проклинала себя все то время, что вымывала свое громадное толстое тело. Торопиться было нельзя, каждая складка требовала внимания. Небрежность в этом деле впоследствии могла принести кучу проблем.
Одежда, которую Дина надела после душа, была похожа на полотнище ткани с прорезями для рук и ног. Она ныряла в эти темные покрывала, точно могла укрыться ими и защититься от взглядов окружающих.
Завтрак на огромной тарелке: ломти хлеба со стекающим плавленым сыром, куски колбасы и дольки помидора. К этому времени Дина успела сильно проголодаться, поэтому не заморачивалась сервировкой стола. Бросила чайный пакетик в кружку с горячей водой, туда же – несколько таблеток заменителя сахара. Ела, почти не пережевывая и поглядывая в телефон. Сообщения из родительского и домового чатов игнорировала. Такая же судьба ждала и гифку с сияющими цветами от одногрупницы. Что там сегодня? Международный день попугаев? Или неделя раздельного сбора мусора?
Кухня была такой маленькой, что если Дина туда входила, то все остальные вынуждены были топтаться в коридоре. Допотопная мебель, умирающий холодильник и бросающаяся в глаза чистота. Никаких жирных разводов на вытяжке, паутины в углах и пятен на фартуке. Дети могли оставить грязную посуду, но Дина не ложилась спать, пока не разберется со всем этим и не вымоет плиту и раковину.
Телефон звякнул. Олеся предупредила, что через двадцать минут будет возле подъезда. Дина смахнула крошки со стола, сполоснула тарелку и чашку и тяжело вздохнула перед следующим препятствием – преодолением одного лестничного пролета.
Девять ступеней – испытание на выносливость. Девять ступеней – Дина их ненавидела. Девять ступеней – унижение для человека, чей вес неумолимо приближается к двумстам килограммам.
Дина боком, осторожно ступая и цепляясь за перила, преодолела эти ненавистные ступени и выбралась на улицу. Яркая вспышка света внезапно ослепила, и в этом божественном мерцании выделилась фигура Олеси, пока еще размытая из-за паутины солнечных лучей.
Дина всегда смотрела на подругу с предвзятым обожанием, игнорируя ее грубоватый характер и деревянный юмор. Но Олесина внешняя красота и ее жертвенность с избытком покрывали все эти мелочи, так что Дина благодарила бога, судьбу и динозавра, который умер, чтобы стать ископаемым для будущего топлива. Из этого топлива сделали бензин, им заправили автомобиль, доставивший Олесину маму в роддом, где и родилась эта потрясающая женщина.
– Какого хера, Дина? У меня, по-твоему, совсем дел нет? – голос у Олеси хрипловатый с примесями песка и сухого ветра.
