Последние страницы моей жизни
Лина Шир
ОН смертельно болен.ОНА влюблена.Жизнь не щадит обоих, ведь ОНА влюблена в НЕГО… в человека, который старается оградить ее от боли, переживаний и… от себя.У них есть любовь и тридцать дней, впоследствии ставшие шестью месяцами наполненными не только болью, но и радостными моментами. Рядом с ним ОНА научилась дышать полной грудью. Рядом с ней ОН научился заново жить.Они знают чем закончится их любовь, но стараются насладиться друг другом… пока есть время. Пока их сердца бьются в унисон. Пока бьется ЕГО сердце.
Лина Шир
Последние страницы моей жизни
Человек бывает мертв задолго до своей смерти.
©Джек Лондон
Глава первая. Я снова хочу жить.
Последние несколько дней напоминают мне кошмарный сон. Я не могу никак проснуться. Все яркие цвета померкли. Вокруг сгустилась чернота и мрак. Я умираю… после меня не останется ничего. Никто не узнает о моей смерти, никто не придет, чтобы отдать почести, никто не будет плакать. И через десять-двадцать лет никто не вспомнит о том, что именно в этой квартире жил неизвестный писатель – трус и неудачник, который настолько боялся отправить рукопись в издательство, что на протяжении десяти лет писал «в стол». Теперь же, когда стало поздно, я наконец-то решился. Я держал в руках флешку с файлом своей книги… очередной книги, которая никогда не увидит свет. Она не будет прочитана, оценена и никто не подумает о писателе, который ночи напролет сидел за ноутбуком, пил кофе и думал о том, что его ждет успех. Каким же я был глупцом. Кинув в урну флешку, я открыл верхний ящик стола и увидел то, над чем корпел большую часть жизни – моя тетрадь желаний.
В детстве я был очень мечтательным, а сейчас… сейчас умираю. Страшно, но никто не застрахован. Я не ценил жизнь, когда она у меня была, а теперь возможно, что я доживаю последние дни, часы… секунды, и мне хочется насладиться, насколько это возможно. Мне не становится грустно, я злюсь. В первую очередь на себя.
Я открыл тетрадь, провел рукой по корявому почерку и улыбнулся, вчитываясь в первые пункты:
«1. Купить железную дорогу, как у Сереги.
2. Дописать рассказ про рыцаря Оливера.
3. Съесть огромный торт».
Мне было лет восемь, когда я завел эту тетрадку. Мама говорила, чтобы я все свои желания записывал и в будущем исполнил. А я не исполнил ни одного. Прости, мама. Возможно в следующей жизни, буду умнее и смелее. Закрыв тетрадь, я бросил её в урну к флешке и почувствовал головную боль. Обычно она проходила через какое-то время, но каждый раз она была разной и длилась все дольше и дольше. В глазах темнело, потом все кружилось и могло отпустить. Но последние дни, я не мог жить без укола какой-то гадости. Название я не запоминал, потому что последние несколько месяцев мне меняли препараты с такой частотой, что в аптеке меня принимали без очереди.
Я поднялся, держась за стол и пошел в спальню, когда в дверь позвонили, потом еще и еще. Головная боль усилилась, звонки продолжались. Я не мог быстро среагировать. Стоял, как дурак посреди квартиры и витал в облаках, пока мозг загружал возможные команды. Но человек, стоящий за дверью не унимался. Продолжал звонить в дверь, так настойчиво, что я уже готов был открыть дверь и спустить его с лестницы. Но стоило мне открыть, взгляд тут же сфокусировался на милом улыбчивом лице девчушки.
– Здравствуйте! – воодушевленно сказала она, протягивая мне бумажный пакет. – Меня зовут Юлия! Я представляю нашу волонтерскую команду «Усиков» и…
Мне было плохо. Её звонкий голос резал уши, голова разболелась еще сильнее, и я, не дав ей договорить, закрыл дверь. Потерев виски, хотел было уже идти за шприцем, но снова звонок в дверь.
– Ну что еще? Мне неинтересно… пройди по соседям. – Устало выдал я, не узнавая своего голоса.
