978-5-00155-209-3
ISBN :Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 14.06.2023
И всегда к Новому году успевал достать ёлку, как бы трудно это ни было! Дочь сидела под ёлкой, жевала иголки – ей это безумно нравилось – и сочиняла сказки, персонажами которых были игрушки, привезённые папой.
А книжки, которые Он тащил через всю страну, – отдельная история!
– Так, русские народные сказки… Братья Гримм… Греческие мифы! Французские легенды!
Сын вырос и высшего образования не захотел. Просто работал токарем, хотя много читал, очень любил кино и обладал недюжинной эрудицией. Дочь выросла и училась как проклятая, потому что вбила себе в голову, что сделает большое открытие в генетике. Ну и хорошо. Пусть делает. Он и сам мечтал о многом в своё время. Хотел построить подводную лодку и плавать, как капитан Немо. Открыть таинственный остров, как капитан Грант. Летать на другие планеты, как капитан Бартон…
Ну Бог с ними, с капитанами. Он делал кирпичи, стаканы и трубки. Для донецкой металлургии.
На пенсию долго не уходил, потому что не знал, как обходиться без работы. Потом, когда всё же вышел, говорил: «Ремонт меня спас. Иначе не смог бы».
А когда умер, шли уже девяностые. Бывало, что и болтушку из муки с Леной ели. Дочка, оказавшаяся по распределению вместо исследовательского института в школе посёлка Зайцево, подбрасывала картошки. Но гордые родители помощь не приветствовали – это мы, дескать, должны детям помогать, а не они нам!
Он сидел за столом в кухне и смотрел в окно. И вдруг сказал:
– Это всё из Космоса…
И повалился набок.
Дочка в этот момент спала, в свой выходной отсыпалась. И снилось ей, что на пороге папа, приехал, как когда-то из Ленинграда, с полной сеткой оранжевых апельсинов!
– Папа, папа приехал!
Под Его гроб жена постелила лучшее покрывало. То, которое на диване лежало лишь по большим праздникам. Она бы и сама в этот гроб легла, если бы могла. И ушла в себя на долгих одиннадцать лет – столько ей суждено было прожить без Него…
А Он не ушёл, оказывается. Чувствовал – что-то не так, что-то назревает, уходить нельзя! Придётся помочь детям, они здесь остались, и не только они!
На Щегловке скучно и пусто. Не лучшее кладбище, но на тот момент выбора не было. Участок со свежими могилами, ещё не обсаженный деревьями. Со склона церковь Макеевскую видно.
Ждал Он Лену. И дождался. Лежали они рядом, как и хотели. Дети выполнили её просьбу – положить в гроб Его письма. Которые Он ещё со сверхсрочной службы ей писал.
А вот и началось. Со Щегловки было слышно сразу же. Аэропорт недалеко… Дочь ехала с работы и увидела столб дыма над аэропортом.
Через два месяца она шла по бульвару Пушкина. Когда-то отец Лены, главный инженер службы зданий и сооружений Донецкой железной дороги, проектировал этот участок бульвара и зданий. Когда-то мамины родители там и жили. А сейчас бульвар пуст, хоть криком кричи. Витрины магазинов закрыты щитами. Она шла оплатить интернет – в компании «Матрикс», едва ли не единственной, которая не сбежала из Донецка.
– Тюк-тюк… тюк-тюк… – стучали её каблуки по пустому бульвару. Эхо било в голову. Отзывались лишь далёкие разрывы. Что там происходит? А кто ж его знает…
«Как же ей страшно», – подумал Он. Помочь им, во что бы то ни стало!
Ей и было страшно. Всё валилось из рук. Не хотелось ни готовить, ни убирать. Она часами сидела на полу в спальне и смотрела на библиотеку, которую начал собирать отец, а она подхватила. Когда книги стали доступны, покупала с жадностью, не жалея денег. Сейчас здесь было около четырёх тысяч томов.
Дом могут разбомбить. Книги сгорят.
Её вводили в ступор два факта. Во-первых, значит, государство может вот так просто решить убить часть своих граждан, пригнать войска и начать стрелять по городам? И никому за это ничего не будет? Так можно?
