Пётр спохватился, нащупал бэгбэк и облегчённо вздохнул. Я наблюдал за ним. Он с волнением посмотрел на меня, как бы спрашивая, не брал ли? Я сделал вид, что всецело озабочен вскипающим чайником.
– Возможно, тебе нужно переодеться, – как можно более беззаботно сказал я. – У тебя есть что-то с собой?
Это была моя хитрость. Пусть сам всё расскажет.
– Нет, ничего.
Интересно, он забыл про тунику в бэгбэк?
– Ладно, я что-нибудь поищу для тебя. Ростом мы одинакового, правда, у меня телосложение покрепче, так что тебе всё моё будет велико. Но больше – это же не меньше, не правда ли?
Пётр улыбнулся и закрыл глаза. Я залез в купе, достал с полки серую тунику, снял с плечиков тёплый верховик с капюшоном, нашёл старые джинсы.
– Примите сообщение, – вдруг ожил псивойс.
– Давай! – разрешил я. – Проекцию сюда, на стену.
Появилось изображение. Это были мои знакомые с турбазы. С ними я познакомился в прошлом году, и с тех пор мы неплохо проводили время на снежных склонах. Они дружно сообщили, что в честь моего двадцатипятилетия они все сделали тату моего имени у себя на языках и, по команде, высунули их, при этом корчась и выпучивая глаза. На каждом языке было по одной букве, и можно было прочитать всё имя.
– Вот дураки, – ласковая ободрил я их. – Просто чокнутые! Спасибо, идиоты! Очень тронут!
Они ещё покорчились, поболтали высунутыми языками, потом дружно послали мне воздушный поцелуй и вышли из пси.
Смешные какие! Ну, ладно, я повернулся к Петру. Он странно смотрел на меня. Что же глаза его говорили? Не понять… Какое-то невесёлое недоумение, но непонятно, в чём его причина.
– Вот! – я протянул ему одежду. – Подойдёт?
Пётр попытался привстать, на этот раз ему это удалось.
– Спасибо, – тихо сказал он.
– Наверное, тебе нужна помощь?
– Да, буду благодарен.
«Буду благодарен». Как это прозвучало!
Я аккуратно помог ему снять тунику. Парню явно было очень больно. Я осмотрел его шрамы. Биотехнологии в уколах хорошо сработали: ожоги выглядели не такими страшными, и даже кое-где появилась молодая кожа.
– Ого! – удивился я.
– Как там? – спросил Пётр.
– Очень даже хорошо, регенерация идёт!
Я поймал себя на том, что мне всё время самому приходится инициировать разговор, и это было трудно. Всё оттого, что мне хотелось поговорить с ним о содержимом его бэгбэк, а это было невозможно. Ладно, поговорим о том, что знаем.
– Откуда у тебя с собой такие технологии? Они же только недавно появились на вооружении у армии? Мой друг служит в горячей точке, он видел такие у офицеров высшего ранга.
Пётр молча надевал мою тунику. Он не собирался отвечать.
– Ты офицер? – немного нервно спросил я.
– Нет, – твёрдо ответил Пётр.
– Служишь в армии?
– Нет, – так же твёрдо ответил Пётр.
– Откуда же тогда такие биотехнологии?
– Друзья передали… – Он немного запинался. – Знали, что может пригодиться…
Вот это да… Теперь я знаю, что у него есть друзья, которые снарядили его в дорогу, а так как ему должны были встретиться силовики с энергоплетью, то друзья дали с собой реанимационный комплект. Всё сходится.
«Это он сказал, чтобы меня проверить, можно ли мне доверять», – подумал я, потому что это была очень серьёзная информация. Попробуем ещё вопрос:
– А откуда ты идёшь?
Пётр молчал. Это я, значит, много спросил. Я подумал, что он и дальше будет молчать, но Пётр ответил:
– Я тут проездом.
Ну, и на том спасибо. Значит, он сам нездешний и шёл прочь из города. Тогда попробуем так, и очень серьёзно попробуем:
– Тебе помочь добраться до места?
Пётр вскинул на меня глаза, полные изумления, и даже привстал, но я упёрся ладонью ему в плечо и усадил обратно на кровать. Он продолжал ошеломлённо смотреть на меня. В его широко раскрытых глазах почему-то появились слёзы.
А что я, собственно, такое предложил? Пустяк! Я же в отпуске.
– Пётр, не волнуйся. Я всё придумал: сейчас мы вызовем такси, придумаем тебе маскировку… ведь маскировка тебе нужна? Так? – Он еле заметно кивнул. – Вот и довезу тебя до места.
– Я… я премного благодарен тебе, Андрей, – с неожиданным жаром вырвалось у него. – Я никогда не останусь в долгу.
– «Премного благодарен!» – хмыкнул я. – Пётр, ты так выражаешься, что я ощущаю себя во дворце на королевском приёме! Но теперь – к делу. Давай договоримся. Я понял, – а я не дурак! – что ты не стремишься мне всё рассказывать. Но мне придётся по ходу задавать вопросы. Признаюсь, я тебе не особо доверяю, да и ты мне, думаю, тоже…
– Но ты до сих пор меня не выдал. Значит, у меня есть надежда.
– Примите сообщение! – опять прозвучал псивойс.
– Давай! Сюда, на стену! – Я немного расстроился, что нас прервали.
На стене появилось изображение местами одетой незнакомой мне женщины. Томным загадочным голосом она сообщила, что видела моё изображение в обнажённом виде в комнате знакомств. Странно. Что-то не помню, чтобы я посещал это заведение в псинет, может, коллеги надо мной подшутили? А сейчас эта дама узнала, что у меня День рождения, и решила меня поздравить и подарить свои внутренние впечатления от размышления на тему интимной фантазии со мной.
Чёрт с ней. Я решил согласиться и вошёл в пси-отношения. В ту же минуту мной овладели какие-то непонятные переживания, что-то истерически-женское, совместно с эротическим. Может быть, это и было бы интересно в другой момент, но то, что творилось в моей реальности, было гораздо интереснее.
– Прервать пси-отношения! – скомандовал я.
– Сообщение прервано, – доложил псивойс. – Адресат просит по десятибалльной шкале оценить сообщение.
– Поставь пять из десяти, – машинально ответил я. Мне не хотелось обижать незнакомку. Хотя вполне могло оказаться, что это тестировали какое-то приложение для взрослых.
Пока я нежился в чужих переживаниях, Пётр начал надевать джинсы. Лицо его было как раскрытая книга души и выражало отчуждение. Ну вот, опять что-то ему не так!
– Извини, отвлекают, – смутился я. – Больше не буду пока принимать сообщения.
– Примите сообщение! – снова прозвучал псивойс.
– Не надо, – ответил я. – Позже.
– Это срочный вызов с Марса.
Я вздрогнул… повернулся к Петру…
– Извини, пожалуйста. Это – мои родители. У нас всё не просто. Я должен принять.
И сразу ушёл в другой отсек.
Это действительно были мои папа и мама. У них был обеденный перерыв, и они нашли время, чтобы меня поздравить. В качестве подарка перевёли на мой счёт большую сумму, на неё я ещё пару лет могу снимать такой же жилой блок, а может и больше. Но я старался сохранять сухое выражение лица. Да, я ещё не мог простить.
– Скоро контракт кончается, и мы будем дома! – Мама словно читала мои мысли.
– Скоро? Это через сколько лет? – спросил я.
Отец с матерью переглянулись, и мама смущённо произнёсла:
– Через пять…
– Это замечательно! – разозлился я. – Как раз отпразднуем вместе моё тридцатилетие!
– Извини, – тоном проповедника произнёс отец. – Но всё-таки ты – уже большой мальчик и знаешь, как важно самореализоваться в этом мире. Пока я достраиваю базу, мама твоя озеленила уже несколько зон, и тут вовсю проживают люди! Андрей, какое же это счастье – иметь общественно полезный труд!
Нет, папа, подумал я, если бы я знал, что значит самореализовываться, то я бы не умирал сегодня утром от пустоты. Ты сбежал от неё аж на Марс, бросив меня. Всё настолько плохо у тебя, папа, что тебе даже не страшно было бросить меня в мои двенадцать лет?
Опять откупились деньгами… Ну что ж… Придётся принять вот такую родительскую «любовь».
– Берегите себя, – сказал я, подчеркнув слово «себя».
– Извини, сынок, если что не так. До свидания!
Проекция растаяла в воздухе.
– Если что не так?! – закричал я ей вслед. – Всё не так, папа! Всё не так!!
Я забыл, что не один. Вспомнив о Петре, я взял себя в руки и вернулся в спальный отсек.
Пётр стоял, опирался на стол одной рукой, а другой наливал кипяток в кружку. Рука дрожала, и струя не всегда попадала в цель. Но в целом справлялся хорошо.
– Всё непросто? – спросил он.
Я кивнул. Он подвинул мне чай. Мы сели. Погружённый в свои мысли, я начал жевать салат. Он был безвкусным, как и рагу. Пётр, напротив, ел с большим аппетитом, но не быстро, словно ему было трудно или каким-то усилием сдерживая себя.
– Непросто простить родителей, – вдруг заговорил он. Я удивился: до этого только я инициировал разговор. – Ведь сердце сына говорит, что вы меня родили, бросили в этот мир, а я не просил.
Я удивлённо перестал жевать. Да! Именно так я и думал! Я не просил!
– Меня бросили дважды, – грустно сказал я. – Второй раз, когда они улетели на Марс.
– Андрей, а ведь они так же, как и ты, не знали, как жить и что делать с той жизнью, которую им дали их родители. Попробуй, может быть, именно ты найдёшь ответ на вопрос, зачем дана эта жизнь, и как её прожить.
– Именно этого я и хочу… – потрясённо прошептал я, во все глаза глядя на Петра. Мироздание говорило со мной через него. – Именно поэтому я и помогаю тебе. У меня есть вопросы и есть предположение, что у тебя есть ответы.
– Ну, значит, твоя помощь не бескорыстна, – засмеялся Пётр так легко, что я почувствовал сам какую-то лёгкость и освобождение.
– Примите сообщение, – опять провещал псивойс.
Я замотал головой, настолько мне этого не хотелось. Ну неуместно это было сейчас! Ведь если я сегодня довезу его до места, то мне на разгадывание тайны остаётся всего полдня, и я не хочу тратить впустую ни минуты.
– Принимай, – с улыбкой произнёс Пётр. – Сегодня же твой день!
Он сказал это так сильно, что только теперь я почувствовал его старше себя.
– Принимаю, – послушно ответил я. – Проекцию сюда, на стол.
Появилось изображение друга, того самого, о ком я сегодня вспоминал. Он лежал на кровати, похоже, в каком-то больничном отсеке.
– Ну, здравствуй, – с укором сказал ему я. – И что это значит?
– Ерунда, – махнул рукою Санёк, – ранение, но меня уже залатали. Только из реанимации, боялся не успеть. Я поздравляю тебя. Здоровья тебе!
– Саня… – я был тронут. – Ты – настоящий мужик! Спасибо тебе большое и давай выздоравливай. Теперь тебя демобилизуют?
– Нет! Что ты! Сейчас такие возможности у медицины! Вот, только ночью лазером во время штурма выжгли мою ненаглядную не тронутую алкоголем печень, и ничего! Уже к утру пересадили новую и обещали, что скоро буду бегать. Два дня на реабилитацию, и снова в строю. Наверное, скоро не будет проблем, даже если террористы отрежут голову. Лишь бы вернули, а так – пришьют.
– Саня, остановись, не выношу эти вещи, – поморщился я. – Как же теперь побеждать противника-то? Они же тоже ведь не убиваемые?
– Вот и я про то же говорю. Война бессмысленна. Я пять лет мечтал, к армии готовился, а здесь всего полгода – и уже понял, что всё бессмысленно. Война бессмысленна, цель бессмысленна. Жизнь тут и вовсе не имеет цены. Может быть, бессмысленна и она…
– Саня, – заговорчески прошептал я. – У меня тут та-ко-е происходит! Сейчас я говорить не могу, так как у меня есть одно неотложное дельце, но когда я вернусь, то тебе всё расскажу, – я глянул на Петра и совсем тихо прошептал: – У меня есть шанс узнать смысл жизни!
Санёк расхохотался и от смеха застонал, схватившись обеими руками за правый бок.
– Ты не заболел? Ты так серьёзно об этом говоришь! Не узнаю тебя прямо! Ну, хорошо, договорились. Давай, обретай смысл жизни, а потом расскажешь!
– Договорились!
Санёк перевёл заинтересованный взгляд на Петра, который сидел относительно его обзора полубоком, и всё так же медленно с усилием ел.