– Я не договорила. – Равнодушно произнесла она и, выпрямив спину, снова начала сначала. – Здравствуйте! Меня зовут Юлия! Я представляю нашу волонтерскую команду «Усики». Предлагаю купить вам домашнее печенье! Все деньги от покупки пойду на корм котам в приют «Усики».
Лучше бы я спустил её с лестницы сразу, но… я слишком устал, чтобы спорить.
– Сколько стоит?
– Ну… двести.
– Жди. – Я прикрыл дверь и ушёл в спальню за портмоне.
Пройдя в комнату, я вновь почувствовал, как силы меня покинули. Мгновение, и я уже сижу на полу, а рядом валяется разбитая ваза. Эти резкие «вспышки», как я их называл, меня раздражали. Я был немощным в такие моменты. Не мог ничего с собой поделать. Руки и ноги были словно ватные, а перед глазами мелькали яркие огоньки. Я – беспомощный, бесполезный кусок мяса, который вскоре не сможет самостоятельно даже зад себе подтереть. Зачем вообще тогда жить?
– Ой! – услышал я и машинально повернул голову, пытаясь рассмотреть источник звука.
Это была та девчонка, которая «ждала за дверью». Маленькая, а настойчивая. Кажется, ей было не больше пятнадцати, да и росту, как в Дюймовочке. Едва ли достала бы мне до плеча, если бы я встал. Тело не слушалось, требовало укола. Организм уставал бороться с болью.
– Давай, я помогу тебе встать! – она подошла ко мне, ногой отодвинула осколки и протянула обе руки.
– Шутишь? – мне стало смешно, но боль не проходила, сжимала виски, отчего мерцания перед глазами усиливались. – Раз уж ты здесь… подай шприц… там в тумбочке.
– Да, сейчас. Ты диабетик?
Ох, если бы я был диабетиком. Хотя, вероятность того, что я бы забывал делать уколы вовремя и умер так же быстро, была немаленькой. Я прикрыл глаза и прислонился головой к стене. Внутри все пульсировало. Мне казалось, что я кипящий чайник, у которого сломана система автоматического отключения. Кровь во мне кипела, бурлила, но я никак не мог отключиться.
– Диабетик? – вновь услышал этот голос.
Открыл глаза и не сразу понял, что смотрю прямо на нее. Она сидела на коленках передо мной, держала в руках шприц и заглядывала в мое лицо. Дыхание перехватило, я будто бы нырнул в океан настолько глубоко, что не мог сразу вынырнуть. Нужно вдохнуть свежего воздуха, а не получалось. Виски сдавило, и я снова увидел перед глазами лишь мерцания. Девчонка по-прежнему сидела передо мной и ждала чего-то. Скорее всего деньги. Точно, я же обещал купить печенье. Взяв из её руки шприц, я проморгался и хотел встать, чтобы хотя бы достать бумажник, но сил не было.
– Открой вот этот шкаф, – кивнул на него и выдохнул, готовя руку к уколу, – там в кожанке должен быть бумажник. Возьми сколько нужно и уходи. Только дверь не забудь захлопнуть.
Она кивнула, но не сдвинулась с места, а продолжила смотреть на меня, хлопая ресницами. Кажется, ей нужно было что-то еще. Ей хотелось помочь, но я пока еще мог справиться сам. Правда, каждый раз делать укол было все сложнее, да и действовало не очень долго.
Когда игла коснулась кожи, я сморщился, а девчонка, чтобы не смотреть, тут же поднялась и полезла в шкаф. Скорее всего точно вытащит из квартиры что-то ценное, пока я буду «ловить кайф». Нестрашно. Я ввёл препарат в себя и почувствовал головокружение. Достаточно приятное. Я словно попал в объятия матери, которая вновь могла качать меня на руках. Клянусь, даже слышал ту колыбельную, которую она пела мне по ночам, когда я не хотел засыпать. А теперь я наслаждался, вспоминая эти моменты. Был счастлив и отдыхал… Я словно был в коме: ничего не видел, не чувствовал, но слышал. Отдалённо, но слышал. Та девчонка забрала деньги, вернула куртку в шкаф и вышла из комнаты, закрыв дверь, а потом вновь тишина.
