– Я опять опоздала на три секунды, – наигранно запричитала Дина и уперлась ладонями в капот глянцевого Mercedes-Benz. – Дай передохнуть! Отлично выглядишь, кстати?
– На твоем фоне выглядят хорошо буквально все люди на планете, – сказала Олеся, улыбаясь своими этими пухлыми губами идеальной формы, точно вылепленными гениальным скульптором. У нее было удивительно гладкое, казалось, отфотошопленное лицо и поразительной густоты русые волосы. В Олесе соединилась непривычная красота, отличающаяся от общепринятых стандартов, и маниакальная ухоженность. – Катись, колобок, в кубышку!
Очередное испытание – взобраться на пассажирское сидение, и комментарии Олеси не помогали: «Твой живот упал на коврик – подбери!», «Дина, блять, опусти уже свою жопу», «Мерс просел, могла бы и не завтракать».
Наконец, они уселись, и автомобиль покатил по главной улице их провинциального городка, сияющего сентябрьским солнцем.
– Ну что ты? Кто обидел мою малышку? – мягко спросила Олеся и привычно-изящным движением откинула волосы назад. – Дай угадаю. Сне-жа-на!
– Да все в порядке. Обычная рабочая обстановка, – отмахнулась Дина.
– Некоторым людям так и хочется похлопать по спине. Лопатой. Раза так четыре, – пробормотала Олеся, останавливаясь на светофоре. – Дина, когда ты их выгонишь? Своего бывшего и его тощую мымру?
– У Снежаны только бабка, бессмертная и выжившая из ума. С ней жить невозможно. А снимать квартиру у них нет возможности.
– Какое тебе дело, где будет жить Костя и его мамзель? – возмутилась Олеся и потянулась к бардачку, но внезапно вспомнила. – А-а-ай! Я уже полгода не курю, но, клянусь, я однажды сорвусь из-за этой Снежаны и твоего слабоумия.
– Олеська, это сложно объяснить, – оправдывалась Дина. – Если Костя будет снимать квартиру, то не сможет оплачивать репетиторов Славуни и нашу коммуналку.
– Пусть проваливает и платит алименты по закону! Хотя о чем это я? Он же официально не работает. Молодец, Костя, хорошо устроился.
Дина уныло покачала головой:
– Мы живем за его счет. Что там Митька грузчиком зарабатывает? Копейки. Семья у нас… Какой-то тихий ужас. И я – бесполезный мешок с жиром. Все за меня платят. Вон ты оплачиваешь встречи с психологом. Хуже уже не будет.
Олеся ухмыльнулась:
– Ты себя недооцениваешь.
Дина прижала сумочку к груди, удивительно маленькую на фоне ее громадного тела:
– Олеська, почему мы живем в разных мирах? Твой мир – яркий и разноцветный, а мой – черно-белый и мрачный?
– Потому что я – хозяйка своей жизни, а ты – вечная жертва. Я бы выгнала на хуй бывшего и его рыжую стерву, взяла бы на себя ответственность и счастливо бы зажила с детьми, – Олеся припарковала машину возле двухэтажного здания песочного цвета.
– Да! Ты бы смогла! – с искренним восхищением кивнула Дина.
– Давай, малышка, внимательно выслушай психолога и запиши домашнее задание. Через час вернусь за тобой. А потом поеду в Минск по делам. Люблю тебя, – Олеся ободряюще улыбнулась.
– А я тебя еще больше!
***
– Дина, мы уже вторую неделю ходим по замкнутому кругу. Вот ваши слова. Минуточку, – коротковолосая блондинка в нежно-голубом свитере полистала блокнот. – Во мне столько обид и невысказанных слов. Говорили это? Говорили. Но когда мы приближаемся к этим «невысказанным словам», вы делаете шаг назад.
Дина непроизвольно опустила голову и почесала лоб, ладонью закрывая глаза. Спустя какое-то время сказала:
– Я читаю ваши посты. Вы пишите с юмором. Как там было? Если не хотите идти к психологу, не переживайте, ваши дети сходят. Извините, я опять перехожу на другую тему.
Дине нравилось бывать в этом светлом и просторном кабинете. Во-первых, она помещалась в кресле, а это событие не то чтобы частое. Во-вторых, здесь приятно пахло. Мятой и лимон. В-третьих, у Ирины, психолога, была забавная мимика лица, живая и немного театральная.
