Не верите? Тогда спросите меня, что будет завтра в восемь утра? Не нужно быть ясновидящим, чтобы ответить: завтра ровно в восемь прозвенит мой проклятый будильник! А что будет в восемь утра через неделю? А через год?
Будущее разочаровывало. Имеет ли смысл вообще ждать будущего? И куда мне деться, если моё будущее такое же пустое и тоскливое, как и моё настоящее?
Ну вот, наконец, время отпуска позволило мне додумать до конца очень важную мысль, которую я не мог додумать в водовороте суеты и пустых дел, но то, до чего я додумался, меня не обрадовало. Внутри всё взбунтовалось против этой мысли. Мои глаза жадно искали опровержения! Я взглянул налево, на вечно мерцающее зарево космопорта, но быстро отвёл глаза, настолько оно надоело. Я перевёл взгляд на реку, дно которой было выстлано зеркальное покрытием, отражающим низкое серое небо, мою перевешенную через перила фигуру и множество больших и малых рыбок. Казалось, они сновали прямо по небу.
Нового не было. Ничего.
Поднялся ветер. Я стремительно отвернулся от реки и прижался спиной к мокрым перилам. Что мне делать? Куда идти? Я был как потерянный. Домой? И что же? Как я встречу дома этот мой новый День рождения? Вполне вероятно, так же, как и прошлый. Я знаю всех тех, кто войдёт со мной в пси-отношения, и кто просто напишет, и кто обещал прийти и не придёт. А это значит, что день – не новый.
Как это страшно: каждый миг моего будущего похож на моё прошлое и настоящее… Но сегодня я сломаю это.
Псифон на запястье завибрировал, но я отключил его, потом торжественно поднял голову и огляделся, выбирая свой путь. Свой новый путь. Я вглядывался в знакомые очертания местности, ища глазами в этом пространстве дверь в Тайну… хотя бы зацепку! Но ветер раскачивал деревья, шумя листвой, и было пусто… Так на душе было мёртво и пусто! И я не выдержал и закричал во всё горло:
– Ты!! Я обращаюсь вообще-то к тебе!! Тайна!! Если ты есть на этой проклятой земле, прошу, отзовись!! Смысл моей ничтожной жизни, прошу, яви себя!! Если моё существование для чего-то нужно, прошу, скажи, зачем я существую?! Потому что, если незачем, то зачем мне существовать завтра?! – На последний словах мой голос охрип и сорвался.
Я замер… Я реально ждал ответа! Да! Я всерьёз ждал ответа здесь и сейчас, потому что я только что пошёл ва-банк, я только что поставил на карту всё!
Через какое-то время, я понял, что стою как ненормальный с раскинутыми руками, запрокинув голову в небо. Я уронил руки, взгляд опустил в ноги.
Никто и ничто не ответило мне. И я пошёл…
не поднимая глаз…
не разбирая дороги…
попал в кусты…
продрался сквозь них…
Постепенно я выдохнул. Ну, ничего. Ну, если нет ответа… а что я, собственно, ждал? Даже смешно. Я вслух рассмеялся каким-то неискренним, злым смехом, ещё раз выдохнул, оторвал взгляд от земли и пошёл быстрее в том же направлении куда шёл, куда-то в парк.
Выйдя на какую-то клумбу-лужайку, я заметил, что на её противоположной стороне у кустов под раскидистым деревом кто-то лежит, как будто человек. Это было неудивительно. Каждый вправе вести себя так, как хочет. Но что-то тут не так. Уж больно холодное утро и, похоже, если человек в изменёнке, то запросто мог переохладиться. Но моё ли это дело? Сколько я видел трансонариков и всегда брезговал к ним подходить. Их вид уберегает меня от желания начать употреблять, хотя… кто знает, от какой пустоты они сбегают в нереальность, которую генерирует их изменённое сознание? Я грустно усмехнулся. Нет, это не моё дело. Я всегда обходил их стороной.