Не знаю сколько по времени я провёл в отключке, но, когда открыл глаза все еще было светло. Значит, не так уж долго. Возможно, час или два, никогда не запоминаю время. Откинув плед, в который был укутан, я потер лицо и не сразу понял откуда вообще взялся этот плед. Я не мог сходить за ним, укрыться и отключиться. Взглядом я стал искать осколки вазы, но и их не было. Точно! Девчонка. Не спеша я поднялся на ноги и прошёл к шкафу, решив в первую очередь проверить сколько денег она мне оставила. Как же я удивился, когда увидел, что все на месте: и деньги, и карты. Что тогда? Неужели, ничего не взяла? Значит, я ошибся, когда думал, что она вынесет все из квартиры. Ну бывает, что поделать? За свои тридцать «с хвостиком» разучился доверять людям.
Место, куда я делал укол болело, даже синяк появился. Если бы кто-нибудь увидел, точно бы сказали, что я наркоман. Возможно, это бы меня спасло от мыслей, которые все чаще стали посещать. Хотя, я прекрасно знал психологию. Чем чаще говоришь о смерти, тем больше её боишься. Вряд ли я боялся умереть, больше боялся стать немощным. Тем, кто сам не может подняться с постели или поесть, про остальное вообще молчу.
Толкнув дверь, я вышел в гостиную и застыл на месте. На ковре у дивана на четвереньках стояла девушка и собирала железную дорогу. Вернее, не так. Первое, что я увидел – это округлые ягодицы, обтянутые черными джинсами и маленькие ступни в коротких белых носочках. Странное зрелище, конечно, но достаточно приятное. Оперевшись на дверной косяк, я продолжал за ней наблюдать. Я не знал, кто она. У меня было мало знакомых женщин, но эта больше напоминала девочку. Длинные пшеничные волосы, собранные в хвост, касались пола, но она то и делала, что откидывала их на другую сторону. Стоять и наблюдать за ней было интересно, но нужно было вести себя по-хозяйски. Кашлянув, я обошел ее. Видел, как она вздрогнула и подняла на меня огромные глаза. Та самая девчонка-волонтер, которая продавала мне печенье – теперь собирала железную дорогу.
– Присоединяйся! Я уже запарилась собирать эту дурацкую дорогу! – сказала она, хмурясь и взглянула на наручные часы. – Нет, давай, я сначала покормлю тебя. Готовить я не умею, но можно заказать что-нибудь.
Либо я был заторможен после обезболивающего, либо она была такой быстрой, легкой, как ястреб, хватающий жертву на лету. Она подскочила на ноги, подошла к дивану, на котором валялась ее сумка, достала телефон и взглянула на меня.
– Рис или лапшу? О, есть буррито? Хотя, на вечер можно и пиццу!
– Стой, стой. Я что-то пропустил момент твоего появления и всего прочего.
– А, ну так… ты сделал укол себе, отключился, а я не смогла оставить тебя одного. Вдруг понадобится моя помощь!?
– Уверен, что нет, так что забирай свой детский сад и уходи! – я указал пальцем в сторону двери, но девчонка лишь моргнула.
– Рис или лапша?
С ней было бесполезно бороться, нужно было просто взять и выкинуть ее из квартиры. А там и спустить с лестницы, чтобы не лазила по чужим квартирам и не разговаривала так с взрослыми мужчинами. А как она разговаривала? Пыталась заботиться? Зачем?
В голове после укола ничего не складывалось, да и я не старался думать о чем-то глобальном. Просто немного напрягало, что она вела себя, как у себя дома. Может быть я был в бреду и наобещал чего? Возможно, но маловероятно. Да и что я зациклился на этой девчонке. Пусть делает, что хочет, а я просто буду делать то, что делаю всегда. Я отправился в ванную.
Вода громко шумела, но я слышал, как в дверь позвонили, потом громкий смех и только шум воды. Прислушался, напрягся и… вздрогнул, услышав, как дверь ванной приоткрылась и девчонка поторопила меня. Она моей смерти хочет. Неужели, я провёл в ванной столько времени, что даже еду успели привезти? Минут сорок? Возможно, я задумался. Это бывало часто, но не помню, о чем думал. О многом ненужном, раз ничего не запомнил.
Я натянул штаны, чистую футболку, провёл руками по влажным волосам и наконец-то вышел. Хоть бы девчонки не было. Хоть бы она уже ушла… Думал я, но нет же, она сидела на диване, скрестив ноги и, увидев меня, тут же улыбнулась и указала на столик, на котором уже разложила коробочки с едой.
– Не знаю, что ты любишь, поэтому заказала всего по чуть-чуть! А на десерт пряник в виде листочка… он с корицей! Представляешь?! Там реально листочек – пряник! – она поднялась с дивана, обошла столик и стала искать коробочку с десертом. – Надеюсь, что, хотя бы чай у тебя есть.
– Напомни мне, кто ты такая. – Я сел на диван и повернул голову в ее сторону, отчего девчонка как-то робко улыбнулась и сделала глубокий вдох.
– Юля, и я…
– А-а-а… «Усики». Вспомнил. Волонтер. А для чего ты притащила сюда железную дорогу?
Юля снова расплылась в улыбке и потянулась к коробочке, после чего начала ее открывать. Молчала, придумывая что-то, я терпеливо ждал, но она не отвечала.
– Блин, они приборы не положили. Я принесу вилки, видела, где они у тебя лежат. – Вернув коробочку на столик, она упорхнула на кухню, а я откинулся на спинку дивана и провёл руками по лицу.
Она вела себя слишком раскованно, а волонтеры себя обычно ведут сдержанно. Уж это знают все. Может быть решила задурить меня? Хотя, смысл? Если бы хотела вынести мне квартиру, то сделала бы это пока я был в отключке. Тогда что?
– Тебе хоть восемнадцать есть?
– Ну, есть. Я просто молодо выгляжу! – кивнула девчушка, протягивая мне вилку и закрытую коробочку. – Не будь таким серьезным, лучше улыбнись! Уверена, что у тебя классная улыбка.
Клянусь, что она в открытую флиртовала со мной, либо я уже слишком стар и каждое приятное слово воспринимаю как флирт. Кажется, я еще не отошел от укола. В голове каша, мысли совсем не о том.
Я открыл коробку с лапшой и перемешал все вилкой.
– Да хорош мусолить, попробуй! – не выдержала Юля, придвинувшись ближе ко мне и толкнула локтем под руку. – Вкусно же!
– Ты всем взрослым мужчинам тыкаешь?
– Нет, только тем, которые нравятся!
Пауза длинной в пару секунд и комната наполнилась смехом. Девушка смеялась, после чего принялась есть молча. Кажется, сболтнула лишнего, но с кем не бывает?
Накрутив лапшу на вилку, я рассмотрел ее нездоровый цвет и сморщился. Она напоминала земляных червей, которых отец брал с собой на рыбалку. После этих сравнений, есть и вовсе перехотелось, но Юля уплетала эту же лапшу с аппетитом, поэтому я решился попробовать. Вкусно, но, если бы не все ароматизаторы и красители – было бы не так. Наверное, нас это и убивает. Чем же еще обусловлен мой диагноз? Не помню, чтобы в нашей семье, кто-то умирал из-за болезней. Отец неудачно упал с лестницы, маму сбила машина, бабушка умерла от старости. Остальных родственников, к счастью не знаю. Почему к счастью? Да я уверен, что они те еще засранцы. На похоронах матери не было ни ее сестер, ни брата, которому она помогала во всем и переживала за его семью, больше чем за свою. Иной раз оставляла меня одного дома и ехала через весь город, чтобы забрать его из полицейского участка. Буду удивлен, если узнаю, что он до сих пор жив. Боря любил приключения. Я снова отвлекся на мысли, а когда вернулся в реальность оказалось, что съел почти всю лапшу. Вот это да. Последние недели, аппетита не было.
– Слушай, а зачем ты притащила сюда железную дорогу? – снова задал я вопрос, на что девушка улыбнулась и протянула мне вторую коробочку.
– Ты же сам хотел.
– Я?!
– Да, у тебя в тетрадке было написано, что ты хочешь железную дорогу, как у Сереги! Не знаю какая дорога у твоего Сереги, но… у Эрика дорога крутая!
– В какой… еще… тетрадке? – удивился я, но потом вспомнил хлам, который разбирал утром. – Ты рылась в мусорном ведре?
– Не рылась я! Да и тетрадь лежала на самом верху, так что не рылась.
– Где она?
– Расслабься.