– Попробую объяснить, – Ирина закинула ногу на ногу и уставилась в потолок. – Представьте, что вы хотите навести порядок в многокомнатной захламленной квартире…
Дина перебила:
– Сравниваете мой мозг с грязной квартирой?
Ирина округлила рот и смешно ахнула:
– А ведь вы даже не выслушали меня до конца. Не концентрируйте внимание на сравнении, а попробуйте уловить главную мысль. Вы, Дина, хотите навести порядок, например, в спальне, игнорируя тот факт, что коридор тоже переполнен коробками и мешками с хламом. Так что вы каждый раз пробираетесь через этот хлам, усложняя себе жизнь. Не логичнее ли очистить коридор и таким образом обеспечить доступ к каждой комнате?
Дина задумалась и опять нервно почесала лоб.
– Мы пытаемся разобраться, почему еда является для вас источником утешения и успокоения, но старые обиды, внезапно всплывающие в памяти, как раз-таки и толкают вас к этому легкому и быстрому способу утешения, – Ирина изменила позу, округлив руки на подлокотниках кресла, словно желая заключить Дину в объятия. – Так что я предлагаю вам высказать обиды, то есть очистить коридор, и освободить проход к другим областям жизни.
– Сейчас вы опять начнете спрашивать про Зою.
Ирина кивнула:
– Как в советском фильме «Служебный роман». Каждое утро в нашем заведении начинается одинаково. Это уже обычай. Традиция. Я бы сказал – ритуал. Хм-м-м… Я просто задаю дежурный вопрос на случай, если вы все-таки захотите хоть что-то рассказать о матери. Дина, мать выполняет одну из главных и определяющих ролей в жизни каждого из нас…
– В моем случае ни главную и не определяющую! – перебила Дина.
– Вы можете сколько угодно говорить, что трава не зеленая. От этого она не перестанет быть зеленой.
– Значит, все дело в ней и только в ней?
Ирина ответила на тот же манер:
– Нет и еще раз нет! Жизнь человека – запутанный клубок взаимоотношений с родителями, братьями-сестрами, бабушками-дедушками, соседями, друзьями, одноклассниками… Но помните, что, прежде, чем войти в комнату, нужно вычистить коридор.
– Думаете мне стоит с ней встретиться и поговорить наконец? – спросила Дина.
– Я ведь ничего не знаю о вашей маме, поэтому не могу дать рекомендации. Я знаю, что Снежана любит кислотные цвета, а от креветок у Кости аллергия, но без понятия, почему вы так избегаете всякого упоминания о матери.
Дина скукожилась:
– Я еще не готова. Пока не готова. Я помню, как вы однажды сказали: все попытки топтаться перед дверью не имеют смысла, если вы так и не вошли. В последнее время я часто думаю, что мне все-таки нужно войти. Но я боюсь увидеть ее выражение лица, холодное, презрительное и… Не будем об этом.
– Дина, оцените свои силы. Окей? Потратьте время, чтобы все хорошо обдумать, – серьезно сказала Ирина и сменила тему беседы. – Что там у нас с дневником эмоций? Принесли блокнот? Отлично. Давайте почитаем.
***
Они все стояли вокруг Дининой кровати. Славуня и Митя по правую и левую руку соответственно, Костя и Снежана у изножья. По комнате были разбросаны упаковки лекарств и кое-какая одежда. Дину раздражал беспорядок, но во время сбора вещей силы внезапно покинули ее, так что пришлось вернуться в кровать.
– Какого хрена вы все сюда приперлись? – Дина пыталась справиться с одышкой. Она мысленно прикидывала, что можно надеть на себя, чтобы не выглядеть слишком громадной. Стоит ли причесать волосы и использовать косметику? Купить цветы или конфеты? Вино?
– Мам, ты уверена? Ты справишься? Вдруг попадете в пробку? В машине тебе трудно сидеть, – Митя держал в руках огромное блюдо с салатом из пекинской капусты и огурцов.
– Сын, все в порядке. Я приняла такое решение. И с каких пор ты куришь? – Дина осуждающе покачала головой.
– Что?! – крикнул Костя.
– Да не курю я! Не выдумывайте! – отмахнулся Митя.
– Сын, у тебя за ухом сигарета торчит, – Дина ткнула пальцем в его голову.