Тут я себя поймал на слове «всегда». Я всегда обхожу их стороной. Но сегодня же особый день! Сегодня – всё новое! Эта мысль меня так обрадовала, что я спешно направился к человеку быстрыми шагами.
Приблизившись, я похолодел. Передо мной лежал молодой парень, то ли ровесник, то ли даже младше. Я не мог точно определить его возраст. И внешность у него какая-то странная: было в ней что-то аристократическое. Я думал, что такие лица остались на портретах прошлых веков, таких не бывает. Хотя вокруг много красивых лиц, но это было другое: в нём сочетались какая-то мягкость, чувственность, благородство… и страдание.
Он лежал на спине, вытянувшись в струну, руки в застывшей судороге прижимали к груди небольшой бэгбэк. Лицо бледное, губы синюшные. На левой скуле краснел след, как от удара. На парне была только темно-синяя туника с длинными рукавами и капюшоном, на шее небрежно намотан шарф. И даже без верховика, что странно выглядело в такую погоду. Поношенные в приличных пределах джинсы, поношенные, видавшие виды спидджамперы. И, похоже, он уже не дышал.
Мироздание отозвалось, но как-то странно. Новизна моего дня заключалась в том, что с утра я нашёл труп.
Ну, ладно, и на том спасибо. Настоящих трупов я ещё никогда не видел.
– Да, парень, – вслух сказал трупу я. – Не повезло тебе. От чего ты сбежал? Не от того ли, от чего хочу сбежать я? Может быть, ты даже и мудрец из мудрецов, что раньше меня о жизни понял всё и не стал продолжать это фарс? Я всё понял в двадцать два. Наверное, сейчас тебе столько же. Что же я сдохнуть-то тогда не догадался?
Вдруг пальцы, сжимающие бэгбэк, вздрогнули, как будто по ним прошла судорога. Моё сердце забилось. Он ещё живой? Превозмогая ужас и брезгливость, я легонько пнул его ногой. И вдруг он медленно открыл глаза.
Он смотрел на меня. Такого взгляда я у людей не видел, потому что у людей глаза пустые, по ним обычно ничего нельзя понять. А тут… несколько мгновений глаза в глаза, и я что-то понял о нём. Он был какой-то… чистый! Хотя, что это значит, я не понимал. В нём была доброта и какая-то сила. И ещё ему нужна была помощь. В его глазах было много боли.
– Слушай, парень, держись! – сказал я, трясущимися руками включая на запястье псифон. – Сейчас вызову помощь!
Глаза парня расширились и омрачились страхом, брови страдальчески изломились.
– Не надо? – переспросил я.
Что же? Я ошибся? Не так он и невинен, раз не хочет в больницу. Что он там сжимает в руках?
Я решил настоять.
– Послушай, твои дела плохи. У тебя синие губы. А это говорит о том, что перебои с сердцем. Скорее всего, у тебя переохлаждение. Всё это может плохо кончиться.
Парень опустил глаза на бэгбэк.
– Возьми… – еле слышно, сквозь стиснутые зубы выдавил он.
Я наклонился и медленно вытащил бэгбэк из его сжатых пальцев. Похоже, что парень не владел руками, потому что пальцы не отпускали. Мне пришлось несколько раз сильно потрясти, чтобы стряхнуть их.
– Открой… правый… – с таким же усилием выдавил он.
Я нащупал слим правого кармана и открыл. В нём очень аккуратно в специальных мягких креплениях располагались четыре ампулы и шесть автошприцев. Я медленно перевёл глаза на парня.
Ясно. Всё-таки он – трансонарик. Что странно, парень в моих глазах мог читать так же, как и я в его. Он еле заметно качнул головой и одними губами произнёс:
– Читай…
Я аккуратно вытащил одну ампулу и прочитал, что было написано на ней. И тут до меня дошло, что у этого парня с собой профессиональный реанимационный комплект, одна из последних разработок, доступных пока только для армии. По моим расширенным глазам парень понял, что я понял.
– В спину… – прохрипел он.
Я задрожал. Я ещё никогда не делал уколов, мне делали – это да.
Я замотал головой.
– Как в спину? Вдруг не туда попаду! Давай вызовем помощь, приедут врачи, они знают, они тебе помогут!
– Не-на-до… – с надрывом выдавил парень. – В спи-ну… Пол-то-ра…
«Он точно террорист, – подумал я, – или, возможно, дезертир. Он не хочет попадаться властям. А я ему помогаю? Как это поймут? Что скажут, я – его сообщник?»
Я посмотрел парню в глаза. И вдруг понял, что взгляд его угасает.
– Про-шу… те-бя…
Эти слова, вероятно, были последними в его жизни. В конце концов, что я сомневаюсь? Похоже, он умирает, и это был его последний всплеск сил. Я, конечно, могу вызвать помощь, но он точно простится с жизнью раньше, чем она прибудет. И я решился.
– Держись, – громко сказал я ему, и на мгновенье его глаза вспыхнули надеждой и светом, а затем снова провалились во тьму.
Я упёрся в его плечо и стал переворачивать на правый бок. Тело парня странным образом было напряжено. Я как будто переворачивал одеревенелую куклу или мумию. Это было странно, страшно и противно. Его застывшие руки мешали, и я не смог перевернуть его на живот. Ну ладно, попробуем сделать укол, пока он лежит на боку.
Я приподнял край туники из какой-то нежной ткани и удивлённо застыл. Его поясницу от бока до бока опоясывали сильные ожоги. Я знал, что это был за ожог. Такой ожог могла оставить только энергоплеть, которую используют силовики для разгона демонстраций. У неё несколько режимов, различающихся по мощности. Такие ожоги могли быть нанесены на максимальной. Причём, на ткани не было ни следа. Его били по голой спине?! Тогда понятно, что с парнем. Он и так-то не выглядел здоровым и сильным, такие удары могли его убить! Может быть, его и хотели убить? Я огляделся и увидел помятые опалённые кусты, а над ними надломленную толстую ветку дерева. После взглянул на запястья парня и обнаружил на них следы от верёвок. Ничего себе… Всё, надо действовать. Немедленно.
Я нащупал пальцами слева от позвоночника место, вставил ампулу в автошприц, приставил к месту и спустил его. Потом вставил вторую ампулу во второй автошприц, установил метку на половину и также спустил его. Всё. Как мне рассказывал мой друг Санька, этот коктейль и мёртвых с того света достаёт.
Аккуратно прикрыв спину туникой, я вернул его в прежнее положение. Прошло несколько минут, и тело парня обмякло. Он глубоко задышал, на лицо вернулся цвет. Но глаза были закрыты. Вдруг его губы озарила улыбка. Слабым, очень красивым и мягким голосом он произнёс:
– Спасибо… Спасибо, что ты меня нашёл…
После этих слов парень открыл глаза и посмотрел на меня. Его глаза вновь сияли необыкновенной силой.
– Тебе нельзя здесь больше лежать, – неуверенно проговорил я. – Вставай, я тебе помогу.
Я приподнял его, перебросил его худую руку себе через плечо, подхватил и поднял. Парень, вроде, и помогал мне, но делал всё, как замороженный.
Что же дальше? Куда девать-то его? Умом я понимал, что хорошо бы теперь отвести странную находку к себе в блок, дать отлежаться, отогреть чаем. Но меня сильно смущал вопрос противозаконности моих действий, и я должен был расставить все точки над i.
– Послушай, – робея, начал я, – признайся честно, ты – террорист? За что тебя так? Почему ты отказываешься от больницы? Ты скрываешься? Тебя ищут силовики?
Парень опустил глаза, опираясь на моё плечо, с трудом передвигая ноги. Потом посмотрел в упор и сказал:
– Да, ищут. Но не силовики. Мне нельзя в больницу.
– Но что ты сделал? – насторожился я.
Ну ведь и правда, я не мог совместить этот взгляд и то, что он – преступник.
– Я не террорист, – ответил он. – Но мне нельзя в больницу. Пожалуйста, помоги мне.
Он мягко улыбнулся и просительно посмотрел мне в глаза. В сердце творился кошмар. Я понял, что струсил. Да, я действительно боялся. Почему я должен верить ему, что он – не преступник? Ведь факты говорят об обратном! Но в этом парне была какая-то тайна…
Стоп. Тайна?! Ну, конечно же! Только что я орал в пустоту, призывая тайну и, кажется, вдобавок ещё и смысл, а теперь, когда мироздание ответило, я трушу и отступаю! А зачем тогда орал-то? Ну что ж. Тюрьма за пособничество террористам – всё-таки что-то новое в жизни. Всё лучше, чем каждое утро – будильник.
Но почему я не могу ему доверять? Я решил разгадать его тайну, но для этого мне нужно больше времени.
– Если не хочешь в больницу, то пойдём ко мне. Я тут недалеко живу. Сегодня у меня День рождения. Никто не удивится, увидев меня в обнимку с пьяным другом. Даже те, кто знает, что я не пью! Хе-хе…
Было видно, что парню заметно полегчало на душе. Он быстро кивнул. Я захотел забрать у него бэгбэк, но он не отдал и закинул его за спину. Вот так вот! Я ему доверять решил, а он мне – нет. Так мы и дошли до блок-хауса.
Увидев висящую над входом камеру слежения, он остановился, затем замотал лицо шарфом до глаз и, накинув капюшон, продолжил движение.
Так-так. Меня снова одолели сомнения, но было уже поздно. На элеваторе мы поднялись на мой этаж и ввалились в жилой блок.
Я подвёл его к кровати, помог прилечь и поставил кипятиться воду. Он тихо за мной наблюдал. Наконец, я не выдержал и обернулся:
– Вопросы можно тебе задавать?
– Можно, – кивнул он.
– Как тебя зовут?
– Пити… – начал он и осёкся. – Пётр, – продолжил он. – Меня зовут Пётр. Пётр Никитин.
Ого, и фамилию доложил! Хочет внушить доверие!
– Андрей Скребников, – представился и я.
– Очень приятно, – закончил церемонию знакомства он.
– Послушай, Пётр… Я не знаю, кто ты. Если хочешь – расскажешь. Я настаивать и ломиться в твою душу не буду. Если тебе ещё что-то надо – говори, и… оставайся у меня столько, сколько тебе нужно. Ешь всё, что найдёшь. И да, мне сегодня – двадцать пять. А тебе сколько лет?
– Поздравляю, – мягко улыбнулся Пётр. – Мне тридцать один.
– Я бы не подумал… – пробормотал я себе под нос. – Ну что ж, Пётр. Можно, я буду называть тебя Петей? Петя, будь как дома. Давай сюда свой бэгбэк, держи чай, а потом тебе лучше поспать.
– Андрей, – его голос звучал всё так же мягко и как будто вкрадчиво. – Если тебя не сильно будет утруждать моё имя, то прошу всё-таки называть меня Петром и… можно тебя попросить, когда я усну… могу ли я надеяться, что ты не станешь осматривать мои вещи?
В точку попал. А я как раз хотел. Как же я тогда узнаю его тайну? И как он не любит фамильярности! Да, действительно было в нём что-то аристократическое. Такие давно уже повымерли, а новые почему-то не рождаются. Да так сейчас даже и не выражаются. Тайна…
– Хорошо, Пётр. Обещаю. Ты отдыхай. После такой травмы и такой инъекции нужен сон. Вот твой чай, пей горячим и спи. А я пойду читать поздравления.
Он принял от меня кружку с чаем, а я ушёл. Включил пневмопочту, забрал подарки. Открыл окно, впустил летучки-открыточки – одна осыпала меня блестящими конфетками и пропела поздравления тонким противным голоском. Я допил чай и вернулся в спальню. Несчастный Пётр, выпив свой чай и поставив кружку на пол, лежал на животе и спал, свесив руку с постели. Бэгбэк лежал в изголовье, он придерживал его другой рукой. Как же он, однако, переживает за него!
Если в одном кармане бэгбэк лежит реанимационный комплект, что же тогда лежит в другом? Мне будет очень непросто сдержать обещание. Пожалуй, я даже его не сдержу. Надо будет забрать бэгбэк, как только он его отпустит. Такая возможность скоро представилась. Пётр со стоном повернулся на бок, но не проснулся. Теперь бэгбэк был свободен. Я осторожно дотянулся и взял его.
«В конце концов, – успокаивал я себя, – нужно же мне убедиться, что в нём нет какого-нибудь оружия или опасных веществ!»
Я ушёл в другой отсек блока, открыл слим бэгбэк и осмотрел его. Там лежала толстая книга без каких-либо надписей на обложке. Историческая, понял я, полистав немного её. Там мелким шрифтом было подробно описано, как кто-то куда-то постоянно шёл и что-то непонятное делал. Также в бэгбэк лежала ещё одна белоснежная шёлковая туника, подшитая по краям странной, но богатой золотой тесьмой, а также два очень красиво расшитых чёрных бархатных мешочка, завязанных верёвочками.
С сильно колотящимся сердцем я развязал первый. В нём лежали небольшие кусочки чего-то… Я поднёс их к лицу и понюхал… Хлеб? Это были просто кусочки засохшего хлеба! Я удивился и снова завязал мешочек. Так… теперь посмотрим, что во втором… Я развязал верёвочку и извлёк маленькую четырёхгранную бутылочку из тёмного стекла, наполненную какой-то жидкостью. Рассмотрел её на свет. Жидкость казалась красной. Как кровь. После короткого раздумья, решился открыть бутылочку. Аккуратненько отвинтил крышечку и с опаской понюхал. Это оказалось настоящее вино! Вот это да! Как странно… Слишком мало, чтобы напиться. Так, только смочить язык. Я закрыл бутылочку, положил в мешочек и обратно завязал его. Также я нашёл тарелочку золотого цвета, рюмочку из того же металла, какую-то ложку, нож, похожий на мастерок для шпаклёвки, ещё какую-то золотую крестообразную железку и красивый, вручную вышитый платочек, со странными письменами, внутри которого было что-то маленькое зашито. Я крутил его и так, и эдак, смотрел на свет, но всё же непонятно было, что на нём написано. Вроде буквы и знакомые, но в какие слова они слагались – непонятно.
Да, вещи очень странные. Но ничего криминального… За что его стеганули-то плетью? Он что, это украл? Непохоже… Казалось, наоборот, это его ценность, а кто-то пытался её украсть. Как же теперь у него про это спросить, ведь я влез в бэгбэк без разрешения? Я осторожно вернул бэгбэк на место. Пётр так и лежал. Он спал.
Казалось, прошла уже целая жизнь, а на часах всего десять утра! Я спросил психоум, есть ли сегодня ещё сообщения. Оказалось, что есть, несколько. Некоторые отправлены ещё ночью. Посмотрим!
Первое прислали ребята, с которыми мы год назад познакомились в виртуале, когда играли в одной команде за пиратов против колонистов. Они прислали видео. Я решил посмотреть, пока готовлю. Достал из холодильной камеры упаковку салата, разрезал её, вывалил в миску, затем вскрыл прилагающийся пакет с маслом и специями, всыпал в салат и размешал. Всё. Салат готов.
Ещё у меня было заготовлено рагу. Я его быстро разогрел. Ну и, конечно, у меня был небольшой торт. Как же, День рождения – и без торта? Если никто не придёт, съем сам. Теперь же мне есть, с кем съесть. Я обернулся на Петра и вздрогнул: он смотрел на меня.
– Уже не спишь?
Он покачал головой. Мне показалось, что он смотрит на меня с упрёком, или это просто меня мучила совесть?
– Я еду приготовил, если голоден – присоединяйся!
Он промолчал. Потом попробовал подняться и со стоном снова лёг.
– Спина болит? – спросил я.
– Не сильно. Внутри всё ещё горит. Не знаю, смогу ли я поесть.