А во-вторых, те кумиры, которых эти люди любили, на концерты которых стремились попасть, фильмы с участием которых обожали, тоже почему-то решили, что их надо убивать. Макаревич давал концерт перед украинскими солдатами, а в подвале соседнего здания сидели избитые, измученные ополченцы. Наверное, им было слышно.
А когда-то они всем классом писали в «Комсомолку» письмо. В защиту «Машины времени». После разгромной статьи «Рагу из синей птицы».
Донбасс должен выстоять в огне. Здесь огнеупорные люди – как живые, так и уже умершие!
Поднять всех. Всех, кто может помочь.
Вначале – к тем, кто работал на Донецком металлургическом заводе. Лежат они не так уж далеко. Тут же, Щегловка. Или Мушкетово.
– Папа, пойдём бабочек ловить?
В посадке, по дороге на кладбище, где похоронены бабушка с дедом, летали самые красивые бабочки. А ещё там падали жёлуди с дубков, гладкие, как полированные! И вдоль железнодорожной насыпи почему-то были насыпаны ракушки – откуда их привозили, почему именно морские ракушки? Так весело было их собирать!
Ещё запомнилось, как после весенней прогулки несли с мамой букет цветов абрикоса. Абрикосов сажали много, летом многие даже варили из них повидло, хотя чаще всего плодики были жилистыми – дички! Но сколько радости доставили тогда эти цветы!
– Привет, Андреич, сто лет не виделись! Ты когда… того… тоись?
– Давно, Михалыч, давно… Что думаешь?
Этот старик был похоронен на «Красной звезде». Хороший старичок, бывший партизан. После войны проработал на заводе до самой пенсии.
Дочь Он как-то привёл – показать цех. Внутрь, конечно, не пустил. В невыносимой жаре более пятидесяти градусов могли находиться лишь привычные ко всему огнестойкие плавильщики. Но слябинг был открыт, и хорошо было видно, как поток, сияющий огненной радугой, медленно застывает и превращается в аккуратный брусок.
Михалыч однажды спас весь цех. От взрыва. Однажды туда приволокли вагон металлолома.
А у старого партизана глаз-алмаз!
– Стойте, ребята! Стойте, нельзя это в печь! – заголосил он, бросаясь наперерез вагону.
Оказалось, среди металлолома лежит мина. Времён Великой Отечественной. Неразорвавшаяся.
Разворотило бы всю печь. Как бы не весь цех.
Как только старичок её углядел?
– Что делать будем, Михалыч?
– Как – что? Стоять! Насмерть!
И удалился. В сторону мемориала павшим воинам «Живые – бессмертным». Где ж ещё витать духам защитников завода?
А теперь доломиты. Без них огнеупорщикам никак.
Да, Никитовский завод давно не работал. Мало того – сейчас там стояли «воины света».
Сюда Он когда-то приезжал за опытными партиями изделий. А потом дочь какое-то время работала в школе, где учились дети рабочих.
Посёлок Зайцево… Скоро его практически сравняют с землёй. Интернет обойдут многочисленные фото разрушенной школы. На одной такой фотографии виден учебный плакатик из кабинета химии и биологии – «Эвглена зелёная»… Эвглена – на полуразрушенной стене… Ученики дочери рисовали. Памятник воинам-освободителям во дворе школы покроется шрамами от многочисленных осколков, но выстоит.
Пострадает и мемориал за речкой Бахмутом, где каждый год ко Дню освобождения Донбасса проходили торжественные линейки…
Вышла старушка Вера Терентьевна.
– Всю жизнь тут отпахала, – проворчала она. – Вот уж не думала, что снова воевать придётся!
Бабушка обожала свой огород и внуков, тоже когда-то учившихся в школе, от которой теперь осталась бетонная коробка.
– Что делать будем?
– Стоять! Насмерть! Нам-то уж всё равно! Не волнуйся, Андреич, я всех соберу!
А впереди было очень значимое… Едва ли не главное.