Славуня согнулась пополам от смеха. Костя сквозь зубы процедил: «Ах, я ж тебе руки оторву!»
Митя, обличенный в обмане, вытаращил свои и так огромные глазищи и поджал губы, но сигарету так и не убрал. Он сказал:
– Мам, не меняй тему разговора. И съешь салат. Нельзя пропускать ужин. Потом ночью будешь ползать по кухне.
– Там в холодильнике был кусочек мяса, – мечтательно протянула Дина.
Славуня присела на край кровати:
– Мамуль, давай я с тобой поеду. Помогу в дороге. Ты взяла таблетки? Божечки, у тебя их так много! Не забывай только их принимать.
Вся эта забота вдруг показалась Дине чрезмерной:
– Дети, я еду в Минск, а не лечу в Австралию. К тому же со мной будет Олеся. А у тебя, дочка, завтра после уроков репетитор. Помнишь? Учеба прежде всего.
– В Австралию? Для этого тебе нужно лететь на грузовом самолете, – съехидничала Снежана. Она еще не успела переодеться после работы, и из кармана форменной белой блузки торчал зажим для волос. – Мы уже это проходили. Будешь ехать, ноги отекут, не сможешь выйти из машины. Станешь звонить Косте, ныть по телефону, мол, помоги мне. А у него радикулит хронический. Его даже на работе берегут, не разрешают мешки с цементом таскать. А ты далеко не мешок с цементом.
– Закрой рот! – возмутился Митя, едва не опрокинув тарелку с салатом.
– Костя, твой сын… – начала было Снежана.
– Заткнитесь! А лучше проваливайте! Я вас сюда не звала, – Дина ощущала себя как в «дне сурка»[2 - «День Сурка» – американская кинокомедия 1993 года, повествующая о ведущем новостей, который попал во временную петлю.]. Они каждый вечер приходили в ее комнату и устраивали словесные разборки.
– Сиди дома, дура! Пусть мамка твоя сама сюда приедет, – Снежана даже не думала затыкаться. – Я тебе жопу не буду мыть, если ты сляжешь. Жри салат! Диета нужна. На хрена тебе все эти психологи-шарлатаны?
– Я сегодня после десяти милицию вызову! – пригрозил Митя.
– Костя, твой сын…
– Дина, нам нужно поговорить про Митю. Почему никто не сказал, что он курит?
– Вот и поговори с ним. Ты же отец. Напугай, что курение является причиной импотенции. Сынок, идите со Славунькой в свою комнату. Оставь салат на тумбочке. Я немного отдохну и приберусь тут и на кухне. Идите-идите! – Дина дождалась пока дети выйдут из комнаты и зашипела, обращаясь к Снежане. – Слушай сюда, сучка крашеная, однажды ты окажешься поблизости, и тогда я придавлю тебя своим свесом. А на суде скажу, что упала случайно. Мне поверят, я же неповоротливая, как бегемот. Ты нарвешься на неприятности из-за своего поганого языка, стерва!
– Костя, почему ты ей позволяешь?
Но Костя схватил Снежану за талию и потащил в коридор. Дина с облегчением откинулась на подушку и попыталась представить встречу с матерью. Прошло тринадцать лет. В последний раз они виделись на дне рождения маленькой Славуни. Тринадцать лет! Дина не хотела возвращаться в дом своего детства, но она решила сделать это, доверившись интуиции. Ей казалось, что время открыть дверь наступило.
Она вытащила телефон из кармана и открыла переписку, вернее одно единственное сообщение: «Привет. Я хочу приехать к тебе завтра около 14.00. Дай знать, если будешь на работе». Динина мать прочитала это сообщение, однако так ничего и не ответила.
Глава 2
Дворик возле обшарпанной пятиэтажки утопал в тени разлапистых кленов, уже по-сентябрьски золотых. Разбитые тротуары, заржавелые скелетики низеньких ограждений и разноцветные старенькие скамеечки – все это прямиком из Дининого детства. И по-прежнему свежо чувство безысходности и болезненной ностальгии. Ничего не изменилось!
– Ничего не изменилось, – пробормотала Дина, вглядываясь в окна на третьем этаже.
– А? Что ты сказала? – было заметно, как Олеся боролась с тревогой. Она нервно щелкала пальцами и цокала языком, рисуя кривой ритм. – Я не знала, что все зайдет так далеко. То есть… Вернуться сюда? Черт! По-моему, это уже перебор. Ты уверена, что справишься?
– Все попытки топтаться перед дверью не имеют смысла, если вы так и не вошли, – Дина вспомнила слова Ирины и положила ладонь на дверную ручку. – Разрублю уже этот узел раз и навсегда. Даже ноги не отекли. Удивительно! Олеська, ты так аккуратно ехала. Спасибо тебе. Спасибо за все! Ты мой ангел. Я даже не знаю, как…
– Да пошла ты! У меня паническая атака сейчас начнется от одного вида этого жуткого двора. Так мрачно, будто тут прибежище маньяков. И так тихо. Хоть бы ребенок какой крикнул. Или в этой параллельной вселенной детей вовсе не существует? – Олеся поежилась и тут же сменила тему разговора. – Ладно. Ты, кстати, хорошо выглядишь. Ну… насколько это возможно в твоем случае. Волосы уложила и… что это… платье или блузка хотя бы не черного цвета.
– Пойдем! Познакомлю тебя с Зоей! – решительно сказала Дина, однако Олеся запротестовала:
– Что?! Этот дом – портал в ад. Я даже… Нет-нет! Сука, меня сейчас вырвет от тревоги.
– Во-первых, ты преувеличиваешь. Обычный дом. Во-вторых, Зоя простая женщина, но со сложным характером, а не истязательница или маньячка. И это третий этаж! Третий! – Дина умоляюще посмотрела на подругу и принялась торговаться, не желая с ней расставаться. – Ну хотя бы до подъезда.
Но Олеся осталась непреклонной:
– Не хочу оскверниться. Мой светлый и нежный мир почернеет. Я помогу тебе выйти из машины и обещаю дождаться. Но тут так жутко! Так жутко! Бр-р-р…
Выбраться наружу оказалось сложнее, чем Дина полагала. Лодыжки хоть и не отекли, зато мышцы так сильно одеревенели, что пришлось минут пять упираться ладонями в капот мерса, постепенно выпрямляя туловище.
Наконец, Дина двинулась к подъезду, и это была странная прогулка. В последний раз она шла по этому пути, будучи стройной и юной, с легкостью перепрыгивая выбоины на тротуаре. А теперь едва волочила ноги, чувствуя на затылке прожигающий взгляд Олеси, которая вернулась в машину и даже щелкнула замком. Ей действительно не нравилось это место, и Дина не могла винить подругу, понимая ее состояние.
– Сколько здесь ступенек? – шепотом произнесла Дина, хватаясь за перила и дергая собственное тело вверх. Желто-противный свет лампочки бросал тени на металлические почтовые ящики и детские коляски под лестницей. Олеся ошиблась. Дети здесь все-таки жили.
Давай, Ди! Ты сможешь. Это закончится уже сегодня. Просто поднимись, поговори с ней и возвращайся к машине. Как там говорит Славуня? Файтин!
Каждая новая ступень – маленькое испытание, но Дина и не подозревала, что ждет ее на втором этаже. Не осознавала, как на нее, задыхающуюся и уже утомленную, хлынет волна воспоминаний. Не просто хлынет, а собьет с ног и заставит вновь испытать черную и липкую тоску.
Нет, Дина не забыла. Дина тщательно прятала все эти образы где-то в закоулках подсознания, но дверь на втором этаже обнажила старые раны. Дверь на втором этаже по левую руку, где жила Луна. Где когда-то жила Луна.
Не-не, я должна поговорить с матерью. Просто поговорить. И это все, – Дине пришлось облокотиться на стену, давая себе небольшую передышку. – Что было раньше, то прошло. Стоп! Я не хочу возвращаться в прошлое.
Но глаза, будто намеренно рассматривали дверь, обитую пошарпанным кожзамом. И Дина с ужасом осознала, что мысли о Луне без спроса поселились в ее голове и установили временный диктаторский режим.
***
Дина перепрыгивала через две ступеньки, желая поскорее обернуться объятиями Луны. Ее легкое и невесомое тело парило над землей. В горле стоял ком, и она не могла даже сглотнуть слюну. Слезы готовы были потечь в любое мгновение, но лучше не здесь, не в подъезде, пахнущем свежей маслянистой краской.
