Ада не сводила с Кроу глаз, заметив, что от лёгкого удара тот поморщился и на мгновенье сжал зубы.
Он захлопал ресницами и перевёл взгляд на неё.
– Какие-то таблетки.
Она перечислила несколько названий. Кроу наверняка знал каждое, но обладать такой памятью милому дурачку не положено.
Олдридж подёргал себя за ухо и сказал:
– Я выпишу новое лекарство, оно появилось совсем недавно. Будем надеяться, поможет.
Он протянул Кроу рецепт. Ада перехватила его, пробежалась взглядом по неровным буквам.
Кроу скосил глаза, пытаясь их рассмотреть. Но Ада быстро убрала рецепт в сумочку. И сделала вид, что смущена, переходя к истинной цели их визита:
– Извините за любопытство… Но наша мама очень переживает после смерти Доди. Для неё это личная трагедия, Доди была её крестницей. Отчего она умерла, мы так и не узнали. Расспросы неуместны, в семье такое горе. Не могли бы вы рассказать, что случилось?
– Не уверен, что имею право, – задумчиво ответил Олдридж, изучая её грудь.
Ада сложила руки в умоляющем жесте.
– Мой бедный брат любил Дороти, собирался на ней жениться. Неизвестность убивает его!
Кроу подался вперёд и опустил голову, скрывая улыбку. Олдридж глянул на него, почесал затылок, потом нос и наконец сжалился над несчастным влюблённым.
– Терминальная почечная недостаточность на фоне хронического нефрита.
Ада оживилась.
– Моя подруга тоже страдает от нефрита. Не могли бы вы ей что-нибудь прописать? Чем вы лечили Дороти? Может, есть какое-то новое лекарство?
– Сначала я должен осмотреть её.
– Она сейчас в Перте. Но их семейный врач открыт всему новому. Скажите, как оно называется. Я передам ей, и он примет решение.
Пожав плечами, Олдридж выписал ещё один рецепт. Ада забрала его, стараясь не коснуться влажных пальцев. Недобрый взгляд Кроу она оставила без внимания: взялся за роль простофили – играй до конца.
– Спасибо вам огромное, – проворковала она. – Мы, наверное, пойдём, не будем вас больше отвлекать. Вставай, милый. – Ада потянула Кроу за рукав. – Только осторожно, а то голова опять разболится.
– Пусть посидит в холле. – Олдридж подошёл к ней совсем близко. – Нам надо обсудить дальнейшее леченье вашего брата.
От учащённого и несвежего дыхания Олдриджа её передёрнуло.
– Я не могу оставить его одного, он такой беспомощный. Но мы ещё вернёмся.
Ада взяла Кроу за руку и повела к двери. Но, сделав неверный шаг, оступилась и уронила сумочку. Как раз у стеклянного шкафа с лекарствами. Поднимая её, она скользнула взглядом по наклейкам: ничего подозрительного, обычный набор терапевта.
Как только они ушли, Олдридж вернулся за стол. День с утра не заладился. Настроение скакало, как сумасшедшая обезьяна, резкие звуки заставляли вздрагивать. Но последние десять минут вернули его к жизни. Он думал исключительно о том, куда бы спровадить полоумного пациента и остаться наедине с его сестрой. Олдридж облизнул пересохшие губы: сладка конфетка, с такой он не прочь переспать. Но пора и делом заняться. Олдридж дёрнул ящик стола, достал коробочку с пилюлями и задрожал от ярости. Сколько раз повторять мисс Деррик, нельзя принимать без записи?! Эта безмозглая курица опять ослушалась. Пора разобраться с ней. Уволить – и дело с концом!
Когда они отошли от дома настолько, что их не было видно из окон, Кроу обогнал Аду и встал на её пути.
– Отдайте рецепты.
– Так просто? Вы бросили меня на съеденье мерзкому ловеласу.
– Роли назначали вы.
– Я предложила вам сыграть младшего брата, а не милого идиота.
– Вы отлично справились.
Ада довольно улыбнулась. Щёлкнула замком сумочки и достал один из рецептов. Кроу забрал его, но на этом не остановился.
– И второй.
– Второй вам не нужен.
– Решать мне.
Сделав шаг назад, Ада вынула рецепт. Кроу потянулся за ним, она спрятала руку за спину.
Серые глаза стали гораздо светлее. Ада ждала, пытаясь предугадать его действия. Давай же, тигр! Покажи зубы!
Кроу развернулся и пошёл обратно к дому. Она едва успела его догнать.
– Куда вы?
– Попрошу Олдриджа выписать новый рецепт.
– А куда делся этот? – Ада помахала листком перед его носом.
Кроу даже не попытался схватить.
– Скажу, что вы не только моя сестра, но и лечащий врач. Его предписание лучше вашего, вы разозлились и уничтожили рецепт.
– Решили внезапно поумнеть?
– Это уже неважно.
Ада смяла рецепт и запихнула его поглубже в карман пиджака Кроу.
– Знаете, что меня в этом радует? – спросила она.
– Что?
– Вы умеете не только врать.
– Когда я вам врал?
– У нас всё ещё впереди.
Он ухмыльнулся и, вытащив рецепт, расправил его. Название вряд ли о чём-то ему сказало. Скорей всего, он даже не смог прочесть каракули Олдриджа.
– И что это?
– Препарат на основе морфина. Кстати, не такой уж и новый. Будете принимать?
Кроу помотал головой, но рецепт не вернул. Ада не стала настаивать.
– Что скажете об Олдридже? – спросил он.
– В своём деле он разбирается. Судя по тому, какое лекарство выписал «моей подруге», да и вам тоже. И сам сидит на том, что так легко назначает.
– Почему так решили?
– Среди моих пациентов хватает наркоманов со стажем. Олдридж на них похож.
За десять минут до полуночи Кроу остановил форд под неоновой вывеской «Хмельного Оскара». С этого места был отлично виден подъезд, а также окна приёмной и квартиры Олдриджа, закрытые плотными шторами.
Ворота, ведущие во двор, были не только не заперты, но и распахнуты гораздо шире, чем днём.
Фонари на крыльце и керосиновые лампы, расставленные на окнах кабака, согревали промозглую темноту мягким зазывающим светом. Каждый раз, как двери «Хмельного Оскара» открывались, до Кроу долетал густой запах сигаретного дыма, смешанный с ароматом тасманского перца. Музыкальный автомат играл без остановки. Бархатный голос Синатры обволакивал безмятежностью, но его то и дело заглушали пьяные возгласы и смех. Волшебство мгновенно исчезало, не успев ничего изменить.
Высокий худой забулдыга в потёртом костюме пересёк улицу и свернул на дорожку, ведущую к дому. Вдавил кнопку звонка и не отпускал, пока не открыли. Консьерж перекинулся с ним парой фраз и захлопнул дверь. Забулдыга пнул её, немного потоптался и ушёл ни с чем.
За ним подтянулись ещё двое. Они появились из дверей кабака и были одеты куда лучше первого. Консьерж с поклоном пустил их в дом, где они находились совсем недолго, и вышли в приподнятом настроении.
Так продолжалось всю ночь. Гостей «Хмельного Оскара» тянуло к дому Олдриджа, словно к источнику силы. Похоже, доктор-трудяга работает в ночную смену.
Раннее утро выгнало засидевшихся гуляк из кабака: они нетвёрдой походкой разбредались кто куда. Следующие два часа улица оставалась почти безлюдной.
Без пятнадцати девять появилась мисс Деррик. Она шла, чеканя шаг и высоко задрав подбородок. Утренние тени сделали её длинный нос ещё острее. Чего бы её ни ожидало, она готова дать отпор, подумал Кроу.
Его глаза начинали слипаться, четверть часа пролетела незаметно.
Угловатая шатенка лет двадцати вышла из трамвая и, двигаясь, как лунатик, поплелась вдоль домов. Её рассеянный взгляд скользил не останавливаясь, но за машину Кроу зацепился. Верней, не за неё саму, а за неоновые отблески на чёрной блестящей поверхности.
Вывеска издала треск и, мигнув, погасла. Шатенка мгновенно очнулась и рванула к подъезду с неожиданной скоростью. Поднимаясь по невысоким ступеням, она умудрилась дважды споткнуться. Кроу потерял к ней интерес. Наверняка вторая медсестра Олдриджа, опоздание не сулит ей ничего хорошего.
Перед машиной Кроу остановилось такси. Сэм Максвелл вылез из него и, кутаясь в непромокаемый плащ, направился к дому. Кроу не спускал глаз с его сутулой спины. Брат Дороти удивительно похож на сестру: энергия в его теле того и гляди иссякнет.
Консьерж поклонился ему, как постоянному гостю, и пропустил внутрь.
Сэм провёл у Олдриджа каких-то десять минут. Вышел на крыльцо, постоял, угрюмо глядя по сторонам. Медленно спустился и, шатаясь, побрёл к воротам, затем через дорогу перед машиной Кроу. Не удержался на ногах и опёрся на её капот. С трудом вернул себе равновесие, чтобы продолжить путь, и скрылся за дверями «Хмельного Оскара».
Зал был практически пуст. Официанты наводили порядок после ухода ночных гостей и разносили кофе тем, кто решил остаться. В воздухе стоял удушливый запах перегара и табачного дыма. Музыкальный автомат заполнял пространство безысходным блюзом.
Сэм устроился в одной из четырёх ниш. Попросил бутылку коньяка, и, как только она оказалась у него, перевернул её над бокалом. Коньяк полился через край. Сэм вытер лужу рукавом и какое-то время сидел неподвижно, словно пытался что-то разглядеть в тёмно-янтарной глубине. Его лицо застыло, став подобием посмертной маски, затем исказилось гримасой горя. Он пошарил в кармане. Достал пузырёк, вытряхнул на ладонь таблетки, кинул их в рот и запил коньяком.
Кроу сел напротив.
Сэм поднял мутные глаза и несколько секунд пытался осознать, кто перед ним.
– Вы?! – Он отпрянул. Рука, которая сжимала пузырёк, затряслась, Сэм спрятал её под стол. – Зачем вы таскаетесь за мной?
– Что это? – спросил Кроу.
– Не ваше дело! – Сэм попытался встать.
Кроу не дал ему этого сделать, отнял пузырёк и повторил вопрос:
– Что это?
– Лекарство от боли.
– И что у тебя болит?
– Всё!
– Сколько ты съел?
– Какая разница? Всё равно не поможет!
– Сколько?
– Три.
– Ты едешь со мной.
– Куда?
– К врачу или в полицию.
Сэм безразлично пожал плечами и, качаясь, встал.
– Ещё один кукловод по мою душу. Действуйте! Мне не привыкать.
Он помахал руками, изображая тряпичную марионетку. И вцепился в бутылку с намерением сделать ещё глоток.