Саур-Могила.
Как мало холмов в Донецкой степи! Она, конечно, не ровная, как столешница. Скорее, волнообразная. Курганы ещё иногда попадаются. Возможно, под ними спят скифские воины. Иногда археологи находят рядом с останками – не золото, нет, мечи, наконечники стрел. Посуду. Бусы. Под Макеевкой даже обнаружили могилу жрицы – или ведуньи? У неё было бронзовое полированное зеркало. Огромная по тем временам редкость. Наверное, хозяйка предсказывала будущее. Что видела она в том зеркале, что могла предугадать?
Вряд ли это были наши предки. Племена кочевые, прошли и ушли. Но, может быть, они всё же считали своими земли, по которым кочевали?
А Саур-Могила гордо возвышается над равниной. Она здесь – царица. Ключ от Донбасса.
И хоть основной обелиск мемориального комплекса отливали в Киеве, по проекту киевских же архитекторов, пилоны и горельефы, изображающие реальных героев – артиллеристов, пехотинцев, танкистов, изготовили всё же здесь, на родине. На Макеевском трубно-механическом заводе. Из железобетона и гранита. Значит – тоже огнеупорные!
И лежат под мемориалом две сотни неизвестных воинов. Прорвавшие оборону Миус-фронта и овладевшие высотой. Положившие начало освобождению Донбасса. Сто тридцать два были захоронены после войны. Останки ещё восьмидесяти найдут уже после разрушения комплекса.
– Мы встанем, – отвечали они. – Встанем снова. Насмерть. А как иначе?
– И мы встанем, – раздались другие голоса. И ещё… и ещё…
– А про нас забыли?
Это услышали про беду воины, павшие в битве на Калке. И пришли из дальней тьмы.
– А мене чи вiзьмете? Чи прокленете?
– А это кто ещё?
– Та Сава ж я, казак, тезка Могили нашоi. А це брат мiй, Леонтiй. Ми звiдси татар вiдганяли! А тепер…
– Что ж, Сава, братья-то твои творят? Казаки запорожские?
– Та якi ж то запорожцi, тьху на них! Коли ж то запорожцi на своiх йшли?
С каким восторгом читали мы когда-то про подвиги казаков! И гордились братством украинского и российского казачества.
Оказалось, мы – небратья. А когда-то на тот же мемориал вместе и средства собирали, и проектировали его.
Ну, если уж и Сава…
Да и не только Сава. В темноте замелькали уж вовсе немыслимые тени.
Скифы! Скифы всё же пришли! И ведунья стоит впереди всех, с зеркалом в руках. Наша ведь, макеевская.
– Мы в убежище пошли! – кричал в это время Его сын сестре по телефону. – Гладковку бомбят!
Из трубки выло и грохотало.
– Ой, Сашенька, иди скорее!
В те дни серьёзно пострадает Краеведческий музей. Обрушится крыша левого крыла, повредив чучело мамонта. Погибнут многие экспонаты. Чудом выживет Рыжий – кот, общий любимец, и с тех пор будет носить под шкурой осколки, которые ветеринары побоятся удалять.
Кота-то за что? Сепаратист?
И хотя переходила высота несколько раз из рук в руки, но ополченцы пошли вперёд. И закрепились окончательно. Как мало их осталось после многочасового боя! А они, пользуясь чудом сохранившейся мобильной связью, вызывали и вызывали огонь на себя. Чтобы не дать врагу подняться по склону. Иногда и не разобрать было, чьи снаряды рядом ложатся – свои или вражеские.
Но мелькали рядом тени и отводили снаряды от воинов. Сколько могли. Насколько хватало их призрачных сил. Падали гранитные плиты, крошился железобетон, а люди стояли. И продолжали призывать огонь.
Неожиданно пришлось павшим столкнуться ещё с одной напастью. Рядом с осаждавшими высоту замелькали совсем другие тени – чёрные, липкие. Потому что эта земля хранила кости не только защитников, но и захватчиков. Тех, кто пришёл, неся смерть и злобу, и остался гнить в забвении.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом